Дмитрий БЫКОВ: «Но, размерами кичась, мы давно теряем в весе, и провинция сейчас тут, в Москве, а не в Одессе. Украина хоть не рай, но, признай, страна-пиранья: там теперь передний край, точка общего вниманья»

Киев дарит эксклюзив, в нем намек великий виден: легендарный экс-грузин, в смысле экс-грузинский лидер, крепок, тверд, мно­горечив (ибо должность стоит мессы), стал, гражданство получив, губернатором Одессы. Возвращается герой, непреклонен, хоть изранен: воскресенье, шанс второй! (Первый кончился изгнань­ем). Как он правил 10 лет на крутых брегах Риони? Свел коррупцию на нет, разогнал воров в законе, рук отнюдь не целовал у своей соседки хмурой, в результате сдал Цхинвал, перессорился с культурой... Я со всею прямотой подведу итог приватный: да, способный, развитой. Но какой-то не­приятный. Знать, не зря он виноват перед собственной страною, а родился аккурат между Сталиным и мною. Но случился поворот, случай сказочный вмешался: Украина нам дает светлый блик второго шанса! Есть и вольная печать, и правительство, и теле...

Случай заново начать, словно духу в чуждом теле. Здесь, среди ее сынов, столько доблестных фамилий — и Евгений Киселев, и Матвей неутомимый... Там, глядишь, и Виторган, и Собчак не исключала... Словом, все, кто проиграл и хотят начать сначала.

Украина! Почему — под привычный русский ропот — ты народу своему предлагаешь этот опыт? Неужели большинство над собой смеется тоже — типа на тебе того, что другим уже негоже? Или меньше твой масштаб? Так звезда, когда почует, что в столице не прошла б, по провинции кочует; но, размерами кичась, мы давно теряем в весе, и провинция сейчас тут, в Москве, а не в Одессе. Украина хоть не рай, но, признай, страна-пиранья: там теперь передний край, точка общего вниманья. Обойдусь без долгих фраз, главный вывод мне остался: вообще она для нас — как загробное пространство. Там красотки и цветы, там тепло и бестолково, там сбываются мечты Киселева и Стрелкова, там рас­цвет или рас­пад, и украинские ночи, — русский рай и русский ад, подсознание, короче. (Валом валит адский дым, хоть природа ближе к раю: подсознаньем быть моим никому не пожелаю). Вообще же, говорят, ждет нас всех за гранью гроба не банальный рай и ад, а как раз вторая проба. Бог сберег ее для нас древним способом знакомым, потому что в первый раз блин всегда выходит комом. Вот и наш родимый дом, что испорчен и ослаблен, — злой, сырой, невкусный ком вместо вкусного блина, блин.

Украина! Свой расцвет ты предсказываешь пышно. Может — выйдет, может — нет. У других — уже не вышло. Трудно жить. Удобней гнить. Я и сам не жажду рая. Вера, тонкая, как нить, что попытка есть вторая, — вот что держит на плаву. Русь не зря себя кро­ила: не в последний раз живу, есть в запасе Украина. Вот и думаю порой, если грус­тью вдруг повеет, — что и главный наш герой шанс второй всегда имеет. Вдруг однажды, по уму, — он же умный, я не спорю, — не понравится ему править шайкой воров­скою, общим пугалом служить, перспективу видя слабо, и захочется пожить жизнью ма­чо, а не краба? Может быть, проснется стыд, может быть, воспрянет доблесть... Ук­­раина все простит. У нее найдется область.

Украина, дивный край! Стань славянскою Минервой, всех к себе позабирай, у кого не вышло в первый. Раз уж было решено пригласить Саакашвили — ведь у нас таких полно, что не меньше заслужили! Мы бы в рай свободный твой их послали жестом властным, как российский гумконвой.

Можно с сахаром и с маслом.

Источник: «Новая газета»