Никита ДЖИГУРДА: «Мы же ходим к зубному врачу, когда у нас разрушаются зубы, так почему нужно стыдиться того, что тебе надоели мешки под глазами и ты их убрал?»

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 4 Апреля, 2013 00:00

- Мои соотечественники увидели совершенно иного Джигурду - ориентирован­ного на молодежную, даже тинейджерс­кую, культуру, - поделился Никита Бо­ри­со­вич. - Я по-своему записал Gangnam Sty­le, снял прикольный клип (он уже везде в интернете, наверное), скоро еще один трек презентую и тоже сниму видео - эротического характера. Главное - не перейти черту, за которой тебя на ю-тюбе забанить могут, потому что эротика в наших краях до сих пор страшнее насилия.

после...

Убийства показывать можно, избиения, издевательства, расчлененку, а если в кадре мелькнула женская грудь - все, нужно срочно замылить, зарисовать... Наверное, это какое-то мощное оружие, которое си­ль­но действует на мужчин: они смотрят - и ­отвлекаются от войн, политики, бизнеса, вся­ческих разборок, а им не надо, мир им ни к чему, потому что во время войнушек мож­но делать баблос. Как еще объяснить все эти замыливания и затирания? У меня другого объяснения нет.

- Почему именно Gangnam Style?

- Это самая популярная сейчас мелодия, вот и написал на нее свои слова: «Бог - это ты, Бог - это я, мы все едины, хоть нас до х...я»... Форма, так сказать, общедоступная, зато смысл какой! Кстати, может, была бы форма другая, современный человек и в смыслах бы не захотел разбираться...

Мой старший сын Володя, почитав мою лирику, где мата в принципе нет, умную, философскую, сказал: «Папа, ты - как Пуш­кин». Я подумал: «Ого, как он меня хвалит!». А он продолжает: «Такой же скучный и несовременный. Пиши что-нибудь драйвовое, правильного и заумного и без тебя много насочиняли». Ну что ты будешь делать? Пришлось перестраиваться, думать, как идти в ногу со временем, как донести мои мысли о единстве людей, о том, что в каждом из нас живет Бог, до слушателя, который не хочет проповедей, а хочет развлекаться, скакать, танцевать, отрываться по полной. Первая попытка, кажется, удачная: песню поют и тинейджеры, и пенсионеры, и мои ровесники. Значит, надо продолжать!

В связи с этим я и скафандр свой под­рих­товал - решился на пластическую операцию. Я же не хочу, чтобы те, кто смотрит на меня на экране или приходит на концерты, видели дядьку-суперстар, правильно? Я хочу, чтобы они видели молодого дядьку с молодой душой.

- Поэтому и пошли к хирургу?

- Анисина отвела. Она же видела, как я мучаюсь, чтобы перед съемками у меня не было мешков под глазами: и голодаю, и никакой жидкости не пью... В конце концов не выдержала: «Чего ты паришься? На дворе XXI век, люди умеют решать эту проблему раз и навсегда».

Сама Марина к пластическим хирургам не обращалась ни разу: ей не надо, она же младше меня на 15 лет. А мне нашла хорошего мастера, который и сделал блефаропластику. Кстати, не так уж дорого она стоит - около двух тысяч долларов. Я еще и заработать умудрился: один телеканал заплатил мне в несколько раз больше, чтобы рассказал, как проходила операция. Для них сенсация, что человек, который лег под нож хирурга, в этом признался: многие знаменитости отрицают, что подправляли свою внешность. А я не понимаю: чего тут стесняться? Мы же ходим к зубному врачу, когда у нас разрушаются зубы, ставим пломбы, коронки, и это в порядке вещей. Так почему нужно стыдиться того, что тебе надоели мешки под глазами, образовавшиеся за долгие годы твоего пребывания на Земле, и ты их убрал?

- Страшно было?

- Кстати, нет - ни до операции, ни во время. Я говорил так: «Если она пройдет неудачно, Джигурда окончательно превратится в чудовище, но аленький цветочек в его душе останется. А если успешно - хорошо, слава Богу».

Дали местный наркоз, врач работал, а я с ним разговаривал, расспрашивал обо всем, что меня интересовало. Например: «Доктор, а обрезание к вам приходят делать?». - «Приходят». - «И тоже под местным наркозом или как?». - «Вы знаете, Никита, обрезание - это более сложная процедура, чем подтяжка век...». В общем, я много нового для себя узнал и человека раз­влек. У него всякие пациенты были, но такого, чтобы лежал на операционном столе и прикалывался...

- Что-то еще хотели бы подправить?

- Ничего. Наверное, если бы не работал на молодежную аудиторию, не делал бы никаких таких операций. В юности мне очень нравился Жан Поль Бельмондо, да и сейчас нравится: весь в морщинах, а красавец! Мужественный, каким и должен быть мужчина. Но у него и публика другая, и шоу-бизнес - когда он был в зените славы, другим был, не таким десертным, рафинированным, и глян­цевым, как теперь.

Я и так в него не вписываюсь, потому что хочу привнести какой-то драйв, живую яркую краску, которой там нет. Потому и не заключаю никаких договоров с продюсерскими центрами и отказываюсь даже от миллионных контрактов. Если подпишу, меня обяжут петь только то, что сочтет нужным продюсер, говорить лишь с его разрешения и только то, что не идет вразрез с мнением официальных властей и Церкви. А я с детства люблю свободу, я так не смогу! Пускай миллионером не стану, но творить буду что хочу, как хочу и когда хочу. Иначе это не творчество, а неизвестно что...

- И что же вы сейчас творите?

- Да много всего. Недавно вышел мой хулиганский сборник - «Вертикаль русского мата», к пятилетию нашего с Мариной венчания появится книга лирико-философских стихов, а к 2014 году, когда все мы будем отмечать 200-летие со дня рождения Тараса Григорьевича Шевченко, планирую выпустить диск с песнями на его стихи - в стилистике хэви-металл, вместе с группой «Сад». У нас уже есть полуторачасовая концертная программа, где я исполняю эти песни и свои, тоже украиноязычные, мы совершенствуем ее и скоро выдадим публике в лучшем виде. Я вас уверяю: лирика Шевченко и тяжелая музыка дают такое сочетание, от которого драйв, словно от шикарного боксерского поединка с участием Кличко, ни с чем не сравить!

Я сам, когда пою эти вещи, испытываю неописуемое блаженство, потому что, во-первых, стихи великие, во-вторых, они же на моем родном языке написаны, и на той земле, где я родился и рос...