№ 2 в списке партии Игоря Смешко «Сила и честь» генерал-лейтенант Анатолий МАКАРЕНКО: «Мы не просто потеряли время — мы потеряли таможню. Сегодня эта служба как государственный институт отсутствует»

«Отдавая таможню под контроль силовых структур, государство само множит эти коррупционные вертикали»

— Суд разблокировал конкурс на пост главы таможни, и уже известно, что службу возглавит Максим Нефьодов. Как вы оцениваете процесс отбора?

— Вся система конкурсов на высшие руководящие должности у нас в стране, на мой взгляд, является профанацией. Я абсолютно уверен, что победители заранее определены в ходе политических и иных договоренностей. И конкурс на должность председателя Государственной таможенной службы Украины (ГТСУ) не является исключением. Напротив, он очень показателен своей предсказуемостью. Я, например, еще в момент объявления конкурса знал, что победителем станет Нефьодов. Когда меня спрашивали, почему я не подал заявку на конкурс, я так и говорил: не участвую только потому, что знаю, кто победит, а создавать для него фон не хочу.

Это нисколько не умаляет достоинств Нефьодова. Но зачем обычное кадровое назначение так обставлять, особенно если есть решение премьер-министра, внутренние договоренности и согласования? В итоге вместо того, чтобы делать дело, мы получили шоу и потратили уйму времени на показушные конкурсы и судебные тяжбы.

— А могут в дальнейшем Нефьодова уволить?

— Сложно сказать. В окружении президента, судя по всему, весьма сдержанно относятся к решениям правительства, которого уже почти нет.

У Нефьодова есть амбиции. Надеюсь, он пришел не как фейковый руководитель. Но одно дело — быть управленцем в соцсетях (это достаточно легко и комфортно), а другое — показывать результат, не выдавая при этом обычную работу таможенников за свои сверхусилия.

Искренне хочу, чтобы у него получилось. Таможня сегодня дезорганизована, депрофессионализована и демотивирована. Идет откровенное мародерство ее материально-технической базы, уровень социальной защиты таможенников не достоин их реальной деятельности.

Сейчас говорят о введении механизма «провокации взятки». Так вот, на мой взгляд, такой «механизм» на таможне уже введен — это никчемное денежное содержание ее сотрудников. Не может начальник отдела таможенного оформления с 20-летним стажем иметь зарплату 7,5 тысячи гривен и ходить по воде, как Иисус Христос. Не надо врать самим себе. Государство нищенским денежным содержанием и уничтожением статуса таможни само продуцирует коррупцию в ней. Государство, отдавая таможню под контроль силовых структур, само множит эти коррупционные вертикали.

Я знаком с деятельностью Нефьодова в должности первого заместителя министра экономики. Система ProZorro, соавтором которой он считается, стала одним из знамен последних пяти лет так называемых реформ. У участников госзакупок отношение к ней весьма неоднозначное. Таможня — это иное, хлопотное хозяйство. Там на одном пафосе и пиаре долго не протянуть.

«До сегодняшнего дня идет деградация таможенного дела»

— На ваш взгляд, в каком состоянии сейчас находится таможня?

— В 2010 году эксперты Всемирной таможенной организации оценили ГТСУ как одну из самых динамичных и развивающихся таможен в Восточной Европе. Нас ставили вровень с Венгрией, Польшей, Румынией, нам давали хорошие гранты, с нами работали серьезные эксперты, у нас была значительная материально-техническая база. Но к 2012 году все остановилось.

Последний международный пункт пропуска «Ягодин» построили в 2008-2010 годах и больше вообще ничего не делали. Деньги, которые выделил Евросоюз на оборудование других пунктов пропуска, мы не освоили и их отозвали. Известная скандальная ситуация. После 2015-го уничтожили подразделения, которые занимались международным таможенным сотрудничеством. Набрали «завхозов», с которыми наши партнеры просто не смогли найти общий язык.

Почему так случилось? В 2013 году таможенную службу ликвидировали как отдельную вертикаль. Она вошла в Министерство доходов и сборов. С этого момента и до сегодняшнего дня идет деградация таможенного дела.

В 2014 году короткий период времени я возглавлял таможенное направление в правопреемнике министерства доходов — в Фискальной службе. Это были самые сложные месяцы войны на востоке страны. Оценил обстановку и предложил СНБО американский вариант развития — объединение таможенной и пограничной администраций. Американцы после «черного» 11 сентября 2001 года таким образом создали мощное ведомство не фискального характера, а обеспечивающего национальную безопасность страны. К сожалению, мое предложение тогда не приняли.

Когда Наталья Яресько стала министром финансов, я предложил разъединить ведомства, сделать таможню отдельным органом, чья задача — не кошмарить бизнес и выжимать деньги, а обеспечивать экономическую безопасность страны. Это предложение также не приняли, а меня через какое-то время уволили за несогласие с позицией по развитию украинской таможни.

— То есть за последние пять лет ничего прогрессивного для изменения ситуации к лучшему мы не сделали?

— Мы не просто потеряли время, мы потеряли таможню. Сегодня эта служба как государственный институт отсутствует. Это отправная точка для принятия решений новым руководителем.

«Прежде всего необходимо убрать от таможни всех, кто от нее кормится, — от силовых и контрольных госструктур до откровенного криминалитета»

— Каким образом эти ошибки можно быстро исправить?

— У нас есть уникальное окно возможностей. Самый главный элемент в нем — политическая воля руководства страны. За последние годы была воля бывшего президента Виктора Януковича построить индустриальную контрабанду в стране. И она была талантливо реализована. Не чемоданы, а вагоны черного кэша выкачивались из таможни в интересах определенной группировки. Эту историю мы помним.

Потом явились интересные субъекты. Придя к власти через Майдан, они решили, что тоже могут превратить таможню в собственную кормушку. И ничего иного не придумали, как пойти по стопам Януковича. Мне, как руководителю таможенного направления, еще в 2014-м пытались приставить некоего «смотрящего». Долго ломали в одном из высоких кабинетов. Не получилось. К сожалению, этот институт «смотрящих» все же состоялся. Константин Ликарчук, сменивший меня на руководящем посту, имел такой же конфликт и был уволен, потому что не согласился с тактикой «смотрящего» за таможней и прикрывания чужих теневых схем. Он об этом неоднократно заявлял. То есть фактически до сего дня была только «политическая воля» тырить с таможни, а не созидать.

Сейчас я вижу искреннее желание президента (что вызывает у меня большой оптимизм) вернуть стране таможню как государственный институт обеспечения безопасности экономики. Это значит, мы имеем шанс решить вопросы восстановления службы.

Прежде всего необходимо убрать от таможни всех, кто от нее кормится, — от силовых и контрольных госструктур до откровенного криминалитета. Надо поганой метлой вымести из зон таможенного контроля всех смотрящих, подсматривающих и контролирующих. Пусть кошмарят коррупционеров-таможенников и контрабандистов, а не «доят» бизнес.

Далее следует провести кадровый аудит, сохранив людей, которые потенциально могут быть эффективными для будущей структуры. Оставить профессионалов. Хочу подчеркнуть: таможня коррумпирована ровно настолько, насколько коррумпировано наше общество, все государственные и гражданские институты. Ни больше ни меньше. Из 10 тысяч таможенников только 40 процентов имеют доступ к коррупционным механизмам. Так что всех поголовно называть негодяями и коррупционерами нельзя.

Провести аудит нормативной и законодательной базы. Там столько всяких петель набросано за последние годы вокруг таможни. Контроль таможенной стоимости не вписан сегодня разве что в инструкцию уборщицы Киевского железнодорожного вокзала. Все хотели рулить таможней и через свои лоббистские инструменты реализовывали это желание.

И самое главное, — и я об этом уже говорил — при нищенской зарплате таможенник не коррумпирован не будет. Мы не сможем убрать всех и поставить на их место других, готовых быть честными за три-пять тысяч гривен в месяц.

На щит «реформы» таможни поднимают вопрос автоматизации таможенного контроля. Звучат лозунги про смарт-таможню, диджитализацию и так далее. В реальности IT-технологии у нас развиты. 99 процентов таможенных деклараций уже оформляются в электронном виде, 98 процентов — в режиме «Единого окна». Остались специалисты, способные реализовать все новейшие разработки. Правда, как динозавры в предледниковый период. Их совсем немного.

Если процесс восстановления, созидания таможни привести в порядок, мотивировать людей, сделать так, чтобы право­охранители не боролись с бизнесом и не крышевали его, а боролись с коррупционерами — результат будет.

Бизнес готов платить налоги, люди сами приходят и говорят: «Создайте равные правила игры для всех, закройте контрабанду, и мы будем платить налоги государству». То есть коммуникация с бизнесом — еще одна из ключевых задач.

«Надо искать внутренние инструменты, которые сделают контрабанду нерентабельной, и убеждать бизнес работать честно»

— Закрыть контрабанду — это вообще выполнимое требование?

— Это сложная задача для всех государств. Но если в развитых странах речь идет о контрабанде наркотиков, оружия и так далее, то у нас угрозой национальной экономике стала товарная контрабанда, когда огромный сегмент импорта уходит из-под налогообложения. Борьба с такой контрабандой — это не заслон на границе, а экономические рычаги.

Приведу пример 2008 года, когда я стал председателем службы. Взял сводку по ввозу мобильных телефонов — в декабре 2008 года 10 тысяч единиц, а по оценкам рынка — около миллиона. Представляете, какой сегмент был вне налогообложения! Мы подписали меморандум с операторами мобильной связи и Государственным центром радиочастот. Ни один мобильный телефон не возможно было активировать в Украине, если на него не было таможенной декларации. Уже в декабре 2009-го в страну легально было ввезено 860 тысяч мобильных телефонов. И только от этого мы собрали дополнительно 72 миллиона долларов налогов. Так что надо искать внутренние инструменты, которые сделают контрабанду нерентабельной. И убеждать бизнес работать честно, создавая для него прозрачные и равные правила игры.

— Есть ли возможность стимулировать взаимодействие с Европой, чтобы нам помогли развивать таможню?

— Европейцы всегда потенциально были готовы к коммуникациям с нами. К сожалению, эти связи мы сами поломали. У нас даже нет переговорщиков серьезного уровня в службе. Когда я работал председателем, был лично знаком с начальниками таможен всех соседних стран. Тогда существовали целые подразделения международного сотрудничества. Теперь их нет — они ликвидированы. Какая-то невидимая рука все последние годы урезала полномочия и статус таможни.

Сейчас нам подбрасывают идею о передаче таможни в управление иностранным компаниям. Наши ребята все еще верят в иностранного управляющего. Раньше Арсений Яценюк эту идею транслировал, а сейчас — Нефьодов. Неужели они не понимают, насколько это опасно? Разве можно часть своего суверенитета, национальной безопасности кому-то отдать?

Анализ подобной практики в других странах (Болгария, Македония, Мозамбик) показал неэффективность. Всемирная таможенная организация даже разослала правительствам письмо, где рекомендовала отказаться от услуг частных компаний по обеспечению таможенного дела.

— Если к вопросу преобразования таможни подойти системно, разумно, целеустремленно, как быстро можно добиться результата и что для этого нужно?

— Без поддержки парламента ничего сделать не возможно. Сейчас необходимо внести чрезвычайное количество правок в законодательную базу, переписать Таможенный кодекс, адаптировав его к европейским требованиям.

Если в парламенте не будет аккумулятора решения таможенных проблем, процесс растянется надолго. И, несмотря на желание даже на уровне президента страны, законотворческое болото будет сдерживать развитие. Законодательный узел надо решительно рубить. Я сейчас иду в парламент вместе с партией «Сила и честь», и моя приоритетная задача — таможенные вопросы. Для кого-то они могут показаться очень узкими, но это не так.#

Страна получает сегодня от таможни 50 процентов налогов. Это наша медицина, образование, социальные услуги. Фактически это один из главных администраторов государственных налогов. И я хочу, чтобы этот инструмент работал эффективно. Если в парламенте не будет сформировано мощное государственное таможенное лобби, навести порядок будет невозможно. Последние пять лет это, увы, подтвердили.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter