На киевскую выставку Екатерина Рождественская не привезла свою самую скандальную картину — Ирину Аллегрову в эсэсовской форме

Любовь ХАЗАН. «Бульвар Гордона» 14 Декабря, 2007 00:00

Она снимает только самых известных людей, в основном популярных актеров. Люди без громких фамилий ей неинтересны. Вот только в отличие от других фотографов их московская коллега Екатерина Рождественская совсем не стремится сорвать со своих моделей маски и показать такими, каковы они не на экране, а в жизни. Наоборот, она гримирует актеров, приклеивает усы и букли, надевает на них костюмы и шляпы давно прошедших времен, а если раздевает, то помещает в интерьер шелковых драпировок и венецианских зеркал.

Ради «перелицовки» лицедеи летят к ней на съемки, как пчелы на цветущие луга. Их манят новые роли, которые можно сыграть за каких-нибудь два-три часа фотосессии и при этом обязательно попасть на обложку журнала «Караван историй», где Екатерина Робертовна регулярно публикует свои снимки.

На днях она привезла персональную выставку в Киев. К разочарованию поклонников, среди 150 работ не представлена самая скандальная — портрет Ирины Аллегровой в черной военной форме, отчетливо напоминающей эсэсовскую. Нешуточный шум вокруг этого портрета подняла группа возмущенных читателей во главе с российским сенатором Людмилой Нарусовой. Дочери знаменитого советского поэта Роберта Рождественского напомнили, что перу ее отца принадлежит множество антифашистских стихов, а также слова пробирающей до слез песни «Бухенвальдский набат».

К счастью, демонстрировать в Украине сомнительно эпатажную, мягко говоря, работу фотохудожница не рискнула. В последнее время у нас на полном серьезе пытаются изобразить героями нацистских помощников, так что скандал вышел бы на новый виток.

Впрочем, в эксклюзивном интервью «Бульвару Гордона» Рождественская заявила, что к ее работам следует относиться с юмором. Она не согласна с критикой, которую назвала «глупостью и профанацией».

— Вот если бы Аллегрова вышла на улицу в этой форме и стала пропагандировать, скажем, Эдуарда Лимонова или еще кого-то, это одно дело. А когда она снялась для фотографии о войне, то это совершенно другое. Пусть бы Нарусова занималась своей дочкой Ксенией Собчак. Было бы намного умнее.

Вообще-то, с Аллегровой Рождественскую связывают особые отношения, она снимала ее множество раз и в различных ипостасях. Именно Аллегрова около 10 лет назад стояла у истоков направления «перелицовки» старой живописи и скульптуры, которое изобрела Рождественская и в котором преуспела.

«Катька, Катышок, Катюха — тоненькие пальчики. Слушай, человек-два-уха, излиянья папины», — писал Роберт Иванович в стихотворении, посвященном маленькой дочке. Повзрослев, дочь, как две капли воды похожая на него, считая отца «самым добрым и честным», решила выйти из тени его таланта.

Профессиональной переводчице, ей недостаточно было общения с Моэмом, Ле Карре и Стейнбеком. Пыталась переключиться на поэзию, но, как сообщила мне, не сладила с рифмой. Лишь выйдя удачно замуж за корреспондента Гостелерадио (теперь он ее издатель) и родив троих детей, Екатерина Робертовна обрела себя в

Юрий Рыбчинский — итальянский дож. На самом деле Юрий Евгеньевич мечтал о Христе...

качестве фотохудожницы. Консультирует ее мама Алла Киреева, литературный критик, а дети советуют, кого бы еще пригласить для съемок.

Поддержать презентацию киевской выставки Екатерины Рождественской в «Украинский Дом» пришли певец Александр Пономарев и поэт Юрий Рыбчинский, оба снявшиеся в одном из ее проектов «с переодеванием». Пономарев стал Фейербахом и, судя по его ответам на мои вопросы,

Одна из наиболее выразительных фоторабот Рождественской — «Давид» Микеланджело Буонарроти в исполнении Олега Газманова

за краткие часы съемки не успел понять, что это вовсе не тот Людвиг, который философ, а другой, под той же фамилией — художник Ансельм. Зато Александр пожаловался, что во время съемки ему мешали усы.

Рыбчинский же снялся в образе итальянского дожа кисти Тициана, хотя, как амбициозно заявил поэт, он предпочел бы выступить в роли Иисуса Христа. «Неужели на кресте?» — ахнула я. Юрий Евгеньевич смиренно кивнул: дескать, да, именно это соответствовало бы его внутреннему ощущению.

Несмотря на бешеную популярность Екатерины Робертовны, находятся люди, которые на ее любезное приглашение попозировать отвечают отказом. Среди них, например, Патрисия Каас и Валентина Терешкова. А дважды в студию Рождественской не приглашают. Впрочем, отказы, скорее, исключение, чем правило.

Чаще всего фотохудожница вместе с консультирующей мамой сами подбирают шедевры, которые подчеркнули бы достоинства именитых натурщиков. Бывает, что и последние предлагают те образы, в которых видят себя. В том, может быть, и кроется разгадка феномена «перелицовки», что любой может стать тем, кем мечтает. Например, Басков и Домогаров порознь снялись в образе Наполеона, Меладзе и Юрский изображали Сталина, Жириновский — Ивана Грозного, Киркоров — Петра I, Богдан Ступка — старого пьяницу, Хакамада — прекрасную шоколадницу, «Вопли Видоплясова» (Скрипка, Сахно, Рогачевский и Пипа) — ни много ни мало снялись в роли «четырех философов» с картины Рубенса, в типичные пристрастия того же автора вписалась и Руслана Писанка. Возможно, обнажением тайных помыслов (по Фрейду) объясняются и массовые съемки известных актрис совершенно обнаженными.

Ну и что из того, что на приморском бульваре любого крымского курорта почти так же, как в модной московской студии, вам выдадут платье с кринолином или камзол с золотыми позументами? Не обладая громким именем, вы тоже станете калифом на час и оставите на память потомкам свой величественный образ, выглядывающий из окна картонной кареты. Вся штука в том, что на ваш имидж размером 6 на 9 работали никому не известные уличные фотографы, а на масштабные портреты допущенных в мастерскую Екатерины Рождественской — целые поколения всемирно известных гениев. Как говорится, почувствуйте разницу.