За несколько месяцев до смерти Татьяна ЛИОЗНОВА, у которой уже практически отнялась речь, сама себе вслух командовала: «Лиознова, встать!»

На счету у Татьяны Лиозновой всего девять картин, но даже одной из них, будь то «Три тополя на Плющихе», «Семнадцать мгновений весны», «Карнавал» или «Мы, нижеподписавшиеся», вполне достаточно, чтобы войти в историю кино. А ведь когда-то девушку, поступившую во ВГИК на курс Сергея Герасимова и Тамары Макаровой, чуть было не исключили после первого же пробного семестра — знаменитые педагоги решили, что юная студентка (Лиозновой тогда было 19 лет) не сможет стать режиссером, для этого ей не хватает жизненного опыта.

Возможно, опыта Татьяне недоставало, а вот характер был налицо — причем не простой, а железный. Студентка не только сумела убедить преподавателей в том, что занимает на курсе свое место, но вскоре стала помощницей Герасимова в Театре-студии киноактера и на съемочной площадке фильма «Молодая гвардия».

Среди поклонников Татьяны Михайловны числились поэт Константин Симонов, актер Арчил Гомиашвили, академик и партийный деятель Владимир Кириллин, но она ни разу не выходила замуж, а детей так и не завела.

Всю себя Лиознова посвятила кинематографу. Трудно сказать, был ли у нее любимый фильм, но то, что она редко говорила о главной работе своей жизни — сериале «Семнадцать мгновений весны», известно доподлинно. Возможно, потому, что за эту картину Государственную премию получили все, кроме режиссера...

В 1975 году Татьяна Лиознова набрала свой единственный курс во ВГИКе. Актер Вадим Андреев был ее любимым учеником, хотя их отношения складывались непросто.

«В РАЗЛИЧНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ЛИОЗНОВА ПЕРЕХОДИЛА ОТ ПОЛНОЙ БЛАГОСТНОСТИ К ЖЕСТКОСТИ И ДАЖЕ ЖЕСТОКОСТИ»

— Вадим Юрьевич, почему Татьяну Лиознову называли «железной леди» и «железным канцлером» советского кино?

Вадим Андреев: «Несмотря на свою силу и властность, Лиознова оставалась женщиной до мозга костей»

— При маленьком росте Татьяны Михайловны — всего метр 50 — внутри у нее был несгибаемый металлический стержень, но, несмотря на всю свою силу и властность, она оставалась женщиной до мозга костей. Труднее всего было мириться с перепадами ее настроения, которое менялось не только по нескольку раз в день, но и по нескольку раз в час.

В различных обстоятельствах Лиознова переходила от полной благостности к жесткости и даже жестокости. К тому же умела найти у человека слабое место и ударить в него так, чтоб мало не по­казалось. Она могла очень долго кричать, но куда страшнее крика был шепот — если Лиознова переходила на шепот, всех присутствующих сковывал ужас, поскольку это означало крайнюю степень раздражения.

Все неприятности она предпочитала переживать сама, не нуждаясь в чужом сочувствии или поддержке. Во время нашей учебы в институте у нее внезапно умерла мама Ида Израилевна, которую она очень любила, та, по сути, была ее единственным близким человеком — отец Татьяны погиб на фронте. Мы узнали об этом, когда она не пришла на занятия, и тут же поехали к ней домой — думали, может, сможем чем-то помочь. Так она нас даже на порог не пустила — предпочла остаться со своим горем один на один.

— Со знаменитым кинорежиссером Лиозновой вы познакомились на вступительных экзаменах во ВГИК?

— Татьяна Михайловна вместе с другой легендой советского кино Львом Александровичем Кулиджановым — режиссером таких фильмов, как «Отчий дом» и «Когда деревья были большими», — набирали свой курс. Я попал на него со второго захода, когда выяснилось, что девочек взяли достаточно, а вот ребят не хватает.

Экзамены стали для меня серьезным испытанием — Лиознова отбирала студентов очень тщательно и ответственно, и угодить ей было трудно. Но меня все-таки зачислили, моими однокурсниками были Андрей Эшпай (ныне известный режиссер), Татьяна Пименова и Татьяна Чернопятова, ставшие актрисами.

— После вашего курса Лиознова больше не брала студентов?

— Ей нравилось работать со студентами, и я знаю, что Татьяна Михайловна хотела набрать еще один курс, но что-то у них там не сложилось с Кулиджановым, а одной ей сделать этого не дали — по правилам на курсе должно было быть два мастера.

«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!». Леонид Броневой и Вячеслав Тихонов в сериале «Семнадцать мгновений весны», 1973 год

— Свою первую роль в кино — в фильме «Баламут» — вы сыграли на третьем курсе ВГИКа. Известно, что преподаватели неохотно отпускают студентов сниматься. Как Татьяна Михайловна отнеслась к тому, что вы стали звездой экрана?

— Так она меня на эту роль и утверждала — фильм снимался на Киностудии имени Горького, в творческом объединении, которым руководила Лиознова. И потом нам категорически запрещали сниматься только на первых двух курсах, а на третьем уже относились к этому терпимо.

После «Баламута» была картина «У матросов нет вопросов», в которой я играл главную роль. Пока длились съемки, мы перешли на четвертый курс и начали репетировать дипломные спектакли. И вот тут-то Татьяна Михайловна была мной очень недовольна — говорила, что, работая в кино, я забыл все, чему она меня научила.

«Роговой (режиссер «Баламута» и «Матросов». — В. А.) тебя испортил, — кричала она мне, — хоть с курса тебя выгоняй!». Хотя по-настоящему она чему-то меня научила гораздо позже, когда пригласила на главную роль в свою картину «Конец света с последующим симпозиумом». Помню, она все время заставляла меня держать крупный план, не хлопоча при этом лицом: «Почему ты все время чем-то двигаешь — то губами, то бровями?! Да потому что ты не уверен в себе — ты боишься, что на тебя неинтересно будет смотреть, а надо верить в себя. Посмотри, как это делал Слава Тихонов, — у него же ни один мускул в кадре не дрожал!».

Несмотря на недовольство моей работой, вскоре Лиознова пригласила меня в свою картину «Карнавал» — на роль руководителя школьного драматического кружка Вадима Артуровича. И тут она на меня кричала так, что просто ой-ой-ой. Впрочем, доставалось и другим.

Например, Максим Дунаевский, который тогда еще был молодым композитором, по нескольку раз переделывал звучавшую в картине музыку: Лиозновой не нравилось то одно, то другое. И надо отдать ей должное — она добилась своего, все песни из «Карнавала» стали шлягерами, хоть это и стоило Дунаевскому здоровья. Но те мучения, которые он пережил во время работы, ни в какое сравнение не шли с тем, что пришлось пережить мне. На съемках я был очень зажат, и Татьяна Михайловна ругала меня каждую минуту, что приводило к противоположному результату — я зажимался еще сильнее.

Три дня мы снимали мою сцену, и все это время длилась пытка, которой Лиоз­но­ва меня подвергла. Правда, человеческая память очень странно устроена: за пять лет, прошедших после «Карнавала», я успел обо всем позабыть, и когда Татьяна Михайловна позвала меня в свою новую картину — «Конец света с последующим симпозиумом», тут же согласился. В результате пережил, наверное, самые ужасные восемь месяцев своей жизни — когда съемки закончились, я находился на грани нервного истощения.

«ИГРАЙТЕ В МЕРУ НАКОПЛЕННОГО ОПЫТА, НЕ СТРАДАЙТЕ БЕЗ ПОВОДА»

— Почему, несмотря на сложившиеся между вами отношения, на главную роль в этом фильме Татьяна Михайловна пригласила именно вас — выходит, не все в

Ирина Муравьева и Александр Абдулов в комедии «Карнавал», 1981 год

ваших отношениях было так уж плохо?

— Если говорить честно, на роль драматурга Майкла Трента я попал случайно, она предназначалась другому актеру, мне же Лиознова предложила сыграть Джима — эту роль впоследствии получил Дима Певцов — она стала его первой работой в кино. Но когда мне начали придумывать грим и приклеили усы, Татьяна Михайловна загорелась и — в порядке бреда — решила попробовать меня на Трента. Мне в то время было 28, а моему герою, как минимум, на 20 лет больше, поэтому меня усиленно старили: седили виски, делали возрастную кожу. В итоге Лиознова меня утвердила, и это, наверное, была самая серьезная ошибка во всей ее режиссерской карьере.

Поняла она это довольно быстро и не преминула сказать об этом мне, причем неоднократно и в самой жесткой форме, что только ухудшило наши отношения. Вскоре после выхода картины на экран мы с ней поехали в творческую поездку в Берлин, жили в соседних номерах в Доме дружбы, и она третировала меня каждый день.

Город Татьяна Михайловна знала хорошо, в экскурсиях не нуждалась, поэтому все свободное время сидела в номере и смотрела телевизор, а там по одному из каналов, как назло, крутили ее «Конец света». «Только сейчас я поняла, — сказала она мне как-то, — какой плохой фильм сняла».

Позже Лиознова написала статью с подробным разбором всех своих режиссерских проколов, на первое место в этом списке поставив меня: «Все дело в том, что я неправильно поняла ставшую основой сценария пьесу Артура Копита, неверно определилась с ее жанром, но самой главной моей ошибкой стал выбор Вадима Андреева на роль главного героя».

Сейчас я понимаю, что во многом она была права: для того чтобы соответствовать замыслу драматурга и режиссера, мне элементарно не хватило опыта — как актерского, так и человеческого. Не зря сама Лиознова на занятиях часто нам говорила: «Играйте в меру накопленного опыта, не страдайте без повода». Но тогда я был молодым и горячим, ее слова казались мне очень обидными, мы с Татьяной Михайловной расстались и не общались почти 20 лет.

— Вы не пытались помириться?

— Пробовал, и не однажды, но, видимо, мне не везло: каждый раз я попадал на ее очередное плохое настроение, и попытка примирения оканчивалась ничем.

Наверное, мне, как мужчине, нужно было быть настойчивее и дипломатичнее, и мы бы не потеряли столько времени. Я же знал, что она очень одинокий человек и надо смотреть на ее странности сквозь пальцы.

Впервые после ссоры мы с Лиозновой встретились на праздновании ее 80-летия, в 2004 году. Юбилей отмечали в ресторане «Яръ», пришли ее любимые актеры, многие из них тогда еще были живы — Клара Лучко, Вячеслав Тихонов, Светлана Светличная...

Татьяна Лиознова так и не создала семьи, но пережила несколько головокружительных романов — среди ее поклонников были известный поэт Константин Симонов, актер Арчил Гомиашвили, выдающийся ученый-физик,  заместитель председателя Совета Министров СССР Владимир Кириллин

У Татьяны Михайловны в то время уже начались серьезные проблемы с ногами, она передвигалась в инвалидной коляске, и ребята-телевизионщики сказали, что она просила именно меня встретить ее, помочь выйти из машины и дойти до зала. Лиознова с такой радостью кинулась ко мне при встрече и так расцеловала, что мне стало одновременно и приятно, и стыдно за то, что все это время я на нее обижался.

В тот вечер нам с ней удалось немного поговорить, и она сказала, что видела мои последние работы и очень рада, что я вырос в серьезного, хорошего актера. Вы даже не представляете, как приятно мне было слышать эти слова именно от нее, ведь это была ее единственная за все время нашего знакомства похвала в мой адрес.

— Татьяна Михайловна со всеми актерами была так же строга?

— Вообще-то, она любила актеров: обожала Юрия Яковлева, Вячеслава Тихонова, Армена Джигарханяна, которому была безумно благодарна за то, что он согласился сниматься в «Конце света». Но иногда у нее возникали конфликты с исполнителями главных ролей в ее картинах. Так, какие-то сложные отношения связывали Татьяну Михайловну с Ириной Муравьевой, хотя во время съемок «Карнавала» она в ней просто души не чаяла. Что именно между ними произошло, я не знаю, но после выхода картины они больше не общались.

«НЕ РОДИЛСЯ ТОТ МУЖЧИНА, КОТОРЫЙ МОГ БЫ ВЗЯТЬ НАД ТАТЬЯНОЙ МИХАЙЛОВНОЙ ВЕРХ ИЛИ ХОТЯ БЫ БЫТЬ С НЕЙ НА РАВНЫХ, А СО СЛАБАКАМИ ЕЙ БЫЛО НЕИНТЕРЕСНО»

— Фильм «Конец света с последующим симпозиумом» стал последней работой Лиозновой — после 1986 года Татьяна Михайловна не сняла ни одной картины...

— Выход на экран этой ленты совпал с перестройкой и травлей маститых режиссеров молодняком и теми, кто не добился особого успеха в кино. На V съезде кинематографистов они набросились на Бондарчука, Матвеева, Наумова, обвиняя их во всех смертных грехах. Нашим бывшим педагогам, Кулиджанову и Лиозновой, тоже здорово досталось.

Первым делом Татьяну Михайловну сняли с должности руководителя Второго творческого объединения при Киностудии имени Горького, которым она руководила, да и вообще всячески прижимали, неудивительно, что она обиделась. А потом начали критиковать ее творчество, особенно досталось Лиозновой именно за «Конец света», и она все это очень близко к сердцу приняла.

Конечно, можно было переступить через это, сделать вид, что ничего не случилось, и снимать дальше. Кто-то бы так и сделал, а Татьяна Михайловна не захотела. У нее были имя, репутация, ожидания зрителей, которые она не могла обмануть: ее картины очень любили, после выхода на экран «Семнадцати мгновений весны» Лиознова получила 12 мешков писем — по мешку за каждую серию.

— Кстати, о «Семнадцати мгновениях» — как вы думаете, почему она согласилась на цветную версию фильма?

— Татьяна Михайловна считала, что у каждого поколения должен быть свой Штирлиц. Наше поколение привыкло к черно-белой версии, а молодежи она кажется скучной, им нужен цвет. Никакой трагедии в этом нет, ведь ту картину, которую мы любим и помним, у нас никто не отнимает — каждый волен смотреть то, что ему больше нравится. А вот «Три тополя на Плющихе» колорировали без ее разрешения, что Татьяну Михайловну чрезвычайно разозлило и расстроило.

— Если судить по редким документальным кадрам, запечатлевшим Лиознову на съемочной площадке, Татьяна Михайловна была очень элегантной женщиной...

— Она всегда выглядела на все сто — хорошо и к лицу одетая, с красивой прической — волосы Татьяна Михайловна стригла довольно коротко, но без аккуратной укладки, как и без каблуков, ее никто никогда не видел. Лиознова тщательно ухаживала за собой — она хотела нравиться мужчинам, и у нее это получалось — у Татьяны Михайловны было несколько головокружительных романов, правда, я знаю о них на уровне слухов, поэтому имен ее возлюбленных назвать не могу.

«Опустела без тебя земля, как мне несколько часов прожить?..». Татьяна Доронина и Олег Ефремов, «Три тополя на Плющихе», 1967 год

— На ум сразу же приходит Вячеслав Тихонов — народная молва много раз женила их...

— Вот как раз с Вячеславом Васильевичем у Лиозновой, помимо рабочих отношений, ничего не было. Они познакомились еще во время учебы во ВГИКе — оба учились у Герасимова и Макаровой, но Тихонов всегда называл Татьяну Михайловну только по имени-отчеству, а она его — по имени, правда, букву «ч» Лиознова произносила мягко, и у нее получалось «Славощка».

— Почему же Татьяна Михайловна так и не вышла замуж?

— Думаю, не родился тот мужчина, который мог бы взять над ней верх или хотя бы быть с ней на равных, а со слабаками ей было неинтересно.

— За границей режиссер таких культовых, а, стало быть, и кассовых фильмов, как те, что снимала Лиознова, был бы обеспечен на всю оставшуюся жизнь. Татьяна Михайловна много зарабатывала?

— Никаких особых материальных благ у Лиозновой не было. Жила она очень долго в крохотной однокомнатной квартирке в Останкино, которую получила когда-то от киностудии, потом смогла обменять на двухкомнатную в блочном доме на метро «Сокол». Прибавьте к этому «Жигули» и небольшую дачу где-то на Истре, вот и все, что заработала Лиознова за фильмы, которые смотрела вся страна. Когда она заболела, ей очень помогал деньгами еврейский комитет — без его содействия Татьяна Михайловна ушла бы из жизни гораздо раньше.

— Последние годы Лиознова жила на попечении своей приемной дочери Людмилы Васильевны Лисиной. Вы не виделись с Татьяной Михайловной?

— К сожалению, нет. Да и смысла в этих встречах, по большому счету, уже не было: из-за болезни Паркинсона говорила она нечленораздельно, поэтому ее слова «переводила» женщина, которая за ней ухаживала. У Лиоз­но­вой часто бывали Таня Чернопятова и Андрей Эшпай. Таня ходила к ней в больницу и читала ей стихи, которые Татьяна Михайловна очень любила.

Еще во ВГИКе Лиознова часто давала нам задание выучить произведения какого-нибудь поэта, а потом с удовольствием слушала, как мы их декламируем. А Андрей — кстати, он снял к ее юбилею документальный фильм — рассказывал мне, что за несколько месяцев до смерти, лежа в больнице, Татьяна Михайловна, у которой уже практически отнялась речь, сама себе вслух командовала: «Лиознова, встать!». Все-таки потрясающая сила духа была у этой женщины...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter