Кандидат в президенты Украины Владимир ЗЕЛЕНСКИЙ: «Переговоры с Трампом? Ну мы же из одного бизнеса!»

(Продолжение. Начало в № 10, № 11)

«Семья за меня боится, потому что знает, насколько я остро, крайне, радикально ко всему справедлив. Я тот, который в салате «оливье» копается»

— Я теперь к главному перейду. Раз­говоров о твоем возможном президентстве много. Насколько я понимаю, три человека сегодня есть, которые во второй тур войти могут, — ты, Юлия Тимошенко и Анатолий Гриценко...

— И гарант действующий...

— Семья не против?

— Они за меня очень боятся, потому что глубоко понимают, что я за человек, знают, насколько я остро, крайне, радикально ко всему справедлив. Я тот, который в салате «оливье» копается...

— «Докторскую» колбасу ищешь?

— Да, очень давно, и стоять до конца буду, понимаешь? — а они из-за этого моего внутреннего ощущения сильно переживают. В любой ситуации, в которой оказываюсь, думаю: «А когда из нее выйду, что со мной будет?», поэтому, как минимум, выйти из этой ситуации таким же, каким вошел, хочу, для меня это важно, а особенно отношение людей ко мне важно.

Понятно, что у меня деньги, недвижимость, бизнес, но главное — это кто ты. Я себя потерять не хочу, хочу, чтобы люди меня уважали, потому что это приятно, это просто приятно — на физическом уровне.

— И за деньги это не купишь...

— Да, невозможно, поэтому на условия, при которых честь и достоинство потеряю, никогда я не соглашусь. Потому родные и боятся. Они меня по поводу партии «Слуга народа» спрашивают: «Вот вы партию соз­дали, людей под парламентские выборы набирать будешь. Понятное дело, что ездить по стране станешь, с ними беседовать, но это же люди! Представь себе, что ты их туда завел, а они людьми оказались.... Не то чтобы плохими, но ничто человеческое им не чуждо — вот с этим что де­лать будешь?».

Убрать! Полностью, в один момент! (Пальцами щелкает). Ты что, если возможности одного, второго, третьего поменять не будет, я эту партию похороню, я никогда этим заниматься не буду, никогда!

«Я — это я, сравнивать меня с зеком или каким-то коммерсом большим нельзя. Я и в спорте к сравнению с третьим местом не готов был — с первым, пожалуйста, сравнивайте!»

— Одни говорят: «Дожили! — в президенты уже клоун идет», другие им оппонируют: «Ну зато поржем вдоволь»...

— ...так...

— ...третьи считают: «Зато новое лицо, и не самое плохое». После трижды судимого и дважды сидевшего Виктора Федоровича, по моему мнению, президентом у нас в принципе любой может быть, и чем Зеленский тех, кого мы уже видели, хуже? Логично?

— Нет, нелогично.

— Почему?

— Объясню: сама формулировка, Дим, мне не нравится. Я — это я, сравнивать меня с зеком или каким-то коммерсом большим нельзя. Я и в спорте к сравнению с третьим местом не готов был: с первым, пожалуйста, сравнивайте, с какими-то людьми серьезными, которые что-то хорошее сделали, — с теми, которые все, чтобы нашу страну уничтожить, сделали, не надо. Я себя в этом плане нигде пока не проявил и запятнан не был.

— Окей, тогда скажи, плохо это или хорошо, что артист — клоуном я никогда тебя не назову...

---

---

— ...ничего страшного (перебивает), Чарли Чаплин величайшим клоуном считался, гением был и с фашизмом, между прочим, боролся...

— Да, но плохо это или хорошо, что артист в большую политику идет, и, если президентом ты станешь, чем Украину и мир удивишь?

— Плохо или хорошо, точно не я решаю, и мое мнение на людей точно никак не повлияет. Они выбирать, кто им по душе, должны, и ничего не бояться: после всего, что у нас было и кто у нас был, бояться уже не надо. Главное — на выборы пойти, чтобы потом в лицо тому человеку, которого ты выбирал, плюнуть: право имеешь, а если не ходил и не выбирал, то рассказывать, какой я клоун и кто я такой, вот такой, извини меня, жопой на диване сидя, вместо того, чтобы работать... Потому что на такие посты еще время иметь надо, и чем больше постишь, — я всегда это говорю! — тем больше у тебя задница!

— Это жизнь отдать надо...

— Да, и если это твоя профессия, значит, за то, что меня оскорбляешь, кто-то тебе платит. Либо ты бездельник, ничего из себя не представляющий, и никакой не патриот иди налоги плати, патриот! Вот это — да, поэтому плохо ли, хорошо ли: пусть люди, в конце концов, сами решат.

Думаю, что если я бы пошел... Или если пойду? А может, точнее: если меня выберут, сначала грязью поливать будут (это то, что уже происходит, я это чувствую), затем — уважать научатся, а потом — плакать, когда я уйду, будут, потому что, президент, я считаю, максимум пять лет на посту находиться должен...

— ...я с тобой согласен...

— ...и я свою позицию объяснить могу. Ты просто по совести жить должен, нормальным справедливым человеком быть. Не лезь: люди сами, без тебя, поднимутся — только не мешай! Может, это пафосно звучит: прошу прощения, но любое дело, в котором участвовал, именно так заканчивалось. В том числе с каналом «Интер»: когда мы с ребятами туда заходили, мнение одно было, а когда расставались, все говорили: «Ну как же так?!». Поначалу ведь никто со мной не разговаривал: мол, пришли какие-то! «Кто вы такие?». С шестой кнопки — первая: вот кто!

«Лишь бы ни один украинец не умер, хоть с чертом лысым договориться готов — легко»

— Как у человека, который свою стра­ну любит и в ней жить хочет, есть у тебя желание, чтобы напротив Бессарабки вместо «декоммунизированного» памятника Ленину когда-нибудь памятник тебе поставили?

— Ну, видеть это я точно не хотел бы (смеется), не ходил бы туда и не ездил: кошмар! — но чтобы маленькую улицу в Кривом Роге, на которой я родился, в честь меня назвали, наверное, хотел бы...

— Главная проблема для Украины на сегодняшний день — это война: сможешь ли ты, став президентом, ее закончить, и если да, то как?

— А давай порассуждаем: какие пути есть, какие формы? Минские соглашения не работают — правильно? Правильно. Войной туда идти? Я лично против: я не такой. Может, я и жесткий руководитель в «Квартале», но здесь считаю, что вся эта тема, все эти куски земли — это про жизнь че­ловеческую, и человеческую жизнь я бы на первое место поставил: «Вот наша цель — людей сохраним!», поэтому любой вариант «мы туда армией пойдем» сразу отметаю.

— Экономику строить надо, правда?

— Во-первых, а во-вторых, говорить придется. Хотим мы или нет, через себя переступить нужно, и, лишь бы ни один украинец не умер, я хоть с чертом лысым договориться готов. Первый шаг сделать следует — стрельбу прекратить и свою страну развивать.

— Вот по поводу «с чертом лысым договориться» — переговоры в формате «Путин — Зеленский» ты себе представляешь?

— С русскими? Я не думаю, что там один лишь Путин присутствовать должен, мне кажется, группа людей из Ук­ра­ины с группой людей из Кремля встречаться должна. Те, кто этих в «ДНР-ЛНР» поставил, в Кремле же сидят: если бы эти решали, надо было бы с ними говорить, а так — какой смысл? С теми, кто решают, нужно.

— И с «чертом лысым» переговоры ты себе представляешь?

— Легко. Ну а чего?

— И как бы вы поговорить сели?

---

---

— А говорить, на самом деле, очень просто надо: «Чего вы хотите?».

— «Шо надо?»...

— Да, чего вы к нам пришли? Пункты напишите, и я бы их прочитал, но мир-то, если честно, на наших условиях нужен, поэтому сказал бы: «А вот наши требования» — и где-то посередине сошлись бы.

— То есть что-то отдавать пришлось бы, уступать?

— А очень просто — только решить, что, нужно. Я всегда себе говорю: «Сам не решай, самого умного из себя не строй — всегда тот, кто умнее, профессиональнее, найдется», и тогда себе сказал бы: «Этот список возьми, по телевизору выступи...».

— Людям объяснить ты смог бы?

— 100 процентов! «Уважаемые граждане, — обратился бы, — я с ним говорил, вот его список...

— ...класс!..

— ...а вот наш. Вот на это они пойти готовы, а дальше, дорогие украинцы, я считаю, что так надо, однако, как и на выборах президента, решать вам. Референдум проведем: не хотите — слово свое скажите, хотите — тоже скажите». Мне возразить могут: мол, да пока через депутатов этот референдум ты проведешь, но зачем через депутатов? — все же просто. «Депутаты, эту возможность нам не даете? Гуляйте! Онлайн проведем, по телевизору: нам результат нужен — что люди думают». Они по-разному проголосуют, однозначно «за» или «против» не будет, но какая-то история выйдет: список утвердили — и жить пошли.

«Думаю, Петр Алексеевич очень умный человек, который большую часть времени на другие дела тратит»

— Ты сейчас правильные вещи озвучиваешь, и я под каждым словом подписываюсь, а почему Петр Алексеевич этого не делает?

— Не знаю, ответа у меня нет. Я же тебе сказал, что на хороший фильм пошел, а на средний попал — я так считаю. Думаю, он очень умный человек, который большую часть времени на другие дела тратит, и это еще очень уважительная характеристика.

— А с Трампом свои переговоры представить ты можешь?

— Ну мы же из одного бизнеса! (Хо­хо­чет).

— Легко будет?

— Слушай, с интересным собеседником общаться мне всегда интересно, и, по-моему, любой так же считает: если рядом не пустозвон, а нормальный человек сидит — говорить можно.

— У меня как-то спросили: «Ну хорошо, Зеленский в президенты пойдет, а команда его кто, где он людей возьмет?». Я ответил: «Команда уже есть — «Квартал», место всем найдется», но если без шуток, претенденты на ключевые посты у тебя есть?

— Вообще, ты же знаешь, какая моя команда, да? У нас всегда главная команда: «Не воровать!» была (смеется). На ключевые посты, вот так вот, по щелчку? У меня несколько сотрудников есть, которые крупными юридическими вопросами в нашей компании занимаются, есть те, кто финансовые вопросы решают, — тоже офигенные профессионалы: они всегда рядом. Конечно, я хотел бы, чтобы они и впредь мне помогали, но мы в Украине живем, и какая во Львове или в Харькове проблема, львовяне и харьковчане знают. Мне кажется, что в команду людей привлекать отовсюду нужно, из каждого города. Нельзя, чтобы были донецкие, потом винницкие, а после них криворожские пришли...

— ...то есть криворожские не придут?

— Нет, это бред! Ты же таким образом сильную и справедливую власть не построишь, соотечественников слышать не будешь, а так человек спросит: «Ты знаешь, что во Львове на улицах говорят?». — «Нет». — «Так я тебе скажу, я оттуда». «Интернациональная» команда нужна — иначе не справишься, но все эти люди гражданами Украины должны быть — это момент важный!

Я считаю, что у действующей власти нормальная идея была: западных технократов, незапятнанных реформаторов привлечь. Я в политике не так глубоко, я им не советчик, они большие умы, но мне кажется, что идея не сработала, потому что не те посты были. Таким людям всегда вторые-третьи давать надо...

— ...или «советников»...

---

---

— Правильно! Почему? Ну честно давай: что о войне человек сказать может, если в его город гробы не приезжают? Ничего — он это глубоко прочувствовать должен, и с экономикой та же история. Я из Франции или из Штатов приехал, здесь, качественно вполне, поработал, потому что мне репутация важна, но уехал, а остальным тут жить.

Поэтому советники — да, это классно, они теми самыми предохранителями будут. Вот он, этот второй или третий человек в министерстве, стоит, смотрит — и чуть что не так, всегда скажет, и его мнение все услышат, но, видимо, не все так просто...

— Президентская кампания участие в телевизионных дебатах подразумевает, и трижды генеральный прокурор Украины Святослав Михайлович Пискун мне сказал, что все отдал бы, чтобы дебаты Зеленского и Ляшко увидеть. Ты себе эти дебаты представляешь?

— С Ляшко?

— Ну!

— Ой, с Ляшко вообще да! (Смеется).

— И кто кого? Или «никто никого — в шахматы играли»?

— Секунду! (Смеется). Пожалуйста, позы выбирайте!

— Кто кого в дебатах — я имел в виду...

— А-а-а... Ой, лишь бы никто вокруг не пострадал, а то бывает, что двое ссорятся, а весь народ страдает. Люди посмотрят — и определят: думаю, что позиция того, кто в политике не был, и того, кто был... Все от того, с какого ракурса смотреть, зависит. Все же сейчас обсуждают: мол, Зеленский не политик, что он нам дать может? — но, с другой стороны, это мое преимущество, как и в любом спорте: я не был, не состоял, и я не боюсь!

«Хочу, чтобы украинцы трішечки жирком запливли»

— Скажи, а если дебаты у тебя с действующим президентом будут, они для Петра Алексеевича плачевно закончатся — на твой взгляд? Хотя он ведь тоже говорить может...

— Он прекрасно говорит!

— Вы с ним, похоже, тоже из одного бизнеса: актер он потрясающий...

— Не знаю: в нашем бизнесе, телевизионном, я у него больших заслуг не увидел... Что у нас диалог в каких-то дебатах получится, я не уверен — думаю, что это его монолог будет, а потом — мой ответ, но обижать себя я никому не дам: это однозначно.

— Как ты считаешь, какая модель управления в Украине должна быть? Тебе не кажется, что президенты нашей стране вообще не нужны?

— Ну, такое предположение есть, но я не очень с ним согласен — пока у нас не чистое правительство. Было бы чистое, я бы сказал: «Конечно, пусть премьер-министр руководит — он из тех, кого народ выбрал. Он разберется, он свою команду создал, и ответственность за последующие четыре, пять, шесть лет несет...». Разные же сроки: у нас — пять лет, однако слишком гнилая у нас политическая система, полную политическую диктатуру получить можно, власть в одних руках сосредоточив, поэтому убежден: еще не время — сперва почиститься надо, а потом уже к этой модели переходить. Я действительно считаю, что это демократия, однако на деле все эти плоскости своими политическими желаниями, хотелками обладают — и скандалить начинают.

У нас же парламентско-президентская республика, но президент почему-то полномочиями обладает, которых по закону у него просто нет. Ну, мне так кажется... Мы все время слагаемые местами меняем: то президентско-парламентская, то парламентско-президентская, но от этого ведь ничего не изменится, ты же знаешь.

— Валерий Васильевич Лобановский...

— ...потрясающий человек!..

— ...не просто гениальный тренер был, но и гениальный психолог...

— ...абсолютно!..

— ...и я очень много от него почерпнул — того, что в жизни мне пригодилось. Конец 80-х, как всегда, очень важный, принципиальнейший матч. «Динамо» (Киев) — «Спартак» (Москва) закончился, «Динамо» победило, мы внизу, в Мавританском дворике Республиканского (ныне Олимпийского) стадиона стоим, московские журналисты подошли и говорят: «Ну что это, Валерий Васильевич, у вас за игра? Бей — беги, атлетизм, длинные передачи, прорывы... У «Спартака» — смотрите: «стеночка», красота футбола, эстетика...», на что Валерий Васильевич ответил: «Результат на табло» — и пальцем туда показал...

---

---

— Правильно...

— Вот я о результате на табло и спрошу. Михеил Саакашвили, о чьем результате на табло в Грузии мы с легкостью выводы сделать можем...

— ...конечно, я там был...

— Я тоже: и до, и во время, и после, и все своими глазами видел... Так вот, он мне говорил, что, когда к власти пришел, крупнейшая грузинская кампания мо­бильной связи, принадлежавшая зятю Шеварднадзе, 250 миллионов долларов стоила, а когда Саакашвили уходил...

— ...цена ее выросла?..

— Миллиард составила — поскольку капитализация страны произошла...

— Вот!

— Для тебя капитализация нашей страны — это что?

— Прежде всего это люди. У меня такое выражение есть, я его очень люблю: «Хочу, щоб українці трішечки жирком запливли». Чтобы тема «на черный день отложить» от нас отошла, а эта субкультура нищеты, которая образовалась, вообще удалилась.

Я очень хочу, чтобы мы в наших людей вкладывать научились. Офигенная же молодежь по IT-путевкам, я это так называю, уехала...

— ...миллионами!..

— ...а ведь это наши мозги! Честно давайте: у нас что сейчас, нефтедоллары появятся? Вдруг, за один день, огромные предприятия вырастут? Нет, но люди у нас очень умные, и всеми возможными способами сделать так нужно, чтобы наши заробитчане домой вернулись и работать на свою страну начали. Что для этого необходимо? Малый и средний бизнес поддерживать — и то произойдет, что «жирком заплыть» я назвал. Это и есть капитализация нашей страны, и, конечно, эту тему с товарищами из большого бизнеса проговорить хотелось бы — очень хотелось бы!

«Договор с олигархами надо открыто, публично, по телику, перед их же камерами подписать — и нормально все будет»

— Кстати, о диалоге с товарищами из большого бизнеса. И президентам (как бывшим, так и нынешнему), и олигархам крупнейшим я в глаза говорил о том, что и реформы, и борьба с коррупцией от политической воли первого лица зависят...

— ...100 процентов!

— На мой взгляд, человек, ставший президентом, на второй день всех оли­гархов собрать должен...

— ...на первый!..

— ...даже на первый...

— ...если не много в первый день выпьешь...

— Да, и сказать: «Ребята, у вас уже из горла лезет...

— ...хватит...

— ...Мой план: все, что наворовали, вам оставляем — ну, может, пять процентов снимем: за легализацию»...

— Все оставить — тоже нехорошо, даже в гости приходят — бутылку приносят...

— «Ну, пять-семь снимем, ладно, и жить по правилам начинаем...

— ...да!..

— ...и я, и вы, а кто их нарушит — извините, я вас предупреждал»...

— В тюрьму!

— И надолго...

— Да!

— Плюс чиновникам, депутатам, министрам большие зарплаты да соцпакеты — и погнали! Ты к такому разговору с олигархами готов?

— На 100 процентов, и, думаю, другого выхода у них нет.

— Ну, многие из них мне говорят: «Мы так жить готовы, просто тому, кто сейчас это предлагает, не верим»...

— И я думаю, что готовы, и считаю, что еще два шага есть, на которые они пойдут. Их капиталы в безопасности и нулевая декларация — не только им: у нас многие хорошо зарабатывают. 10 тысяч долларов в банке прятал — 300 баксов заплати, и нет проблем. Правила для всех одинаковые должны быть: единственное — я не уверен, что они к чиновникам применимы.

— Тем не менее, чтобы лучшие в чиновники шли, им же платить надо...

---

---

— Нет, я нулевую декларацию имею в виду.

— А! Понятно...

— Это, конечно, дать человеку можно, но как только он эти цифры опубликует, думаю, народ его, несмотря на закон, вынесет.

И по поводу информационной политики. Я уверен, что большие финансовые структуры (не важно, олигархи там или не олигархи) на политику страны влиять не могут, не имеют они права своих депутатов иметь и так далее. Об этом тоже договариваться надо и то, чего я на «Интере» добился, сделать — редакционную политику от бизнеса отделить. Грубо говоря, права на показ новостей влиять олигархи не имеют. Да, это их частная собственность, и телеканалы и газеты у них отобрать права никто не имеет, но на новости, на журналистику влиять они не должны, потому что когда оно вот тут лежит, руки все равно чешутся.

Мне кажется, это три базовые вещи, о которых с ними договориться можно. Бумагу подписать, причем открыто, публично, по телику...

— ...перед камерами...

— ...перед их же камерами (смеется) — и нормально все будет. Это, кстати, к вопросу о капитализации: они-то финансовые гуру, они должны понимать, что...

— ...их три миллиарда в 12 превратятся...

— ...и заводы их стоить дороже будут, а сейчас ничего не стоят. Это же очень просто считается: их три-пять процентов, а можно и больше нагрузить...

— ...сэм-восэм...

— ...да-да, стране помогут — ничего страшного.

«Для меня вопрос языка всегда вопросом времени был»

— Какая языковая политика у нас должна быть?

— Мы в Украине живем, и для меня вопрос языка всегда вопросом времени был. На мой взгляд, ломать никого не надо, как когда-то украинский язык с этой территории выжгли. Тех, кто на других языках говорит, мы выжигать не должны, права не имеем, это просто неправильно...

— ...они же украинцы, в конце концов...

— Да, а во-вторых, у нас в Конституции все написано, мы уже все про язык знаем. В 10-й статье сказано: державна мова — українська. Украинский все знают, и если на востоке не знают — выучат. Там на суржике говорят, но не будем же мы суржик узаконивать — нехорошо это. Ну и все, украинский язык есть — державна мова, а говорите как хотите: я так считаю.

— Верующий ли ты, и если да, какой веры придерживаешься?

— Это для меня, наверное, самый интимный вопрос. С Богом я без посредников говорю — это мое личное, внутреннее. Психологов я не посещаю — для меня такое общение и есть лучший психолог, и этим ни с кем делиться я не готов. Никуда не хожу: ни в церковь, ни в синагогу, ни в мечеть...

— ...не адвентист ты седьмого дня...

— ...не-не, и не баптист никакой. Конечно, я везде был, и жена моя ребенка крестила — это понятно, мы все здесь живем, мы все люди, но мне кажется, что каждый человек не столько в церковь, сколько к чему-то ходит. Кому-то батюшка нужен, чтобы просто поговорить, исповедоваться...

— ...а ты сам себе батюшка...

— Не совсем. Я сейчас такие вещи говорить буду — прямо секреты раскрою. Когда моя дочь маленькой была, когда она спала, я рядом сидел и с Богом о проблемах своих говорил. Сейчас у меня сын маленький, и вот, кстати, проблема назревает: сын вырастает — еще кого-то надо, а то с Богом не пообщаешься! (Смеется).

— Что ты о Томосе думаешь? Томос — это не имя...

— Не Томас Сойер, я понимаю (улыбается), а как отношусь? Все, что мы в Украи­не свое получаем, — уже хорошо. Не отдаем — и замечательно: это же прибуток?

— Конечно!

— А мы сейчас ничем жертвовать не должны. Дали нам — спасибо большое! — вопрос только в том, как это подается.

— Как к декоммунизации, сносу памятников и переименованию улиц ты относишься?

— Только замена, потому что декоммунизация — это бартерная ситуация. Вот памятник Ленину я сношу — и тому поставить хочу, кем вся страна гордиться будет, и это — литературные деятели, уж точно не политики! Страсти в разных регионах Ук­раи­ны накалять не надо — писателя поставьте, что вам мешает? Вон Булгаков — украинец? Украинец! Или, если лишний раз соседу нос утереть хотите, Гоголя поставьте — они же говорят, что он русский, а мы знаем, что украинец.

А вообще... Ну вот всех Лениных мы поубирали, да? Одного надо было оставить! Лучших мастеров вызвать — благо их в Украине достаточно, из этого памятника офигенную скульптуру сделать, вокруг — колючая проволока...

— ...класс!..

— ...как напоминание о тирании: мы мимо ходить должны — и это помнить. Мне говорят: «Да мы из памяти все-все-все, что у нас было, стереть хотим!». Я отвечаю: «Секундочку. Когда мы немцам напоминаем, что у них фашизм и Гитлер были, они это признают: «Да». Они же не отрицают: «Мы такого не знаем, тогда вообще другая Германия была, и вообще, это все в Австрии начиналось...», не отмахиваются: мол, мы теперь новая, объединенная Германия, и у нас в истории этого не было. Было! — никуда от фашизма, ребята, вы не уйдете, это ваш крест, а Ленин — наш крест, хоть он и не из Украины. Он миллионы людей под землю положил, закопал, и мы по этой земле идти должны и понимать, что так поступать нельзя, — вот и все.

«Нужно ли нам в ЕС и НАТО вступать? Если меня не зовут, в гости я никогда не хожу, человеком второго сорта чувствовать себя не хочу»

— Нужно ли Украине в ЕС и в НАТО вступать и ждут ли нас там на самом деле?

— Вопрос... А со второй его части начать можем? Мое мнение: если меня не зовут, в гости я никогда не хожу, — ущербным, человеком второго сорта, себя чувствовать не хочу. Конечно, вступить туда круто, и, если бы это сегодня было возможно, я бы, как умный человек... Хотя других оскорблять не буду — они ведь тоже неглупые...

У меня по НАТО вопрос. Что это? Войска, которые нас от агрессоров защищать будут? Если да — хорошо, тихо договорись. Плакаты кому нужны? Я не понимаю: вы дипломаты или хер знает хто?

Надо будет — я с НАТО договорюсь, хотя там такие условия... У нас же на территории война — это уже в альянс нам вступить мешает.

— Как Жванецкий говорил, «приятно увидеться и поговорить с Мохаммедом Али, но жить под его руководст­вом?!»...

— ...не готов...

— Да-да...

— Нет, я следующее имею в виду: в любой союз на условиях, при которых независимость нашего государства мы не теряем, — прекрасно, но пусть скажут, где нас ждут. Может, ЕС к нам стучится: «Ребята, пожалуйста, чего вы отказываетесь?». Нет, не слышно...

— Транши МВФ нам нужны?

— А там какие условия? Жесткие! Они убеждают, что без траншей у нас дефолт, и так далее будет — ну, это экономический вопрос...

— ...лучше пусть олигархи по семь-восемь процентов скинутся...

— Ну, это здорово было бы, а вообще, Дим, я так считаю: транш дают — брать надо, все в копилку!

— А отдавать как?

— А отдавать — то потом (улыбается)...

— ...и не нам...

---

---

— Нет, я имею в виду, что условия же пересмотреть можно. Во-первых, проценты там очень жесткие. Посмотри: мы ведь не потому особенные, что нам под меньшие проценты, чем другим, дают, а потому, что под большие, а почему сравнить нельзя и спросить: «А можно, ребята, нам такие же? А почему? Кто с вами договаривался — этот? Щас!». Давайте тогда с ним разговаривать — пусть эту сумму он компенсирует. Это же нормально: в тюрьму не садись, разницу возмести и объясни, куда бабки ушли.

— Ты наверняка полмира объездил...

— ...ну, много...

— ...и, как люди живут, видел. Есть страна, глядя на которую ты сказал бы: «Хочу, чтобы у нас так же было»?

— Немало в разных странах моментов, которые я Украине привить хотел бы. Допустим, уровень жизни в Швейцарии мне очень нравится, и я на референдумах помешан — это мой пунктик. Может, из-за того, что продюсер и знаю, как до аудитории достучаться: больше говори — о проблеме узнаешь.

— А еще там часы, сыр...

— ...(хохочет)...

— ...и бабки в банках!

— У нас, кстати, тоже сыр вкусный. Да, банковская система у них офигенная, конечно, защищенная, но референдумная история вообще потрясающая. Этим спо­собом едва ли не еженедельно вопросы решаются — от пустяковых до глобальных: это так удобно! Каждому конвертик или электронное письмо приходит — с вопросом, мало того, законодательная система какая гибкая! Я с таким-то вопросом обратился, его не приняли, но это не значит, что через месяц еще раз обратиться нельзя. Говори, пробуй — офигенно!

Нам до них далеко, конечно, они даже землю не всем продают — интересуются: а ты кто такой? ты что, швейцарец?

«Мне система безопасности израильтян нравится — я бы ее взял, вообще без раздумий, потому что в этом они боги»

— Где бабки взял?

— И это, повторюсь, круто — что все на родине остается.

Мне система безопасности израильтян нравится — я бы ее взял, вообще без раздумий, потому что в этом они боги. Ты знаешь, кстати, почему террористы израильские самолеты не взрывают?

— Нет...

— «Мы, — они поясняют, — их туда не пускаем». Офигенный ответ? Именно! Вот тебе пример — у меня много таких, жизненных: в очереди в аэропорту стою, много народу... В какой-то момент девочка лет 20-25 подходит и охраннику показывает: мол, этот и вот этот. Все — то есть сотрудники безопасности в очередях стоят! Подозрениями они не накручены, они террористов конкретно ищут. Это — офицеры, и это не значит, что Израиль — ментовская страна (извините, товарищи полицейские, что так сказал), это о том свидетельствует, что в аэропорту тишина. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно, все бывает, но это — вопрос безопасности, и еще: ни одного еврея они нигде не оставят.

— И если надо будет — отомстят...

---

---

— И это тоже!

— Украинская национальная идея от Владимира Зеленского какая?

— Кстати, по поводу НАТО разговоров вокруг много, но мы пока никуда не вступаем. В Канаде украинцев полно: мы с канадцами какой-то договор о военной поддержке подписать можем? Вот мне интересно просто...

— ...и Христя Фриланд при должности...

— Да! С поляками теми же договориться, ведь сколько украинцев там работает? Хотя больше, конечно, слово «батрачит» подходит: по городу идешь — одни наши, я там со всеми фотографируюсь...

Кто-то там против нас — ну так разные пути есть. Давайте с пятью, семью странами какие-то договоры заключим: солдаты, меняемся, приезжают, помогают, оружие и так далее...

Национальная идея... В принципе, это либеральная очень свободная страна. Я хочу, чтобы бабки здесь максимально в безопасности были, чтобы все мировые компании сюда приезжали и вкладывали. Вообще-то, это одна из альтернатив любому военному союзу: да америкосов, китайцев сюда загони, дай им, Гос­поди, лицензию на добычу газа — посмотрим, кто нас сюда взрывать придет!

— Швейцарцев тех же кто трогает?

— Никто, потому что там все бабки мира, а у нас — куча земли, куча заводов недобитых, которые в жутком состоянии, — так давайте людям дадим, пусть работают! Кто нас захватит, если тут представители арабского мира, Китая, Америки будут?

«Похороны чиновника высокого ранга? Нет, это не Петр Алексеевич!»

— Недавно мы с Коломойским беседовали, и я у него спросил: «А вот фильмы «Слуга народа» замечательные...

— ...спасибо!..

— ... с прицелом на Володину президентскую кампанию по вашей инициативе делались?». Игорь Валерьевич ответил: «Он это сам задумал и снимал, я даже близко там не участвовал!». Ну и теперь вопрос тебе задаю: кино это ты не случайно снимал?

— Нет. Я, конечно, неглупый (смеется)...

— ...но не настолько дальновидный...

— Да. Просто оно же в каждом организме, в каждом мозгу болит, болит, накручивается — и во что-то выходит. У меня в этот проект вылилось.

— Осознаешь ли ты между тем, что миллионы зрителей, которые эти три больших фильма посмотрят, тебя с Василием Петровичем Голобородько отож­дествлять будут и не так за тебя, как за него проголосуют?

— Ну, смотри: это и хорошо, и плохо. Я все-таки не учитель, не бедный человек — телевизионный топ-менеджер, то есть более жесткий, по крайней мере, в работе, но и в фильмах процесс перехода от очень мягкого человека, в силу обстоятельств, к жесткому показан — я этот путь давно в своей жизни прошел.

Что же морально-этических норм касается — да, все это я тоже прочувствовал. Да, в голове другие слова крутиться могут, но в принципе — это мое. Фильм этот создать просто потому, что я хороший актер и кто-то мне это написал, нельзя было — мы все это вместе писали, вместе продумывали, а разговоры о том, что мне кто-то что-то пишет, опять же птицам оставим. Не верите — на мои авторские заседания приходите: всех приглашаю.

— Я трейлер видел — похороны чиновника высокого ранга...

— Нет, это не Петр Алексеевич! (Смеется). Меня уже просто об этом спрашивали...

— Мне это один беднеющий олигарх на телефон со словами «Похороны Порошенко» переслал...

— Не-е-ет, смерти я, Господи, никому не желаю! (Смеется). Эти ролики — частично из сюжета, частично сны нашего героя, а хоронит он старого политика — образ, в котором все...

— ...какой уз­на­ваемый образ, черт побери!

— (Хохочет). Это другое дело. Слушай, может, это они под наши образы подстраиваются, а не мы под действующую политическую историю?

(Окончание в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter