О порядочности Ростислава ПЛЯТТА еще при жизни ходили легенды. Актер лишь дважды переступал через свои принципы, и оба раза из-за любви: первый — когда едва не ушел от жены к Вере Марецкой — супруге своего учителя Юрия Завадского, а второй — когда увел жену лучшего друга

Зрители помнят его, конечно, прежде всего как пастора Шлага в культовом сериале Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» (единственный в советском кино положительный образ священника), хотя на счету Плятта более 50 ролей в кино - начиная с холостяка в «Подкидыше» и заканчивая мастером Амати в «Визите к Минотавру» - в этом фильме актер снимался, уже будучи тяжелобольным. Все сцены Ростислав Янович играл сидя, а от рабочего павильона до машины Сергей Шакуров, игравший там главную роль, возил Плятта на инвалидной коляске.

Ведущему актеру Театра имени Моссовета, в кино Плятту дос­та­ва­лись преимущественно роли второго плана. Режиссеры видели его исключительно положительным героем, потому что знали: только он сможет сделать картонный и ходульный образ живым, завершенным и неоднозначным - таким, как он сам.

О порядочности актера ходят легенды. Говорят, услышав о чудовищной подлости, совершенной большим театральным начальником, он посочувствовал ему: «Как же он теперь будет с этим жить?!». Плятт считал, что на свете есть только одна национальность - «хороший, порядочный человек». Сам он только дважды переступал через свои убеждения, и оба раза - из-за любви: от первой жены Плятт чуть не ушел к Вере Марецкой, которая была замужем за его учителем Юрием Завадским (Ростислава Яновича тогда остановили только угрозы супруги покончить жизнь самоубийством), а вторую отбил у одного из лучших своих друзей. Если эти поступки можно считать недостойными, то Плятт замолил их множеством добрых дел, за которые никогда и ни от кого не требовал благодарности.

На первом месте у него всегда стояла работа. Он не имел непомерных амбиций, никогда не стремился сменить свою любимую профессию на какую-нибудь другую. Те, кто хорошо его знал, рассказывают, что Ростиславу Яновичу неоднократно предлагали взять курс в театральном институте или поставить спектакль, но он неизменно отказывался: «В театре я - солдат, который не мечтает стать генералом».

Анатолий Адоскин: «Слава был человеком огромной души и доброты»

АКТЕР АНАТОЛИЙ АДОСКИН: «МНОГИЕ ЕГО ЛЮБИЛИ, НО НАХОДИЛИСЬ И ТЕ, КТО ИЗ ЗАВИСТИ ПИСАЛИ ДОНОСЫ»

Анатолий Адоскин не только знал Ростислава Плятта много лет, но и дружил с ним. «О таких людях, как Слава, - считает Адоскин, - принято говорить: уходящая натура. Сейчас таких уже не «делают».

- Анатолий Михайлович, что для вас было самым удивительным в Плятте?

- Для меня Ростислав Янович - идеальный актер и человек, в нем было столько всякой разности, что он одновременно и походил, и не походил на артиста. Безумно многогранная личность, зрители, которые видели его в кино и театре, знали о нем ровно столько, сколько морской путешественник - об айсберге, основная часть которого находится под водой. Плятт мог быть замечательным оратором, писателем, дипломатом, театральным критиком, литературоведом, юристом - все необходимые для этого знания и навыки у него присутствовали. 

С мамой Зинаидой Павловной Закаменной, уроженкой Полтавы. Отец — Ян Иосифович Плят, поляк по национальности, был известным ростовским адвокатом. Став артистом, Плятт добавил к своей фамилии еще одну «т»

А еще Плятт был человеком огромной души и доброты с массой уникальных качеств, достоинств и добродетелей. Если вспомнить знаменитую фразу Чехова о том, что «в человеке все должно быть прекрасно - и лицо, и одежда, и душа, и мысли», то Слава полностью этому определению соответствовал. Когда мы с ним шли по улице, на него оборачивались все - даже те, кто понятия не имел, что это известный актер. Такой импозантности, элегантности и джентльменского стиля я не встречал больше ни у кого.

