Жена режиссера Виктора ШУЛАКОВА Тамара БИРЧЕНКО-ШУЛАКОВА: «В ад его жизнь превратил директор Театра оперетты, ранее работавший директором рынка, — мужу больно было видеть, как на портретах артистов в фойе торговцы развешивали трусы и лифчики. Шла отчаянная борьба между творчеством и коммерцией — на сердце Виктора места для новых шрамов уже не оставалось»

Виктор Шулаков был одной из самых ярких звезд на киевском театра­ль­ном небосклоне начиная с 80-х. Критика называла его шлягерным режиссером, ибо каждый из сотни спектаклей, поставленных им, был обречен на зрительский успех. Снобы-москвичи, считавшие Киев театральной провинцией, специально приезжали, чтобы посмотреть его феерические работы. Но власть: и советская, и нынешняя — недолюбливала Виктора Александровича за бескомпромиссную беспартийность, отсутствие чинопочитания и игнорирование политической конъюнктуры. Вот поэтому документы Шулакова на звание народного артиста Украины подавали раз 10...С женой режиссера Тамарой Ильиничной (она категорически не приемлет слова «вдова») мы беседуем в их квартире, где все сохранилось, как было при жизни Виктора Александровича. Его картины на стенах, полки с книгами до потолка во всех комнатах, цветы и «онемевшее» пианино в прихожей...

«ДЕНЬГИ НА ВОССТАНОВЛЕНИЕ «ЗАЙЦЕВ» МОИСЕЕВУ ВЫДЕЛИЛА ГОРАДМИНИСТРАЦИЯ, НО ОН ЗАЯВИЛ: «НАМ ЭТОТ АНАХРОНИЗМ НЕ НУЖЕН»

- Тамара Ильинична, все, кто знал вашего мужа, отзываются о нем как об удивительно разностороннем человеке...

- В связи с этим мне вспомнился забавный случай. Однажды в Молодой театр (тогда еще Молодежный) пришел предприниматель Виктор Мартыновский. Рассматривая в антракте фотографии в фойе, он с удивлением узнал в главном режиссере матроса, некогда служившего в его взводе. Потом были объятия, флотские вос­поминания...

Бывший старшина в лицах живописал свое знакомство с Виктором, прибывшим в Севастополь в рядах пополнения. Новобранцев, как водится, выстроили и стали выяснять, есть ли среди них таланты: художники, чтобы выпускать стенгазеты и наглядную агитацию, танцоры, певцы и музыканты - для участия в смотрах художественной самодеятельности... И на каждый вопрос, точь-в-точь как шалопай Федя в гайдаевской кинокомедии «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» на утреннем разводе в спецприемнике (помните: «Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы, кто хочет сегодня поработать?». - «Я!». - Песчаный карьер, два человека». - «Я!»...), шаг вперед из шеренги делал Шулаков.

Когда это повторилось в энный раз, раз­­далис­ь смешки. И он, чтобы развеять сомнение в глазах окружающих, взял в две руки по карандашу и за несколько минут нарисовал портрет старшины. Затем снял кумачовую скатерть со стола президиума, - дело было в актовом зале! - накинул на клавиши стоявшего в углу пианино и, закрыв глаза, сыграл «Лунную сонату».

- Вот он, шулаковский почерк. Виктор Александрович уже тогда умел любую «бытовуху» превратить в праздник, в шоу. Кстати, господин Мартыновский пришел, случайно, не на легендарный спектакль «За двома зайцями»?

- Я за давностью лет уже и не помню, но вполне может быть. Именно тогда в театре впервые заготовили табличку: «Билеты проданы на месяц вперед». «Зайцы» прошли на сце­не Молодого театра 815 раз при постоян­ных переаншла­гах...

Ярослав Гаврилюк и Тамара Яценко в легендарной постановке Виктора Шулакова по пьесе Михаила Старицкого «За двома зайцями» в Киевском молодом театре. Спектакль продержался в репертуаре 28 лет

- Между тем как знаменитая «Варшавская мелодия» с Адой Роговцевой в Русской драме, которая считается теат­р­альным долгожителем, - 600...

- Шулаков разглядел талант в актрисе Тамаре Яценко, с которой дирекция театра не хотела продлевать контракт. Сыграв у него роль Прони Прокоповны (понятно, кто ей «пальчики ставил»), она в одночасье стала звездой и получила звание народной артистки, минуя «заслуженную», - случай беспрецедентный. Киевские шутники даже предлагали на занавес Молодого театра поместить заячьи уши - взяв за образец мхатовскую чайку. А критики назвали этот спектакль «визитной карточкой Киева».

- И не только потому, что его дейс­т­вие происходит на Подоле...

- Совершенно верно. Как вы знаете, московский журнал «Театр», вообще-то, рецензиями украинцев не жаловал. В кои-то веки театроведа Сергея Николаевича редак­ция направила в Киев, чтобы он написал о Теа­­т­­­ре имени Фра­н­ко, а друзья затащили его на «Зайцев». Он был так потрясен этим карнавальным зрелищем, что позвонил редактору журнала Михаилу Швыдкому и попросил продлить ему командировку.

Критик посмотрел еще не­сколько спектаклей Шулакова, в частности, «Сирано де Бер­жерак», «Третья ракета», и разразился панегириком под названием «Поэтический театр Виктора Шулакова». Для всех это было большим сюрпризом, ведь Николаевич никому ничего не сказал, даже не познакомился с героем своей рецензии. А затем в театр приехала большая делегация из Москвы во главе с народной артисткой СССР Ангелиной Степановой и драматургом Александром Штейном, чтобы оценить работу режиссера. Это был 1983-й.

- Потом Виктор Александрович поставил комедию Михаила Старицкого в Донецке, в Севастополе... И там, в русскоязычных регионах, этот спектакль на украинском до сих пор с успехом идет - в Донецке, например, 16-й сезон. Почему же в Киеве, где «Зайцы» шли 28 лет, его не сохранили?

- Спектакль снял из репертуара Станислав Моисеев, тогда художественный руководитель Молодого театра (ныне худрук франковцев. - Прим. ред.).Накануне он мне говорил: «Этот спектакль уникален в своем роде и должен постоянно оставаться в афише, как «Принцесса Турандот», которую играли семь поколений вахтанговцев». Ему и деньги на восстановление Киевская горадминистрация выделила. А на следующее утро - меня поразил такой цинизм! - Станислав Анатольевич заявил: «Нам этот анахронизм не нужен». И тут же приказал разрезать все декорации.

Работа Виктора Шулакова «Автопортрет с женой». «Томочка — моя жизнь», — признался как-то Виктор Александрович

- Думаете, банальная зависть?

- Не знаю, чем руководствовался уважаемый мэтр.

- Шулаков до расправы над своим детищем не дожил?

- Дожил. На его сердце уже не оставалось места для новых шрамов - оно было все в рубцах после обширного инфаркта и последовавшей операции.

«ДИРЕКТОР УЧИЛ ТРУБАЧЕЙ, КАК «ДУДЕТЬ», А СКРИПАЧЕЙ - КАК «СКРИПЕТЬ»

- Если не ошибаюсь, он попал на бо­ль­ничную койку через несколько месяцев после ухода из Киевской оперетты?

- Да. В 1998 году спецкомиссия 12 голосами из 14 возможных избрала Шулакова на должность художественного руководителя переживающего не лучшие времена театра. Если кто и мог вдохнуть в него жизнь, создать современную украинскую оперетту, мюзикл, то это он, человек, глубинно чувствовавший музыку и игравший на множестве инструментов.

В планах Виктора были 10 спектаклей, но все его идеи натыкались на сакраментальное: «Денег нет!». За три года он сделал только «Цыганского барона» «на подборе», то есть выбрав костюмы и декорации из имеющихся, и поставил оперетту Оффенбаха «Орфей в аду», название которой оказалось пророческим. В ад жизнь Виктора превратил директор театра - военный в отставке, бывший директор рынка.

- И за какие особые заслуги торговец был введен в храм искусства? Ведь министр культуры (тогда им был Богдан Ступка) запретил своим приказом назначать на этот пост людей без «профильного» высшего образования.

- Видимо, Александр Быструшкин, возглавлявший в то время киевское городское Управление культуры, считал иначе. Я не могу даже предположить, какими причинами вызвана чиновничья любовь к человеку, который мало того что не имел ни малейшего представления о театре, еще и был предельно невоспитан. Директор мог заявиться на репетицию, развалиться в кресле первого ряда и, закинув ногу на ногу, потягивая кока-колу из двухлитровой бутылки, командовать артистами: учить трубачей, как «дудеть», а скрипачей - как «скрипеть». Когда деликатный Шулаков это увидел, он подошел и на ухо спросил: «Иван Иванович, а вы знаете, где находится 16 ряд?». - «Да. А что?». - «Найдите там восьмое место и пересядьте туда, пожалуйста». Директор...

- ...по фамилии Харина...

- ...вмешивался во все. А конфликт вспыхнул после того, как он взял и, не поставив Шулакова в известность, выбросил из репертуарной сетки 15 спектаклей, чтобы сдать помещение театра под рынок. Ну как на это должен был реагировать худрук?

Виктор любил и оберегал своих актеров. Он мог потратить неделю на составление такой афиши на следующий месяц, чтобы каждый сыграл свою ведущую роль. Ему больно было видеть, как на их портретах в фойе торговцы развешивали трусы и лифчики. А директор относился к театру лишь как к площадке в центре города, из которой удобно извлекать коммерческую выгоду.

...Когда руководство города спрашивало у Быструшкина, что за шум вокруг Оперетты подняла пресса, Александр Павлович отмахивался: «Мужики власть не поделили». На самом деле, шла отчаянная борьба между творчеством и коммерцией.

- Газеты тогда писали, что Иван Харина, чтобы насолить режиссеру, забрал стулья из репетиционного зала. Это правда?

- Да. Актеры вынуждены были по три часа стоять под стенкой, но на репетиции все равно приходили - они истосковались по настоящему творчеству, хотели блистать на сцене, слышать аплодисменты. А директор тем временем поставил дубовую дверь с новым замком, «забыв» отдать ключ худруку, чтобы тот не мог попасть в свой кабинет. С помощью всех этих кухонных дел Виктора пытались вывести из творческого состояния. Но он вместе с композитором Игорем Покладом, поэтом Александром Вратаревым продолжал работать над музыкальным спектаклем «Ночь перед Рождеством», который должен был стать образцом новой украинской оперетты.

Уже шли генеральные репетиции на сцене - актеры плакали от восторга. Но Шулакова официально предупредили, что контракт с ним не продлят. Я говорила: «Витя, не переживай. Не могут этого сделать за три недели до выпуска спектакля. Хотя бы ради украинской оперетты!». Как же я ошиблась...

И как только неугодный худрук ушел, деньги сразу нашлись. Актрисе, не имевшей режиссерского опыта, начальник Управления культуры выделил 140 тысяч гривен, чтобы поставить «Софью Потоцкую» (кстати, по идее Виктора). Спектакль прошел всего раза три. Такая же незавидная судьба постигла «Кло-Кло» в постановке режиссера Театра имени Франко Петра Ильченко. И тут Быструшкин расщедрился - «отсчитал» из казны 120 тысяч гривен.

«ПРИ НЬОМУ НЕ МОЖНА БУЛО РОЗПОВІДАТИ АНЕКДОТИ ПРО СПІДНЄ»

- У Шулакова были грустные глаза, но талант он имел веселый, озорной, даже хулиганский и вряд ли одобрил бы наш минор. Тем более что Виктора Александровича все-таки оценили. Правда, не в Киеве, а в Донецке...

- Я сама из Донецка и перед отъездом в Киев прочла на проходных шахт 190 музыкальных лекций-концертов и прекрасно помню чудесные лица горняков, их открытые сердца. Кстати, журналисты как-то спросили Шулакова, почему он выбрал именно этот город. Ведь на тот момент у него было семь приглашений - в Польшу, Чехию, Симферополь... Виктор ответил: «Донецк подарил мне жену, и я хочу отблагодарить этот город». Сначала он поставил в Донецком украинском музыкально-драматическом театре «За двома зайцями», затем «Бриллиантовый дым» по «12 стульям» Ильфа и Петрова...

- Осваивая шахтерский край, он сде­лал выводы из критики Быструшкина, упрекавшего Шулакова в излишней мягкотелости? Мог, например, выругаться матом?

- Ну что вы! Критики писали, что «при ньому не можна було розповідати анекдоти про спіднє». Он этого не выносил. А когда я, рассказывая анекдот и руководствуясь принципом, что из него, как из песни, слова не выкинешь, употребила ненормативную лексику, он со мной перестал разговаривать. «Томочка, - говорил - как ты, воспитаннейший человек, можешь такие слова произносить?».

Виктор не криком убеждал актеров, а фантазией, импровизацией... На его репетиции сбегались все: руководители цехов, костюмеры, портные, сапожники - настолько им нравился процесс. Директор и художес­т­венный руководитель Марк Бровун, который 40 лет отдал теат­ру, сказал мне: «На моей па­мяти такого еще не было».

А затем его позвали ставить «Энеиду»... Шула­ков давно присматривался к Котляревскому, но ведь это поэма, произведение, драматур­гически не вы­с­т­ро­ен­ное, и он работал над пьесой, по ходу что-то меняя. Тогда наша молодежь, как, впрочем, и сей­час, стремилась за границу в поисках лучшей доли. И Виктор дописал, что ребята, уезжающие в Италию, ночью в дождь попадают в мастерскую художника, ко­торый пишет исторические картины, и вдруг в лицах казаков на полотне узнают себя. Не случайно в день премь­еры донецкий поэт Влади­мир Калиниченко при­слал в театр такую те­леграмму: «Отныне в тес­ноте, но не в обиде пре­будут в сознании ве­ков бессмертными твор­цами «Энеиды» Вер­гилий, Котляревс­кий, Шулаков»...

- И как он, не избалованный вниманием властей, вос­принял присуждение ему за «Эне­иду» Национальной Шевченковской премии?

- Это было в 2003-м - через год после ухода из Оперетты. Когда в киевском Театре оперы и балета, где чествовали лауреатов, он вышел на сцену, у меня замерло сердце. Виктор был такой бледный, как стена, после всего пережитого... Жить ему оставалось всего четыре года.

- Режиссерский дебют вашего супруга состоялся во Львовском ТЮЗе, там же, где начинал и блистательный Роман Виктюк. Но галичанин уехал в Москву и приобрел всемирную славу, а уроженец Смелы, которому прочили великое будущее, остался... Виктор Александрович об этом не сожалел?

- Нисколько. Как лучший украинский режиссер он получил грант американского посольства на полуторамесячную поездку в США, где давал мастер-классы. А после того как Виктор поставил в Краковском театре спектакль «Вольный ветер», ему пред­лагали долговременный контракт в Польше. Но он не мыслил себя вне Украины, за что и расплачивался всю свою 67-летнюю жизнь. Как написал Виталий Коротич: «Виктор Шулаков - великий человек искусства, личность ренессансного масштаба, пришел в мир не там и не тогда, эпоха и провинциальное окружение сжевали его, а силы для сопротивления у Виктора не оказалось. Ему негде было похлопать крыльями, у него не было той самой среды, в которой крепнут такие таланты».

Вот и все. А весной, когда в Молодом театре с огромным успехом прошел 500-й спектакль Шулакова «Сватання на Гончарiвцi», новый худрук Андрей Билоус сказал мне, что обязательно возродит и «За двома зайцями».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter