Российская правозащитница Елена ВАСИЛЬЕВА: «Я предоставлю доказательства захоронения российских военных после поездки в Киев. Держите кулачки — а то я могу и не доехать»

Татьяна ОРЕЛ. Интернет-издание «ГОРДОН» 2 Октября, 2014 00:00

В ночь на 23 сентября в Facebook была заблокирована группа «Груз-200», созданная для поиска российских военных, убитых или же пропавших без вести на Донбассе. Благодаря усилиям многочисленных участников группы, писавших жалобы в Facebook, она через сутки была восстановлена. Но за это время администратор группы Елена Васильева и ее помощники-волонтеры из разных стран успели соз­дать альтернативную группу с таким же названием, в которую тут же стали добавляться новые участники. Это означает только одно: «Груз-200» — слишком очевидный аргумент, против которого бессильна даже кремлевская пропаганда. Видимо, россияне начинают понимать, что на войну в Украину российские военнослужащие отправляются не по собственному желанию, а по приказу командиров. Еще одно свидетельство прозрения россиян — недавний Марш мира, на который в Москве пришли сотни тысяч человек, собравшихся вместе для того, чтобы попытаться остановить войну и поддержать Украину.

— Елена, как вы узнали о том, что группа «Груз-200» в Facebook закрыта?

— Началось с того, что перед Маршем мира заблокировали мою личную страницу, и не только мою, но и моих друзей. Это не удивительно — мы привыкли к тому, что накануне подобных мероприятий всегда уст­раиваются какие-то гадости. Вечером 23 сентября я выкладывала на странице группы фотографии с Марша мира. В этот момент на экране вдруг появилась «иконка» с сообщением о том, что группа удалена. Оказалось, что заблокированы и наши модераторы — кто из Канады, кто из Англии, шестеро украинцев и, конечно, россияне — всего 10 человек.

Мы успели разбросать сообщения с сигналами SOS, чтобы участники группы писали жалобы на Facebook с требованием возобновить работу группы. Вопрос: почему это вдруг украинскую часть модерирует российская сторона? И вообще — Facebook поддерживает мир или войну? Информация разошлась очень быстро. Уже к ночи наши волонтеры предложили создать новую группу, в нее стали активно добавляться люди: с трех часов утра до шести прибавилось 300 с лишним человек.

— Как прошел Марш мира?

— Народу было раза в два больше, чем на мартовском марше, — тогда наши наблюдатели насчитали не менее 100 тысяч. В этот раз по их подсчетам народу было больше и люди шли дольше. Я уходила с марша в 20.30, а народ на проспект Сахарова все прибывал. Думаю, тысяч 150 было, а может, и 200. Атмосфера была приподнятая, даже праздничная — наверное, потому, что люди ощущали единение. Наш баннер несли жен­щины, мы все оказались очень голосис­тыми, пели песню «ла-ла-ла-ла-ла», не­сколько раз исполнили Гимн Украины, выкрикивали: «Хватит «Груза-200!». А еще мы несли фотографии 45 российских военнослужащих, погибших в Украине.

Когда проходили мимо группы солдат-срочников из внутренних войск, которых пригнали на марш для охраны порядка, меня поразил один момент: увидев эти фотографии, они изменились в лице. Выражение скуки в их глазах сменилось страхом. Жаль, что никто не зафиксировал это на камеру. Они смотрели на фотографии погибших ребят и понимали, что все очень серьезно. Нам важно было показать реальную «картинку» всем, кто не хочет ее замечать, — и этим солдатам, и обычным зевакам, прохожим.

— Усилиями неравнодушных людей вашу группу в Facebook все же восстановили. Мы общались с вами месяц назад, когда вы только начинали движение «Груз-200». Что изменилось за это время?

— Каждый день в группу добавлялась почти тысяча участников. Со временем среди них стали появляться и члены правительства — украинского и российского, что меня особенно удивило, и родственники солдат, воюющих в Украине. Теперь мне пишут и звонят солдатские матери, рассказывают о своей боли. Я пытаюсь их убедить давать интервью, говорить на всю страну, но они пока не готовы. Они смотрят телевизор и не могут понять, где же правда: в России ничего не говорят о том, что их дети воюют на востоке Украины, а гробы в Россию идут. Я трачу уйму времени на то, чтобы объяснить им истинное положение дел.

— Как будто и не было шествия из 150-200 тысяч человек.... Для огромной России это капля в море — в Кремле сделали вид, что никто ничего не заметил...

— А я перемены вижу, пусть даже и еле заметные. Знаете, когда наша группа только появилась, меня каждый день забрасывали жуткими оскорблениями, но теперь я их практически не получаю. Может быть, те, кто работает на этих троллей, начинают задумываться.

— В издании «ГОРДОН» было опубликовано интервью с отцом одного из «заблудившихся» в степях Донецкой области костромских десантников, попавших в плен. После освобождения из плена он и его сослуживцы находились в военном госпитале в Москве, где, по словам жены одного из ребят, с ними работали психологи. Вам что-то известно об их судьбе?

— Известно. Они вернулись в свою воинскую часть. Когда журналисты российских телеканалов съехались для того, чтобы пообщаться с ними, ребята, представьте, сказали, что они уже выздоровели и готовы снова ехать на Донбасс.

— Вот это психологическая реабилитация, ничего не скажешь!

— Но и это еще не все. Мама одного из контрактников заявила, что ее сын должен исполнить свой воинский долг до конца, по сути, сама толкая его на войну. Сегодня в нашей группе мы написали о том, что один мальчик во время учений под Ростовом покончил жизнь самоубийством.

— Можно только догадываться о причинах. Большинство российских солдат до последнего не знают, что их готовят к переброске в Украину, где идет настоящая война.... Хотя бы примерное число погибших на востоке Украины россиян известно?

— Эту цифру подсчитать практически невозможно. Боюсь, что она приближается к четырем тысячам.

— Известно ли вам что-то о передвижных крематориях, в которых сжигают тела погибших солдат в Ростовской области, чтобы не везти их для захоронения в отдаленные регионы России?

— О передвижных крематориях впервые появилась информация от представителей войск донского казачества, которые ездили защищать русских в Украине. Я читала об этом еще в мае на сайте Новороссии. А позже тема передвижных крематориев всплыла тогда, когда вместе с российскими ранеными и убитыми не раз были зафиксированы российские трансплантологи.

Медведев сообщал о том, что на вооружении у России есть шесть передвижных крематориев. Мне рассказывали, что в Ростове, по крайне мере, видели два. Ну а количество раненых тем более неизвестно: сколько их, где они, в каком состоянии, кто из них выжил, кто — нет. Эти данные полностью засекречены. Очень много пропавших без вести. Время от времени этот список уменьшается на несколько имен — когда точно становится известно, что человек погиб.

— Вы поддерживаете контакт с украинской стороной? Кто-то в Украине помогает вам добывать сведения?

— Я как раз сейчас собираюсь в Киев. В рамках миссии мира там пройдут встречи с общественными организациями. Надеюсь на встречу с украинскими депутатами, которые занимаются темой пленных. Есть информация о том, что там в больницах находятся раненые российские солдаты — постараюсь что-то о них разузнать. И конечно, поехать туда, где захоронены российские военные, чтобы предоставить потом доказательства читателям нашего сайта. Держите кулачки — а то я могу и не доехать...