Непременной деталью его образа была трость, с которой он ходил всегда. Слава рассказывал, что перенял эту манеру у Качалова. Будучи мальчиком, он видел, как Василий Иванович ходит по Тверской с тростью, и начал подражать ему. Юный, очень высокий (около двух метров!) и невероятно худой Плятт смотрелся с ней на редкость комично: это выглядело так, как будто длинная палка опирается на другую, покороче. Больше всего на свете он любил книги, в его доме они занимали почетное место. Плятт, пожалуй, был самым образованным и начитанным актером из всех, кого я знал. В нашем мире такие люди большая редкость.

- Сказывалась дореволюционная закалка?

- Напротив, Слава формировался как личность в тот момент, когда все страна бурлила революционными настроениями и идеями, поэтому он и получился таким внутренним хулиганом и бунтарем.

В роли Василия Бубенцова с Любовью Орловой в знаменитой музыкальной комедии Григория Александрова «Весна», 1947 год

- Когда вы пришли в Театр имени Моссовета, Плятт уже был мэтром. У вас сразу сложились с ним отношения?

- Это было нетрудно. Слава умел разговаривать с самыми разными людьми - и мыслителями, и учеными, и грузчиками, и слесарями. Причем до тех, кто, казалось бы, по статусу стоял ниже, он не снисходил, а общался на равных - он со всеми находил общий язык, что уж говорить о молодом актере, который и грезил, и жил театром? У нас с ним было много общего, но это не мешало мне в чем-то не соглашаться с мэтром и даже спорить. 

Я не чувствовал разницы между нами и всегда мог ему сказать: «Ростислав Янович, а мне кажется, что в этом месте нужно играть вот так». Из уст начинающего актера - неслыханная наглость! Но он, как по-настоящему интеллигентный человек (а такие люди чем-то похожи на детей), всегда с уважением относился к чужой точке зрения, даже если она казалась ему неправильной. Сам же он никогда ни с кем не спорил и авторитетом не давил.

С Риной Зеленой

Ростислав Янович был человеком безотказным. По-моему, в Москве не существовало ни одного домоуправления или ЖЭКа, где бы он ни выступал - кому-то добывал квартиру (так получили жилплощадь Ирина Муравьева и Ия Саввина), кому-то телефон, кого-то пристраивал в больницу, кому-то пробивал место в детском саду. Стоило только попросить, и Плятт сразу же звонил и шел. Он столько сделал людям доброго! Всегда давал деньги в долг, хотя возвращали ему далеко не все.

Однажды рабочий сцены подошел и извинился за то, что не сможет вовремя отдать занятое: получив зарплату, он заплатил все долги и на Плятта ему уже не хватало. Слава так обрадовался (обычно его никто об этом не предупреждал), что сказал: «Голубчик, если вам еще будут нужны деньги, приходите, всегда дам». Многие его любили, но находились и люди, которые из зависти (они считали Плятта везунчиком и баловнем судьбы, которому все в жизни дается легко) готовы были писать на него кляузы и доносы.

Одно такое письмо - пространное, на нескольких листах - я видел собственными глазами. К счастью, таких «поклонников» таланта Ростислава Яновича было немного. А сколько раз, зная безотказность Плятта, нечистоплотные личности просто использовали его в своих целях! Хорошо помню, как он бросился помогать проворовавшемуся мошеннику, которого и защищать-то не стоило. Но Славу слезно попросили, и он ходил по начальственным кабинетам и даже адвоката сам оплатил.

«НЕ МНОГО ЛИ В РАДИОЭФИРЕ «ПЛЯТТСТВА»?»

- Сергей Юрский сказал: «Если бы не Плятт, меня бы не было как актера». Каким крутым поворотом в своей судьбе он обязан Ростиславу Яновичу?

- У Сережи не сложились отношения с партийной властью Ленинграда, по тайному распоряжению которой ему не давали ролей в БДТ, где он тогда работал, и не приглашали сниматься в кино. Причиной конфликта стала дружба Юрского с известным филологом и переводчиком Ефимом Эткиндом, Иосифом Бродским и Булатом Окуджавой.

С Вероникой Лебедевой в фильме «Подкидыш» (1939 год), сценарий к которому написали Рина Зеленая и Агния Барто

После того как Эткинд и Бродский эмигрировали из Советского Союза, Сережа пренебрег настоятельными «просьбами» не общаться с «предателями родины», что вызвало невероятный гнев партийных начальников и особенно секретаря ленинградского обкома Григория Васильевича Романова, который в то время был в Ленинграде безраздельным хозяином.

Обстановка накалялась. В один прекрасный день стал вопрос о том, что талантливого актера просто нужно спасать - как-то перетаскивать его из Ленинграда в Москву. И Плятт с Раневской взялись за дело. Они жили в одном доме с большим начальником, жена которого была поклонницей Фаины Георгиевны. Разработали целый план: пригласили начальника с женой на спектакль «Дальше - тишина», потом повели их домой к Плятту - отмечать встречу, и когда этот человек совершенно размяк и утратил бдительность, попросили позвонить Романову и уговорить его отпустить Юрского в Москву, в Театр имени Моссовета.

Убеждал начальника Ростислав Янович - говорил о том, какой Юрский замечательный актер, как он нужен нашему театру, какие замечательные спектакли с его участием можно будет поставить. А Фаина Георгиевна, которую - из опасения, что она с присущей ей прямотой скажет что-то не то, - попросили не вмешиваться, поэтому она стояла рядом и с характерной интонацией все время повторяла только два слова: «Какой талант! Какой талант!». Вскоре Сергей Юрский стал актером Театра имени Моссовета.

С Юрием Никулиным в комедии Леонида Гайдая «Деловые люди» по новеллам О. Генри, 1962 год

- Хорошие отношения сложились у вас и в работе?

- Ростислав Янович был из тех людей, кто не стесняется учиться до конца жизни, даже в преклонном возрасте он мог спросить профессионального совета у начинающего актера. Внимательно выслушивал, и если ему казалось, что говорят что-то стоящее, говорил: «Беру!» или: «Годится!».

Он был жадным до работы - не только играл в театре и кино, но и озвучивал фильмы и мультики, часто записывался на радио. При этом с юмором мог спросить, не много ли в радиоэфире «пляттства». То, что ему на сцене не было равных, знали все, кто раз видел его в спектакле, хотя бы телевизионном. Он и тут иногда хулиганил. Мог, например, ввернуть во время действия какое-нибудь словцо и смотреть, как его партнеры изворачиваются, чтобы не расхохотаться во весь голос.

- Вас он тоже разыгрывал?

- Бывало, и неоднократно. Но мне чаще всего вспоминается случай, который произошел вскоре после моего прихода в театр. Я, как и многие вчерашние студенты, выходил в массовке или в крайнем случае говорил: «Кушать подано!». В тот вечер я исполнял скромную роль мажордома в спектакле «Стакан воды»: мне надо было выйти на сцену и объявить появление героя, которого играл Плятт: «Посланник французского двора маркиз де Торси!».

В роли профессора Данкевича с Александром Белявским, Леонидом Дьячковым и Павлом Луспекаевым в фильме Сергея Микаэляна по роману Даниила Гранина «Иду на грозу», 1965 год

Увидев, что я волнуюсь, Ростислав Янович подошел ко мне и, как в старом театральном анекдоте, попросил: «Постарайтесь не сказать «посранник» вместо «посланник» и «марксист» вместо «маркиз». Неудивительно, что в результате я все именно так и сказал.

Вообще же, для того, чтобы разыграть коллег, Плятту было достаточно показать им на сцене палец. Слава делал это на спор, предупреждая актеров, с которыми ему предстояло вечером играть, о том, что это так и будет. Они отчаянно доказывали, что даже не улыбнутся, но когда Ростислав Янович во время действия, отвернувшись от зрителей, показывал одному из них указательный палец, тот начинал буквально умирать от смеха.

Коллеги платили ему той же монетой. В одном из спектаклей он должен был опознавать тело, лежащее под простыней на каталке. Чего только не выдумывал актер, игравший труп: то тюбетейку надевал, то косынку, то приклеивал нелепые усы и бороду - благо в костюмах и гриме в театре недостатка нет. Слава на розыгрыши никогда не обижался, наоборот, ценил их. Лучшим, на его взгляд, шутником в нашем театре был Осип Наумович Абдулов, отец Севы Абдулова.

Они с Пляттом все время соревновались, кто придумает розыгрыш посмешнее. На его похоронах Слава должен был говорить речь, но после того как директор театра объявил: «А сейчас последнее слово скажет Ростислав Пляттыч Ян!», не выдержал и начал - впрочем, как и все вокруг, - давиться от смеха, а потом, наклонившись над гробом, сказал: «Осип, ты и с того света со мной шутишь!».

В роли агента западной разведки Николая Казина с Георгием Жженовым, «Судьба резидента», 1970 год

- Как Ростислав Янович относился к юбилеям?

- Он их не любил. Но поскольку, будучи актером и человеком публичным, не праздновать свои круглые даты не мог, всегда превращал пафосные мероприятия в веселые, можно даже сказать, озорные представления - «капустники», на которых полагалось подшучивать над юбиляром.

Мы всегда приветствовали его хулиганской песней, а однажды отмечали годовщину его «цинической деятельности». Наши гримерки находились рядом, так вы бы слышали, какие ужасные анекдоты он рассказывал. Слава вообще, несмотря на возраст, всю жизнь был редкостным хулиганом, и особенно забавным и пикантным было то, что это его качество скрывалось за интеллигентной благообразной внешностью.

Несмотря на нелюбовь к дням рождения, праздновал он их на самом высоком уровне. Арендовал самый лучший ресторан, заказывал лучшие блюда и вина, рассылал приглашения и встречал гостей у входа во фраке - у него это называлось «отпраздновать в узком кругу друзей».

С Сергеем Юрским и Маргаритой Тереховой в спектакле Театра Моссовета «Тема с вариациями», 80-е годы. «Если бы не Плятт, меня бы не было как актера», — заметил однажды Юрский Фото «ИТАР-ТАСС»

- Кто-то говорит, что Ростислав Янович был дамским угодником, кто-то - что он производил впечатление очень одинокого человека. Где истина?

- Как всегда, посередине. Слава был женат два раза, и оба раза удачно. Его первая супруга - удивительная женщина, рыжеволосая красавица с синими глазами актриса Театра имени Моссовета Нина Бутова - рано умерла, и после ее ухода он действительно чувствовал себя очень одиноким.

Наверное, это его состояние усугублялось большим чувством, которое он долгие годы испытывал к Вере Петровне Марецкой, которая была женой главного режиссера нашего театра Юрия Александровича Завадского - учителя Ростислава Яновича, открывшего в нем актерский талант.

К тому времени Марецкая и Завадский уже не жили вместе, но переступить через человека, сыгравшего такую большую роль в его жизни, Плятт не мог. Когда Завадского не стало, он наконец-то осмелился сделать Вере Петровне предложение, но она отказалась: «Слишком поздно начинать жизнь сначала».

С Верой Марецкой в спектакле «Миллион за улыбку», начало 60-х

Вскоре после этого Слава обратил внимание на жену своего и моего большого друга знаменитого радиодиктора Николая Литвинова, делавшего замечательные детские передачи, Людмилу Маратову. До знакомства со Славой она тоже работала диктором на радио, но, выйдя за него замуж, посвятила себя мужу и дому, а ведь она была на 20 лет моложе Плятта. Сойдясь с ней, Плятт словно расцвел. Они были очень счастливы вместе, правда, заплатив за это большой ценой - дружба Славы с Литвиновым, с которым они были вместе с юности, по вполне понятным причинам на этом закончилась.

АКТРИСА ИРИНА КАРТАШЕВА: «ПЛЯТТУ БЫЛО ПОЗВОЛЕНО ЕСЛИ НЕ ВСЕ, ТО МНОГОЕ»

У Ирины Павловны Карташевой Плятт неизменно вызывал чувство восхищения - и много лет назад, когда она после окончания театрального училища пришла на работу в Театр имени Моссовета, и позже, когда выходила с ним на одну сцену, и сейчас, когда вспоминает о нем.

- О Ростиславе Яновиче, - считает Ирина Павловна, - можно говорить только в превосходной степени. Конечно, прежде всего он был блистательным артистом, но и удивительным человеком - очень добрым, веселым, обожал розыгрыши. Меня он, правда, не разыгрывал ни разу, а вот моему мужу Михаилу Погоржельскому, который был невероятно смешливым, доставалось.

С Верой Марецкой в постановке Театра Моссовета «Катрин Лефевр». У Плятта и Марецкой случился бурный роман, Ростислав Янович даже был готов оставить жену, но Вера Петровна так и не решилась уйти от мужа — худрука Театра Моссовета Юрия Завадского Фото «РИА Новости»

С первой супругой актрисой Ниной Бутовой Ростислав Плятт прожил вплоть до ее смерти

Когда мы были на гастролях в Свердловске, пришло известие, что он получил звание заслуженного артиста РСФСР. Придя вечером в театр, муж почувствовал, что его хотят рассмешить, но как именно, не знал. Давали «Цезаря и Клеопатру» Бернарда Шоу, где Плятт играл Цезаря, а Миша - его военачальника Руфия. Обычно муж поднимался из оркестровой ямы и говорил: «Слава Цезарю!». А в тот день он так переволновался, что выбросил руку вперед и неожиданно для самого себя сказал: «Слава Руфию!», то есть самому себе. Плятт отреагировал мгновенно: «И заслуженно!».

На самом деле, в юности они на сцене бог знает что вытворяли, а уж Плятту было позволено если не все, то многое. Он и непарламентское словцо мог сказать, но никто на него не обижался, потому что в его устах оно звучало не грубо, а уместно.

- О чувстве юмора Ростислава Яновича ходят легенды!

- Хочу вспомнить одну историю, которую сам Плятт очень любил и всегда настаивал, чтобы я рассказывала ее на встречах со зрителями и в беседах с журналистами. Неизменно спрашивал: «Ты об этом рассказала?». Мы с ним часто озвучивали иностранные фильмы, и в тот раз нам досталась мексиканская картина, в которой Ростислав Янович говорил за отца, а я - за его дочь. Записывали сцену, во время которой моя героиня убегает из родного дома к возлюбленному, отец гонится за ней, стреляет в лодку, та дает течь, и дочь остается дома.

После кончины Бутовой Плятт женился на актрисе Людмиле Маратовой, которую увел у своего лучшего друга актера Николая Литвинова

Озвучивание тогда было совсем другим, техника была не в пример современной - достаточно примитивной (записывали так называемые «кольца»), поэтому длился процесс довольно долго. Неудивительно, что у Ростислава Яновича, который целый день стоял перед микрофоном и ничего не ел, во время одной из сцен заурчало в животе. «Брак по звуку, делаем дубль!» - скомандовал режиссер. И тут Плятт проявил твердость: «Нет, пожалуйста, поставьте это «кольцо» на экран! Я столько раз слышал, как я в кино гавкаю собакой, рычу тигром и говорю самыми разными голосами, но того, как урчит мой желудок, мне не доводилось слышать ни разу». И можете себе представить: звук тонущей лодки точно совпал с этим урчанием, как будто так специально было задумано!

Ирина Карташева: «Он был блистательным артистом и удивительным человеком»

- Как в советское время Ростиславу Яновичу удавалось элегантно одеваться?

- Костюмы ему шил на заказ знаменитый московский закройщик Исаак Соломонович Затирко (считалось, что он шьет очень хорошо и очень долго), работавший на «Мосфильме», у которого одевался и мой муж.

Хорошие вещи он привозил и из зарубежных поездок, в которых бывал наш театр. Правда, в основном нас отправляли в страны социалистического лагеря, из капиталистических труппе повезло побывать только во Франции. Сейчас об этом смешно говорить, но Ростислав Янович считал, что актер не имеет права появляться на публике в водолазке и без галстука, о джинсах, кофтах и свитерах речь просто не шла - он говорил, что в них можно ходить только дома или на даче. Ему казалось, что люди нашей профессии всегда должны быть одеты нарядно и празднично.

Ростислав Янович очень любил грим и ужасно переживал, что в современном театре он почти не востребован: он обожал лепить бутафорские носы, брови, усы и бороды. Дело в том, что ему нравилось играть отрицательных героев, а у них, как он считал, должна быть яркая, запоминающаяся внешность.

С Вячеславом Тихоновым в культовом сериале Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны», 1973 год. Роль пастора Шлага стала визитной карточкой Плятта Фото «РИА Новости»

- Плятт был очень добрым, а таких людей часто обижают.

- Только не Ростислава Яновича! При всей его мягкости и интеллигентности, было в нем что-то такое, что не давало окружающим переступить черту, отделяющую хорошее отношение от панибратства. Слава был добрым к людям, но всепрощающим, почти блаженным добрячком его назвать нельзя. У него всегда и на все существовала своя точка зрения, свои принципы, которые он старался не нарушать, и с теми, кто им не соответствовал, он мог вести себя строго, с прохладцей.

«ПОСЛЕ СМЕРТИ ПЛЯТТА КВАРТИРУ ЕГО ОБВОРОВАЛИ - ВЫНЕСЛИ ВСЕ ОРДЕНА»

- Поклонники и поклонницы у него были?

- Конечно, но с нынешними навязчивыми девушками-фанатками они ничего общего не имели. К нему на спектакли ходила интеллектуальная элита - академики, профессора, университетские преподаватели. Кстати, женщин среди них не было, возможно, потому, что Плятт никогда не играл героев-любовников.

- Какие отношения связывали Ростислава Яновича с Фаиной Раневской?

- Они дружили, хоть и часто ссорились, но потом обязательно мирились. Оба понимали глубину таланта друг друга, поэтому Ростислав Янович делал скидку на сложный характер Раневской, а она прощала ему его собственное мнение, которое не часто совпадало с ее мнением.

С Татьяной Дорониной в восьмисерийном телефильме по пьесе Эдварда Радзинского «Ольга Сергеевна», 1975 год

Известно, что Фаина Георгиевна была острым на язык человеком, в выражениях не стеснялась, в театре часто можно было услышать ее громкий голос: «Славка, что ты такое говоришь?!». Раневская кому угодно могла сказать что-то нелицеприятное, хотя справедливости ради надо сказать, что из всего, что сейчас о ней рассказывают, больше половины - неправда: ни злостной матерщинницей, ни хамкой, ни пошлячкой она не была, иначе Плятт бы с ней не дружил. Помню, как в спектакле «Дальше - тишина» они играли мужа и жену - на сцене они ругались и мирились точь-в-точь как в жизни. Я могла наблюдать за ними постоянно, поскольку мне в этом спектакле досталась роль их невестки.

- Как Ростислав Янович жил в последние годы?

Фаина Раневская и Ростислав Плятт были коллегами, партнерами по сцене, друзьями и даже жили в одном доме Фото «РИА Новости»

- Для него это время было трагическим. После перелома шейки бедра он уже не оправился. Сейчас медики научились бороться с этой напастью, а в то время для пожилых людей она была приговором. Сначала Плятт ходил с палочкой, потом начал падать на сцене и в конце концов передвигался на инвалидной коляске. Но до последнего цеплялся за работу и не хотел смириться с тем, что ему нужно уходить из профессии.

Думаю, это пугало его гораздо больше, чем мысли о смерти: театр он любил больше жизни. Тем не менее, когда наш главный режиссер Павел Осипович Хомский предложил ему поставить спектакль, в котором он мог бы играть, сидя в инвалидной коляске, Слава отказался - он считал, что на сцене надо или выкладываться по максимуму, или не выходить на нее вообще.

Вскоре, видимо, из-за того, что он мало двигался, Плятт начал полнеть. Он очень этого стеснялся, считал, что зрители не должны видеть его в таком состоянии. Слава закрылся в доме, никуда не выходил и так постепенно угас... 

После его смерти квартиру обворовали - вынесли личные вещи, какие-то недорогие безделушки и все ордена Ростислава Яновича. Наряду с такими значками, как «Почетный работник завода» и «Почетный колхозник», у него было два ордена Ленина, орден Октябрьской революции и два ордена Трудового Красного Знамени. Жена вышла в булочную всего на полчаса, а когда вернулась, обнаружила, что в доме побывали грабители. Все эти вещи были для Людочки дороги прежде всего как память о любимом муже, поэтому она ужасно переживала. Она обожала Славу и делала все, чтобы его жизнь была удобной и приятной во всех отношениях, даже с работы ушла, чтобы заниматься только домом. Увы, ее тоже уже нет.

Свои воспоминания в книге, посвященной Плятту, я когда-то окончила словами, которые мне хочется повторить и сейчас: «Прочитав все, что я о нем написала, он, наверное, пожурил бы меня: «Ирина, зачем ты сделала из меня какого-то ангела?». Нет, Славочка, ты не ангел, ты просто Плятт!».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter