Доктор Евгений КОМАРОВСКИЙ: «Для чего мы и россияне выбирали президентов? Чтобы они языками и мозгами решали конфликты! Они смогли это сделать? Нет, так какого хрена вообще тусуются в информационном поле?! Да им застрелиться надо, если они мужики, а они не мужики — они бизнесмены»

«Мне сейчас уже нет никакого смысла тратить время на прием конкретного пациента. Записаться на прием к доктору Комаровскому нельзя»

— У нас сегодня необычный эфир — целых два часа. Я буду спрашивать у вас не только о политике, но и задавать вопросы как мама двоих детей...

— Будем работать мамой.

— У меня будет много прикладных вопросов, ответы на которые хотят получить все родители. В принципе, чтобы послушать ваши лекции, люди покупают билеты, платят деньги, а сегодня есть возможность сделать это бесплатно.

— Да.

— Кстати, как можно стать пациентом доктора Комаровского?

---

---

— Наверное, только виртуально. Просто мне сейчас уже нет никакого смысла тратить свое время на прием конкретного пациента. Записаться на прием к доктору Комаровскому нельзя. Это не говорит о том, что я не принимаю, просто в моем родном городе есть много-много детей...

— В Харькове?

— Да, в Харькове.

— И в моем родном городе тоже.

— В твоем тоже, да. Сейчас в моем городе бегает огромное количество молодых мам, которых я когда-то держал на руках, купал, общался с их родителями. Это люди, которых мне не надо учить. Мне не надо отвечать на вопросы, не надо рассказывать, что такое сопли, как с ними воевать. Люди приходят ко мне не жаловаться, а хвастаться. И беда моя состоит в том, что количество таких людей, таких детей, которые приходили и приходят ко мне, стремительно уменьшается. Они все больше и больше звонят мне из заморских стран...

Когда я точно знаю, что меня не будет летом, я должен им всем об этом сообщить, потому что когда летом они приезжают сюда проведать родственников, они должны забежать к дяде Жене. Дело в том, что родители (вот эти, подготовленные) четко знают свою долю ответственности. Они приходят и говорят: «Доктор, гляньте ухо». — «Что там?». — «Все нормально? Слава богу». Или: «Здравствуйте, дядя Женя. Нам исполнился годик». То есть они приходят хвастаться. Я не трачу свое время на объяснение элементарных правил — они все это знают, все читали. Тем более все, что я снимаю, я выкладываю в свободный доступ. Для вас, для всех — берите, смотрите.

— Олигархи часто обращаются?

— Да какие олигархи, Алеся?! Я слышу много разговоров о том, что Комаровский, например, — личный врач Кернеса и Добкина... Когда у Кернеса или Добкина возникала, может, мысль обратиться к Комаровскому как к доктору, то кому он звонил прежде всего? Он звонил (я так понимаю) руководителю облздрава и говорил: «Мне бы к Комаровскому...». А тот ему отвечал: «Комаровский?! Да вы что?! Он шарлатан, он ничего не знает, он не лечит...». Они же все рассматривают меня как своего потенциального врага. Назначать антибиотики при ОРВИ перестали только сейчас, и то — процентов 10 врачей! А я их не назначаю уже лет 30. Потому что вирусные инфекции не лечатся антибиотиками. Понимаете?

Я вам просто привожу пример: медицинская наука утверждает, что если при вирусной инфекции (то есть при соплях) вы назначаете антибиотики, то это увеличивает вероятность осложнений в четыре-девять раз! У ребенка сопли, вы боитесь воспаления легких, и если вам назначат антибиотик, то вероятность воспаления будет выше. Я мог бы объяснить почему, но это — факт, доказанный медицинской наукой. Но если вы ничего не назначите, то вы, доктор, будете виноваты, когда появятся осложнения. «Не назначили — и теперь у нас осложнения». А если назначили и осложнения — ну что ж, никто не виноват, сделали все, что могли... Так вот, Алесенька, каждый раз, когда у моего пациента без антибиотиков возникало осложнение, то все мои коллеги были счастливы! «Комаровский довел!».

И это одна из проблем, с которыми стал­киваешься постоянно. Я когда шел к вам, вспоминал об этом. Знаете почему? Потому что каждый раз, когда к тебе приходят выяснять отношения (ко мне сейчас никто не приходит), всегда, в 100 процентах случаев, пациенты приходили потому, что мои коллеги сказали им, какая я сволочь. Всегда! Они приходили и говорили: «Вот, вы нам ничего не назначили, теперь из-за вас...». Я думал: «Господи, да будьте вы все трижды неладны!». Буду всем назначать, только отцепитесь! Но потом я понимаю: я не могу назначить то, что я не буду назначать своему ребенку.

Два раза в год я встречаюсь с вашим мужем, с вами мы встречаемся второй раз за год, после этого проходит какая-то пауза, а потом какой-то умный дядя дает команду, находят пару слов из нашего интервью — и начинают гавкать на Комаровского. Мне хочется сказать: «Да идите в задницу! Нафиг мне надо с вами разговаривать?!». Я же не преследую никаких целей... У меня в Instagram три с половиной миллиона (!) подписчиков, понимаете? Это три с половиной миллиона целевой аудитории!

— Армия.

— Да. Я могу зарабатывать на одной рекламе и вас в глаза не видеть! Но вы же, сволочи, гробите мою любимую родину. И я должен сказать: «Что же вы творите?!».

«Если я захожу в дом к очень богатому человеку, у которого запах табачного дыма струится по всему дому, и он хочет, чтобы я вылечил его ребенка от бронхиальной астмы, я ему говорю: «До свидания»

— Закончим тему с олигархами. Наверняка же к вам обращались. Это же круто, когда тебя лечит сам Комаровский? Чем наши олигархи болеют?

— Нет-нет-нет. Олигархи искренне считают (и это очень важно), что доктор будет делать то, что они хотят. У каждого олигарха, да и у каждого политика, есть свои взгляды на то, как надо лечить... Я вам честно скажу: я страшно люблю Михаила Марковича Добкина. Правда. И я вам расскажу почему. Люди же знают только о знаменитом на весь мир фильме, где Михаил Маркович снимался в рекламе под управлением Геннадия Адольфовича. Михаил Маркович готов слушать людей. Если он что-то знает хуже — он готов слушать.

— Если эти люди — Геннадий Адольфович (улыбается).

— Не только. У него открыты уши, чтобы слушать советы людей, которым он доверяет. Геннадию Адольфовичу он однозначно доверяет. Так вот, у каждого олигарха или политика есть свои представления о том, как надо лечить. И он уверен, что врач, который зашел к нему в дом или к которому он пришел, обязан этим взглядам соответствовать.

Если я захожу в дом к очень богатому человеку, у которого запах табачного дыма струится по всему дому, и он хочет, чтобы я вылечил его ребенка от бронхиальной астмы, я ему говорю: «До свидания». Либо вы делаете то, что я сказал, либо «чао, бамбино».

Поэтому с олигархами мы, как правило, просто дружим, они могут мне рассказывать разные интересные истории. Никогда не забуду, как один из таких людей рассказывал мне потрясающую историю, она очень символична: он говорил мне, что у него очень большие ночные проблемы (не энурез, нет)...

— С женой?

— Да. С женой или не с женой — неважно. И он обратился к самому крутому в мире заморскому доктору. Тот у него спросил: «Сколько у вас людей в подчинении?». — «Примерно пять тысяч». — «Вы каждый день трахаете пять тысяч человек. Вы хотите еще кого-то трахать по ночам?». (Смеется). И это имеет непосредственное отношение к нашим политикам: они же трахают армию в 35 миллионов человек!

— И он, наверное, сразу вылечился (улыбается).

— Да, все сразу прошло. Надо быть добрее — и у тебя не будет проблем по ночам (улыбается).

— Были ситуации, когда вам звонил богатый человек, предлагал любые деньги, самолет — но вы прямо сейчас должны быть у меня, лечить моего ребенка, например?

— Нет. Не было. Это невозможно. У них нет моих телефонов, я не беру трубку, если я не знаю номер... Нет, мне неинтересен этот бизнес. Я не артист, который поет на корпоративах...

— Я просто видела, как вы идете по улице. С вами же невозможно пройти!

— Со мной?! А мне как пройти?!

— К вам сразу подбегают толпы людей, разговоры, естественно, они ведут...

— ... не о любви (улыбается).

— Да.

— Понимаете, тут есть еще одна очень серьезная проблема: люди почему-то верят, что при личной встрече я скажу то, что я от всех скрываю, что я на самом деле знаю какую-то волшебную золотую таблетку и скажу им (шепчет): «Поднимите вот этим иммунитет». Поднять можно, но не иммунитет. Для этого есть таблетки, а для иммунитета нет! Я всегда говорю, что лучшая таблетка для иммунитета — это папа, который приходит с работы, берет ребенка и идет с ним гулять. Вот это — крутая таблетка для иммунитета. Но никто не хочет поверить, что все, что я делаю, — в свободном доступе. Не надо у меня спрашивать. Первую книгу для людей я написал в 1996 году, в 1998-м у меня уже был свой сайт. С 1998-го я отвечаю на вопросы — больше 20 лет. Задать вопрос, на который я не отвечал, — ну это надо очень сильно постараться. Все мои ответы — в свободном доступе, и ни за одним из них не стоят деньги, чем я горжусь.

— Что вы можете сказать родителям, которые категорически не хотят прививать детей?

— Им ничего нельзя сказать. Если 50 тысяч заболевших корью — это не аргумент, если десяток погибших (а сколькие стали инвалидами?) — это не аргумент, то как можно достучаться? О том, что к нам идет корь, я предупредил за год до эпидемии, написал в социальных сетях. Это все получило массу перепостов и так далее (причем, заметьте, информация распространялась в основном по соцсетям, массовые издания не очень-то поддержали)... Все, кто гавкает на Комаровского, что он что-то не то сказал, молчали как рыбы, когда он сказал то, когда нужно было поднять задницы и защитить собственных детей.

Людям говорят, что жизнь и здоровье ваших детей под угрозой, а люди отвечают: ну и на хрен; нам это неинтересно, нам по барабану, мы это слушать не хотим. Когда вам говорят: ребята, если придет дифтерия, нам даже нечем ее лечить — защитите детей! Вам говорят: ребята, в прошлую эпидемию дифтерии взрослых умерло больше, чем детей! Каждый взрослый человек должен раз в 10 лет привиться! Я считаю, что достучаться до людей нельзя. Нельзя! Так долго их давили, так долго они не получали правдивой информации, что сейчас они не верят ни одному слову. У нас же не ведутся дискуссии на тему: пристегиваться ремнями безопасности или нет. Увеличили же в несколько раз (вы не помните: в пять или в 10 раз?) штрафы (законопроект об увеличении штрафов за не­при­стегнутые ремни безопасности пока не принят. — «ГОРДОН»).

— Главное же, чтобы их собирали правильно. Потому что может быть, как всегда: дал взятку — и поехал.

— Это другая тема. Почему мы не ведем общественную дискуссию на тему, надо ли пристегиваться ремнями безопасности в автомобилях? Потому что есть наука, которая доказала, что если вы пристегнуты, то вероятность умереть в десятки раз меньше. Но вы можете рассказать замечательный случай или не замечательный, как загорелся автомобиль, а вы были без сознания, не смогли отстегнуться и сгорели. И оказывается, что ремень безопасности спасет тысячу людей, а одного убьет. Так почему в отношении ремня безопасности у нас нет дискуссии, а в отношении вакцинации дискуссия есть?!

В условиях, когда умирают дети, а цвет нации, самые умные люди страну стремительно покидают, надо перестать играть в демократию. Здоровье страны, санитарно-эпидемиологическая ситуация в стране — катастрофические, и страну надо защищать. Самый эффективный способ — вакцинация. Все!

«В Европе на каждых трех заболевших корью двое украинцев. Это десятки тысяч заболевших корью, а один-два случая кори — это уже ЧП»

— То есть сегодня можно сказать, что эпидемия кори началась?

— Как «началась»?! Она уже цветет! В Европе на каждых трех заболевших корью двое украинцев. Это десятки тысяч заболевших корью. Раньше говорили: один-два случая кори — это ЧП. А сейчас — еще раз говорю — десятки тысяч!

— Какие еще эпидемии сейчас актуальны?

— Туберкулез продолжается. Но туберкулез — это болезнь, которая плохо управляется вакцинацией, точнее, практически не управляется. Есть единственная вакцина под названием БЦЖ, но она не защищает от туберкулеза, она защищает от двух самых тяжелых форм туберкулеза: туберкулезного менингита и одной из форм туберкулеза легких. Но мы имели ситуацию, когда два или три года не было даже вакцины БЦЖ. А количество противотуберкулезных диспансеров тает, возможности изолировать пациентов тают. При лечении туберкулеза одно из самых главных условий — чтобы человек получил полноценный курс лечения. Если курс лечения вдруг прервется, то возникает особый вариант туберкулеза: туберкулез с множественной устойчивостью к лекарствам. Именно такой туберкулез может убивать десятки и сотни людей. Это крайне актуальная тема, которая решается только строгим выполнением законов и инструкций, когда никакую справочку нельзя купить!

Когда в XXI веке мы встречаемся с промышленным ботулизмом... Перевожу на русский язык: есть болезнь под названием «ботулизм» (это неправильно обработанные консервы)... Когда мы имеем законсервированную банку с салом или какие-то домашние грибы, где есть земля и которые плохо простерилизованы...

Семья приготовила свои консервы и от­ра­вилась — ну... мозгов вам не дали. Но когда люди покупают нечто производства промышленного предприятия и получают ботулизм, извините, но это полная деградация, это уничтоженная санитарно-эпидемиологическая служба. Уничтожить в XXI веке санитарию и гигиену — это, ребятки, надо очень и очень постараться. И ни один житель страны почему-то этого не понимает, ни один потенциальный кандидат в президенты об этом не говорит. Это тема за их пределами. Вот это самое страшное: то, что угрожает каждому каждый день, в информационном поле отсутствует.

— Почему до сих пор не завезли вакцину от ботулизма?

— Давайте сразу, чтобы вы не путали. Мы же в школе учим, что такое синус и косинус, столицу Бангладеш, а что такое вакцина и что такое сыворотка, мы не учим. Нет вакцины от ботулизма, но есть лекарство, которым лечат ботулизм. Это антиботулистическая сыворотка.

— Я помню, как Супрун резко отреагировала, когда журналист некорректно задал вопрос о «вакцине от ботулизма», но так и не ответила по сути.

— С сыворотками действительно огромная проблема. Мировой рынок сывороток не так велик. Мы традиционно покупали сыворотку в одной стране, теперь мы там покупать не можем, а где покупать, мы толком еще не нашли...

— Вы имеете в виду Россию?

— Да, мы всю жизнь получали сыворотку оттуда. Сейчас они, в принципе, не имеют права здесь продаваться. Не потому, что война, а потому, что у них нет сертификата GMP, без которого нельзя завезти лекарства в Украину.

— Но это же не повод...

— ...умирать людям? Вне всякого сомнения. О том, что, например, нет противодифтерийной сыворотки, было сказано в 2014 году. Вы думаете, она появилась? Существуют отдельные регионы, например, Одесса, где она есть. Не потому, что ее поставил МОЗ, а потому, что люди просто договорились, привезли — она лежит, и им стало спокойно, они не дергаются каждый день.

Короче говоря, не надо ждать, пока МОЗ или правительство поднимет задницы — надо решать на местах. Если у тебя есть вверенный тебе регион, ты за него отвечаешь. Все. И добывайте где хотите и как хотите. А когда, извините, нет сыворотки от укусов змей... Когда умирает ребенок после укуса гадюки, потому что нет сыворотки, — это что, нормальная ситуация в XXI веке в центре Европы?! Проблема же не в том, что ее нет... Когда Комаровский публично, раз пять, на всю страну, имея доступ к рейтинговым средствам массовой информации, говорит о том, что нет сыворотки, в студии присутствуют депутаты, министры, мэр Киева...

«Надо прекращать проводить общественную дискуссию. Нельзя проводить дискуссию с людьми, которые ничего не хотят слушать, не хотят понимать аргументы, не хотят видеть смерти. Вакцинация должна быть реализована!»

— Евгений Олегович, Ульяна Супрун не знает об этом? Что нет сыворотки от ботулизма, нет вакцин от дифтерии или укусов змей...

— Вакцина есть, сыворотки нет. Они знают. Когда Минздрав озвучил, что нам канадское правительство подарило сыворотку, я посчитал, что эта сыворотка примерно в тысячу раз дороже, чем то, что нам можно купить в России.

— Это, в смысле, продали, а не подарили?

— Нет, подарили. Они сказали: вот мы вам на три миллиона долларов дали 100 тысяч доз сыворотки. Кто-то за этим подарком, наверное, стоит...

— Понятно.

— Например, они говорят, что противоботулистическая сыворотка есть, она находится в одном конкретном месте под Киевом. Если кто-то заболел, из этого места сыворотку надо везти туда. А она должна быть в каждой инфекционной больнице, в каждом отделении неотложной скорой помощи. Так должно быть. От срока введения сыворотки зависит жизнь человека! Со столбняком то же самое. Короче, я хочу сказать главное: надо прекращать проводить общественную дискуссию. Нельзя проводить дискуссию с людьми, которые ничего не хотят слушать, не хотят понимать аргументы, не хотят видеть смерти. Вакцинация должна быть реализована! Но что самое страшное, Алеся? Что слово «вакцинация» за пределами лексикона первых лиц украинской политики.

— Я не видела ни в одной программе кандидата в президенты...

— Правильно! Потому что им плевать на вакцинацию, для них главное — рейтинг. Они знают, что если сказать: «Надо прививаться», то все противники вакцинации будут (что делать?) голосовать против. Поэтому главный смысл нашей политики — не растерять рейтинг. Это же вы с вашим мужем меня все время науськиваете на это все... «Идите в политику!».

— Мы еще об этом поговорим.

— Я не буду врать. Если я — президент, все будут привиты качественными вакцинами. Не хотите? Это ваше право. Но детей мы защитим силой.

— Наконец-то появилось постановление Минздрава, что дети могут посещать школу или садик только привитыми. Как это контролировать?

— О! Как вы вообще можете что-то контролировать в ситуации, когда люди, защищающие интересы государства, не получают зарплату? Все 100 процентов людей, которые защищают интересы государства (военные, полиция, учителя, врачи, все так называемые бюджетники), зарплату от государства не получают. То, что они получают, не имеет к зарплате никакого отношения. У врача есть объект для бизнеса. Это кто?

— Больной.

— Правильно. Пациент здоров — ты умрешь с голоду. Учитель кормится с учеников. Он говорит: вы плохо учитесь, приходите на дополнительные занятия, сдайте в фонд школы, в фонд класса. Милиция-полиция (не важно, как они называются). За счет чего им жить? Только за счет того, что вас поймают и за деньги отпустят. Как врачи придумывают болезни, так полицейские готовы вам придумать правонарушение.

Если у вас есть деньги, то ваши правонарушения никого не интересуют. Поэтому ничего нельзя сделать с врачом, пока врач не будет высокообеспеченным специалистом. Иначе врач будет продавать справки о вакцинации — вне всякого сомнения. Вы его поймаете за руку — и что вы с ним сделаете? Уволите? А кто сядет на его место? Врачей же нет. Это же самая острая проблема Украины: запасы медицинских работников тают.

— А те, кого готовят сегодня медицинские вузы?

— МОЗ говорит, что, по-моему, года через три выпускники будут сдавать выпускные экзамены на английском языке... Это очень здорово... То есть если мы будем выпускать врачей, которые знают международные протоколы и английский язык, и при этом платить им 150 долларов в месяц, то надо быть полным идиотом, чтобы за эти деньги остаться здесь. Ты знаешь международный протокол, знаешь английский язык, знаешь, что в любой стране мира твоя зарплата будет минимум пять-шесть тысяч долларов, — и ты останешься здесь?! Если бы наши врачи лечили так, как те, их бы уже тут не было. Мы создаем свое медицинское поле. У вашего ребенка аденоиды — вам одного врача мало, вы обойдете пятерых. И все скажут разное.

Я, кстати, могу вам сказать, как убедиться в том, что это отделение, больница, поликлиника — нормальные. Пишете на бумажке: ребенок, три года, диагноз ангина — и раздаете врачам, чтобы они написали, как будут лечить. Все врачи должны написать одно и то же!

— Потому что протокол!

— При классическом диагнозе в определенном возрасте — у вас одинаковое лечение. Тогда это нормальная поликлиника, нормальный стационар. У нас же мало того что врачей не хватает, так еще и по поводу каждого пациента, каждого диагноза нужно услышать другое мнение. Приехали ко мне ребята, очень серьезные, спросили по поводу атопического дерматита. Сказали: «Мы объездили всех врачей, были во Франции, в Англии, в Италии...». Я говорю: «Давайте посмотрю и скажу, что надо делать». Он говорит: «Понимаете, Евгений Олегович, во Франции, Италии и Англии нам сказали то же самое». — «Ну?». — «Но мы все думали, что, может, есть что-то другое...». То есть не бывает такого в цивилизованной медицине на амбулаторном этапе, когда 10 врачей говорят лечить по-разному. В стационаре (это второй, третий этап) — там уже немножко сложнее.

Я, кстати, послушал вашего мужа и перестал читать комментарии... Иногда начинаю их читать — и мне так их всех жалко. Правда. Они же делают выводы из одного предложения! Когда я говорю, например, о протоколах, о доказательной медицине, они же не могут просто посмотреть еще пару программ, потратить полчаса, понять, что это такое. Они начинают комментировать, рукоблуды!

— Там же много ботов. Поэтому комментарии читать не надо — это точно.

— Алеся, это же очень большая проблема...

— Это бизнес, а не проблема (улыбается).

— Я не знаю, в чем тут бизнес, если люди не вакцинированы. Когда я говорю, что надо вакцинироваться от гриппа, и нормальный человек согласен с моими аргументами, но после этого заходит в комментарии и видит, что на 100 комментариев 99 — о том, как Комаровский продался производителям вакцин, то он делает выводы...

«Классный бизнес — это гомеопатия. Препараты для иммунитета, противовирусные препараты — вот это бизнес! Ничего не работает, все жрут — и счастливы!»

— Чтобы два раза не вставать, спрошу о вакцинации от гриппа, тем более что мы вступили в гриппозный период. Как вы советуете это делать? Всей семьей или есть ограничения по возрасту?

— Главный миф, касающийся вакцинации от гриппа, связан с тем, что «вирус все время меняется». Поэтому весной каждого года специальные организации, которые отслеживают циркуляцию вирусов, дают прогноз о том, какие вирусы придут к нам осенью.

— Я еще слышала другую версию: фармкомпании, которые производят вакцины от гриппа, перед этим производят сам вирус гриппа.

— Поговорить — это же такое счастье. Нам больше производить нечего (смеется). На самом деле классный бизнес — это гомеопатия. Препараты для иммунитета, противовирусные препараты — вот это бизнес! Ничего не работает, все жрут — и счастливы! Производителей вакцин осталось в мире пять-шесть компаний. В Украине острейший дефицит вакцин, и некоторых вакцин от гриппа в нашей стране даже никогда не было, и мы не знаем, увидим мы их когда-нибудь или нет. Их у нас не хватает катастрофически! Поэтому привиться или нет — это вопрос не целесообразности, а материальных возможностей: если у вас есть возможность привиться самим и привить своих детей, защитить их от инфекций — вы это делаете.

Вы должны знать, что существует высоченная смертность взрослых от гриппа, особенно пожилых людей. Грипп — это убийца наших бабушек и дедушек. При этом очень часто бывает, что бабушка вроде бы выздоровела от гриппа, но умерла на следующий день от инсульта. За счет температуры, за счет того, что не могла питаться нормально, за счет интоксикации — слабые сосуды не выдерживают гриппа — и поэтому человек умирает. Какой диагноз будет? Инфаркт, инсульт. Теперь вопрос: от кого наши бабушки берут грипп? От вас, молодых, от внуков! Если вы своим пожилым родителям отводите ваших сопливых детей, то какое вы имеете моральное право их не защитить?!

Еще один момент. По закону все члены правительства должны быть привиты от гриппа.

— Да вы что?

— Да, это закон Украины. У нас есть перечень лиц, подлежащих обязательной вакцинации. Там учителя, врачи, работники торговли, все пенсионеры старше 60 лет...

— Все, кто имеет большой круг общения.

— Да-да. Ну и, конечно, самые ценные кадры: президент, премьер-министр, все члены Кабинета министров...

— Они выполняют закон?

— Давайте будем смотреть. Причем если вы слышали о том, что у кого-то из первых лиц есть какая-то болезнь, например, то это прямое показание к вакцинации. Потому что если у человека есть ишемическая болезнь сердца или какие-то эндокринные заболевания, то для него грипп еще опаснее, и такого человека надо прививать в первую очередь. Я мечтаю, чтобы у нас в стране был скандал, как в Германии: там показали, как прививалась Меркель, а потом выяснили, что вакцина, которой привили Меркель, — это не та вакцина, которая поступила в поликлиники Германии. У нас даже представить это невозможно.

Знаете, почему я вообще к вам пришел, Алесь? Не только потому, что мне с вами хорошо (Гордон, отвернись от экрана). В период предвыборного беспредела я вижу свою задачу в том, чтобы объяснить людям, что они должны услышать от кандидатов на высшую должность в государстве. Они уже достали своими лозунгами! Ходить невозможно! Причем то, что интересует каждого человека в каждом доме, они вообще игнорируют, не хотят об этом говорить. Я хочу заставить их политтехнологов думать, соображать и интересоваться, что надо людям. А людям надо совсем не то, что они пишут на заборах.

— Сейчас о любимом — о беспределе — и поговорим. После того как в интернет-издании «ГОРДОН» вышла текстовая версия вашего интервью Дмитрию Гордону, ваша популярность возросла в разы, хотя, казалось бы, куда больше... Вы тогда сказали: «Первое, что сделал бы, став президентом, — поехал бы с Путиным на рыбалку. Я убежден, что на завтра война на Донбассе закончилась бы». И что здесь началось...

— Я помню хорошо.

— Причем скорость, с которой это все появлялось, говорила, что кампания кем-то движима и хорошо профинансирована. Давая комментарии и интервью после этого, вы сказали, что знаете, кто за этим стоит...

— Знаю. И если он попадет во второй тур, я об этом скажу.

— То есть сейчас вы не готовы назвать фамилию?

— Нет. Зачем мне с ними связываться? Знаете, что было самым мерзким для меня лично во всем этом быдлячестве? То, что есть Facebook-страница Комаровского, где я могу высказаться или, например, выставить ссылку на нашу с вами беседу, или высказать свои взгляды, например, о том, что умер один из основателей американской рок-групп Jefferson Airplane Марти Балин, один из моих самых любимых певцов. А есть страница доктора Комаровского в Facebook. Это страница, у которой миллион подписчиков. Кстати, наши блогеры эти страницы не считают в рейтинге, боятся, чтобы, не дай бог, кто-то не узнал, что у Комаровского больше подписчиков, чем у лидеров партий. Там выкладывается чисто медицинская информация, простая, понятная для родителей.

Так вот, эти суки, простите, толпой ботов идут на эту страницу и пишут там гадости. Ребята, воюйте со мной. Вы же не с врачом Комаровским воюете?! Причем они пишут: «Когда вы станете президентом»... Если я стану президентом, то о своих планах я вам предварительно расскажу. Я стану президентом тогда, когда наша страна будет независимым нейтральным государством, когда — я декларирую это — будет два государственных языка, поэтому вы за меня не проголосуете. Поэтому я ни на какие переговоры, ни на какие рыбалки не поеду — вы меня просто не пустите туда...

«Людям наплевать на собственных детей, мы это видим по эпидемии кори, по тому беспределу, который творится в детских больницах»

— В интервью мне вы говорили о трех государственных языках.

— Два — это минимум. Самое грустное вот в чем, Алесь: я имею абсолютно стопроцентную возможность жить в любой стране мира и очень неплохо зарабатывать, не выходя из кабинета...

— Интернет позволяет.

— Да! Имея в основных социальных сетях шесть миллионов подписчиков, не придуманных, не ботов, а реальных, живых людей, я могу себе позволить это. Я остаюсь здесь, все, что я снимаю, я выкладываю в свободный доступ. Причем заметьте: ни один украинский канал не покупает программы доктора Комаровского. Комаровский выкупает права на интернет за свои деньги и выкладывает программы в свободный доступ, чтобы мамы Украины могли их смотреть. При этом, когда тысячи мерзавцев начинают гавкать на Комаровского, все вокруг молчат и потирают руки... И коллеги мои молчат. Знаете, мне позвонили человек 30, хотя в этой стране я реально помог десяткам тысяч людей.

Если ты хочешь в этой стране что-то изменить, то как только будет что-то не так или тебе будет тяжело, шансов, что с тобой будут рядом, что будут помогать, очень мало. Если людям наплевать на собственных детей, а мы это видим по эпидемии кори, по тому беспределу, который творится в детских больницах... В той же программе с Димой мы говорили о детских больницах, о реальных проблемах — на это им абсолютно наплевать. Так вот, если людям наплевать на собственных детей, то им втройне наплевать на детских врачей, на учителей, на педагогов в детском саду. И это самое страшное. Мы разучились уважать друг друга, радоваться удаче других людей. Я вам не рассказывал про рыбалку в Финляндии?

— Нет.

— Я снимал фильм про детство в Финляндии... Он в свободном доступе опять-таки (кстати, ни одному из украинских каналов он тоже не понадобился). Так вот, в Финляндии есть такой праздник: День форели (или День лосося — смотря какая рыба под рукой). Суть: они берут один канал в городе, перегораживают его, туда приезжает машина и выпускает три-четыре-пять тысяч лососей или форелей. Потом туда сбегаются местные дети с удочками и рыбачат. Они ловят рыбу, их поздравляют, потом рыбу тут же чистят, и эти пяти-, шестилетние карапузы с пойманной рыбой идут к родителям. Что меня больше всего потрясло в этом празднике?

Когда ребенок достает рыбу, то все остальные дети откладывают удочки, хлопают в ладоши и его поздравляют! То есть страна научила детей самому главному — радоваться счастью, удаче, успеху другого человека... насколько это противоречит нашей ментальности. Я знаю, как один очень хороший парень, москвич, очень классный, шикарный педиатр написал в этом году очень неплохую книжку о детях. Я вижу, как мои коллеги с упоением эту книжку обсуждают. А о том, что в этом году вышла книга доктора Комаровского «365 советов на первый год жизни», где вся последняя педиатрия, — глобальная тишина. Это просто никому не надо. Поэтому я знаю, что меня ждет, если я пойду куда-то...

— Евгений Олегович, мне кажется, что из-за этой реакции на ваши слова вы расстроились. Но я считаю, что вам нужно было бы радоваться, ведь это доказательство того, что вас боятся, раз готовы тратить на вас...

— ...большие деньги, да. Нет, Алесенька, я не могу радоваться...

— Но должно же это тешить самолюбие.

— Какое самолюбие?!

— Это ведь признание!

— Признание? Я очень много лет один против толпы — и сломать меня еще не смогли. Я не стал лечить так, как надо было по-советски, я остался Женей Комаровским. Вот это тешит мое самолюбие, а не то, что я один против всех и что за битву со мной еще и деньги платят. Мне страшно неприятно, когда мои дети, которые не хотят уезжать из Украины, когда моя жена, когда близкие друзья вот эти нападки читают. Я, кажется, даже Диме об этом говорил, когда я шел на подобную программу, мне звонила мама и рыдала: «Женя, ну пожалуйста, не связывайся, молчи». Потому что у мамы была своя трагическая история: дядя, который что-то кому-то на кухне сказал и пропал. И пока мама была жива, я ни с кем и никогда не разговаривал, потому что мне было ее жалко... Сейчас, когда все это слушаю, я думаю: не дай бог, если бы мама была жива и все это увидела... Тогда бы я, наверное, пошел на войну с этим быдлом.

— Вы говорили, что сделаете все, чтобы, как минимум, ваши подписчики не проголосовали за того кандидата, который стоит за кампанией против вас. Я хочу спросить: что именно вы собираетесь сделать, чтобы за этого кандидата не проголосовали?

— Я покажу пальцем на того кандидата, за которого нужно голосовать. Знаете, есть люди, которые готовы занести много чемоданов с миллионами за то, чтобы я показал пальцем на того, за кого хочу голосовать. Я, по крайней мере, точно знаю, что за этого человека голосовать не буду и никому не посоветую. Еще раз говорю: ребята, я в президенты не иду! В депутаты не иду! Мне с вами тошно стоять рядом. Если хороший человек, нормальный, адекватный, которого я люблю и уважаю, попадет в президенты, я готов посоветовать. Но я буду внештатным советником, у меня есть чем заниматься по жизни, у меня другая миссия — понятно? Не трогайте меня, не тратьте на меня свои деньги, я вам не конкурент. Я готов помогать, но с быдлом рядом я не сяду.

«Я все время объясняю, что наши дети обречены, мы обречены, если не загоним мужиков к детям, если наши лидеры, если президенты не начнут говорить о проблемах, которые связаны с детьми»

— Есть обстоятельства или причина, которая способна заставить вас поменять решение и пойти в политику, пойти в президенты?

— Если вы тронете кого-то из близких мне людей, вы таки потратите очень много денег! Я вас предупреждаю: больно будет. Пойду! Только троньте, собаки!

— Возвращаясь к тому, что вы сказали: от Путина вам не звонили? Он на рыбалку с вами не собирается? (Улыбается).

— Я не беру трубку, когда мне звонят с незнакомого номера. Я могу вам показать сейчас телефон — и вы увидите, какое там количество звонков со всего мира. Я понятия не имею, кто это звонит. Нормальный человек напишет письмо, скажет, что он хочет... Нет, не звонили.

— В этом же интервью Дмитрию Гордону вы сказали: «Принесите от олигархов заявления на мое имя, что они молча будут делать то, что я скажу, и тогда я пойду в президенты».

— А вы все не успокоитесь...

— Интересное интервью! После этих слов, может, не письменные, но хотя бы устные заявления от кого-то поступали?

— (Улыбается). Нет-нет, они же все ждут. Спасибо, мне и так хорошо. Я искренне не хочу ни с кем воевать. У меня есть дело, оно мне очень нравится, я вижу, насколько оно эффективно. Я в прошлое воскресенье встречался в Киеве с родителями, и это было так круто! Я впервые увидел в Киеве 40 процентов мужчин в зале. Это невиданно! Такого не было никогда. И я знаю, что тот факт, что девчонки на встречу с Комаровским берут мужиков и говорят: слушай, смотри — это так круто, потому что никогда не было больше 10-15 процентов. Я перед этим был в Алматы — две тысячи человек в зале, из них 100 мужиков. В Бишкеке — 500 человек в зале, три мужика. И вдруг в Киеве 40 процентов. Лучше было только в Хельсинки, где из 500 человек было 250 мужиков. То есть люди меняются, и я вижу в этом свой вклад.

Я все время объясняю, что наши дети обречены, мы обречены, если не загоним мужиков к детям, если наши лидеры, если президенты не начнут говорить о проблемах, которые связаны с детьми. О проблеме наркомании, о детских садах, о тех, кто рядом с детьми, о врачах, учителях, педагогах, дошкольном образовании. Если мы эту проблему не решим, Украина погибла как страна, ее просто нет. Но они это не рассматривают как цель, потому что для них политика — это бизнес-проект. Счастье людей, здоровье детей, безопасность каждого — это вообще не их темы.

Мы выбрали, наши северные соседи выбрали... Для чего мы и они их выбирали?! Чтобы они языками и мозгами решали конфликты! Они смогли это сделать? Нет, не смогли. Так какого хрена вообще тусуются в информационном поле?! Да им застрелиться надо, если они мужики, а они — не мужики, они — бизнесмены.

— Вы сказали, что вам предлагали, чтобы вы вошли в тот или иной штаб...

— Ну и что?

— Приходили уже от всех потенциальных кандидатов?

— Нет. Самые умные знают, что я не пойду. И не позорятся.

— Сколько предлагали?

— Ну, Алесь, не хочу... Зачем это?

— Мы же имена не называем.

— Понятно, что речь идет о миллионах...

— А почему вы не согласились?

— А зачем?

— Кандидаты не понравились?

— То есть?

— Никто не пришел и не сказал: Евгений Олегович, мы вам даем столько-то миллионов, но при этом мы готовы вас слушать, вносить в свою программу, реализовывать...

— Такого еще не было. Они не говорят: «Доктор, что вы хотите?». Они говорят: «Вы должны быть с нами». Они все приходят рассказывать мне, что они знают, куда мне надо идти. Они лучше меня знают про здравоохранение, про болезни, про фуфломицины, про прививки. Именно поэтому они все сразу катятся. Они все — страшные эксперты. Они даже то добро, что говорит Супрун, не понимают.

— То есть вы считаете, что в этом есть добро?

— Очень много. Если бы они хотели реально провести реформу здравоохранения, они должны были бы понимать, что реформа здравоохранения может только тогда быть успешной, когда решения МОЗ опираются на поддержку врачей, а во-вторых, опираются на поддержку населения. Если МОЗ настроило против себя 90 процентов врачей и 99 процентов населения, реформа невозможна. Чтобы реформу реализовать, для начала надо научиться с людьми разговаривать. Не только о войне, вере, армии и языке, а о том, что волнует каждого. О вашем здоровье, вашей безопасности...

— Давайте сейчас озвучим телезрителям, что именно должно быть в программе кандидата в президенты, чтобы доктор Комаровский ему поверил.

— Два слова обязательно: порядок и семья. Дальше можно говорить: правда, трудолюбие... Но это первично для меня.

— Такого, мне кажется, много звучит. Это в одном ряду со всеми популистскими заявлениями.

— Стоп! Я говорю как человек, который имеет огромную почту, который общается с огромным количеством людей и который примерно знает, что волнует людей на сегодня: самая острая проблема, которая волнует каждого жителя страны, — это безопасность. Причем это уже не безопасность, о которой мы все думали в 2014 году, это элементарная безопасность на улице. Эта проблема не решена, по улицам бегают какие-то люди, не имеющие никакого отношения к полиции, к армии, но они размахивают дубинками, рассказывают, как они будут наводить порядок, диктуют, кому можно выступать, кому нельзя выступать, на каком языке говорить можно, на каком — нельзя.

По моему мнению, это первое, с чего должен начать потенциальный кандидат в президенты: он должен нам всем рассказать, какими способами он наведет порядок. Смысл существования государства — соблюдение определенных норм. И очень важно, чтобы эти нормы были для всех, не только для граждан, но и для тех, кто эти нормы придумал. Так вот, для начала человек, за которого я буду голосовать и на которого я укажу миллионам людей, которые мне доверяют, должен мне объяснить, каким образом он наведет порядок. Не объяснит — я скажу, что за него не надо голосовать.

«Не надо разгонять санэпидслужбы в стране с войной, с массовой миграцией населения, с кучей людей, которые блуждают без прописок куда хотят. Маньяки! У них просто выстроена система уничтожения государства!»

— В первом туре укажете или во втором?

— Если будет человек, который объяснит это понятно, я укажу и в первом. Но я пока еще ничего не вижу. Второе: я хочу, чтобы мне рассказали не только про экономику, про веру, армию, а про здоровье, про то, как вы будете решать проблему острейшего дефицита медицинских кадров, массовой миграции медицинских работников, огромного количества поддельных лекарств в аптеках. Объясните мне, чтобы я понимал, что вы хотя бы об этом думаете! Как вы хотите воспитывать подрастающее поколение, когда ни в одном детском саду страны не соблюдаются санитарно-гигиенические нормы, прописанные в законе?

— Например?

— Температура и влажность воздуха, время, в течение которого дети должны гулять. Эти требования не выполняются нигде.

— Почему? Это очень сложно?

— На самом деле, это очень легко. Прос­то когда в спальне детского сада воспитательница сделает +18 градусов, как положено по норме, то мамки скажут, что их дети мерзнут. И вы делаете +24 градуса, сухой воздух — идеальная среда для размножения вирусов. Потому что у нас мамки знают лучше. А зачем тогда государство? Зачем оно придумывает свои нормы? У них спрашивают: какая у вас влажность в детском саду? «Откуда мы знаем?!». Как?! Прибор — гигрометр — стоит один доллар.

Повесьте его в спальне. «Нет, к нам приходит санстанция раз в месяц — измеряет влажность». Прибором. За доллар. Круто! Что для этого надо? Мозги! И не надо разгонять санэпидслужбы в стране с войной, с массовой миграцией населения, с кучей людей, которые блуждают без прописок куда хотят. И в этих условиях они решают разогнать санэпидслужбы... Маньяки! У них просто выстроена система уничтожения государства! Они берут и гробят.

И главное — эти болевые точки вообще вне информационного поля! Люди, безопасность, семья, дети, роддомы, беременность, поликлиника, детский сад — нафиг никому не нужны! Что сейчас самое главное? Вы считаете, язык? Когда вы не можете навести в больнице порядок, то вы устанавливаете в больнице правильный язык. Можно все, что угодно, говорить, но когда есть некий стационар в городе Харькове, где 99 процентов пациентов и 100 процентов врачей говорят на русском, а истории болезни пишут на украинском... И это приказ. Вы можете что угодно говорить, но это не дело киевской тети рассказывать, на каком языке общаться врачам и пациентам в Харькове. Вы лучше решите не на каком языке врачу говорить, а как ему своих детей накормить, не вымогая денег, не продавая справки, не назначая фуфломицины, не придумывая болезни. Но поскольку вы этого решить не можете, вы создаете совершенно другую тему для обсуждения.

— Вам предлагали стать министром здравоохранения?

— Нет, не предлагал никто и никогда, честное слово. Но я прошел рядом с этой темой — и был в шоке. Значит, сразу после Майдана интернет-общественность стала обсуждать, кто же в новой демократической власти будет министром здравоохранения. Предлагали кандидатуру, естественно, Ольги Богомолец, Комаровского и так далее. И многие говорили, что Комаровский был бы неплох. Хотя я вообще не имею никакого отношения к административному управлению. Это не мое. Я врач. Но вопрос в другом: как только пошли слухи о том, что Комаровский, может быть, будет министром здравоохранения, я стал получать кучу писем. Мол, доктор, я много лет работал в гараже Министерства здравоохранения, знаю все секреты, в том чис­ле куда сливают бензин, как только вы станете министром, обязательно расскажу. Или: доктор, я имею серьезное отношение к испытаниям лекарств, я вам точно расскажу, куда заносят, кто платит... Я сразу понял: если вы хотите навести порядок в любом министерстве — это билет на войну. Я — не воитель, я — строитель. Я могу помочь построить, но я не умею воевать. Я привык к тому, что есть миллионы желающих послушать, что я рассказываю. Я не готов кого-то уговаривать слушать. Вам неинтересно? Катитесь, ребята.

— Вы сказали, что есть вещи, которые Ульяна Супрун делает правильно. Давайте их назовем.

— В начале своей деятельности Ульяна писала, например, пост в Facebook и говорила: «Смотрите у доктора Комаровского». Потом кто-то из умных советников сказал: «Ульяна, вы же министр, а это какой-то несчастный доктор Комаровский — зачем вы на него ссылаетесь? Вы же сама умная». То есть когда Комаровский 10 лет назад снял программу о том, что можно мочить пробу манту, это никому не было интересно. Знаете, у меня такое впечатление, что рядом с Супрун находятся люди, которые ей подсказывают темы и говорят: «Слушайте, Ульяна, что-то ваш рейтинг давно не падал, ляпните еще что-нибудь».

Последнее меня просто убило. Да, есть стандарты неотложной помощи... Если больного на каталке везут по коридору головой вперед и кто-то внезапно открывает дверь — больной головой врубается в эту дверь. Поэтому есть стандарт, которому обучают врачей всего мира, — скорая помощь всегда и везде перевозит пациентов только ногами вперед! Это стандарт! Но сказать в нашей стране, мол, больные, вас будут возить ногами вперед, — это ополчить против себя всех! Даже тех, кто тебя любит.

Откуда у Ульяны Супрун представление о том, что наш народ думает о транспортировке ногами вперед?! И тут кто-то из советников говорит: «Ульяна, вы очень давно ничего не писали, а у нас неправильно возят пациентов». И Ульяна пишет: «Все должны возить пациентов ногами вперед». И тут же, естественно, все средства массовой информации: вот, до чего она нас довела... Вот такой примерно уровень дискуссии. Я, например, очень благодарен Супрун... Причем как только я произношу фразу, что я благодарен Супрун, тут же начинают считать, сколько денег мне заплатил МОЗ и так далее...

«Гарантирую: если вы с вашим ребенком позвоните мне по Skype и расскажете, какие у вас проблемы, я с вероятностью 99 процентов их решу»

— Вы, кстати, давно с ней виделись или говорили?

— В прошлом году, по-моему. Не то чтобы мы общались, я просто присутствовал на мероприятии, где она выступала. Я, кстати, несмотря на все, что тут кричат, считаю замминистра здравоохранения Александра Линчевского крутым доктором, классным специалистом, который, как и Супрун, к сожалению, — ноль в коммуникации с людьми... А наши люди не готовы слушать, если к тебе нет доверия. Я уже имею доверие в определенных кругах — мне могут просто поверить. А им просто так не поверят, им нужно все объяснять.

Тем не менее я впервые услышал от нашего МОЗ, что гомеопатия — это бред, что народная медицина не имеет к министерству никакого отношения, что есть нормальные протоколы лечения. При этом когда против этих протоколов возмущаются, то нужно четко понимать, что на амбулаторном, то есть на первичном, уровне, на уровне терапевта и пациента есть 10-15 классических ситуаций, и освоить эти протоколы совсем несложно. И задача МОЗ даже не столько в том, чтобы научить протоколам, сколько запретить делать глупос­ти. Но все это разобьется о нищету, о бес­­правие врачей. Поэтому реформировать здравоохранение без денег, законов и доброй воли невозможно! Это полная дискредитация любой реформы. Взяться за это мог только тот, кто ни черта не понимает ни в нашей ментальности, ни в том, как выживают наши врачи.

Любой человек, который пытается навязать модель здравоохранения, будь то американская, английская или любая другая, лишает врачей возможности зарабатывать. Врачи адаптированы к этой системе, вы все из-за этой системы страдаете. Вам выписывают кучу ненужных лекарств, вы обходите десятки врачей, хотя у нас есть классные специалисты... Но когда вы говорите: все, мы теперь лечим только так, — вы фактически мешаете врачу зарабатывать, вы — главный враг. Вы хотите, чтобы реализовался протокол? Сделайте врача обеспеченным! Но для того, чтобы быть обеспеченным, он должен выполнять вот эти правила. Нельзя наоборот. Вам кажется, что этот классный специалист берет взятки? Вы хотите начать реформу с его увольнения? Подождите, сделайте такую зарплату, чтобы он взятки не хотел брать, тогда у вас и реформа получится. Вы хотите, чтобы на скорой помощи вместо врачей ездили парамедики? Это правильно, так во всем мире. Только вы сначала создайте институт парамедиков, научите людей этим пользоваться, а потом уничтожайте скорую помощь. Иначе не получится. А так все через задницу. Аденоиды удаляют через задницу, Алесенька...

— Объясните мне как опытный коммуникатор: что значит инициатива делать консультации по Skype?

— Так, стоп. Алеся, я вам гарантирую, что если вы с вашим ребенком позвоните мне по Skype и расскажете, какие у вас проблемы, я с вероятностью 99 процентов их решу. А если я перед этим зайду к вам в дом и скажу: вот тебе, Алесенька, отоскоп, он стоит один доллар, и научу вас, как этим пользоваться...

Если я сделаю фельдшерско-акушерский пункт, где будет не медсестра, а, например, секретарь местного председателя колхоза, которого я на трехмесячных курсах научу, куда приложить датчик, как посветить веб-камерой в горло, в ухо и так далее, как на этом приборе снять электрокардиограмму, то, я вас уверяю, 90 процентов амбулаторных вопросов можно решить или сказать, что это не подлежит лечению с помощью Skype.

— Меня интересует, как это должно выглядеть технически...

— Это должно выглядеть так: кабинет, в котором есть прежде всего нормальный интернет. Я каждый год отдыхаю в Карпатах — там есть целые регионы, где ловит, например, только «Киевстар», МТС (Vodafone. — «ГОРДОН») не берет как таковой. Я по этому поводу вспоминал добрым словом Михаила Николаевича...

— Задорнова?

— Саакашвили. Года три назад я отдыхал в Грузии. Есть регион Тушетия, который открыт три месяца в году: там перевал, который открывается от снега где-то к концу или середине июня и в середине сентября уже закрывается. И вот ты приезжаешь в этот регион (еще раз повторяю, который открыт три месяца в году), хрен знает куда, прости Господи, а там 3G-интернет! Я в этом году там был в Дземброни, это самое высокогорное село в Карпатах, красивейшее, мое любимое место. Так вот, каждый день на гору Поп Иван идет демонстрация, тысячи людей — а интернета нет! И мы в условиях того, что у нас нет интернета, обсуждаем Skype-диагностику.

— Они не обсуждают: говорят, что она запускается.

— Замечательно. Значит, интернет-покрытие для Skype — это раз. Потом утвердили, какой должен быть кабинет, какое там должно быть оборудование. Отоскоп стоит доллар, а в Китае можно заказать отоскоп с веб-камерой, и он будет стоить пять долларов. Но у нас же купят за 50 долларов, я точно знаю. Так вот, я уверен, что примерно за две тысячи долларов можно организовать крутой кабинет интернет-диагностики, в котором можно будет смотреть, слушать стетоскопом, снимать электрокардиограмму, смотреть во все дырки, прости Господи, померять артериальное давление. Все это сможет сделать человек без медицинского образования, окончивший двухмесячные курсы. Это может сделать любой житель села.

В Киеве будет сидеть огромный центр, где будет круглосуточно дежурить 100 специалистов, которые могут консультировать людей таким образом... Если тебе показывают кардиограмму и ты ее не понимаешь, то на смене будет один дежурный крутой доктор, который может тут же проконсультировать... Простите, а что, нельзя сыпь посмотреть по интернету? Нельзя в горло посветить фонариком и посмотреть, ангина это или нет? Да, классно, если у вас будет в каждом селе по доктору, но этого не будет! Вы на 90 процентов всех врачей угробили, страна уже деградировала! У нас же гонка за врачами! О том, что врач кого-то угробил, у нас пишут все, а про то, как он спас, писать не очень интересно. То, что врачи живут на нищенские зарплаты и должны как-то выживать, никому не интересно. А поймать очередного взяточника, который, посмотрев по телевизору, как они воруют вагонами, тоже захотел украсть маленький кусочек...

— Сколько должен получать врач?

— В Украине?

— Да.

— 1500 евро.

— А получает?

— 100-150 евро. И нам говорят, что если он будет пахать, то сможет заработать 300 евро.

— Чтобы далеко не ходить: сколько получает ваша жена, которая проработала всю жизнь детским офтальмологом?

— Моя жена на пенсии...

— Сколько у нее пенсия?

— 1450 гривен! И что дальше? В чем смысл жизни, не знаете?

— В таком муже, наверное (улыбается).

— У меня есть близкий друг, крутейший доктор, мой первый учитель, мой первый заведующий реанимационным отделением. Он не выдержал всего этого, в 1991 году уехал в Америку. Врачом он там работать не смог и работал фельдшером. Он поработал 20 лет, получил американскую пенсию и вернулся в Украину. Теперь он американский пенсионер, который живет здесь и получает пенсию 2500 долларов. Представляете, как хорошо быть американским пенсионером на родине?! Получается, что если ты 20 лет отпахал в Америке фельдшером, то ты человек, а если ты всю жизнь проработал врачом... Моя жена принимала по 50-60 человек в день... Государство сказало ей: ты умница, 1450 гривен, yes! Она приходит и говорит, знаешь, мне добавили 100 гривен (или 200)... Спасибо!

(Окончание в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter