«Бульвар Гордона», № 46 (550) 2015, ноябрь

И жизнь, и слезы, и любовь...

Супруг Людмилы ГУРЧЕНКО продюсер Сергей СЕНИН: «Я жалею, что вел себя с Люсей неправильно: заставлял страдать, был грубым. Если бы то время вернуть...»

12 ноября исполнилось 80 лет со дня рождения примы советского кино Людмилы Гурченко. Накануне ее муж рассказал о том, почему квартиру в центре Москвы превратил в музей, а сам решил снять жилье, как благословил Юлию Пересильд на роль Гурченко в байопике, поделил имущество с дочкой актрисы Марией и почему Ирина Билык отказалась от участия в юбилейном концерте

«ПРЕДСТАВЛЯЮ, ЧТО БЫЛО БЫ С ЛЮСЕЙ, ЕСЛИ БЫ ОНА УВИДЕЛА, В КАКОЙ ЖУТКОЙ СИТУАЦИИ НАХОДЯТСЯ ДВЕ ЕЕ ЛЮБИМЫХ СТРАНЫ»

— Сергей Михайлович, 12 ноября 80-летие Людмилы Марковны. Как будете праздновать?

— Пока не знаю, но не хотелось, чтобы все превращалось в еду и питье. Вариантов много: от очень скромного до серьезного и масштабного... Наверное, соберем самых близких друзей, посидим. Хочется, чтобы в этот вечер звучала музыка, Люсины песни. Была мысль и выставку в Москве сделать, но пока не получается. Сегодня все упирается в финансы, а это нереальные суммы.

Люся с папой, 1936 год

— За месяц до дня рождения Людмилы Марковны вы провели в Кремлевском дворце большой юбилейный концерт, посвященный ей. В Киеве недавно разразился скандал, связанный с Ириной Билык, которая значилась у вас в списке приглашенных артистов...

— Мы хорошо с Ирой знакомы, я ее действительно приглашал. Очень хотел, чтобы она исполнила романс «Впали роси на покоси» из фильма «Роман и Франческа». Идея ей понравилась, но, как я понял, возникли какие-то проблемы. Толком не знаю, какие, до меня доходили только слухи, что Ира не сможет участвовать. Жаль, что наступили времена, когда во все вмешивается политика. Мне так хотелось, чтобы в этом концерте был какой-то украинский кусочек, ведь с Украиной у Людмилы Марковны многое связано.

— А вы интересуетесь тем, что у нас сейчас происходит?

— Ну конечно! Какая-то отчаянная и трагическая ситуация. Я сам одессит, но не могу приехать в Одессу — не потому, что боюсь. Настроение ушло. Не ищу виноватых и правых. В таких ситуациях все всегда виноваты. И нельзя сказать, кто больше, кто меньше. Надо верить в то, что все наладится, но то, что происходит, ужасно.

Помню, когда мы первый раз с Люсей вместе поехали в 1993 году в Харьков, она расплакалась на границе, когда ее попросили заполнить таможенную декларацию. Как это — она едет к себе на родину, и тут такое... У нее в глазах стояли слезы. Представляю, что с ней было бы сейчас, если бы она увидела, в какой жуткой ситуации находятся две ее любимые страны...

— Хотела спросить вас еще о концерте. Такой крупный проект финансово потянуть без спонсоров непросто...

— Все эти творческие дела отвлекают меня от грустных мыслей. Пока мы занимались этим концертом, я чувствовал присутствие Люси: ее песни, голос... По сути, она режиссер и автор этого вечера. Я ничего не придумывал — просто садился, вспоминал, как это было у нее...

Я же хорошо знал ее концерты, у нее не было случайных песен, все было продумано от первого слова до финальной ноты. Таким принципом я руководствовался и сейчас, понимая, что этот номер она бы сделала вот так. Возможно, где-то я ошибаюсь, но в целом уверен, что точно шел по ее подсказкам.

Финансово нам никто не помогал, есть партнер, который поддержал и предложил идею этого проекта. Это наши общие с Люсей друзья, соратники. Я написал сценарий, пригласил хорошего режиссера, хореографа. Главное, чем я руководствовался, — хотел, чтобы исполнялись песни, которые Людмила Марковна сама сочинила, и те, которые с ней ассоциируются, но она не является их автором: такие, как из фильма «Карнавальная ночь».

Подавляющее большинство артистов, которых я пригласил, работали с ней на сцене, в кино. Это те, к кому она относилась с большим уважением и теплом или, как к Земфире, с нескрываемым восторгом. Но вечер не превратился в «Песню года», когда артисты вышли на сцену, спели и разбежались. Была драматургическая основа.

Ведущий — Максим Аверин, а Люся стала его соведущей. Все выстроено так, что они друг друга дополняли. Очень хорошая актриса сыграла Люсю в тех местах, которые нам показались важными... В общем, получилось интересно.

С родителями — Еленой Александровной и Марком Гавриловичем, 1953 год

— Выбор песен артистами был неожиданным для вас?

— Да, все было непросто. Приглашая артистов, я понимал, что многие из них согласятся выступить, но мне было важно предложить им тот номер, который бы сочетался, по моему мнению, с ними, но, к сожалению, не всегда так выходило. Но мы по-дружески все обсуждали, придумывали. Это новые трактовки с новыми аранжировками. До этого Люсины песни никто так не исполнял. А, например, Земфира ничего не перепевала и выступила со своим хитом «Хочешь?», который давно ассоциируется с Людмилой Марковной, исполнявшей эту песню в разных вариантах — и на сцене, и для телевизионных программ, и в фильме...

— А было такое, что кто-то из артистов просил гонорар за участие? Как говорится, дружба дружбой, а кушать хочется всегда...

— Нет, иначе этот концерт вообще был бы невозможен. Все отнеслись очень уважительно, с пониманием, никаких разговоров о гонорарах даже не возникало.

«ЛЮСИНЫ ВЕЩИ В НАШЕМ ДОМЕ ИЗУЧЕНЫ СПЕЦИАЛИСТАМИ ИЗ СТРОГАНОВСКОЙ АКАДЕМИИ — УЧАСТВОВАЛО ПОРЯДКА 40 ЧЕЛОВЕК. КОЛЛЕКТИВНАЯ ДОКТОРСКАЯ ИЛИ КАНДИДАТСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ ТОЧНО УЖЕ НАПИСАНА»

— Говорят, вы хотите открыть мемориальный музей в квартире, где прожили с Людмилой Марковной много лет...

— Мне не хочется называть это музеем, музей — что-то застывшее. Скорее, музей-мастерская. Вся квартира выделена под это, из-за чего я вынужден снять себе жилье, потому что при таких обстоятельствах жить там нереально. Живу сейчас за городом — здесь свежий воздух, и собаки довольны.

Мне это дело интересно, иначе все лежало бы мертвым грузом и тихо поедалось молью. После Люси осталось колоссальное рукотворное наследие: аксессуары, украшения, сумочки, пояса. Одних только костюмов более 800. В Москве уже проходили выставки, которые длились около года, в Шереметевском дворце Санкт-Петербурга, недавно в Ростове прошла выставка.

Столько всего — и как это хранить? Реставрировать — целое дело. Поэтому родилась идея — открыть музей. Прошло пять лет со смерти Люси, но до сих пор мы находим какие-то невероятные вещи, которых даже я не замечал, а сейчас люди сведущие, находят в этом смысл. Я и мои новые друзья — а среди них ученые, профессора, академики — испытывают интерес к этому, и если вещи погибнут, будет жаль. Таких платьев, которые Люся сама делала и придумывала, сегодня никто не делает.

С дочкой Машей, 1963 год

— А как быстро вы решились перебрать все ее вещи?

— В первые месяцы после ее ухода я был в состоянии полной тупости. И вдруг мне позвонили из одной московской галереи и музея, с этого все и началось. Ко мне домой пришла заведующая костюмерным цехом и сделала химчистку каждой вещи, у каждой теперь свой кофр, все пронумеровано, висит на вешалках. Все, что есть в доме, сфотографировано, изучено.

Специалисты из Строгановской академии работали, из разных областей: одни занимались отделкой костюмов, другие — атрибутикой и аксессуарами, третьи — гжелью и керамикой. В этом участвовало порядка 40 человек. Коллективная докторская или кандидатская диссертация там точно уже написана. Думаю, Люся пришла бы в изумление, узнав об этом.

Я и сам стал в этом разбираться. А так смотришь — лисичка и лисичка висит, а ей, оказывается, цены нет — не в том смысле, что стоит огромных денег: есть историческая ценность. История тоже ведь уходит. Хотим еще сделать выставку черно-белых фотографий. Их сотни тысяч. Я их за 20 лет не смог перебрать и сейчас продолжаю, но уже не один, слава Богу.

Сергей Сенин (слева) пригласил на церемонию открытия памятника Людмиле Гурченко на Новодевичьем кладбище ее дочь Марию Королеву, которая пришла с внучкой Таисией, 4 августа 2012 года. «С Машей мы все дела решили, не было никаких судов. Тихо, спокойно, все довольны»

— Значит ли это, что ваша жилплощадь станет музеем на постоянной основе?

— Нет, в квартире музей пока по необходимости, потому что арендовать помещение — баснословные деньги, но я человек упрямый и упорный, поэтому мы с моими друзьями все это продвигаем... А почему музей-мастерская? Сюда будут приходить профессионалы и непрофессионалы, люди, которые хотят чему-то научиться. Например, хорошие мастера будут показывать какой-то аксессуар Людмилы Марковны и рассказывать, как сделать своими руками то, что сегодня является ценностью. А дальше жизнь покажет, состоится это или нет. Но я очень надеюсь, что все сложится. Со временем, может, и власти городские проявят к этому интерес, чтобы появилось помещение, где можно было бы сделать полноценную галерею.

Вход будет бесплатный, все рассчитано на тех, кому это интересно. Уже есть люди, готовые помогать, поддерживать в надлежащем виде, реставрировать. Можно сказать, что это будут такие пожертвования от своих. С 1 по 15 октября в Москве пройдет выставка кукол Людмилы Марковны и ангелочков, которых она всю жизнь собирала. А 9 ноября на доме, где мы жили последние 20 лет, я открою мемориальную доску.

«НИКАКОЙ БОРЬБЫ С ДОЧЕРЬЮ ГУРЧЕНКО МАШЕЙ У НАС НЕ БЫЛО — Я ВЫПЛАТИЛ ЕЙ ПРИЛИЧНУЮ КОМПЕНСАЦИЮ ЗА ТО, ЧТО У МЕНЯ ОСТАЛИСЬ ВЕЩИ ЛЮСИ»

— Вся ваша жизнь по-прежнему вращается вокруг Людмилы Марковны. А чем вы занимаетесь, помимо этого?

— Три года отдал театру Армена Джигарханяна, сейчас работаю в Театре имени Евгения Вахтангова помощником худрука Римаса Туминаса. Римас — мой старый друг, с которым мы многое прошли, и я счастлив сотрудничать с ним. В этом театре много всего интересного происходит. Правда, сейчас меня эта работа разрывает на куски в связи с предстоящим концертом и выставкой, но все люди с пониманием относятся к моему положению, думаю, все будет в порядке.

С дочерью Марией, середина 70-х

— За последнее время было снято много байопиков о наших современниках. Знаю, что режиссер Сергей Алдонин снял 12-серийный фильм о Людмиле Гурченко. У вас разрешения спрашивали?

— Года полтора-два назад на меня обрушился шквал звонков от разных кинокомпаний и продюсерских центров, которые хотели снять фильм про Люсю. Всего обратилось более 20-ти. Я понимал, что это очень деликатная тема и нельзя по телефону просто сказать нет.

Широко известно, как поступают люди нечистоплотные: берут историю, меняют одну букву в фамилии, две в имени и делают что хотят. Я это видел в сериале о Вале Толкуновой, о Пугачевой, про Зыкину вообще молчу. И я понимал, что если буду вести себя категорично, это кончится тем же. Поэтому избрал другую тактику и с каждым встретился. Ко всем у меня было два вопроса: кто играет Людмилу Марковну и ее отца? Потому что без Люсиного папы Марка Гавриловича невозможно создать о Люсе никакой истории. Между ними была невероятная связь, без которой непонятна будет вся ее жизнь.

В итоге то, что я слышал от приходящих режиссеров, приводило меня в ужас, но вида я не подавал. Иногда мне удавалось исчезать, кому-то все же приходилось резко отказывать, некоторые меня даже начали пугать, говорили, мол, если откажете, мы сделаем, как сочтем нужным, и вы юридически не сможете предъявить нам никаких претензий.

Сережу Алдонина Люся знала. Он еще интересный театральный режиссер. На встречу пришел с молодым продюсером, у обоих глаза горят, и я понял, что им хочется сделать большое, важное дело. Они назвали хороших артистов. Людмилу Марковну сыграет Юля Пересильд, ее отца — Николай Добрынин, Надя Михалкова — маму Люси в молодости. В общем, приличная компания и типажи удачно подобраны.

Но у меня было условие, чтобы основой фильма стала Люсина книга «Мое взрослое детство». Война, Харьков, голод, трупы, которые Люся видела. Именно там рождалось такое явление, как Людмила Марковна Гурченко.

Ребята отнеслись серьезно и через некоторое время прислали мне сценарий. Он мне не понравился. Мы снова встретились, все обсудили, и на полгода они взяли тайм-аут. Алдонин сам переписал сценарий. И когда я прочел вторую версию, это была уже хорошая, серьезная работа. Во всяком случае, я надеюсь, фильм не будет снят в духе желтой прессы. Более того, мы договорились, что период, о котором они будут рассказывать, начнется с Люсиного рождения и закончится 1983-1985 годами. Дальше началась перестройка. Это время ближе к нам, зачем его снимать, когда все есть в телевизоре, в хронике и сплетнях?

В остальном я рад, что фильм попал в руки приличным людям, что получилась чистоплотная работа. Я всего один раз был на съемочной площадке.

— Кстати, правда, что в Харькове все-таки назовут улицу именем Людмилы Марковны?

— Думаю, это было бы правильно. Харьков должен гордиться тем, что Люся там родилась. Но есть законы, согласно которым называть улицу можно только через 10 лет. Во всяком случае, ко мне никто не обращался. Помню историю с памятником, который хотели поставить Люсе в Харькове, а потом так и не поставили. Ее эта ситуация тогда здорово измотала. Она ничего об этом не знала, но вдруг начались какие-то распри, все посыпалось на ее бедную голову, а Люся ни сном ни духом не ведала, какой памятник и к чему.

— Не так давно адвокат Юлия Кайгородова, которая помогла вам решить конфликты по разделу имущества с дочерью Гурченко Машей, призналась, что у Людмилы Марковны почти не было дорогих украшений — все, что она носила, в основном хорошая бижутерия. Как такое могло быть?

— У Люси никогда не было изобилия драгоценностей, все было очень скромно. Она любила старинные украшения. Я дарил ей сережки и кольца с драгоценными и полудрагоценными камнями. Дима Гордон в свое время подарил очень красивые серьги с изумрудами...

Увлекалась Люся и очень дорогой бижутерией, но это не простые безделушки. Иногда хорошая бижутерия стоит дороже, чем ювелирные украшения.

А с дочерью Гурченко Машей мы все дела решили, не было никаких судов. Тихо, спокойно, все довольны. Маша будет на юбилейном концерте. Мы с ней в прошлом году были вместе в Питере на дне рождения Людмилы Марковны, так что все нормально. Никакой борьбы не было у нас и за квартиру. У Маши — дача, у меня — квартира. Я выплатил ей приличную компенсацию за то, что у меня остались вещи Люси, чтобы заниматься музеем.

Маша понимает, что я занимаюсь этим целенаправленно. Тем более у нее свои проблемы, дети, внуки... Но то, что я пока жив, — гарантия того, что я сохраню эти вещи хоть на какие-то ближайшие десятилетия, а дальше не знаю, как сложится. Я не думаю ни о какой истории в будущем, просто мне было бы безумно жаль, если бы все это сгинуло. Я знаю, что и Эрмитаж проявляет интерес к костюмам Люси ручной работы, там же необыкновенные вещи!

«ЛЮСЯ ВСЕГДА С УДОВОЛЬСТВИЕМ ВЫСТУПАЛА В ГЕЙ-КЛУБАХ, ДРУЗЕЙ ИЗ ЭТОГО КРУГА ОНА СЧИТАЛА САМОЙ БЛАГОДАРНОЙ ПУБЛИКОЙ»

— До сих пор помню один из последних неофициальных визитов Людмилы Марковны в Киев: она приезжала на открытие гей-клуба на Крещатике. Маленькое подвальное помещение, людей собралось так много, что она с трудом пробралась к сцене, воздуха не хватало. И я тогда подумала, что такие мероприятия в ее возрасте можно было терпеть только ради денег. Она нуждалась в них в последние годы?

— Люся всегда с удовольствием выступала в подобных заведениях, и друзей из этого круга у нее было много. Со всеми складывались нормальные отношения. Друзей из этого круга она считала самой благодарной публикой. Начиная от «Пестрых сумерек» у нее было какое-то предчувствие чего-то... Когда человек самые лучшие годы жил с простоями в работе, а тут будто хотел все наверстать. Я пытался остановить этот процесс, упорядочить, но понял, что это бессмысленно.

Последние два года — 2010-й и 2011-й — были настоящим безумием для нее. Но такова актерская жизнь. Если бы наши актеры советского кино получали сообразно своему таланту и вкладу, то одна «Карнавальная ночь» в Америке кормила бы ее много лет. Снимись — и всю жизнь живи припеваючи. А у нас не было такого, поэтому, когда появилась возможность зарабатывать, уже силы были не те и востребованность, но Люсе всегда приходилось что-то преодолевать, чтобы быть на вершине.

Надгробие Гурченко на Новодевичьем (скульпторы — Юрий Хоровский и Юрий Шабельников), хотя сама Людмила Марковна завещала похоронить ее рядом с родителями и любимым внуком Марком на Ваганьковском

— А вы могли отложить какие-то деньги или все тут же проживали и тратили на свои нужды?

— Не могу сказать, что мы зарабатывали безумные деньги, скорее, они были нормальными. Ни в чем себе не отказывали, но не было никакой расточительности, потому что нечего было расточать. Мы жили скромно, без всяких излишеств, но могли спокойно ездить за границу, раз в два года менять автомобили хороших марок. Квартира в центре Москвы в самом лучшем районе, 120 метров. Скромная дача. Всего этого было вполне достаточно для счастливой жизни и работы.

Помню, когда наступали жесткие времена, в 1998 году, мы делали первый оригинальный мюзикл «Бюро счастья», состав — свыше 100 человек... Вдруг грянул дефолт, пришлось доставать свои кровные и вкладывать, иначе не получилось бы. С «Пестрыми сумерками» в 2008 году вышла такая же ситуация. Начинаем снимать, государство выделяет один миллион рублей на картину, а это — в лучшем случае четвертая часть для малобюджетного фильма. Наступает кризис, падает рубль — и мы снова продаем что-то свое, достаем из-за пазухи и вкладываем в проект.

— Когда Людмилы Марковны не стало, один российский таблоид опубликовал ее фотографию в гробу. Какой была ваша реакция?

— Я видел этот журнал! Его кто-то подсунул мне под дверь в квартире. У меня все похолодело, но не оттого, что опубликовали эту фотографию. Просто я еще раз увидел Люсю неживую. А так — мне плевать на них. Журналисты принесли столько бед нам в жизни, я презираю многих из них, просто нелюди! Сколько грязи на Люсю вылили и после смерти! Но сам я специально ничего не читаю, разве что случайно попадается на глаза. Много книг о ней написано, большинство бездарных. Самую лучшую написал журналист Валерий Кичин, книга просто потрясающая!

Есть ребята из Люсиной группы «ВКонтакте», которые помогают мне ухаживать за ее могилой и могилой родителей, похороненных на Ваганьковском кладбище, там же лежит и ее внук Марк, они ухаживают и за его могилой. А на Новодевичьем каждые выходные дежурство.

Я спокоен, потому что сам реже стал бывать, времени не хватает в связи с такой занятостью сейчас, но я знаю, что там надежные и преданные люди. Вот уже пять лет несут своего рода вахту, убирают, протирают памятник, меняют цветы. Могли бы заниматься своими делами, но приезжают туда, для них это важно. Я думал, ну, наверное, какое-то время пройдет, как обычно бывает: сначала все рядом, а в конце остается два-три человека. Но нет, все равно приходят каждые выходные и детей своих приводят, спасибо, что они есть, без них было бы совсем грустно.

— Людмила Марковна вам снится, чувствуете ее присутствие?

— Да, я очень часто ее вижу. В последний раз вчера снилась, но это с концертом связано, когда уже шарики за ролики заезжают. Я же постоянно все через Люсю проверяю, советуюсь с ней. Первые полгода вообще не то что в снах не видел, не мог лицо ее в памяти восстановить. Такой странный отшиб памяти случился.

— А как вы советуетесь с ней?

— Сажусь и представляю, как бы в этой ситуации сказала она. Люся всегда принимала мудрые решения, иногда я с ней не соглашался, а через время понимал, как она была проницательна, справедлива и мудра, как точно оценивала людей, поступки, действия. Какая-то мудрость была в ней заложена. И это помогает сегодня. Иногда я не могу найти ответ, бывают безвыходные ситуации, но в основном я советуюсь с ней.

— У вас был официальный брак, но вы не обвенчались. Не жалеете?

— Это такие сложные вещи... Меня мучили недавно, что я установил памятник на могиле без креста. Конечно, я о многом жалею, что неправильно себя вел, заставлял нервничать, страдать, был грубым. Когда живешь и работаешь вместе, многих вещей не замечаешь. Если бы вернуть то время, я был бы более внимательным, запрещал бы ей делать какую-то работу, чтобы экономить силы и здоровье, но это все в прошлом.

— А обручальное кольцо носите? Вообще есть вещи, подаренные Людмилой Марковной, с которыми вы не расстаетесь?

— Свое я снял, теперь два наших кольца лежат дома вместе. А ношу я перстень из белого золота с сапфиром. Он всегда со мной. Люся подарила мне его в 1995 году, когда мы были в Нью-Йорке. Он не дорогой, куплен в очень хорошем магазине на Пятой авеню. И нательный крестик XIX века, который она купила мне на Измайловском вернисаже в Москве в 1993 году.

— Но вы допускаете, что устроить свою личную жизнь можете?

— Зачем загадывать? Не могу сказать, что нет, все, никогда. В жизни строишь планы, а потом бац — и все перевернулось. Как сложится, так сложится. Буду один — значит, один, не один, так не один. Все равно от этого мое отношение, память и 20 лет, которые мы прожили с Люсей, никуда не исчезнут. Это точно навсегда!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter