Личный переводчик Хрущева, Брежнева и Горбачева Виктор СУХОДРЕВ: «Я знал восьмерых президентов США — от Эйзенхауэра до Буша-старшего, но лучшим из всех был Кеннеди: думаю, полюбив его, Мэрилин Монро была права»

(Продолжение. Начало в № 45)

«ГРОМЫКО ГОВОРИЛ С СИЛЬНЫМ БЕЛОРУССКО-РУССКИМ АКЦЕНТОМ, НО АНГЛИЙСКИЙ ЗНАЛ ПРЕВОСХОДНО»

- Наряду с нашим переводчиком присутствие его коллеги со стороны другого лидера обязательно?

- Как правило, хотя бывают и исключения.

- Тем не менее, когда один из вас вдруг - теоретически! - допускает какую-то ошибку, другой его поправляет? Как он вообще реагирует?

- Вы знаете, переводчики всех стран принадлежат к одному профсоюзу, и какими бы отношения между государствами, между правительствами, между руководителями ни были, они проявляют коллегиальную солидарность. Да, бывали случаи, когда возникали трудности с переводом, - даже с таким опытным дипломатом, как Андрей Андреевич Громыко. Иногда в пылу полемики он мог высказываться по пять минут и даже больше без остановки: все это лихорадочно нами, переводчиками, фиксировалось на бумаге, и потом страницу за станицей, глядя в свои загогулины да закорючки, надо было переводить. Естественно, где-то можно было что-нибудь упустить - это же секундное дело, но если что-то слегка подзабыл, стоило бросить взгляд на коллегу, и тот помогал. Так же, бывало, и я приходил на помощь - тихо-тихо через стол что-то подсказывал.

- Но ведь Громыко, помнится, и сам в совершенстве английским владел?

- Андрей Андреевич говорил с сильным белорусско-русским акцентом, но английский действительно знал превосходно.

- Он вас не поправлял?

- О, это был ужасный для переводчиков человек - иногда, особенно в ходе многочасовых переговоров, мне казалось, что он нарочно формулирует свою мысль настолько витиевато и сложно. Ему, похоже, самому потом интересно было за переводчиком наблюдать и думать: «А как же он это переведет?».

- Как выкрутится?

- Да, и это было, по-моему, хобби какое-то иезуитское, и внутренне я очень злился - тем более что он сплошь и рядом перебивал, а это здорово выбивает из колеи. В ходе перевода Громыко вдруг вклиниться мог: «Я же там еще это и это сказал». Приходилось собирать всю свою волю в кулак и пояснять: «Да, Андрей Андреевич, но это у меня будет дальше».

- Треснуть его по башке не хотелось?

- Хотелось (смеется). Он как-то тогда успокаивался, переспрашивал: «Но это обязательно будет?». Я кивал: «Обещаю» - и снова продолжал перевод.

- Мне говорили, что, учитывая, как много государственных тайн на переговорах с лидерами разных стран затрагивалось (особенно во времена Сталина), переводчиков постоянно меняли: один, предположим, работал 10 минут, потом его удалиться просили и входил следующий переводчик, следующий, следующий, чтобы ни у кого не было единой картины переговоров - это правда?

- Об этом я ничего не знаю, но такого, по-моему, не было, потому что, например, переговоры, которые вел Сталин, по крайней мере, с Рузвельтом и Черчиллем, где общим иностранным языком был английский...

- ...переводил Валентин Михайлович Бережков?

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Да, но он как раз меньше. Владимир Николаевич Павлов очень много переводил и затем Олег Александрович Трояновский - блестящий переводчик и выдающийся дипломат.

- Он был, кажется, представителем СССР в ООН и послом в США?

- Нет, послом в Японии и затем в Китае, а в Вашингтоне работал его отец Александр Антонович. Сын в то время учился в американском колледже - отсюда блестяще владел английским.

- Виктор Михайлович, а как, вообще, переговоры идут: скучно или, наоборот, динамично?

- Это зависит от тех, кто их ведет: если, скажем, речь о том же стратегическом вооружении заходит - неважно, наступательном или оборонительном, - там же сплошные цифры, таблицы, и может показаться, что заниматься ими тоскливо, но, уверяю вас, это не так. Здесь такая высшая математика, такой учет, такое стремление с обеих сторон не уступить ни на йоту в том, что касается своих интересов, и попытаться добиться какого-то преимущества, превосходства, - только держись! - но в конце концов переговорщики действительно приходят к какому-то паритету, который обе стороны должен устраивать. При этом каждая из них, конечно, в чем-то своими интересами поступается.

- Компромисс, иными словами, находили всегда?

- Конечно - в этом суть любых переговоров.

«В РОССИИ - «В ТУЛУ СО СВОИМ САМОВАРОМ НЕ ЕЗДЯТ», А В АНГЛИИ - «ВОЗИТЬ УГОЛЬ В НЬЮКАСЛ НЕ СЛЕДУЕТ»

- Вы можете привести пример самых обыденных, заурядных, на ваш взгляд, переговоров и самых эмоциональных, даже веселых?

- Ну, я бы сказал, что всегда было достаточно весело с Хрущевым, потому что вел он себя совершенно непредсказуемо - я мог прочитать все справочные и прочие материалы, которые ему готовили наши ведомства, но от неожиданностей это не гарантировало. Нет, Никита Сергеевич с ними, безусловно, знакомился, что-то у него в памяти откладывалось, но он не любил по бумажке читать.

- Предпочитал экспромт?

- Мало того, обожал. К сожалению, он был импульсивен, поэтому в середине беседы мог на какую-то другую перескочить тему, то есть разговор шел в одном русле, и вдруг он менял курс и начинал двигаться уже в другом направлении: вверх по течению, да еще и какого-то притока.

Никита Хрущев, Виктор Суходрев и Джон Кеннеди во время двухдневного саммита в Вене, 1961 год. «Отличительной чертой Кеннеди я бы назвал его несравненное обаяние — в нем всегда чувствовалось отменное воспитание»

- Он был человеком с чувством юмора?

- Конечно, хотя и несколько своеобразным, во всяком случае, в арсенале у него всегда было огромное количество пословиц и поговорок, в том числе украинских.

- Представляю, какой бедой это для вас было, - как же вы их переводили?

- Дело в том, что Хрущев почему-то считал, что я прекрасно его понимаю, - об этом сказал даже как-то в 59-м году, будучи в Соединенных Штатах Америки, когда выдал очередную украинскую пословицу...

- «Бачили очi, що купували...

- ...їжте - хоч повилазьте». Еще и объяснил: «Пословица украинская, но ничего - переводчик у меня Суходрев, он беглый украинец». С чего Никита Сергеевич это взял, не знаю: мои предки всегда жили где-то под Витебском...

- ...в Белоруссии...

- ...а по маминой линии - только в Петербурге, Ленинграде. Там, собственно, будучи на комсомольской работе, мама с папой и познакомились.

- Как же вы перевели?

- Конечно же, по-украински я не читаю и не говорю, но какие-то вещи из книг, из, может быть, кинофильмов так или иначе схватываешь. Ну, что такое «до побачення», я знал - это «до свидания»...

- Все-таки лингвист...

- Ну да, что-то эта специальность дает, поэтому, что такое «очi», тайной для меня тоже не было...

Бачили очi, що... «Що» - это «что», «купували» - «покупали», «їжте» - «ешьте», «хоч повилазьте» - «хоть вылезьте из орбит». Все ясно, короче, поэтому справиться было можно, но подобные вещи Хрущев практиковал часто.

- Интересно, а были пословицы, которые вообще переводу не поддавались?

- Были, конечно, ведь, как правило, основаны они...

- ...на колорите местном...

- ...на реалиях данной страны, данного народа, данного языка, и в украинском от русских они отличаются.

Джон Кеннеди, Виктор Суходрев и Никита Хрущев. «Человек в высшей степени образованный, Кеннеди мог обсуждать самые тяжелые, сложные темы, никогда не выходя из себя, но при этом упорно отстаивая свою позицию»

Приведу такой, я бы сказал, школярский пример: в России говорят: «В Тулу со своим самоваром не ездят»...

- ...поди объясни это американцам...

- ...а в Англии - «Возить уголь в Ньюкасл не следует».

- Вы что же - так и переводили?

- Нет, поскольку любой англичанин знает, что Ньюкасл - это центр угледобывающей промышленности Великобритании, и любой россиянин в курсе, что Тула своими самоварами знаменита. И ружьями, конечно...

- ...и пряниками...

- ...но и самоварами, поэтому, с одной стороны, все понятно, а с другой - если высказывание Хрущева про Тулу и самовары перевести абсолютно аналогичной фразой про Ньюкасл и уголь, англичанин может спросить: «А откуда вы нашу пословицу знаете?». И наоборот, если перевести этот Ньюкасл с углем как Тулу с самоварами, русский задаст вопрос: «А вам откуда известно, что наша Тула славится самоварами?». Беседа просто в другое пойдет русло, начнут обсуждать пословицу, а переводчик должен потом оправдываться: «Да нет, я имел в виду, что это одно и то же...».

- Как же вы вышли из ситуации?

- Обычно в таких случаях я переводил так: «Не надо в русский город Тулу ездить со своим самоваром» (что такое самовар, знает любой англоязычный политический деятель) - и быстренько добавлял то, чего мой руководитель не сказал: «...потому что там их и изготовляют»...

«МЫ ВАМ ПОКАЖЕМ ТО, ЧЕГО ВЫ НИКОГДА В ЖИЗНИ НЕ ВИДЕЛИ»

- Фразу: «Мы вам покажем кузькину мать!» Хрущев произнес при вас?

С Дмитрием Гордоном. «Нужда в переводчике останется во все времена, потому что к единому, общему языку человечество никогда не придет. Все равно на официальных переговорах люди будут говорить на родном» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Первый раз не при мне: впервые он употребил это выражение в 1959 году во время так называемого «кухонного спора» с тогдашним вице-президентом США Ричардом Никсоном, который прибыл в Москву для открытия Национальной американской выставки в Сокольниках. Они затеяли большую дискуссию о сравнительных преимуществах своих систем, то есть капиталистической и социалистической, и Хрущев всячески напирал на то, что «мы вас обгоним и перегоним».

- Это там он заявил Никсону, что «ваши внуки будут жить при социализме»?

- Да, правильно, на что Никсон ему возразил: «Я очень в этом сомневаюсь». Суть того спора приобретает определенный смысл, если вспомнить, что сын Никиты Сергеевича давно уже стал американским гражданином, ну а когда Хрущев всячески восхвалял социалистическую, а, в конце концов, и коммунистическую систему, рисуя ее превосходство, он подытожил: «Одним словом, мы вам еще покажем кузькину мать!», но об этом я только читал в газетах, потому что в тот момент с министром иностранных дел Громыко находился на переговорах в Женеве и на этой выставке Хрущева сопровождал другой переводчик.

- Как же он перевел?

- Не слишком удачно: упомянул маму Кузьмы, а потом попытался дать какое-то свое толкование известной поговорке. Беда в том (я в этом убедился в том же 59-м году, будучи с Хрущевым в Соединенных Штатах Америки), что Никита Сергеевич вкладывал в нее свой смысл.

- Он там опять так сказал?

- Да, снова: это было, когда мы ехали в машине по Лос-Анджелесу и он видел красивые дома и машины, хорошо одетых людей.

- Ему это не нравилось?

- Нравилось, но он воскликнул: «Мы так строить не будем! Отдельный дом для одной семьи - это неэкономно: нужно всех поселить в высокие большие дома - так дешевле с точки зрения коммуникаций: водопровода, канализации, электросетей». Потом о машинах высказался: «Зачем одной семье два автомобиля? Зачем, вообще, легковые машины нужны? - люди спокойно будут на общественном транспорте ездить». Кстати, глядя на сегодняшние пробки в Москве, начинаешь думать, что, может, в чем-то...

- ...Никита Сергеевич был и прав...

- ...да, был в его мыслях здравый смысл.

- Тогда он опять решил «кузькину мать» показать?

- «Придет время, - сказал, - и мы так разовьем промышленность, у нас так весь народ заживет, что мы вам покажем кузькину мать». Потом посмотрел на меня: «Ну что? Опять будут какие-то трудности с переводом?». Видимо, ему рассказали о том, как сложно было тогда, на выставке, поговорку эту переводить, и он пояснил: «Виктор, это же очень легко: мы вам покажем то, чего вы никогда в жизни не видели». Короче, беда для переводчиков даже не в том, что кто-то крылатыми выражениями сыплет, а в том, что у него свое, индивидуальное их понимание и толкование...

- ...отличное от общепринятого, и как же вы выкрутились?

- Если я знал, что он имеет в виду, проблем у меня не было: «Мы вам такое покажем, чего вы никогда не видели» - вот и все, никаких затруднений!

Из книги Виктора Суходрева «Язык мой - друг мой».

«Следующий день Хрущев встретил в Нью-Йорке. Город огромный, удивительный, действительно поражающий своими контрастами - от трущоб Нижнего Манхэттена и Гарлема до огромных небоскребов, и к встрече с ним Никита Сергеевич по-своему был готов, проинструктирован в духе «Города Желтого Дьявола» Горького.

Нас окружила совершенно необычная жизнь, не замирающая ни днем, ни ночью, - жизнь разноликого, разноязыкого, вечно куда-то спешащего города, в котором в любое время суток есть где и что поесть или выпить (последнее для советского человека в те годы чем-то невообразимым казалось), и здесь вот случился курьез.

Хрущеву предстояло провести в Нью-Йорке две ночи, причем запланирован был полный набор мероприятий: завтраки, обеды, посещение Генеральной Ассамблеи ООН, выступление там и прочее.

Поселили нас в знаменитой гостинице «Уолдорф-Астория» - огромном отеле, занимающем в центре Манхэттена целый квартал. Над ним возвышаются две башни, и в одной из них находились президентские апартаменты - кажется, на 35 этаже: их советскому лидеру и предоставили.

По случаю «большого наплыва» русских заработали сразу все восемь лифтов, мы зашли в одну из кабин, лифтер нажал кнопку, и лифт стал быстро набирать скорость. Рассматривая кнопочки, зеркала, золоченые завитушки на потолке, Никита Сергеевич с интересом оглядывался, и вдруг где-то в районе 30 этажа лифт остановился. На лицах лифтера, главного администратора гостиницы, американских, да и наших, охранников отразился ужас, а Хрущев заулыбался. «Ну что, - спросил, - лифт сломался? Вот вам и хваленая американская техника! - значит, и у вас так бывает?».

Администратор бормочет слова извинения, судорожно звонит по телефону, а лифт ни туда, ни сюда, лифтер пытается открыть дверь, нервничает, а Никита Сергеевич продолжает веселиться и при этом успокаивает главного администратора: «Это же техника - она всегда подвести может».

Спустя минут 10 лифт, наконец, медленно подтянули до очередного этажа, мы покинули его и пошли по лестнице вверх.

Хрущев был доволен и потом вспоминал этот случай на протяжении всей поездки: у них тоже бывает...».

«Я ВСЕГДА ПОВТОРЯЛ: ПЕРЕВОДЧИКИ - ЭТО НЕОБХОДИМОЕ ЗЛО»

- Допустима ли для переводчика на переговорах такого уровня эмоциональность или он должен в любой ситуации сохранять беспристрастность, спокойный и ровный голос?

- Это вот тоже вопрос правильный. В Организации Объединенных Наций, к примеру, на всех заседаниях практикуется синхронный перевод, то есть из кабины, и там моих коллег учат и заставляют говорить совершенно ровно и беспристрастно, потому что в ООН переводчик - лицо абсолютно нейтральное: сейчас он излагает позицию представителя одной страны, а через час - другой, с противоположной, как правило, точкой зрения. Разумеется, он не должен на чью-то вставать сторону и показывать это с помощью эмоциональных средств выражения, а я считал, что задача переводчика - стать человеком-невидимкой, создать у переговорщиков, у собеседников впечатление, что они общаются друг с другом без посредника, напрямую...

- Высший пилотаж!..

- Я всегда повторял: переводчик - это необходимое зло, и, кстати, нужда в нем останется во все времена, потому что к единому, общему языку человечество никогда не придет. Даже люди, которые свободно на каком-то из них общаются, все равно на официальных переговорах будут говорить на родном.

- Путин и Меркель, например...

- Я вот как раз хотел их назвать. Или Громыко и его партнеры англоговорящие. На обеде, на прогулке - да, Андрей Андреевич мог...

- ...перейти на английский...

- Абсолютно - особенно если это вечерний обед с женами, где о политике не вспоминают.

- Если, допустим, Хрущев повышал голос, вам тоже приходилось кричать?

- Во всяком случае, как-то менять эмоциональный настрой и тон. Знаете, можно ведь говорить как бы улыбаясь - то есть сам тембр речи будет показывать, что человек обращается к визави с добрыми словами, а можно какую-то решительность изобразить. Тут главное не перебарщивать, не становиться в позу, не копировать своего руководителя абсолютно, но как-то менять общую тональность, эмоциональный окрас, считаю, нужно, поскольку именно благодаря этому у собеседников создается впечатление, что друг с другом они говорят напрямую.

- Какие переговоры стали для вас самыми памятными?

- Наверное, двухдневный саммит Хрущева с Кеннеди в Вене.

- Обсуждение Карибского кризиса?

- Нет, еще до него. Джон Кеннеди был избран президентом Соединенных Штатов в 1960 году - выборы, как всегда, 6 ноября состоялись, и официально вступил в должность, опять же по американскому законодательству, 20 января 61-го, а уже в июне того же года состоялась встреча двух лидеров в Вене. Сейчас я уже не могу точно сказать вам, кто первым такой формат предложил, но Хрущев, во всяком случае, выступал за это всегда. Договорились так: первый день в американском посольстве общаются и второй - в нашем, советском, причем до обеда, сколько там, два или три часа, с глазу на глаз, в присутствии только двух переводчиков: моем и американского коллеги.

Все остальные в соседних помещениях находились и обсуждали между собой разные отвлеченные темы (там были министры обороны обеих сторон, советский министр иностранных дел и американский госсекретарь...).

- Это там Хрущев спросил Кеннеди: «Сколько тебе лет»?

- Да, только не «тебе» - «вам». Практически в начале этой беседы Никита Сергеевич посмотрел на американского лидера и спросил: «Господин президент, а сколько вам лет?». Кеннеди ответил: «44». У Хрущева появилась в глазах какая-то неизбывная грусть, он покачал головой: «Да-а-а, моему сыну было бы сейчас столько же, но во время войны он погиб».

- Вам, кстати, известно, как это произошло?

- Я знал, что Леонид Хрущев был летчиком и его сбили.

- По одной из версий, он был в плену...

- Ну, это только сейчас в каких-то документальных фильмах «свидетельства» и «расследования» появились...

- Хрущев никогда эту тему не поднимал?

- Нет, не говорил ничего, кроме того, что сын погиб на фронте.

Из книги Виктора Суходрева «Язык мой - друг мой».

«Первая встреча между Хрущевым и Кеннеди состоялась в американском посольстве - с самого начала была достигнута договоренность (если не ошибаюсь, по инициативе Никиты Сергеевича), чтобы переговоры велись с глазу на глаз, только в присутствии переводчиков.

У Кеннеди после полученного им во время войны ранения болела спина, поэтому у него в кабинете в Белом доме в течение всего срока его пребывания там стояло знаменитое кресло-качалка с прямой жесткой спинкой. Здесь ему тоже поставили кресло с похожей спинкой, Хрущев сидел примерно в таком же, а между ними стоял низкий столик.

Пересказывать весь ход переговоров не буду: их основные темы - положение в Лаосе, где тогда шла гражданская война, и проблема ядерных испытаний. Обе стороны признавали, что и войну, и испытания следует прекратить, но при обсуждении встал вопрос об инспекции и проверке. Замечу: при слове «инспекция» наших всегда просто оторопь брала - допустить кого-то в засекреченные районы, а тем более на военные базы? Да еще иностранцев, врагов, шпионов?!

Началась, впрочем, беседа издалека: с разговора о семьях, детях. В ходе ее Никита Сергеевич задал вопрос: «Господин президент, а сколько вам лет?». Кеннеди ответил, после чего Хрущев сказал: «Да, моему сыну сейчас было бы столько же или даже больше».

Потом многие утверждали, что таким образом советский лидер уже в первой беседе хотел поставить «мальчишку» на место - он, дескать, сравнил его со своим сыном Леонидом - летчиком, погибшим во время войны, - для того, чтобы подчеркнуть молодость президента.

Как единственный свидетель, который не только слышал вопрос Хрущева, но и видел в тот момент выражение его лица, отмечу: это не так, и я убежден, что Никита Сергеевич вложил в свои слова совершенно иной смысл. Я видел неизбывную грусть в его глазах, слышал тон его голоса и поэтому могу утверждать, что никакой попытки унизить Кеннеди у Хрущева не было. Он как бы на секунду отвлекся от официоза, вспомнил сына, потому и вырвались у него такие «непротокольные» слова, и на лице Кеннеди было полное понимание.

Потом они стали вспоминать о своей мимолетной встрече в 1959 году. Кеннеди вздохнул: «С тех пор я, кажется, постарел», на что Никита Сергеевич улыбнулся: «Так всегда бывает - молодой человек хочет казаться постарше, вроде как и помудрее, а пожилому хочется выглядеть помоложе. У меня то же самое было, когда я был юношей».

...Вечером, гуляя по саду вокруг резиденции советского посла в сопровождении своих помощников, Хрущев начал пересказывать содержание беседы с Кеннеди, делиться впечатлениями и в какой-то момент обратился ко мне: «Я понимаю: если засядешь сейчас делать запись, завтра на переговорах просто заснешь, так что сделаешь ее по возвращении в Москву».

Наконец, Никита Сергеевич закончил свой рассказ, и я с недоумением услышал его итоговое мнение о Кеннеди: «Да, если у американцев такой президент, мне жаль американский народ».

Я с этим согласиться, конечно, не мог. К тому времени успел поучаствовать во многих переговорах и государственных деятелей повидал немало, так вот, Кеннеди произвел на меня очень хорошее впечатление, хотя я и обратил внимание на то, что при встрече с Хрущевым он был несколько напряжен. Может быть, чувствовал, что находится в обществе человека значительно более опытного, но ни разу я не заметил, чтобы на то или иное высказывание Никиты Сергеевича Кеннеди не мог сразу найти достойный ответ.

В общем, мне показалось, что американский народ вовсе не вызывает в связи со сделанным им выбором жалости. Отличительной чертой Джона Кеннеди я бы назвал его несравненное обаяние - в нем всегда чувствовалось отменное воспитание. В США слова «аристократ» не любят - там есть старые, славные семьи, которые, переехав в Новый Свет, и сделали из Америки то, чем она стала, так вот, Кеннеди - отпрыск одной из таких семей, и даже его одежда отличалась особым стилем - он носил однобортные пиджаки на двух пуговицах и, не следуя тенденциям классической моды, застегивал их на обе. Из-за ранения, часто его беспокоившего, он немного сутулился, и пиджак на нем слегка обвисал, но это придавало ему какую-то особую элегантность - раскованная манера держаться Кеннеди также шла.

...Недели через две Громыко выступил в МИДе на так называемом партактиве - о встрече Хрущева и Кеннеди в Вене рассказывал долго. Приведу лишь одну его фразу: «Словом, если попытаться образно выразиться, это была встреча гиганта и пигмея».

Думаю, уточнять, кто подразумевался под гигантом, а кто под пигмеем, не надо, но мне, честно говоря, было очень стыдно за такие слова своего шефа. Громыко выражал мнение самого Никиты Сергеевича, хотя потом эта оценка изменилась».

«ЕСЛИ ПОПЫТАТЬСЯ ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО ОЗНАЧАЕТ СЛОВО «ХАРИЗМА», ОТВЕЧУ: ЭТО КАЧЕСТВО, КОТОРЫМ БЫЛ СПОЛНА НАДЕЛЕН КЕННЕДИ»

- Кеннеди на вас хорошее произвел впечатление?

- Ой, да! - он был лучшим из всех президентов Соединенных Штатов.

- Вы же восьмерых президентов США лично знали! Давайте перечислим: Эйзенхауэр...

- ...Кеннеди, после убийства Кеннеди Джонсон, потом Никсон, Форд, Картер. Никого не пропустили? Ага, после Картера Рейган, а затем Буш-старший...

- С Клинтоном и Бушем-младшим вы не встречались?

- Нет, уже был на пенсии, а что касается Кеннеди... Знаете, тогда слово «харизма» в русском языке как-то не употреблялось, но если попытаться объяснить, что оно означает, то я вам отвечу: это качество, которым был сполна наделен Кеннеди.

- Харизматичная личность?

- Абсолютно! Удивительно! Человек в высшей степени образованный, он мог обсуждать самые тяжелые, сложные темы, никогда не выходя из себя, держась спокойно, ровно, я бы сказал, предельно цивилизованно, но при этом упорно отстаивая свою позицию.

- Мэрилин Монро, значит, была права, его полюбив?

- (Смеется). Думаю, да.

Из книги Виктора Суходрева «Язык мой - друг мой».

«В дни похорон Кеннеди американская охрана особо опекала Микояна - боялись провокаций. Не обязательно террористов, а просто психов, которые, не дожидаясь окончания расследования, могли поверить в причастность Советского Союза к убийству американского президента, поэтому, когда мы отправились на похороны, вокруг Микояна образовалось довольно плотное кольцо телохранителей - не столько наших, сколько американских.

Во время церемонии отпевания в соборе Микоян находился без охраны среди самых почетных гостей в главном нефе, а послы, в том числе и Добрынин, были в боковом приделе. Я проводил Микояна до его места, а сам отошел и, стоя у одной из колонн в соборе, наблюдал всю церемонию.

Массивный, из полированного дерева, гроб с телом Кеннеди стоял на специальном возвышении - его так ни разу и не открыли. Священники читали молитвы, пел хор, играл орган... В первом ряду сидели близкие Кеннеди, среди них - Жаклин: мне тогда показалось, что, несмотря на огромное количество народа, эти несколько человек абсолютно одиноки перед свалившимся на них горем.

После отпевания все поехали на Арлингтонское кладбище - помню, в целях безопасности американская охрана заставила Микояна сесть в автомобиле на заднее сиденье, посредине, и если бы кто-то вздумал совершить террористический акт, больше всего пострадали бы сидящие слева и справа от Микояна, а это был я и Добрынин.

После кладбища (было еще светло - четыре часа пополудни) все гости направились в Белый дом и собрались там в банкетном зале - это, по сути, была последняя официальная акция вдовы Джона Кеннеди. На столах - бутерброды, пирожные, подавали лишь чай и кофе. Такова западная традиция: на поминках спиртного обычно не пьют.

Один из сотрудников Белого дома, с которым я был знаком и который, кстати, как бы «опекал» Микояна, подошел ко мне и сказал: «Виктор, ничего крепкого на столах нет, но вот там, в углу, дверь, а за ней - бар. Если ты или кто-то из ваших захочет, там можно все взять - это вполне нормально и прилично».

Когда после посещения бара я с виски с содовой вновь присоединился к Анастасу Ивановичу, он посмотрел на мой стакан и спросил: «Ты где это достал?». - «Анастас Иванович, - я ответил, - знакомства надо иметь везде». - «Хорошо устроился!». - «Могу и вам прихватить».

Конечно же, Микоян отказался.

Какое-то время спустя тот же сотрудник Белого дома подошел ко мне и шепнул: «Было бы неплохо, если бы господин Микоян уходил в числе последних или даже самым последним» - я передал эти слова Анастасу Ивановичу.

Жаклин, приехав с кладбища, поднялась к себе - она, надо сказать, вела себя очень мужественно. Лицо ее закрывала черная вуаль, но, как потом отмечали все, да и я это видел, глаза были напряженны и сухи, а когда гости стали постепенно расходиться, она спустилась в холл и, обмениваясь несколькими словами, прощалась с каждым.

Череда гостей была очень длинной... Мы продолжали стоять у стола, и тут к нам подошел человек небольшого роста и произнес по-русски: «Здравствуйте, господин Микоян!». Анастас Иванович с вопросительной интонацией его поприветствовал, а человек между тем продолжил: «Позвольте представиться, я - Леви Эшкол, премьер-министр Израиля». Микоян протянул ему руку и заметил: «Вы отлично говорите». Тот улыбнулся: «Как же не говорить, если я - Лева Школьник из города Николаева: у меня и теперь там живет брат».

Несколько минут Микоян говорил с бывшим Левой Школьником, а потом мы направились к выходу - туда, где стояла Жаклин Кеннеди. Когда мы с ней поравнялись, череда гостей уже иссякла... Микоян стал произносить слова соболезнования от лица советского руководства, Хрущева и от себя лично, Жаклин взяла его руку в свои ладони, и вот тут я в первый раз за весь день увидел, как на ее глазах появились слезы.

- Господин Микоян, передайте господину Хрущеву, что мой муж очень хотел вместе с ним строить прочный мир на земле. Теперь это придется делать одному господину Хрущеву.

Я, как сейчас, помню эти ее слова».

«А ЧТО? - ВОСКЛИКНУЛ ХРУЩЕВ. - ВСЕ НАРОДЫ ПЕРДЯТ!»

- Любопытно, Виктор Михайлович, а как беседы с глазу на глаз проходят - это же особый формат переговоров?

- В принципе, сама эта форма - один на один, когда присутствуют только переводчики, подразумевает предельную откровенность, открытость во всем, какую тему ни взять, и, конечно же, на переводчиков огромная ложится ответственность. Ну представьте: два дня переговоров Хрущева и Кеннеди в Вене. Программа у нас расписана до самого вечера - может, театр еще был (сейчас уже точно не вспомню). Естественно, после первого дня садиться и диктовать, кто кому и когда что сказал, - это на полночи, а как бы я на следующий день работал?

- А спать, спрашивается, когда?

- Вот именно, поэтому я все-таки пошел отдыхать и только по возвращении в Москву засел за диктовку. Ход этих двухдневных бесед восстанавливал по блокнотным записям, то есть через каждые 15-20 минут ко мне приходила очередная стенографистка.

- Хорошенькая?

- Ой, самые разные (улыбается) - мобилизовали буквально весь седьмой министерский этаж (на нем находился кабинет министра иностранных дел СССР и секретариат. - Д. Г.). Всю ночь просидел и отдиктовал подряд (мне только чай приносили) практически 120 страниц текста через два интервала. 120 страниц - вот что такое переговоры!

- Неформальные встречи лидеров - будь то обеды или ужины, посещение театров, поездки на ранчо, прогулки по Кремлю - переводить легче?

- Гораздо, и ответственность там совсем другая. Темы самые простые: здесь в Кремле, где-то на собственной половине, цари жили, а это Георгиевский зал - после чего следовало объяснить, что такое георгиевский кавалер и так далее. Показать кремлевский музей, какие-то достопримечательности проще простого - это ну как орешки щелкать.

- Вы находились очень близко (в буквальном смысле) к высокопоставленным лицам - руководителям государств, а бывало ли так, что от них исходили непереносимые запахи: лука, чеснока, пота, едких дезодорантов?

- При мне, слава тебе Господи, нет.

- Все всегда благоухали?

- Ну, как-то да, причем, естественно, приходилось держаться достаточно к ним близко, и особенно если где-то между ними идешь или стоишь. Нет, ничего такого я, к счастью своему, не испытывал.

- Правду ли говорят, что наши вожди были чересчур простыми в быту и, в общем-то, мылись не часто?

- Понятия не имею - этот вопрос не ко мне. Думаю... Нет, я знаю, что и Хрущев любил в баньку сходить, и Брежнев тоже, поэтому это байки, которые действительности не соответствуют.

- Мы уже касались понятия «непереводимое», «кузькину мать» вспоминали, но Хрущев позволял себе и более смелые идиомы, например: «И мы не ноздрями мух ловим», а однажды в публичном выступлении сказал своему оппоненту (цитирую): «Да кто вам подбросил эту дохлую крысу в горло?»...

- Да (смеется), это его слова.

- Образно!

- Хрущев употребил это выражение в 59-м году, будучи в США, во время, по-моему, пресс-конференции, когда американские корреспонденты начали задавать ему какие-то гнусные вопросы. К счастью, не я тогда переводил - Олег Александрович Трояновский.

- К счастью? Неужели это было так сложно перевести?

- Ну как вам сказать? Понимаете, меня часто спрашивают: «А приходилось ли переводчику что-то смягчать, резкие высказывания как-то сглаживать?». В буквальном смысле сгладить, чтобы это что-нибудь изменило, - нет, такое недопустимо...

- ...ну а как, с другой стороны, «дохлую крысу» перевести?

- «Дохлая крыса» - она и есть «дохлая крыса» на любом языке.

- «В горло» и есть «в горло»?

- Да, так Трояновский и перевел. Конечно, это вызвало потом массу пересудов в американской печати, на телевидении, но что делать? - вот такой он, Хрущев.

- А это правда, что американским журналистам Никита Сергеевич заявил: «Пусть Аденауэр перднет» (Конрад Аденауэр - первый канцлер ФРГ. - Д. Г.)?

- Вот это пришлось уже переводить мне. Не помню, в беседе с каким журналистом, - но с американским - в Кремле.

- Как же из столь щекотливого положения выкрутились?

- А я вам скажу. Рядом с Хрущевым сидел тогда Леонид Федорович Ильичев...

- ...в послевоенные годы - главный редактор «Правды», а затем главный идеолог ЦК...

- Тогда он еще заведовал Отделом печати МИДа... Когда Никита Сергеевич это произнес, Ильичев хмыкнул, а после того, как Хрущев мне кивнул: «Переводите!», повернулся к нему и с такой ухмылкой заметил: «Ага, пусть попробует!».

- Ух ты!

- На это Хрущев отреагировал так: «А что пробовать-то? Все народы пердят!» (смеется).

- Потрясающе!

- Ну, я вам признаюсь, у меня в эту секунду возникло вдруг где-то подспудно представление: не один человек, а целый народ как возьмет... И еще вспомнилась популярная тогда песня «Если бы парни всей земли... вот было б весело...» - там такие слова были. Я тоже посмотрел на Ильичева...

- ...потом на Хрущева...

- Да, и сказал: «Абсолютно правильно. Конечно, все» - и спокойно перевел это на английский язык. Проблем не было никаких, тем более что такую клубничку журналистам только подавай.

«КОСЫГИН МНЕ УЛЫБНУЛСЯ: «МОЛОДЕЦ!» - И ПРОДОЛЖИЛ: «ИЗВИНИТЕ, Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОГОВОРИЛСЯ...»

- Случались у советских лидеров досадные оговорки, которые вам нивелировать приходилось?

- Ну, оговорки могут быть у любого, и даже самые высокопоставленные лица - это люди, и, как когда-то еще Маркс сказал, ничто человеческое им не чуждо...

- ...особенно на четвертом часу переговоров. И глупость иной раз сморозят, правда?

- Если какая-то совершенно другая затронута область, к которой ты не готовился, можно чего-то не знать, но если абсолютно точно и твердо уверен, что это оговорка, то переводишь, - во всяком случае, я так поступал! - как будто ее и не было, правильно. Ну, например, Алексей Николаевич Косыгин, который очень хорошим был переговорщиком...

- ...образованнейший же человек!..

- Очень, причем говорил на грамотном, правильном, красивом русском языке...

- ...санкт-петербургском...

- Точно. Когда где-то в 68-м году, в общем, после событий в Чехословакии...

- ...после Пражской весны и ввода советских танков...

- ...мы были с ним в Швеции... На заключительной пресс-конференции (она велась на языке, доступном для журналистов всего мира, собравшихся там, то есть на английском) его спросили: «Каково ваше впечатление от уровня жизни в Швеции?», а у него на уме, видимо, была в это время Чехословакия, потому что совсем недавно там все эти жуткие события происходили и только начала обстановка как-то налаживаться... Короче, отвечая на этот вопрос, он сказал: «Ну что? Уровень жизни в Чехословакии действительно очень высокий».

- Вы переводите: «В Швеции...».

- Естественно, не моргнув глазом, я перевел: «Уровень жизни в Швеции очень высокий». Дальше Косыгин эту мысль развивает и вновь говорит: «Таким образом, уровень жизни в Чехословакии...».

- Вы опять: «В Швеции...».

- Да, и тут из зала кто-то из иностранцев (уверен, из наших никто не посмел бы!) на русском языке выкрикнул: «Он же сказал: «В Чехословакии». Рядом сидящий Михаил Васильевич Замянин - он тогда был главным редактором «Правды» - наклонился к Косыгину и прошептал: «Алексей Николаевич, вы просто оговорились и вместо Швеции сказали: «Чехословакия», но Суходрев все перевел правильно».

- Орден Ленина Суходреву!

- (Смеется). Косыгин мне улыбнулся, шепнул: «Молодец» - и продолжил: «Извините, я действительно оговорился, но, если уж на то пошло, то и в Чехословакии уровень жизни высок».

- В ваше время политическую проблему переводчик создать мог?

- Работающий на таком уровне - нет, это было исключено благодаря всему тому, о чем я говорил: его специальной подготовке и доскональному знанию сути проблем, которые могут стать предметом переговоров между его руководителем и, соответственно, лидером иностранной державы.

- Страшно во время переговоров вам когда-нибудь было?

- Ой, там не до страха, честное слово.

- Нет, я имею в виду не от того, что не можете что-то перевести, а от того, что обстановка накалялась и в воздухе пахло грозой?

- В какой-то степени это произошло на тех же переговорах с Кеннеди, о которых я говорил. Хрущев постоянно возвращался к вопросу о Западном Берлине: мы, мол, объявим его вольным городом и будем пресекать связи с Западной Германией с помощью своих Вооруженных сил, которые возьмут город в кольцо, и когда он это сказал, немножко как-то стало не по себе.

- Напряженность была?

- И сильная, но если вы ведете к Кубинскому кризису...

- ...который у нас в отличие от США называли Карибским...

- ...да, то дело в том, что здесь-то прямых переговоров не было.

- Одни телефонные?

- И телефонных не было тоже - в течение тех 13 дней в октябре 62-го года происходил только обмен посланиями.

- Как, а Микоян, который на Кубу отправился?

- Он туда прибыл потом, когда Хрущев пошел уже на попятную и ракеты убрал.

- Вы считаете, это он пошел на попятную?

- Ну а кто же еще? После того как Кеннеди объявил, что готов начать на Кубу вторжение, Хрущев опомнился...

- Минуточку, но ведь американцы убрали из Турции ракеты «Юпитер», которые сравнивали с приставленным к виску СССР пистолетом? (Официально признано, что они могли долететь до жизненно важных центров Союза за 10 минут, тогда как советским ракетам, чтобы достичь территории США, требовалось 25 минут. - Д. Г.)...

- Это да: наша сторона всячески делала вид, что получилась именно взаимная договоренность...

- ...паритет соблюли...

- ...но это не совсем так. Даже если бы наших ракет на Кубе не было, американцы свои из Турции все равно бы убрали, потому что те уже устарели - эти ракеты средней дальности охватывали ту часть советской территории, включая и Украину, которая многократно перекрывалась другими.

- Неужели Карибский кризис - это, в общем-то, наш был прокол?

- Конечно же, мы сдались - единственно, американцы действительно пообещали нам в конфиденциальных посланиях и в ходе последующих переговоров, что ракеты из Турции уберут. Они, дескать, не могут сейчас объявить об этом открыто, не проведя консультации с правительством Турции, а также...

- ...в кругах НАТО...

- ...но дают, так сказать, торжественное обещание ракеты убрать. Впрочем, повторяю, сделали бы это и так.

«БЫВАЛИ НА МОЕЙ ПАМЯТИ СЛУЧАИ, КОГДА КТО-ТО ИЗ ВЕЛИКИХ МОГ СКАЗАТЬ: «ДАВАЙТЕ-КА ПОМОЛЧИМ И ДАДИМ ПЕРЕВОДЧИКУ ВОЗМОЖНОСТЬ ПОЕСТЬ»

- Мы говорили о страхе... Личный переводчик Сталина Валентин Бережков описывал, как в 1943 году в Тегеране, где он переводил для «большой тройки», без обеда остался. За ужином он тоже не успел ни к чему прикоснуться, но когда подали бифштекс, не выдержал - отрезал кусок и сунул в рот, а в это время Черчилль обратился к Сталину с каким-то вопросом, но переводчик сидел с набитым ртом и молчал. Когда присутствующие разобрались, в чем дело, они расхохотались, но вождь обозлился и тихо процедил: «Тоже мне, нашел где обедать. Ваше дело - переводить. Набил полный рот, безобразие!»...

- Это известный рассказ Бережкова, и должен заметить, что невозможность поесть действительно огромная проблема для переводчика.

- Что же, в таких условиях вам приходилось поститься?

- Вы знаете, во время визитов высокого уровня так очень часто бывает. Ну, завтрак - не проблема: если ты в Москве, дома заправишься, а вот дальше... Сразу после утреннего тура переговоров действо плавно переходит в банкетный зал, где происходит официальный завтрак, и, естественно, переводчик там должен присутствовать - обычно тот же, который работал только что на переговорах. У нас, по нашему протоколу, переводчика всегда, даже при Сталине, усаживали за стол, то есть у него те же самые тарелки, бокалы, сервировка и прочее.

- Ну ясно: вы рядом с Хрущевым сидели, с Брежневым, а ваш зарубежный коллега?

- Он по другую сторону стола. Хорошо, если вдруг, пользуясь такого рода перерывом, руководители начинают беседовать на отвлеченные темы: о своих внуках...

- ...а такое бывает?

- Ну а как же? - они тоже люди! Могут, если это происходит в Кремле, поговорить о культуре, в Грановитой палате - о настенной росписи.

- О женщинах беседовали?

- О них как-то не принято было... Нет, мог кто-то сказать: «А жены наши, пока мы с вами тут сидим и переговоры ведем, гораздо большее, наверное, удовольствие получают, осматривая прелести Москвы (или другого города, если это происходило где-то не в нашей стране). Ну что ж, такова наша доля...». Такой легкий, ни к чему не обязывающий разговор мог иметь место, но если переводчик ничего за официальным завтраком не съест, он оставался голодным. После этого все плавно вновь переходят в зал для переговоров, вечером практически сразу следует официальный банкет...

- ...а потом язва...

- Потом переводчик с голоду помирает, поэтому приходилось прибегать к разного рода профессиональным хитростям. Ну, суп - это ладно, его всегда проглотить можно и быстренько возобновить работу, но если это какое-то второе блюдо, мясное, то главное - маленькие кусочки отрезать, которые можно было бы сжевать мгновенно (чего Бережков, очевидно, не сделал), и опять же не прекращать выполнять свою функцию. Бывали на моей памяти и такие случаи, - не часто, но бывали! - когда даже кто-то из великих мог сказать: «Знаете, давайте-ка помолчим и дадим переводчику возможность поесть».

- Я теперь понимаю, почему вы такой стройный и худощавый...

- Ну да, может, мой образ жизни этому и способствовал.

Киев - Москва - Киев

(Продолжение в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter