Сын народного артиста Украины Николая ОЛЯЛИНА Владимир: «После своей второй клинической смерти отец стал по-настоящему верующим человеком: засыпал и просыпался с молитвой. Значит, что-то важное ему там открылось...»

Все чаще от нас уходят люди, символизирующие собой целую эпоху, будто кто-то торопится перевернуть страницу гигантской книги жизни. Теперь список болезненных потерь пополнил Николай Олялин — актер, сыгравший в «первом честном фильме о войне», как окрестили критики кинолетопись «Освобождение», артиллерийского капитана Цветаева. Хотя слово «сыграл», наверное, не совсем точное, гораздо уместнее «выстрадал», «прочувствовал», «пережил». Как мальчик, родившийся за месяц до начала войны, мог знать о ней все в мельчайших подробностях? Что стоит за этим величайшим актерским даром чувствовать чужую боль, как свою собственную, — интуиция, прозрение или нечто больше, чему мы пока не знаем названия? Олялина отличала редкостная честность по отношению ко всем: зрителям, которых он искренне любил, друзьям, которых безмерно уважал, многочисленным поклонницам, которым не давал повода надеяться на что-то большее, жене и детям, дороже которых у него не было никого на свете. Неудивительно, что его сердце не выдерживало, — у актера оно останавливалось несколько раз, на его счету были две клинические смерти. Даже на больничной койке он остался верным своей профессии и разрешил снимать операцию по аортокоронарному шунтированию на пленку. «Кино» показали по телевидению, а человек с разверстой грудной клеткой на операционном столе стал еще одной ролью актера Олялина. Нам казалось, что теперь он будет жить долго, но 17 ноября в четыре часа утра сердце актера снова остановилось. На этот раз навсегда.

«ОТЕЦ ЖАЛОВАЛСЯ НА БОЛИ В ЖИВОТЕ, НО О ТОМ, ЧТО СЕРДЕЧНАЯ БОЛЬ МОЖЕТ ОТДАВАТЬ ТУДА, НИКТО ДАЖЕ НЕ ПОДУМАЛ»

- Владимир Николаевич, как же так - неужели вашего отца нельзя было спасти?!

- Смерть папы для всех нас оказалась неожиданной. Началось с того, что у него сильно заболел живот. Мы грешили на гастрит, которым он страдал всю жизнь (актерская профессия создает для этой болезни все условия), в крайнем случае на аппендицит или поджелудочную. Но это же не смертельно, правда? Когда стало совсем невмоготу, мама вызвала «скорую» и отца увезли в больницу «Феофания». Забрали его в воскресенье, в понедельник он сдал все анализы, чтобы врачи могли поставить диагноз и назначить лечение. А во вторник в четыре часа утра папы не стало... Оказалось, обширный инфаркт, но это стало понятно только после вскрытия.

- Странно, что врачи вовремя его не распознали!

- Да они просто не успели этого сделать. Отец же жаловался на боли в животе... И мы его сколько раз спрашивали: «Папа, сердце не болит?». - «Нет, - отвечал он, - только низ живота». О том, что сердечная боль может отдавать туда, никто даже не подумал. Я разговаривал с папиным врачом: поверьте, они сделали все, что было в их силах, провели все возможные и невозможные реанимационные мероприятия... Но ему уже ничем нельзя было помочь. 

Николай Олялин с женой Нелли и шестилетним сыном Володей. «Для отца семья была самым главным в жизни...»

- Если не ошибаюсь, до этого Николай Владимирович уже пережил две клинические смерти?

- Плюс инфаркт и врожденный порок. Первая клиническая смерть случилась у отца 10 лет назад, когда ему делали операцию на сердце. Вторая - лет пять назад, и тоже в связи с операцией. После этого вся грудь у него была обожжена реанимационными «утюгами» - так ему запускали сердце. В тех случаях его удавалось вернуть с полдороги...

- Он что-то рассказывал вам об ощущениях, связанных с пребыванием за чертой, которая отделяет жизнь от смерти?

- Мы старались обходить эту тему, не хотели, чтобы он думал о том, что случилось. После второй клинической смерти мы с сестрой даже переодевать его старались так, чтобы он не видел свою обожженную грудь: Оля бралась за один конец рубашки, я - за другой, резко сдергивали и тут же надевали чистую. Ему тогда сказали, что он просто потерял сознание, но, как потом оказалось, папа о своем состоянии все знал. Он нам не рассказывал, что чувствовал, но после второй клинической смерти стал по-настоящему верующим человеком: засыпал и просыпался с молитвой. Если нам с сестрой предстояли какие-то важные дела или ответственные моменты в жизни, говорил: «Пойду помолюсь за вас». Значит, что-то важное ему там открылось... Смерть отца оказалась тяжелым ударом, но мы не знали, что нас ждет впереди.

- Неужели могло быть что-то страшнее?

- Разочарование в людях. Нужно было уладить все формальности: зарегистрировать смерть, договориться насчет места на кладбище... Чтобы похоронить народного артиста Украины Николая Олялина на Байковом кладбище, нужна была подпись киевских чиновников. Мы получали ее почти два дня: они отсылали нас друг к другу, но решить вопрос никто не мог. Или не хотел! У меня буквально разрывался мобильный: все спрашивали, где будут похороны, а я не знал, что отвечать.

На второй день мое терпение лопнуло, и я позвонил двум друзьям отца - Василию Михайловичу Горбалю и Александру Ивановичу Кузьмуку. Несмотря на то что оба были за пределами Киева, они тут же приняли меры. И хотите - верьте, хотите - нет, но через 10 минут мне позвонили из мэрии, а через час вопрос был решен: и нам разрешили заплатить за похороны - выделили место на Байковом кладбище рядом с могилой Леонида Быкова.

Не могу не вспомнить добрым словом и отца Антония, который позвонил мне и предложил отпеть отца в закрытом для посещений Успенском соборе Киево-Печерской лавры. Когда я спросил его, сколько это будет стоить, он ответил: «Денег не надо». Хорошо, что есть такие люди, без них я давно бы разочаровался во всем роде человеческом.

«В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ ПАПА С МАМОЙ СЛУЧАЙНО СТОЛКНУЛИСЬ НА КАКОМ-ТО МЕРОПРИЯТИИ, А 6 ЯНВАРЯ РАСПИСАЛИСЬ»

- С какого возраста вы помните отца?

- Лет с пяти-шести. Когда папа снимался в «Освобождении», мы еще жили в Красноярске, а с началом работы над картиной «Обратной дороги нет» переехали в Киев. Так получилось, что в раннем детстве я с мамой часто ездил к отцу в киноэкспедиции. Прекрасно помню, например, съемки фильма «Дерзость» режиссера Юнгвальда-Хилькевича, тем более что там при подрыве моста пострадал мой сандалик.

Дело в том, что мы с моим другом, которого я нашел там же, на съемках, ничего не боялись - то к мотоциклам полезем, то к автоматам, за что нам частенько попадало. В тот день пиротехники пошли на мост закладывать взрывчатку, а мы рядом крутились. Потом они ушли, а мы остались. Вдруг слышу громкий мамин голос: «Владимир!». «Ну, все, - думаю, - сейчас получу». И бегом к ней, а обувку где-то по дороге потерял. Мама увидела, что я босой, спрашивает: «Где сандалик?». Я показываю в сторону моста: «Там», а тут вдруг как рванет, - бабах! - и от моста ничего не осталось.

«Освобождение», «Капитан Цветаев идет Гитлера брать»

- Ваши родители рассказывали, «как познакомились папа с мамой»?

- Это была очень красивая, романтическая история. Моя мама была тогда вторым секретарем райкома комсомола - кстати, очень хорошим, в Красноярске ее помнят до сих пор. А еще она любила стихи и часто посещала поэтические вечера: в 60-е годы прошлого века молодые люди собирались, как правило, в кафе и взахлеб читали стихи.

Папа работал в то время в ТЮЗе, играл роли из разряда «кушать подано», но в искусстве декламации ему равных не было. Думаю, если бы он не стал киноартистом, из него получился бы великий чтец.

Одно из самых ярких моих детских воспоминаний: папа готовится к правительственному концерту - ходит по коридору и читает Маяковского. А я, 10-летний пацан, стою, буквально раскрыв рот, и по коже у меня бегают мурашки: сложный текст и драйв Маяковского благодаря отцовским интонациям ложатся мне на душу. «Надо почитать!» - думаю. Беру книгу, нахожу это стихотворение и - ничего не понимаю!

А как он читал «Жди меня» Симонова - слезы на глаза наворачивались. В общем, папа часто устраивал поэтические вечера, и мама как-то побывала на одном из них. После этого в ее дневнике появилась запись: «Как хорошо Николай читает - просто завораживает!».

Когда она по комсомольской линии организовывала праздничный вечер к 7 ноября, пригласила актера Олялина почитать стихи. Это была их вторая встреча. Ну а третья состоялась на Новый год, когда они случайно столкнулись на каком-то мероприятии. О том, что произошло потом, мама написала в своем дневнике просто: «Он подошел, обнял меня и поцеловал». В новогоднюю ночь они ходили по подъездам - было очень холодно! - и целовались, а 6 января расписались.

- После такой истории даже неудобно спрашивать, как они жили, часто ли ссорились?

- Ссорились, конечно, но все больше по каким-то ерундовым, бытовым поводам, неизбежным в каждой семье. Возможно, у них случались и более серьезные ссоры, но мы с сестрой их не слышали. Для отца семья была самым главным в жизни, поэтому он считал невозможным выяснять отношения при детях.

Наверное, самой главной проблемой для нас всегда были папины поклонницы, но маме хватило мудрости, чтобы правильно относиться к издержкам актерской профессии.

Помню, лет в 15, когда мой голос стал похож на папин, одна такая девушка просто перепутала меня с отцом и прямо по телефону стала ко мне приставать. Видимо, во мне взыграл юношеский максимализм, потому что я не выдержал и очень грубо ей ответил, за что тут же получил нагоняй от мамы. «Пойми, - говорила она мне тогда, - папа нравится женщинам, и тут ничего не поделаешь. Не будешь же ты ругаться с каждой особой, которая ему симпатизирует!».

- Согласитесь, этих женщин можно было понять. Например, в фильме-эпопее «Освобождение» Николай Олялин настоящий секс-символ!

- А помните, как он с сигареткой идет по Берлину? Кругом все горит и взрывается, а у него шинелька на плечи наброшена, сигарета во рту: ребята тащат за ним пушку, а капитан Цветаев идет Гитлера брать. И такая от него исходит спокойная, уверенная в себе сила, что это невозможно выразить словами.

- Для отца много значила ваша оценка его работ?

- Когда по телевизору показывали фильм с папиным участием, мы садились всей семьей и смотрели от начала и до конца. «Ну как?» - выдержав паузу, спрашивал папа. Начинала всегда мама. Она, кстати, была достаточно строгим критиком: «Вот тут ты недоиграл и тут недожал». Папа с ней соглашался: «Да, наверное, в этом месте действительно можно было сыграть сильнее». Потом поворачивался к нам «Ну что - похож я был на папу?». И если мы говорили, что похож, для него это означало, что он недостаточно хорошо перевоплотился в своего героя.

В связи с этим расскажу вам одну интересную историю. Когда мы из Красноярска переехали в Киев, сняли комнату в пригороде - в поселке Тарасовка. Меня отдали в украинский детский садик. Представляете, как удивился папа, когда, приехав через два месяца со съемок, услышал от сына: «Батьку, дай олiвця, я намалюю сонечко!».

Вскоре у нас в садике был новогодний утренник. Вечером папа пришел меня забирать, и я ему всю дорогу рассказывал, какой замечательный у нас был Дед Мороз: веселый, добрый и по-настоящему сказочный - и как мы весело с ним играли. Спустя годы отец вспоминал: «Ты говоришь, а у меня слезы на глаза наворачиваются». Дело в том, что этим Дедом Морозом был он... Представляете, каким бальзамом на его актерскую душу были мои слова: родной сын не узнал - значит, он хороший актер!

«А ЧЕГО ЭТО ТЫ С УТРЕЦА НА МАМУ ОРЕШЬ? НЕ СМЕТЬ ОРАТЬ НА НЕЕ!»

- Отец часто вас ругал?

- В этом не было необходимости. Как правило, достаточно было одного папиного взгляда, чтобы все расставить по своим местам. Если у нас с мамой начинался какой-то серьезный спор, она спрашивала: «А что папа скажет?». При этом отец ни разу в жизни не поднял на меня руку. Если у меня возникали какие-то проблемы, мы с ним садились и спокойно их обсуждали. Причем сначала он давал высказаться мне, а потом говорил сам.

Однажды, вернувшись с очередных съемок, папа услышал, как я повысил голос на маму. Он как раз пил кофе на кухне и очень спокойно, но строго спросил меня: «А чего это ты с утреца на маму орешь? Не сметь орать на нее! Запомни: мать - это святое». Он очень ее любил.

- Николай Владимирович не хотел, чтобы вы с сестрой пошли по его стопам и выбрали актерскую профессию? 

С Евгением Леоновым в фильме «Джентльмены удачи», 1971 год

- Очень хотел. Но я вам честно скажу: к актерству необходима тяга, нужно бредить этим с детства, иначе ничего не получится. Мне оказалась ближе профессия дедушки - он у нас был портным. Отец, надо отдать ему должное, относился к моему выбору с пониманием, он вообще был человеком демократичным. К тому же и сам когда-то стал актером против родительской воли. Дедушка отправил его в Ленинград сдавать экзамены в военное училище, а он поступил в театральное.

- Тем не менее ему всегда очень шла военная форма - она идеально на нем сидела...

- Главное, что удалось сделать отцу, - это создать собирательный образ солдата Великой Отечественной, под которым подразумеваются и солдаты, и офицеры, и генералы. Недаром все ветераны считали актера Олялина своим. Каждый год 9 Мая мы с ним ходили на парад, потом ехали к Музею Великой Отечественной войны. Папа брал с собой фляжку с водкой и две чашки: сам не пил, но ветеранам наливал.

В последнее время ему уже трудно было ходить, он опирался на палочку, но все равно не пропускал ни одного Дня Победы. И знаете, как было приятно, когда люди, прошедшие войну, бросались к нему со словами: «Коля, помнишь, как мы с тобой под Курском? А помнишь, как мы с тобой на Лютеже? Ты же у меня под Кенигсбергом заряжающим был!». Слыша такое, отец не мог сдержать слез. И ведь люди понимали, что он гораздо моложе, а значит, физически не мог с ними вместе воевать. Но, видимо, созданный им образ давно жил отдельно от него.

- Наверняка, у него, как у каждого актера, были роли, которые он мечтал сыграть, но не довелось...

- А как же без этого... Например, отец грезил ролью Ивана Грозного, готовился к ней - изучал документальные материалы, читал историческую литературу. Он тогда на несколько лет переехал из Киева в Вологду, хотел создать там киностудию. Вы, например, знаете, что Иван Грозный, решая, где быть российской столице, колебался между Москвой и Вологдой? Но, по преданию, во время службы в одном из соборов вологодского кремля оторвался кусок потолка и упал на царя. Грозный посчитал, что это знак свыше, и столицей стала Москва.

Отец мог часами говорить об эпохе царствования Ивана Грозного, как будто сам жил в то время. Фильм уже готовился к запуску, да перестройка помешала. Еще одна невоплощенная в жизнь мечта - Остап Бендер. Отец ведь начинал свою карьеру с комедийных ролей. Уверен: Бендер у него получился бы потрясающим.

«В РАБОТЕ ДЛЯ НЕГО СУЩЕСТВОВАЛ АРМЕЙСКИЙ ПРИНЦИП: «НЕ УМЕЕШЬ? УЧИСЬ! НЕ МОЖЕШЬ? ОБЯЗАН!»

- О Бендере он тоже собирал необходимую информацию?

- Думаю, прочел все, что можно было. Отец вообще все свое свободное время проводил с книжкой. И нас с сестрой приучал к чтению. И ведь как хитро это делал! Возьмет томик, сядет в кресло и, читая, начинает либо громко смеяться, либо вслух комментировать. Мы из любопытства тоже заглядывали в эту книжку, ну а, прочитав пару страниц, уже не могли от нее оторваться. Именно так отец привил нам любовь к Бабелю. Правда, над «Конармией» мы плакали, зато над «Одесскими рассказами» смеялись до упаду.

- В последнее время ваш отец мало снимался...

- Предложений действительно стало меньше, но папа всегда находил себе занятие - он что-то писал. Мы, правда, еще не трогали его архив, но, думаю, найдем там много интересного. Он часто пересматривал свои старые фильмы и живо интересовался всеми новинками кино: ему было интересно, что сейчас снимают, как. Папе была не свойственна зависть, в том числе и творческая - он всегда радовался успеху коллег.

Как-то я допоздна задержался у родителей, а по телевизору как раз показывали фильм «Приходи на меня посмотреть» - Олег Янковский там был и режиссером, и исполнителем главной роли. Когда показ закончился, было уже около часа ночи, но папе фильм так понравился, что он решил тут же позвонить Янковскому.

Мы с мамой пытались его отговорить: «Ты с ума сошел, в Москве сейчас поздняя ночь - два часа!». Но он все равно набрал номер Олега Ивановича, поздравил его и проговорил с ним около часа. А то как-то приезжаю к родителям, а они сидят со слезами на глазах - оба! «Что случилось?!» - спрашиваю. Оказывается, они только что посмотрели фильм с участием Евгении Добровольской - папа с ней снимался в «Охоте на изюбря» и очень любил ее и как актрису, и как человека: «Молодец, девочка, как хорошо играет!».

Ни разу не слышал, чтобы отец сказал, что чья-то работа в кино ему не понравилась, - в таких случаях он молчал. Зато, уж если ему что-то нравилось, всегда говорил об этом от чистого сердца. Что же касается его собственных ролей, то после сериала «Есенин» отец долго сниматься уже не мог - чувствовал себя не очень хорошо. Помню, как ему позвонил Тимур Бекмамбетов с предложением сыграть в «Ночном дозоре»: «Николай Владимирович, выбирайте любую роль!». Отец тогда отдал предпочтение Инквизитору только потому, что там было всего три съемочных дня.

- Кстати, как Николай Владимирович относился к своей роли в «Дозорах» - фильмы-то мистические?

- Желтая пресса усиленно муссирует эту тему, в одной газете даже написали, что отец умер после того, как сыграл Инквизитора. Ерунда все это! «Ночной дозор» снимали в 2004 году, а проблемы с сердцем начались гораздо раньше. Но фильм действительно стал для него в какой-то степени знаковым - недаром же, когда Бекмамбетова награждали «Никой», сзади во весь экран показали лицо отца и озвучили его слова: «Если вы этого не сделаете, начнется война». А как он смеялся, когда я читал ему «Ночной дозор» в гоблинском переводе: «Пацаны мутили-мутили и, в конце концов, так пацана замутили, что он превратился в артиста Олялина». «Значит, молодежь меня знает», - остался доволен папа.

- А ведь он действительно хорошо вписался в бекмамбетовское кино нового типа с его компьютерной графикой и спецэффектами...

- Компьютерная графика - это, конечно, хорошо, но сила отца в том, чего никакими спецэффектами не выразить. Хичкок когда-то говорил, что самое страшное - это закрытая дверь, потому что мы не знаем, что нас за ней ждет. Так и здесь...

Помните, как Инквизитор раздваивается и они вдвоем приходят за героем Золотухина: «Мы за тобой. Пошли». В кадре всего два пожилых человека с палочкой, и слова простые - мы такие каждый день слышим, а как страшно! Потому что уже нет Светлых и Темных, сам Инквизитор за тобой пришел - хуже этого ничего быть не может. И никакими спецэффектами такой ужас не сыграешь, тут нужен был отцовский голос, его мимика и интонация.

«ПАПА ЛЕЧИЛСЯ ОТ АЛКОГОЛИЗМА И СВОЮ ПОСЛЕДНЮЮ РЮМКУ ВЫПИЛ 36 ЛЕТ НАЗАД, КОГДА РОДИЛАСЬ МОЯ СЕСТРА»

- Как Николаю Владимировичу удавалось так прекрасно выглядеть до последних дней?

- Отец всегда занимался спортом. Очень любил лыжи - не горные, обыкновенные. Когда мы жили в районе Политеха, по субботам и воскресеньям катались, едва выпадала свободная минута. Еще он постоянно таскал гири: у нас дома всегда была пудовка и двухпудовка, которые папа поднимал и так, и этак.

Хорошая физическая форма позволяла ему самостоятельно выполнять трюки во многих фильмах - он и на машинах гонял (на МАЗе в фильме «Мировой парень»), и на саблях рубился (в «Думе о Британке»), и на лошадях скакал. С последними вообще особая история получилась. На съемках фильма «Долг» ему в последний день заменили спортивное седло на кавалерийское. Домой отец приехал весь в крови - стер этим седлом себе кожу до самого копчика. Он мог сниматься с температурой, с воспалением легких и никогда не жаловался, в работе для него существовал армейский принцип: «Не умеешь? Учись! Не можешь? Обязан!».

Жесткую диету - да и то поневоле - ему пришлось соблюдать только в последние годы. Помню, как-то приезжаю, мама говорит: «Вова, у нас либо овсянка, либо отварные овощи, сосисок и жареного мяса нет». Хотя до болезни папа любил покушать: мясо мы всегда на рынке покупали - он обожал домашнюю буженину.

«Отец ценил простоту и душевность, не любил хамства и вычурности. Он и сам был человеком доступным»

- Алкоголем он не увлекался?

 

- Свою последнюю рюмку отец выпил 36 лет назад - 2 декабря 1973 года, когда родилась моя сестра Оля. У нас тогда гуляла вся киностудия Довженко. Но потом мама вышла из роддома и сказала: «Хватит!». Обратились за помощью к Владимиру Васильевичу Щербицкому, тот сказал: «Надо? Вылечим!». Папа лечился от алкоголизма - ничего зазорного в этом нет. Вот только у него в отличие от многих его коллег хватило ума и силы воли: с тех пор он не брал в рот ни капли. Не только вина, водки или пива - даже лекарства на спирту не употреблял.

- В последние годы Николай Владимирович часто лежал в больнице?

- Да разве его можно было туда уложить? Сколько раз ему у нас на глазах становилось плохо: сам бледный, губы синие. Вызываем «скорую». Говорят: «Надо бы в больницу», но у него на это всегда был один ответ: «Не хочу!». Врачи укол сделают, боль снимут. Он в кресле посидит, водички попьет - все! Уже пришел в себя, шутит, ругается.

Вспомнилась смешная история, которая произошла с папиным другом - покойным ныне актером Юрием Критенко (его сын ведет сейчас «Погоду» на канале «1+1»). Дядя Юра как-то, возвращаясь с юга, попал в железнодорожную аварию. Папе сообщили, какой электричкой пострадавшие пассажиры приедут, а он уже на своей черной «волге» (по тем временам большой шик!) заехал за домочадцами Критенко.

Его жена тетя Инна, видимо, сильно переволновалась, потому что отправилась на вокзал в чем была, только пальто на ночную рубашку накинула. Дядя Юра ее увидел издалека и давай ругаться: «Что ты в ночнушке приехала?! Одеться не могла?!». А маленький сын ей говорит: «Мама, ну чего ты плачешь? Видишь, папка ругается, значит, живой».

- Среди друзей Николая Владимировича были только актеры?

- Отец ценил в общении простоту и душевность и очень не любил хамства и вычурности - того, что сейчас принято называть гламуром, поэтому дружил с теми, кто этим его требованиям отвечал. Он и сам был человеком доступным, своим в доску: недаром все одноклассники мои и моей сестры называли его просто дядей Колей. На праздники в нашем доме собирались самые разные люди - и строители, и водители, и милиционеры.

Конечно, дружил папа и с актерами - с Вячеславом Ворониным, с Лесем Сердюком, с Владимиром Талашко, со знаменитым «Кузнечиком» Сережей Ивановым, а когда его не стало, папа с мамой еще долго общались с его женой Ларисой.

Добрые отношения у отца были с Софией Михайловной Ротару и Иосифом Давыдовичем Кобзоном. А как трогательно они общались с «буржуем» Валерой Николаевым! В нынешнем году на свой день рождения, 22 мая, отец решил спрятаться от всех на даче. Так вот, Николаев утром сел в самолет, купил подарок в дьюти-фри, позвонил из Борисполя - спросил: «Вы где?» - и приехал. Посидел, выпил рюмочку, поел шашлыка и улетел обратно. Валера приезжал к отцу отовсюду, даже из Америки в Москву летел через Киев, чтобы с ним повидаться. Они каждый день созванивались - обсуждали сценарии, спорили. А на поминках папы он сказал: «Я обещаю воплотить в жизнь все задумки Николая Владимировича».

На отпевание в Лавру приехал Юрий Дубровин (Ля Шене в «Трех мушкетерах». - Авт.). Отстоял всю службу, хотя наполовину парализован. Я понял, как ему было тяжело, когда увидел, что он уронил свечку: догорев, она обожгла ему пальцы. Выстоял и всю церемонию похорон на кладбище, а вот на поминках долго не задержался: выпил рюмку водки, съел тарелку борща и потихоньку побрел к выходу, повторяя: «Мы с Колей... Мой последний фильм...». Он имел в виду картину «Окраина», в которой они с отцом снимались вместе. Я смотрел на него, и слезы на глаза наворачивались: ведь человек в ужасном состоянии сейчас живет, а сколько сделал для кинематографа! Правда, в основном у него были эпизодические роли, но ведь без эпизодов кино не бывает. Хорошо, что у папы были такие друзья.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter