Народный депутат Украины Вадим НОВИНСКИЙ: «За что Порошенко сукой православной меня назвал, не знаю, но кем бы ни называли, эпитет «православный» — уже хорошо»

«В душе я русский украинец, точнее, украинец русского происхождения»

— Вадим Владиславович, добрый вечер! Вы в России, в Новгородской области, родились, в Ленинграде Академию гражданской авиации окончили, долго в Карелии, в Петрозаводске, работали и в Украине только в 1996 году появились. В душе вы россиянин или украинец?

— В Украине на самом деле в 1991 году я появился — в первый раз по вопросам бизнеса в Киев приехал, и вот уже скоро 27 лет, как я здесь. В душе я русский украинец, точнее, украинец русского происхождения.

— Киев при первом свидании больше величавого, но мрачного Питера, а тем более мрачного Петрозаводска вам по­нра­вился?

— Ну, летом Питер не такой мрачный: там белые ночи, практически темного времени суток нет, а Киев всегда необычайно милым, гостеприимным городом без столичного лоска для меня был. По сравнению с другими крупными городами, с неким даже налетом провинциальности, но очень добрый, очень тепло принимал. Я, кстати, осенью 1991 года на Майдане побывал...

— ...где студенты на граните голодали...

---

---

— Да. Тогда среди тех, кто там находился, много споров о будущем Украины шло, и, как правило, все говорили, что нужно отделяться, из состава Советского Союза выходить.

— Вы авиадиспетчером петрозаводского авиаотряда работали, затем на­укой занимались, даже патенты на боеприпасы, бронежилеты и антитеррористические средства получили, а как в бизнес попали?

— Да, действительно, четыре года после окончания Академии гражданской авиации я авиадиспетчером был, а затем в эту же академию вернулся — на кафедру систем управления и вычислительной техники. Там два года провел, но когда окно возможностей бизнесом заниматься открылось и какие-то новые перспективы появились, решил рискнуть и в бизнес подался.

«Горбачеву я благодарен в первую очередь за то, что свободу церковь при нем получила»

— Михаилу Сергеевичу Горбачеву за эти новые перспективы вы благодарны?

— Ой, это вопрос сложный. Конечно, то, что в конце 80-х — начале 90-х произошло, большой трагедией было, но за то, что людям свободу он дал, разумеется, благодарен, и в первую очередь за то, что свободу церковь при нем получила. Если помните, в 1988 году...

— ...тысячелетие Крещения Руси отмечали...

— ...да, и впервые монастыри открывать стали — решение на уровне ЦК КПСС принималось. В частности, Свято-Данилов монастырь тогда открылся и многие другие...

— ...Киево-Печерскую лавру церкви передали...

— Совершенно верно, в следующем году 30-летие с момента возобновления служения в Лавре отмечать будем.

— Вы до сих пор гражданин России?

— Нет (улыбается), я гражданин Украины. После того как указом президента Ук­раины мне было украинское гражданст­во предоставлено, абсолютно все пре­дусмотренные украинским законодательст­вом процедуры по выходу из российского гражданства я выполнил.

— Украинское гражданство вы в 2012 году приняли, причем указ об этом Виктор Янукович по личной просьбе Петра Порошенко подписал, то есть действующий президент по просьбе будущего гражданином нашей страны вас сделал. Интересная ситуация...

— Да, интересная, но не по личной про­сь­бе. Петр Порошенко тогда минист­ром экономики в правительстве Азарова являлся, и необходимо было, чтобы министерство, которое те или иные отрасли промышленности курирует, свои рекомендации дало. В то время Министерства промышленнос­ти, если вы помните, не существовало — только Агентство промышленности в составе Мин­экономики было: оно-то перед министром и ходатайствовало, и тот письмо-обращение к президенту Украины направил с довольно высокой оценкой моих заслуг перед страной и попросил гражданство мне предоставить.

— В интервью интернет-изданию «ГОРДОН» Антон Геращенко троих агентов российского влияния в Украине назвал — вас, Медведчука и Григоришина: это так?

— В первую очередь я — агент влияния Украины, потому что делать все так стараюсь, чтобы в Украине были мир, успешное экономическое развитие и люди жили счастливо и достойно. Поэтому повторюсь: я — агент Украины, а в тот ряд агентов российского влияния я многих других поставил бы, и прежде всего представителей ны­нешней власти, начиная от президента и тем самым Антоном Геращенко заканчивая, потому что если о сайте «Миротворец» вспомнить, никто Украине больше вреда, чем он, не нанес.

«У нас, если кто-то с критикой власти выступает, значит, агент Кремля, но я — агент Украины и украинцев»

— Несколько бывших руководителей СБУ совершенно авторитетно мне заявляли, что практически все украинские олигархи агентами либо КГБ СССР, либо ФСБ России являются. Чтобы мы в этом вопросе точку поставили, признайтесь: вы — агент ФСБ?

— Знаете, в свете последних, связанных с Михеилом Саакашвили, событий, в интернете фотография появилась, где я и Луценко стоим, а подпись такая: мол, долгое время мы подозревали, что вы — агент ФСБ, но сейчас настоящего агента нашли — Саакашвили (улыбается). У нас же, понимаете, если кто-то с критикой нынешней власти выступает — как во внешней политике, так и во внутренней...

— ...значит, агент...

— Ну да, рука Кремля. Все по простому принципу: если говоришь, что они грабят, воруют, будущее страны уничтожают, на ФСБ работаешь, но я — еще раз скажу — агент Украины и украинцев.

— Я непростой вопрос вам задам, откровенного ответа требующий. Русскому языку, который вы защищаете, в Ук­ра­и­не прежде всего такие, как Ирина Фарион, угрожают, но вы признаете, что именно Партия регионов в лице Анд­рея Клюева этих ребят финансировала?

— Ни признать, ни опровергнуть это я не могу, потому что этого не знаю.

— А разговоры такие в партии ходили?

— Ну, разговоров вокруг различных политических деятелей всегда много ходит... Допущений, как правило, хватает, а правды во всех этих сплетнях гораздо меньше, а я фактами привык оперировать и говорить только то, о чем твердо знаю, — если не знаю, то и утверждать не стану.

— Начало Майдана давайте вспомним... Янукович, который пророссийского курса придерживался, вдруг резко передумал, фракцию свою собрал, три часа в буквальном смысле этого слова ее нагибал: дескать, все, мы в Европу идем, и только один Шуфрич ему возразил — остальные, в общем-то, лидера поддержали. Почему незадолго до саммита в Вильнюсе свое решение президент изменил?

— А когда, простите, это заседание фракции, на котором Шуфрич против выступил, было?

— Когда Янукович объявил, что мы курс меняем. Регионалы роптать начали: дескать, бизнес у нас на Россию ори­ентирован, нас в Европе не ждут...

— Ясно, но я тогда депутатом Верховной Рады еще не был — в парламент меня 7 июля 2013 года избрали, и, видимо, не­множко раньше курс поменялся (улыбается). Когда в сентябре членом фракции Партии регионов я стал, таких совещаний не было.

— Почему же Янукович, на ваш взгляд, такой разворот сделал? Это же, собст­венно, к Майдану и привело...

— Ну, не только это — более глубокая есть причина, почему Майдан случился, почему смена власти произошла и почему последствия столь трагичны. Насколько мне известно, подписание политической части ассоциации никто отменять не собирался — только экономическую проанализировать и уточнить хотели, потому что границы Украины для европейских товаров открывались, но взамен ничего мы не получали, а границы Таможенного союза для нас после этого закрывались. Из-за этого торговое противостояние с Россией летом 2013 года началось, когда многие наши товары на территорию Российской Федерации ввозить запретили, и это очень больно по нашей экономике било. Соответственно, рабочие места терялись, люди достойную заработную плату получать не могли...

— ...и это объективно?

— Это факт! — поэтому просьба была подписание экономической части договора об ассоциации на более поздний срок отложить. Политическую — в Вильнюсе подписать, а экономическую — сперва проанализировать...

— ...но то, что украинцам евровыбор Янукович пообещал, ошибкой с его стороны было? Никто же от него этого, в общем-то, и не ждал...

— Очень правильной политикой я считаю ту, которую Леонид Данилович Кучма проводил, — многовекторности: он место Украины, ее значение понимал и что прагматичный интерес ко всему можно иметь, выгоду от нашего местоположения максимально использовать. Что взаимоотношения с Россией терять нельзя и что выгоду от сотрудничества с Европой нужно получать, он как бывший директор мощ­нейшего предприятия сознавал: терять ни одно, ни другое нельзя — выгоду от вза­имодействия со всеми извлекать следовало.

«Лучший президент Украины — Леонид Данилович Кучма»

— У многих своих собеседников — правых, левых, провластных, из оппозиции — я неоднократно спрашивал, кто лучшим президентом Украины за годы независимости был, и большинство из них практически без раздумий отвечали: Кучма — вы с этим согласны?

— А я всегда это говорю: самый лучший президент Украины — Леонид Данилович Кучма. Страной 10 лет он руководил, при нем в 90-е годы Украина стагнацию в экономике претерпела, но потом...

— ... какой подъем последовал!..

— Да, самый активный среди всех стран СНГ, и в Европе в том числе. Рост экономики 14-15 процентов составлял, и стабильность была, а хаоса мы вот так вот уже наелись — за последние четыре года...

— Во время Евромайдана вы в центре событий оказались, а какое самое яркое впечатление от тех нескольких ме­ся­цев осталось, что в память наиболее остро врезалось?

— Сложный вопрос... Все на нервах, на взводе было, но что тогда происходило, я буквально по дням помню. Вообще, я к любым революциям отрицательно отношусь, считаю, что революция — это всегда шаг назад, разруха, хаос, не приведи Господь, кровь... Я за эволюционное развитие любой страны всегда выступал, и нашей — в первую очередь, но, к сожалению, не все это понимают, и Майдан, по моему глубокому убеждению, Украину на несколько уровней вниз отбросил: мы это и в экономике, и в других сферах жизни наблюдаем.

Какое событие самым ярким для меня стало, сказать не могу: все они очень тяжелыми были — яркими их не назовешь. Мое восприятие Майдана немножко другое, от мнения тех, кто там тогда стоял, оно отличается. Для них это героическое событие, а для меня таковым не является, потому что ни одна революция ни в одной стране счастливым народ еще не сделала.

— Знаю, что вы с Нестором Шуфричем титанические усилия приложили для того, чтобы Крым в составе Украины удержался, — драматические это бы­ли события?

— Да, безусловно. Я считаю, что люди, которые оппозицией были, а в результате Майдана к власти пришли, должны были очень ответственно ко всему, что в стране происходит, относиться, но было сделано все для того, чтобы случилось то, что случилось. То, что делали мы, титаническими усилиями назвать, наверное, сложно...

— ...однако вы же с крымской влас­тью договорились, что полуостров в Ук­раине останется...

— Нас переговорщиками между властями Автономной Республики Крым и Севас­тополя быть попросили — в тот момент Могилев уже в отставку подал, премьер-министром Крыма Аксенов был избран. Нестор Шуфрич первым туда прилетел. Я тогда заболел, мы на следующий день полететь договорились, но он раньше отправился, чтобы ситуацию прозондировать, — переговоры провел, и крымские власти ряд требований ему высказали, причем каких-то нереальных желаний там не было, все нормальные. Люди спокойствия в своем регионе хотели, чтобы то, что на Майдане произошло, в Крым не пришло, чтобы мщение несогласным не началось...

— ...то есть отделяться они не собирались?

— 23, 24 и 25 февраля об этом вообще речь не шла! Когда Нестор из Крыма вернулся, он мне позвонил, мы переговорили — это уже час ночи, кажется, был, а в восемь утра Генпрокуратура Украины уже уголовные дела на Аксенова, Константинова и прочих депутатов крымского парламента завела.

«Чтобы после смены власти Крым удержать, следовало подтвердить выполнение Харьковских соглашений, внеблоковый статус Украины и статус русского языка как регионального»

— Генпрокурором свободовец Махницкий тогда был — зачем он это сделал, если вы договорились уже, что ситуация под контролем?

— Ответа у меня нет. Я не знаю, зачем, — это была провокация.

— Скажите: Крым удержать могли?

— Могли — надо было только ряд шагов сделать, чтобы этой темы вообще не существовало. В тот момент легитимно избранным руководителем страны один человек был — Александр Турчинов, спикер парламента. Надо было переговоры с российской стороной вести и чудеса дипломатии проявить, не нужно было резких шагов в отношении русского языка делать, а мы помним, как закон Кивалова-Колесниченко отменили. Были также какие-то заявления в парламенте сделаны, которые никакого практического смысла не имели...

— И кто же их делал?

— Ну, те, кто в результате так называемой Революції гідності победили.

— Националистические силы...

— Не только — все какой-то эйфорией были обуяны и думали, что все так и дальше будет.

— Но это тоже могла быть провокация?

— Не знаю, на кофейной гуще гадать, могла или нет, не буду, но то, что палец о палец не ударили для того, чтобы Крым в Украине остался, совершенно очевидно. Я тогда газете «День» интервью дал о том, что сделать можно. Все очень просто — пос­ле смены власти подтвердить следовало: первое — выполнение Харьковских соглашений, второе — внеблоковый статус Ук­ра­ины, третье — статус русского языка как регионального и, возможно, дополнительные полномочия крымской власти дать. Там разговор шел о том, что нужно, может, к Конституции 1992 года вернуться — ситуацию это могло успокоить, плюс невмешательство киевской, центральной власти в гуманитарную политику в Крыму гарантировать...

— То есть дайте руководству Крыма воровать у себя на полуострове так, как оно хочет...

— Не воровать — я о другом говорю. Нужно было русского языка не касаться, не диктовать, каких героев любить, какие праздники отмечать и в какую церковь ходить, свободу в гуманитарной сфере предоставить...

— ...и Крым — в составе Украины ос­тал­ся бы?

— Совершенно верно, однако ничего пред­принято не было. Может, это и сложно было, но действовать следовало.

«Чей Крым? Украинский!»

— Могли вы тогда представить, что Россия Крым заберет?

— В начале марта, конечно же, нет, но потом, когда один референдум на 25 мая назначили...

— ...все стало понятно...

— ...а затем — второй, и поближе, на 16 марта, его перенесли и провели, все действительно ясно стало.

— Крым, на ваш взгляд, специально отдали?

— Сложно на этот вопрос ответить... Это совокупность обстоятельств была, из-за которых произошло то, что произошло.

— Кто персональную — я бы сказал, ис­торическую — ответственность за то, что Крым из состава Украины ушел, не­сет? Такие люди есть?

— Конкретно одного или двух назвать нельзя — виноваты все те, кто к власти в результате так называемой Революції гідності пришли.

— Тем не менее аннексию Крыма вы не поддержали...

— Естественно.

— Почему?

— Ну, потому, что я — депутат украинского парламента: как могу поддержать то, что какая-то часть страны из ее состава выходит? Я депутатом от Севастополя был и с соответствующим заявлением по этому поводу выступил.

— Вы же, однако, этнический русский, капитал свой именно в России сколотили...

— Есть закон, и я считаю, что все по закону нужно делать, беззакония быть не должно. Любая революция — тоже беззаконие, все мы это прекрасно понимаем, причем это не просто мое мнение — это юридический факт.

— Сегодня на вопрос «Чей Крым?» вы как бы ответили?

— Украинский: откройте Конституцию Ук­раины, раздел, где речь об административно-территориальном делении идет, — там все четко сказано: там и Автономная Республика Крым, и город Севастополь значатся.

— Что, на ваш взгляд, с Крымом и Дон­бассом будет?

— (Вздыхает). Они существовать будут. Вы хотите спросить, в составе Украины или нет?

— Вернутся ли они домой, да...

— Ну, в отношении Донбасса все более просто и очевидно: следует ряд шагов сделать и территориальную целостность и государственный суверенитет на всей территории Донбасса восстановить, но политическую волю проявить надо, и в первую очередь — президенту Порошенко, который закончить войну за две недели обещал. С тех пор три с половиной года прошло, а она не закончена, огромное количество жертв, разрушений и беженцев, но и Порошенко, и вся его команда важные поступки должны совершить и свои обещания выполнить. Прежде всего — мир установить, и результатом этого воз­врат территорий Донецкой и Луганской областей в состав Украины будет.

— С Крымом тяжелее?

— Более сложная ситуация, даже обсуждать не хочу. Надо сперва один вопрос решить и уже потом к другому переходить.

«Мазать человека одной черной краской нельзя: были у Януковича и заслуги»

— На мой взгляд, главный виновник этой ситуации — Виктор Федорович Янукович: если бы он таких решений не принимал...

— ...каких решений?

— То мы в Европу идем, то не идем...

— Так я же вам говорю: Европа навстречу тогда не пошла. Было же предложение: давайте политическую часть договора подпишем, а экономическую на год отложим, проработаем, компенсаторы для экономики найдем — так нормальный хозяин делает!

— Хорошо, в чем Янукович, на мой взгляд, виноват? Я три главные ошибки его назову. Во-первых, он конфликт между старой гвардией Партии регионов и людьми его старшего сына Александра допустил, которым Украину фак­тически на растерзание отдал (я имею в виду Арбузова, Захарченко, Колобова, Клименко и других). Во-вторых, не надо было приказ студентов избивать давать — и такого протеста не было бы, и в-третьих, о чем мне и Леонид Кравчук, и Леонид Кучма, и Виктор Ющенко рассказывали: они ему предлагали Азарова и Захарченко в отставку отправить, чтобы напряжение снять. «Нет, я своих не отдаю!»...

— Давайте проанализируем. В феврале 2014 года меморандум между представителями власти и оппозиции при посредничестве трех министров иностранных дел — Франции, Германии и Польши — был подписан. В этом меморандуме говорилось, что президент с возвратом к Конституции 2004 года согласен, второй пункт — коалиционное правительство с участием оппози­ции создается, и третий — досрочные президентские выборы: не в марте или феврале 2015 года, а в декабре 2014-го. Вы можете себе представить, если бы на эти шаги президент Украины в начале Майдана пошел — скажем, в декабре или начале января? Дальше вообще ничего не было бы!

— Конечно...

— Надо было договариваться, на компромисс идти.

— Как к Януковичу сейчас вы относитесь?

— Мазать человека одной черной краской нельзя, были у него и заслуги: мы же помним, как в 2010-2012 годах реформы в разных сферах пошли — он ведь действительно их проводить начал. Компания McKinsey, мировой лидер в консалтинговых услугах, была приглашена, титаническая работа по анализу, как ситуацию в стране нам улучшить и как законодательст­во принять, которое экономический рост, независимую судебную систему и так далее обеспечит, была проведена. Затем Евро-2012 состоялcя — Украина успешно мощнейший турнир провела!

— Григория Суркиса прежде всего заслуга: если бы не он, и Евро у нас не было бы...

— Если бы не он, не работа Федерации футбола и не успехи украинских команд в европейских кубках, на мировых соревнованиях: мы же помним, как Украина до четвертьфинала в первенстве мира 2006 года дошла, а донецкий «Шахтер» обладателем Кубка УЕФА стал, в Донецке суперстадион появился — а это уже Рината Ахметова заслуга. Но и заслуга Бориса Колесникова как вице-премьера, курирующего проведение Евро-2012, велика, ведь за короткий период времени, с 2010-го по 2012-й, мощ­нейший рывок в развитии инфраструктуры Украины был сделан...

— Следовательно, и у Януковича что-то хорошее было?

— Да, безусловно.

— Сегодня отношения с ним вы поддерживаете?

— Нет, я с ним в последний раз 21 февраля по телефону беседовал.

«У Черномырдина спросили: «Кто такой Вадим Новинский?» — и он ответил: «Мой сын»

— Путина вы когда-нибудь видели?

— Два раза.

— Общались?

— 10 секунд — в Севастополе во время празднования 1025-летия Крещения Руси. Президенты Путин и Янукович тогда встречались и совместный парад Военно-морских сил Украины и Черноморского флота России проводили, а я как депутат Верховной Рады от Севастополя там находился. Ну, сколько мы общались? Рукопожатие — и все...

— Впечатление он на вас произвел или не успел?

— Ну, речь о человеке, который на тот момент лидером страны уже 13 лет был...

— Семь лет послом России в Украине Виктор Степанович Черномырдин яв­лял­ся — мы с ним дружили, я очень его любил, это потрясающий человек-самородок был, и я мало таких в своей жизни видел. Знаю, что у вас очень хорошие отношения были и он даже сыном вас называл...

— Да, в компании его как-то спросили: «Кто такой Вадим Новинский?» — и он ответил: «Мой сын».

— Я другой знаменитый ответ его вспомнил — на вопрос: «Сколько у вас детей?» он ответил: «Приблизительно два сына»...

— (Смеется). Ой, это был — вы правильно сказали — самородок, самобытный человек, выходец из оренбургского села, очень яркий путь прошедший — от рабочего, который Куйбышевский политехнический институт заочно окончил, до премьер-министра, на плечи которого практически все взвалено было...

— ...когда все рушилось...

— Это переломный период был, и очень многое именно на Черномырдине держалось. Я об этом от целого ряда российских губернаторов слышал: в 92-м, 93-м, 94-м все к нему ехали, чтобы какую-то помощь получить, и он всем помогал. Человек ог­ром­ной души, огромного сердца! — глыба, и сейчас я таких не вижу. Уверен: будь Виктор Степанович до сих пор послом, огромного количества плохих событий между Россией и Украиной точно не было бы.

«Я горжусь тем, что могу себя другом Рината Ахметова назвать»

— Вас близким к Ринату Ахметову считают — насколько вы к нему близки?

— Ринат Ахметов — это мой друг и партнер, я горжусь тем, что могу себя его другом назвать. Это настоящий патриот Донбасса и Украины, благородный, честный и очень достойный человек. Очень многое из того, что в СМИ об Ахметове пишут и говорят, — не­правда: в тяжелейшие для Донбасса времена он брошенным там на произвол судьбы нашей киевской властью помогал — его фонд тысячи жизней спас.

— Рината Леонидовича — и совершенно справедливо, на мой взгляд, — человеком дела называют...

— ...и человеком слова...

— ...которое он никогда не нарушает...

— Это правда.

— Какой он еще, как бы вы его охарактеризовали?

— Честный, благородный в поступках, человек с огромным сердцем, который чутко на чужую боль реагирует. При этом он страстным поклонником футбола является — это мы все знаем. Это же ему фраза принадлежит: «Если у меня забрать «Шах­тер», это равносильно вырезанию сердца без наркоза». Это его любовь, его страсть, он — настоящий, повторюсь, патриот Донбасса, делал, делает и будет делать все для того, чтобы жители и Донбасса, и всей Украины жили счастливо.

— Почему у вас с Юрием Луценко плохие отношения?

— А кто сказал, что плохие?

— Уже хорошие?

— Да у меня они всегда хорошие были — может, это у него со мной плохие, а я ко всем спокойно и с достоинством отношусь.

«С Саакашвили Порошенко сам себе заботу нашел, а зачем — не знаю»

— Что о Саакашвили вы думаете?

— Я о нем вообще не думаю — слишком много внимания этому товарищу уделяется, который в Украине при помощи Петра Порошенко оказался (улыбается). Порошенко проблему себе создал: сначала паспорт ему дал, губернатором Одесской области назначил, потом паспорта лишил, в страну не пускал, тот прорвался, затем уголовное дело на него завели, арестовать пытались, не получилось, затем суд отпустил... Сплошное недоразумение получается — человек сам себе заботу нашел, а зачем — не знаю.

Саакашвили в данный момент устои государственного устройства Украины подрывает, чего ни в коем случае делать нельзя. Через границу прорывается — и за это ему ничего: ну как так — территориальная целостность ведь нарушается! Есть граница, она для всех священна, он ее преодолел — 300 или 400 человек, среди которых депутаты, помогли, и после этого все на свободе, ничего не расследуется или расследуется, но крайне медленно. В отношении представителей оппозиции уголовные дела очень быстро расследуются, хотя опять же топорно и в основном все фабрикуется, но ход событий другой, а здесь почему-то такого нет.

Далее: у него в прокуратуру повестка, он вырывается, его из машины освобождают, в которой должны были в суд для определения меры пресечения отвезти — как такое возможно? Это всей нашей право­охранительной системе, прокуратуре и СБУ приговор, которые при нынешнем руководстве страны в прокуратуру и службу безопасности не Украины, а Петра Порошенко и его окружения превратились.

— Вас много лет одним из самых богатых людей Украины называют: вы — миллиардер?

— Я не знаю, что такое «богатый», — я человек обеспеченный, а миллиардер или нет... Того, что в журналах пишут, я никогда не читаю.

— Ну, «Форбс» ваше состояние в не­сколько миллиардов долларов оценивает...

— Не знаю, сейчас вообще что-либо оценивать сложно, потому что активы на территории Украины огромному риску под­вержены. Это, кстати, одно из последствий Майдана, что экономика и, соответст­венно, капитализация страны, на не­сколько уровней опустилась, потому что никто не будет инвестировать туда, где у тебя что-то отобрать могут, где снова оче­редная революция будет, какие-то новые противостояния...

— Каково же это — человеком с ог­ром­ным состоянием себя ощущать?

— Ну, я считаю, что богатство — это не твоя заслуга, да и богатый человек — тот, кто доволен тем, что имеет. Я себя обеспеченным считаю, а что богатства касается... Нужно своими достоинствами, духовной жизнью, щедростью по отношению к другим людям быть богатым — вот к чему важно стремиться.

— Вы между тем на благотворительность много тратите, причем афишировать это не хотите...

— Вообще об этом не говорить стараюсь. Правая рука, как сказал Господь, не должна знать, что левая делает: если кому-то помог и всем об этом рассказываешь, какая от этого польза?

«Я всегда считал, что это не человек деньги заработал, — это Бог дал»

— Ваша жизнь, ваш опыт неписаный закон: чем больше отдаешь, тем больше тебе приходит — подтверждают?

— Я всегда считал, что это не человек деньги заработал или что-то благодаря своим дарованиям получил, — это Бог дал, а кому больше, чем другим дано, — с того и спрос особый. За тобой смотрят, как ты этим распоряжаешься, помогаешь ты людям или деньги только на то тратишь, чтобы какие-то свои инстинкты удовлетворять.

— Правда ли, что в лихие 90-е, будучи очень богатым, вы вообще без телохранителей обходились?

— Да, правда.

— Не страшно было?

— Нет, потому что самая лучшая охрана — твое поведение.

— Сегодня сколько человек вас охраняет?

— Достаточно, чтобы комфортно себя чувствовать (улыбается) и чтобы чувствовали себя комфортно люди, с которыми я соприкасаюсь, даже просто на улице. Чтобы они этого не видели и в то же время в безопасности находились.

— К верующим, признаюсь, с уважением отношусь, хотя сам атеист, в Бога не верю...

— ...а как можно в Бога не верить?

— Материалист: его существование, на мой взгляд, не доказано. Вы — подчеркнуто верующий человек...

— ...а что значит «подчеркнуто верующий», можно спросить?

— Ну, вы в церковной жизни, в крестных ходах участвуете...

— Подчеркивать это я не стараюсь.

— Хорошо, но я даже у вас в глазах какую-то набожность вижу — серьезно: в отличие от многих депутатов, олигархов и так далее глаза у вас совершенно другие. Как же вы к вере пришли?

— Попробую объяснить... Я в 26 лет крес­тился, причем родители меня не крестили — я в 63-м году родился, и как раз очередной этап борьбы с церковью был, Хрущев сказал, что через 20 лет последнего попа мы увидим, но какую-то тягу к религии я всегда чувствовал.

После того как крестился, церковным человеком не был, но один мой товарищ пригласил с ним в Оптину пустынь поехать — в Калужской области монастырь такой есть, его многие знают, об оптинских старцах, оптинских святых слышали... Я спросил: «А что это?». Он: «Монас­тырь». — «Ну, поехали».

Я там четыре дня пробыл — и другим человеком вернулся, а когда среди монахов находился, все время думал: «Чего они постоянно молятся? Утром встают — молитва, вечером ложатся — молитва, трапезничать садятся — молитва, потрапезничали — молитва... Куда я попал, что здесь делаю?», но когда оттуда уехал, в аэропорт добрался, понял, что жизнь моя поменялась. На окружающий мир смотрел и понимал: что-то здесь не так, внутренние изменения на себе ощутил.

— Сами вы часто молитесь? Сколько раз в день?

— Говорить об этом, напоказ выставлять нельзя... Минимально — два раза, утром и вечером, ну и опять же перед трапезой и после.

«Господь мужчину с бородой создал, поэтому я считаю, что все мужчины бороду должны носить»

— Ваша борода, простите, это элемент религиозности?

— (Улыбается). Ну, знаете, Антон Палыч Чехов когда-то сказал: «Мужчина без усов — все равно что женщина с усами», так вот, по-моему (извините, может, это вам не­при­ятно будет), мужчина без бороды — это все равно что женщина с бородой. Господь мужчину с бородой создал, это образ Божий, поэтому я считаю, что все мужчины бороду должны носить. Так когда-то и было, но потом другая мода пришла — как мне кажется, не совсем правильная.

— Между верующими и Господом церковь как посредник нужна?

— Конечно.

— И священники нужны?

— Обязательно. Священники — это последователи апостолов, Господь апостолов призвал, чтобы они веру проповедовали, на них Дух Святой почивал. Через них потом архиереи рукополагаться стали, священники во всей церкви, таким образом, ниточка Христова служения не прерывается — благодаря архиереям, которые ликом апостольским являются, и священникам, которым Господь возможность церковные таинства совершать дает. Это совершеннейшая не­об­ходимость!

— Часто слышать приходится, что Ук­­раинская православная церковь Московского патриархата проводником «рус­­ского мира» является и украинской государственности вредит. Естественно, вы с этим не согласны, а можете объяснить, почему?

— Давайте к понятиям обратимся. Что такое «русский мир»?

— Сегодня это опасное явление...

— А вы знаете, кто автором этого словосочетания был?

— Нет...

— Нестор Летописец. Впервые «русский мир» в его...

— ...«Повести временных лет» упоминается?

— Да, в ХII веке. Нестор Летописец — наш святой, мощи которого в ближних пещерах Киево-Печерской лавры покоятся, а «русский мир» не от слова «Россия», а от слова «Русь», но давайте от этого понятия абстрагируемся. Украинская православная церковь — каноническая, проводником идей «русского мира» она не является, она — проводник идей Христа, и место, где церковь должна действовать, — это сердце человека. Церковь — это не экономическая и не политическая институция, а духовная, она спасением человека занимается.

«УПЦ Киевского патриархата — политическая организация с религиозным названием, некое подразделение Администрации президента»

— В Украине единая православная церковь возможна? Вот без Московского патриархата, без Киевского...

— Так а Московского патриархата у нас нет — есть Украинская православная церковь, каноническая церковь Украины и ук­раинского народа — это факт, и другой нет!

— А с УПЦ Киевского патриархата что делать?

— Ее представители в составе канонической церкви находились, а потом в раскол ушли, свою так называемую церковь создали... По моему глубокому убеждению, это политическая организация с религиозным названием, может, некое под­разделение Администрации президента, и при ее создании политика в полный рост работала, при непосредственном участии руководителей Украины раскол и произошел.

— Объединить две эти церкви возможно?

— Я считаю, что раскол — это для Ук­ра­ины страшная трагедия, и то, что у нас сейчас происходит, та же братоубийственная война на востоке Ук­ра­­ины, — последствия того раскола, который в 1992 году произошел. Эту проблему, конечно же, врачевать нужно, раскол преодолевать необходимо, но на основании церковных традиций и церковных законов. Вот в государстве мы призываем по Конституции жить, а в церкви своя Конституция и свои законы есть — она по ним уже две тысячи лет живет, они Богом заповеданы...

— ...и со своим уставом в чужой монастырь ходить не надо...

— ...поэтому преодоление раскола согласно этим законам происходить должно, никак иначе. Те, кто в раскол ушли, должны покаяться и в лоно матери-церкви верну­ться.

— За что во время Революции достоинства будущий президент Порошенко вас сукой православной назвал?

— Не знаю, но кем бы меня ни называли, эпитет «православный» — уже хорошо, православным человеком быть — настоящее счастье. Это 20 февраля было...

— ...самый накал...

— ...да, когда на Майдане расстрелы шли. Мы встретились, он мне одну фразу сказал, я ему то, что обычно говорил, ответил, ведь когда призывы к революции, неповиновению шли, я всех тех, кто призывал, просил: не делайте этого, не напрягайте, не водите людей туда, куда не надо. К захватам зданий, к вооружению в том чис­ле и Петр Порошенко призывал, и я ему сказал, что по этому поводу думаю...

— ...а он?

— Ну, он ответил то, что ответил. Ситуация напряженная была, и эмоции, не всегда положительные, через край лились.

— За «суку православную» Петр Алек­сеевич извинился?

— Да, минут через пять, правда, никто уже это не снимал. Мы друг у друга прощения попросили за то, что по отношению друг к другу некорректны были.

— Вы — мастер спорта по вольной борьбе, а сейчас спортом заниматься успеваете?

— (Улыбается). Нет, но физкультурой — не­пременно.

— А отличная форма за счет чего?

— За счет того, что не так много кушать стараюсь и активный образ жизни веду.

«Петру Порошенко нужно прямые переговоры с Путиным вести и, если понадобится, с лидерами так называемых непризнанных республик»

— У вас четверо детей — чем они занимаются?

— Я о семье не распространяться стараюсь... Да, детей четверо. Скажу только, что старший сын в компании «Смарт-холдинг» работает.

— Следующим президентом Украины кто будет?

— Ой... Не знаю, кто, но мне бы хотелось, чтобы его фамилия не Порошенко была, чтобы к власти человек пришел, который обещания украинскому народу дает и их выполняет, думает о том, как украинцам счастливо в своей стране жить, а не лучшей доли на чужбине искать, и о кармане своем не заботится.

— Вы такого политика сегодня видите?

— Я убежден: украинская земля родит того, кто о своем народе, о будущем страны будет думать.

— Что сегодня должно в Украине про­изойти, чтобы она быстрый, решительный рывок вперед сделала?

— Главное — мира на юго-востоке достичь.

— Сделать это быстро реально?

— Абсолютно — надо только политическую волю иметь, а не о собственном рейтинге и втором сроке думать.

— Окажись на месте Петра Алексе­­евича вы, смогли бы эту проблему за неделю-две уладить?

— Если в 2014 году это можно было решить быстро, то теперь за неделю-две не получится, но, по крайней мере, горячую фазу конфликта унять за неделю можно. Для этого, я считаю, Петру Порошенко нужно прямые переговоры с президентом России Путиным вести...

— ...прямые?..

— Да, и если понадобится — с лидерами так называемых непризнанных республик тоже. Корону снять и ради спасения хотя бы одной жизни с ними разговаривать.

— У украинской промышленности перспективы хорошие или сегодня их нет?

— Ну, усилиями нынешней власти за четыре года Украина в кладбище заводов превратилась. Мы тысячи рабочих мест потеряли и продолжаем терять, и, чтобы все это возродить, во-первых, мир нужен, примирение в обществе, а во-вторых, восстановление отношений с Россией. Мы же частью экономической машины СССР были, и предприятия наши заточены были на то, чтобы продукцию России и другим странам СНГ поставлять. Сейчас этого не делается, но, чтобы быстрый экономический рост был, делать необходимо. И еще: когда-то в Советском Союзе у нас, помните, такой предмет, как политэкономия, был...

— ...да, конечно...

— Чему нас там учили? Базис — это экономические отношения, а политические — всего лишь надстройка, и вот чем крепче базис, тем увереннее надстройка себя чувствует, поэтому думать прежде всего об экономике, а не о тех или иных политических пристрастиях, надо.

— 2018 год лучше предыдущего будет?

— Мне очень хотелось бы, чтобы в новом году мир был достигнут, чтобы междоусобный братоубийственный конфликт на юго-востоке Украины прекратился и люди вздохнули спокойно. Хотелось бы всем в первую очередь мира пожелать, радости, любви и спокойствия в семьях, ну и еще, конечно, достатка, и чтобы Украина такой, какой раньше была, стала — доброй, хлебосольной, верующей и очень певучей.

Записала Анна ШЕСТАК

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter