Украинский скульптор Олег ПИНЧУК: «Не хочу чувствовать себя негодяем, который даже не попытался изменить страну, а значит, и свою жизнь»

За минувший год в Украине демонтировано 504 памятника Ленину. Чаще всего их просто сбрасывали на землю, безжалостно круша молотками намозоливший глаза образ создателя тоталитарной системы.

Массовый «ленинопад» начался с того, что 8 декабря 2013-го был снесен памятник Ленину на бульваре Тараса Шевченко в Киеве, затем волна прокатилась по разным городам Украины — таким, как Полтава, Чернигов, Днепропетровск, Харьков и другие.

В некоторых областях Западной Украины демонтаж памятников Ленину начался еще в 1991-м, сразу после провозглашения независимости Украины. Под отрицание всего, что связано с прошлым, объединяющим Украину с Россией, попал и памятник русскому полководцу Михаилу Кутузову, снесенный в феврале 2014-го в городе Броды Львовской области под крики: «Слава Украине!». Таким образом, гражданские активисты выполнили решение местного горсовета. Тогда же на Львовщине, в городе Стрый, был демонтирован и памятник советскому солдату.

Недавно митинг с требованием снести памятник вождю мирового пролетариата прошел и в освобожденном от террористов Славянске. Люди старшего поколения отчаянно защищали памятник, доказывая, что «при Ленине все учились бес­платно».

Министр культуры Украины Вячеслав Кириленко заявил о том, что правительство будет поддерживать любые инициативы по сносу памятников тоталитарным лидерам. В связи с тем, что, по его словам, эти памятники не являются объектами культурного наследия, они не могут охраняться государством.

Журналист интернет-издания «ГОРДОН» пообщался с украинским скульптором Олегом Пинчуком, чтобы узнать о его отношении к сносу памятников.

Олег Пинчук — автор памятников Апостолу Андрею Первозванному (установлен возле Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве), а также святым Антонию и Феодосию, основателям Киево-Печерской лавры. Кроме этого, он работает в жанре скульптурных миниатюр, которые называет «фантазийными». Его работы в свое время пополнили коллекции Мстислава Ростроповича, Пьера Кардена и других знаменитостей.

Общаясь с украинскими политиками и бизнесменами, он старается донести до них мысль о том, что искусство не менее важно для имиджа Украины, чем наука или спорт. «Если сумму, равную гонорару хотя бы одного футболиста, потратить на раскрутку украинских художников, некоторые из них вошли бы в мировой топ», — говорит Олег Пинчук. Он считает, что Украине еще долго предстоит избавляться от наследия коррупционной системы. Но перемены в стране каждый украинец прежде всего должен начинать с себя.

«Я НЕ ПРОТИВ ТОГО, ЧТОБЫ ПАМЯТНИКИ СНОСИТЬ, НО ДЕЛАТЬ ЭТО НУЖНО БЕРЕЖНО»

— Олег, как вы относитесь к тому, что в Украине сносят памятники Ленину и не только? С точки зрения скульптора прежде всего: ведь в многотонную глыбу заложен и чей-то большой труд, и большие деньги.

— Мне очень жаль, что это делается таким варварским способом. Но я понимаю, что причиной этому стала бездеятельность власти, которая давно уже должна была эти памятники аккуратно демонтировать и создать для них специальный музей с платным входом.

— Кто же захочет платить деньги за то, чтобы посмотреть на памятник Ленину, клоны которого маячили в каждом постсоветском городе, а в большинстве из них стоят до сих пор?

— В том-то и дело, что это мог бы быть музей абсурда. Туда еще можно было бы свозить скульптуры разных рабочих и колхозников, заодно и сохранили бы для потомков образцы искусства соцреализма. Я не против того, чтобы памятники сносить, но делать это нужно бережно. В начале 90-х, кстати, когда готовых памятников осталось много, но их уже никто не устанавливал, их продали на Запад и заработали большие деньги. Тогда там это было модно.

— Да, можно спорить: сносить или не сносить в принципе, но пугает агрессия, с которой на глазах и у детей в том числе орудуют молотками крушители памятников.

— Памятники ни в чем не виноваты — это предметы своеобразного искусства эпохи, которую уже не вычеркнешь из истории. И скульпторы, которые их создавали, не виноваты тоже. Это были люди системы, выполнявшие госзаказ. Кстати, многие из них потом делали памятники и для независимой Украины.

А вообще, варварское отношение к памятникам не только в том, что им публично отбивают головы. В Киеве, на площади Революции, когда-то стоял памятник Ленину, а рядом бронзовые скульптуры весом в общей сложности не меньше 40 тонн. Они ведь тоже куда-то делись. Думаю, их просто кто-то тупо распилил и сдал на металлолом. Если килограмм бронзы стоит 70 гривен, можно посчитать, какие суммы ложились в чей-то карман и в этом случае, и в других. Несколько лет назад, во время реконструкции Почтовой площади, в Киеве исчез памятник морякам Днепровской флотилии. Я безуспешно попытался его найти, но все еще надеюсь, что его пока не переплавили на металлолом.

— Советские памятники — это только часть наследия той эпохи. И даже если их снесут, останутся еще города и улицы, названные именами тех, на чьей совести жизни миллионов людей. Может, даже по горькой иронии судьбы памятники эти крушат потомки репрессированных или умерших от голода в 1930-х...

— Я считаю, что движение по сносу памятников — это результат бездействия властей и народного отчаяния, проявление человеческих эмоций от того, что в стране ничего не меняется.

— Те, кто против этого движения, приводят такой аргумент: сломать памятник Ленину — все равно что выбросить из учебника истории главу о Бандере или Шухевиче...

— Я с этим не согласен. Ленин к Ук­ра­и­не никакого отношения не имеет. Памятник ему — это символ советской империи, частью которой была Украина. Как только она стала независимым государством, эти памятники нужно было демонтировать сразу же.

— Кто знает, может, тогда бы и на Донбассе, где война началась с того, что многие, призывая Путина на помощь, по сути, хотели назад, в СССР, все было бы иначе. Ведь там молодожены до сих пор кладут цветы к подножию памятника Ленину — как будто на дворе 70-е. А вы, кстати, скучаете по тому времени?

— Ну, это время моей молодости. Конечно, я был счастлив, влюблялся, познавал мир, но это было такое же счастье примерно, как у молодых людей в КНДР. Верил в светлое будущее, как и все. Но потом моя семья в полной мере ощутила «прелести» советского режима. Мой отец, доктор филологии, выступил в защиту запрещенного романа Олеся Гончара «Собор», за что его обвинили в буржуазном национализме, уволили с должности заведующего кафедрой, грозились исключить из Союза писателей.

Мы вынуждены были уехать из маленького городка, где все на виду, и перебраться в Киев. Отцу, знавшему девять языков, для того чтобы прокормить семью, пришлось работать кочегаром и делать переводы с французского, немецкого, английского под чужими фамилиями. Так что никаких симпатий по отношению к тому времени я не питаю. Слушал выступления ораторов на коммунистических съездах и понимал, насколько лжива советская сис­тема.

«ПОКРИЧАТЬ НА МАЙДАНЕ — ЭТО ОДНО, А ТЫ НАУЧИСЬ НЕ ПЕРЕХОДИТЬ ДОРОГУ НА КРАСНЫЙ СВЕТ, ПОПРОБУЙ НЕ ДАВАТЬ ВЗЯТКУ ВРАЧУ, МИЛИЦИОНЕРУ ИЛИ ЧИНОВНИКУ»

— А еще она не позволяла человеку быть особенным. Именно поэтому очень многие из наших с вами ровесников после перестройки не смогли вписаться в новые реалии. Ведь нас с детства учили не высовываться...

— Мне запомнился такой факт. В конце 80-х отец построил маленький домик в одном из дачных поселков под Киевом. А рядом такой же маленький домик построил наш сосед, простой работяга. Только дом этот, сделанный из старых досок, был двух­этажным. И стали к нему наезжать всякие комиссии с требованием убрать второй этаж. У всех должна была быть одна высота, и выделяться никто не имел права. Все носили одни и те же штаны, за которыми выстаивали целыми днями в очередях, и ели кости вместо мяса. Вот только куда девалось мясо, до сих пор не пойму.

В то же время на мусорнике валялись буханки хлеба, который стоил тогда 14 копеек. И ни у кого не было привычки беречь электроэнергию, воду, газ, потому что все это было почти дармовое. Люди получали свои гарантированные 150-200 рублей в месяц, и это был потолок. В то время как на Западе все всегда были очень бережливы, чтобы становиться богаче. И это принцип капитализма, когда нет ничего общего — есть твое или мое, а значит, каждый отвечает за то, что принадлежит ему, и бережет. Но нас система, увы, приучала к другому.

— А сегодня модно домами соревноваться — чей выше, и машинами — у кого престижнее и достаток демонстрировать как наивысшую доблесть.

— А это тоже наследие советских времен. Люди, выросшие в коммуналках и хрущевках, как только возможность появилась, стали строить дома площадью по три-четыре тысячи квадратных метров, не думая о том, как все это потом отапливать и содержать. Сегодня многие из тех, кто были миллионерами, обанкротились. Бизнес, строившийся на откатах, лопнул. И огромные деньги, вложенные в недвижимость, оказались просто выброшенными на ветер.

— Но от этого пропасть между простыми людьми, чудом выживающими на полторы тысячи гривен в месяц, и теми, кто считают себя пострадавшими от того, что приходится пересаживаться из Maybach в Lexus. Украина уже отметила годовщину Майдана, на который вышли люди для того, чтобы изменить страну, но перемен пока не видно. Тот, кому и раньше удавалось вписываться в коррупционные схемы, хорошо живет и сейчас, кто живет честно, по-прежнему лишь выживает.

— Я тоже каждый день приходил на Майдан, прекрасно понимая, что с переменами в стране моя собственная жизнь в ближайшее время лучше не станет. Потому что для искусства необходима спокойная и благополучная атмосфера вокруг, стабильная экономика. Но в то же время я понимал, что есть надежда для моих детей — жить в нормальной цивилизованной стране. Я хочу, чтобы мои дети жили в Украине, и только. Я человек свободный, у меня нет бизнеса, меня ничего не сдерживает, поэтому я хочу сделать все, чтобы потом не чувствовать себя негодяем, который даже не попытался что-то изменить в стране, а значит, и в своей жизни.

Для этого и баллотируюсь в Киевский горсовет. Надеюсь, что смогу достойно представлять интересы жителей Татарки и Лукьяновки, которые относятся к 57-му избирательному округу. Я хорошо знаю Шевченковский район — там находится Национальная академия изобразительного искусства, в которой я учился, еще когда она именовалась Киевским художественным институтом, кроме того, какое-то время я был депутатом Шевченковского райсовета.

— Человеку с принципами в украинской политике приходится нелегко...

— Важно, чтобы в Украине накопилась критическая масса тех, кто хочет жить по закону, а не по понятиям, не воровать и не обманывать. Но пока у меня есть ощущение, что в освободившиеся кресла во власти сели те же самые люди, ну, может, чуть лучше прежних. Ведь не изменилось ничего, и прежде всего не поменялись правила игры. Политик, приходя во власть, очень скоро начинает понимать, что систему изменить невозможно.

На деле получается, что не человек побеждает законы, а законы побеждают человека. И политики превращаются в политиканов. Денег в казне нет, поэтому сострадание к людям на этом и заканчивается. Остаются только громкие декларации о любви к народу, которые на самом деле всего лишь ширма, возможность быть в тренде.

Даже сегодня, в столь сложное для Ук­раины время, Киев завешен огромными биллбордами, которые стоят больших денег. И люди верят лозунгам политиков, изображенных на них, не понимая, что за их именами там, в закулисье, зачастую стоят кукловоды, которые в этих политиков вкладывают деньги для того, чтобы потом с их помощью заработать гораздо больше. Потому что политика для многих — это выгодный бизнес.

Я считаю, что во власть должны приходить не политики, которые в итоге оказываются лишь хорошими актерами, а талантливые люди, имеющие свою позицию. Такие, к примеру, как актер и экс-президент США Рональд Рейган, которому удалось поднять экономику страны и, по сути, способствовать развалу советской империи, или драматург Вацлав Гавел, ставший президентом Чехии: он сумел объединить свой народ в сложное для страны время, оставаясь для чехов прежде всего моральным авторитетом.

— Значит, вы считаете, что и недавняя революция тоже не помогла Ук­ра­ине?

— Украине прежде всего нужна эволюция. Система настолько косная, что в течение короткого времени ничего изменить нельзя. Я знаю многих людей, которые пришли во власть и тут же задрали нос, стали небожителями, хотя ничего хорошего для страны не сделали. Они, может, и хотели бы работать для народа, но сделать ничего не могут. Власть — это не один человек, это система. Конечно, в Украине немало честных людей, настоящих патриотов, но они, как правило, вне государственной системы, а значит, от них многое не зависит.

Но каждый может делать перемены в стране, начиная с себя. Покричать на Майдане — это одно, а ты научись не переходить дорогу на красный свет, попробуй не давать взятку врачу, милиционеру, или чиновнику, который помогает ускорить решение каких-то проблем. Я знаю чиновника, который работает в госказначействе на скромную зарплату, но у его детей парк из десятка дорогих машин. Коррупционная схема выстраивалась годами, задолго до Януковича.

«ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ УКРАИНСКОЕ ИСКУССТВО БЫЛО ВОСТРЕБОВАНО В МИРЕ, ЕГО НУЖНО ПРОДВИГАТЬ ПО ЗАКОНАМ И ПРАВИЛАМ МИРОВОГО АРТ-РЫНКА. А ТАЛАНТЛИВЫХ ХУДОЖНИКОВ У НАС БОЛЕЕ ЧЕМ ДОСТАТОЧНО»

— А как у вас сегодня с вдохновением? Откуда черпать его, если столько разочарований? Но прежде всего война, до конца которой, судя по всему, далеко, потому что враг у Украины подлый, в овечьей шкуре...

— Знаете, вдохновение — это для ленивых. Профессиональный художник должен работать всегда. Для меня не существует такого понятия, как депрессия. Желание жить и не опуститься на дно заставляет вставать и каждый день что-то делать. Да, в стране война, но мне сегодня еще больше хочется работать на имидж Украины.

Вылепив скульптуру, я должен также дать ей жизнь. Сам процесс создания объекта культуры не так сложен, как процесс поиска заказчиков и продвижения. Мое оружие — это моя голова, мои руки, которые лепят скульптуры, и моя жизненная позиция, которая не позволяет мне быть пассивным.

Украинским художникам, артистам, музыкантам стало гораздо труднее выживать. Ведь раньше они зарабатывали в России — на концертах, выставках, галереях, корпоративах, наконец. Этот рынок для многих теперь закрыт. А в Украине работа находится не для всех.

— Вы тоже отказываетесь от участия в российских проектах?

— Да. Недавно мне предложили сделать выставку в Эрмитаже, но я отказался, понимая, что сейчас не время. Я считаю, что российская власть ведет себя подло не только по отношению к некогда братской Украине, но и по отношению к своему народу тоже, зомбируя людей, доводя до ссор многие семьи. Моя мама — русская, в России у меня много родственников. Так что все это я прочувствовал на себе. Российские власти не о зарплатах и пенсиях заботятся для своих граждан, а о том, чтобы воссоздать великую империю. А русский мужик — он еще подождет, еще потерпит.

— Как вы считаете, искусство может помочь Украине сегодня? Или же когда говорят пушки, музы все-таки молчат?

— Почему же молчат? Когда во время Второй мировой войны бомбили Лондон, Черчиллю предложили урезать финансирование культуры. Он сказал: «А за что же мы тогда воюем?». Потому что культура, свобода самовыражения личности — это основной фундамент демократического общества. После теракта во Франции миллионы парижан вышли на площадь, чтобы поддержать свободу слова, право художника выражать свою мысль. Сила интеллекта и стремление к свободе гораздо выше, чем сила оружия, в моем понимании.

Общаясь с украинскими политиками и бизнесменами, я стараюсь донести до них, что искусство для имиджа Украины не менее важно, чем наука или спорт, к примеру. Если сумму, равную гонорару хотя бы одного футболиста, потратить на раскрутку украинских художников, некоторые из них бы вошли в мировой топ. Для того чтобы украинское искусство было востребовано в мире, его нужно продвигать по законам и правилам мирового арт-рынка. А талантливых художников у нас более чем достаточно.

— Современное искусство с его иносказательностью понятно далеко не каждому.

— Специфика современного искусства в корне отличается от соцреализма, когда авторитарное государство заказывало художнику памятник, к примеру, и это давало ему средства к существованию. Главное только — создавать «правильные» образы. А в свободном обществе художник сам решает, каким должно быть его произведение. Он не подсказывает хирургу, как делать операцию, или журналисту — как писать. Но и в искусство вмешиваться никто не может. Оно живет по своим правилам.

Вот вы говорите, современное искусство не всем понятно. Я с этим согласен. Но, что интересно, в тех залах, где выставлены прекрасные, академичные работы, привычные глазу пейзажи, сегодня нет толп посетителей. Зато на выставках со­вре­менного искусства огромные очереди. Потому что его язык требует размышлений, и это интересно молодому зрителю.

Современное искусство — это инструмент, с помощью которого меняется мир. И показатель терпимости общества к инакомыслию, за которое в обществе тоталитарном художников закрывают в психбольницах, их работы уничтожают.

Художники бывают разные. Есть те, кто рисует «горшки» и свято верит в то, что это искусство. Есть художники-западники, которые воруют чужие идеи, что, в общем-то, несложно. А вот самое сложное — это искать свой путь, что и делают те, кто, как правило, остается в истории.

— От памятника Ленину, снесенного недавно в Киеве на бульваре Тараса Шевченко, остался постамент. Как вы считаете, лучше убрать и его, чтобы уж совсем ничего не напоминало о вожде мирового пролетариата, или установить на нем новый памятник — как символ новой Украины?

— Я считаю, что в Киеве должен появиться памятник с каноническим изображением небесного покровителя города Архистратига Михаила. Его можно было установить именно на этом постаменте. Это большая круглая колонна из гранита, которую сегодня у нас выполнить было бы просто нереально: это стоило бы миллионы долларов. Постамент уже частично повредили, когда сносили памятник. Сломать, раздробить, вывезти на щебенку — это проще всего, но гораздо важнее придумать, как его использовать. Ничего крамольного в этом нет — многие христианские храмы стоят на останках храмов языческих.

Я предлагаю сохранить этот уникальный постамент, который сам по себе уже реликвия. Ну а какой памятник будет на нем стоять, решать киевлянам. Хотя пустовать, наверное, он будет еще долго — у Украины на памятники сегодня денег нет. Можно рассчитывать только на добрую волю меценатов. Но если киевский горсовет примет решение, я с готовностью буду участвовать в этом проекте.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter