Вдова Семена Фарады Марина ПОЛИЦЕЙМАКО: «С могилы Семена украли уже три вазы. На более старых и хорошо охраняемых кладбищах такого нет, а на нашем — сплошное воровство»

Уже одно его появление на сцене всегда вызывало у зрителей улыбку, а любое исполняемое им произведение — хохот. Однажды он побился об заклад с Марком Розовским (тот уверял, что зрители будут умирать со смеху, даже если Фарада прочтет «Стихи о советском паспорте») и проспорил ему целый ящик шампанского. Актером Семен Львович мечтал стать с детства, но прошло много времени, прежде чем дипломированный инженер стал профессиональным лицедеем. И если театр принял его сразу и безоговорочно, то кино открывало долго и мучительно. Ради него Семену Львовичу даже пришлось пожертвовать фамилией — из бесперспективного в творческом плане Фердмана он стал Фарадой. Именно этот псевдоним мы видим в титрах картин «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Свифт», «Гараж», «Мой друг Иван Лапшин», «Человек с бульвара Капуцинов», «Гардемарины, вперед!» и, конечно же, «Формула любви». «Бандито-гангстерито» не считал себя чистым комиком и не уставал повторять, что он — актер трагикомического амплуа, под знаком которого существовал и в искусстве, и в жизни. В последние годы, когда из-за тяжелой болезни с трудом говорил и двигался, Семен Львович особенно был похож на Чарли Чаплина — все, что он думал и чувствовал, отражалось в его больших, в пол-лица, грустных глазах. А еще Фарада любил цитировать одного умного человека, который ему сказал: «Запомни, Семен, в героев влюбляются, а с комиками остаются».

«СЕМЕН БЫЛ ЕДВА ЛИ НЕ ПЕРВЫМ ЕВРЕЕМ, ПОСТУПИВШИМ В БАУМАНСКОЕ УЧИЛИЩЕ»

- Марина Витальевна, со смерти Семена Львовича прошел целый год...

- ...а легче почему-то не становится. Мне по-прежнему очень плохо без него. Только не успокаивайте меня, пожалуйста! Все считают своим долгом сказать что-то утешительное, но ведь это бессмысленно - человека уже не вернешь. Знаете, а ведь я до сих пор ощущаю его присутствие в своей жизни. Он часто мне снится: то говорит что-то, то просто проходит мимо, иногда я вижу его на сцене. А как может быть иначе, если я окружена его вещами, книгами, фотографиями? Вот недавно нашла шарфик, который давно не попадался на глаза, а он пахнет моими духами, которые Сеня очень любил...

Когда нужно принять какое-то решение, думаю, как муж поступил бы в такой ситуации. Когда смотрю на нашего сына Мишу, который в последнее время стал гораздо больше сниматься и играть в театре, - представляю, как Сеня бы сейчас радовался его успехам. А каким счастьем для него были наши внуки - он их просто обожал! Сейчас у нас еще одна внучка на подходе. Если бы родился мальчик, Миша назвал бы его Семеном, но УЗИ показало, что будет девочка. Ей подобрали имя Ксения: малышку, как и дедушку, можно будет называть Сеней.

- У Семена Львовича, кажется, детство было не слишком счастливым?

- Его семья жила очень тяжело - в коммунальной квартире на Сельскохозяйственной улице, что неподалеку от киностудии имени Горького. Отец был военным, он очень рано умер. Сеню, как положено в приличной еврейской семье, заставляли заниматься музыкой, но он всеми правдами и неправдами увиливал, сбегал к друзьям во двор. Тогда его единственной радостью был футбол, который он сильно любил и в который играл всю жизнь (в последнее время - в актерской футбольной команде), пока не заболел.

Актерский дар проявился у Сени очень рано. Он выступал сначала на елках, а когда подрос - на школьных вечерах, где не только читал стихи, но и танцевал, бил чечетку. Муж был очень музыкальным, обожал джаз, жаль, что у меня не сохранилась кассета с записью его выступления на телевидении: там Сеня потрясающе исполнял джазовую композицию.

Его младшая сестра Женя, которая сейчас живет в Израиле и с которой я дружу, говорит, что уже тогда было понятно: Сеня станет замечательным актером. Но родители и слышать не хотели о театральном училище, они считали, что актер - не мужская профессия.

- И Семен Львович поступил в МВТУ имени Баумана?

- О, это целая эпопея! В то время - а это были 50-е годы - в высшие учебные заведения, особенно технические, евреев не принимали. Поэтому в сочинении на тему «Сталин - это мир во всем мире» Семе специально подставили ошибки, причем совершенно нелепые - например, в слове «вода» была зачеркнута буква «о», а вместо нее сверху написана «а». И так почти в каждой строчке.

Естественно, за сочинение он получил два, и ни о каком зачислении в училище речь уже не шла. Но его мама Ида Давыдовна, маленькая, хрупкая женщина с огромными скорбными глазами, у которой не было совершенно никаких знакомств и связей (она работала провизором в аптеке и одна, без всякой помощи, растила двоих детей), решила добиваться для сына переэкзаменовки. Она пошла в Министерство образования: плакала, кричала, билась, как воробышек, и таки добилась своего. Сене разрешили пересдать сочинение, в результате он стал едва ли не первым евреем, который поступил в Бауманское училище. Там он сразу записался в местную самодеятельность.

«НА РЕПЕТИЦИЯХ ЛЮБИМОВ ЧАСТО ГОВОРИЛ: «ВСЕ ДЕЛАЮТ ТО, ЧТО Я СКАЗАЛ, А ФАРАДА - ТО, ЧТО ОН ХОЧЕТ»

- Ему легко давались точные науки?

- В общем, да, у него была только одна проблема - сопромат. И педагог по этому предмету, который Семена за его выступления на студенческих вечерах просто обожал, делал за него все контрольные работы. Естественно, это не могло остаться незамеченным. Однажды декан факультета, ярый антисемит, вызвал Сеню и прямо сказал: «Я тут просмотрел твою последнюю работу - ее писал не ты. Если не скажешь, кто тебе помогает, мне придется отчислить тебя из училища».

Конечно же, Семен не мог предать человека, который из-за него рисковал своей работой! В итоге он загремел на флот на целых четыре года. Служил под Ленинградом, дослужился до старшины первой статьи. А поскольку и тут был самым активным участником художественной самодеятельности, очень скоро стал всеобщим любимцем - его обожали и сослуживцы, и командиры, которые и дали ему рекомендательное письмо в Бауманское училище. Демобилизовавшись, Сеня восстановился и все-таки окончил его. Потом пять лет работал по специальности, даже дослужился до должности начальника трубопроводов и арматуры.

Два великих комика — Савелий Крамаров и Семен Фарада. Впрочем, Семен Львович предпочитал не чистую комедию, а трагикомедию

- Как же он тогда актером стал?

- Еще во время учебы в Бауманском Сеня начал играть в студенческой студии «Наш дом». Ею руководил Марк Розовский, которого Сеня обожал до конца своих дней. Из этой студии вышли замечательные актеры - Илья Рутберг, Александр Филиппенко, Геннадий Хазанов, а также друзья Семы Саша Карпов и Володя Точилин. Работы у ребят были прекрасные, гремели по всей Москве, что не помешало руководителям от культуры закрыть студию. Но Семен к тому времени уже победил на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, получив звание дипломанта и «Паспорт артиста эстрады».

Еще в студии его успели заметить московские режиссеры, в том числе и Юрий Петрович Любимов, который был частым гостем на спектаклях «Нашего дома». Поэтому, когда Сеня показался в Театре на Таганке, Юрий Петрович его взял, несмотря на отсутствие актерского образования.

- Не зря говорят, что научиться актерству нельзя - актером надо родиться?

- Я часто вспоминаю мужа на сцене, особенно когда играю в спектаклях, в которых он был занят. Например, в «Мастере и Маргарите», где у него было сразу три роли - глупый управдом Босой, хапуга-буфетчик Соков и конферансье Бенгальский. Это поразительно, насколько разные у него получались персонажи! Но, наверное, все-таки лучшим его спектаклем были «Пять рассказов Бабеля», где он играл мальчика-скрипача в «Пробуждении». Когда состоялась премьера, Сеня был уже в возрасте - и животик намечался, и лысина появилась, но всем казалось, что на сцене - маленький ребенок. Он смотрел в зал такими по-настоящему детскими, сияющими глазами! Этот спектакль был для него настолько сложным, что муж начинал готовиться к нему за несколько дней до выхода на сцену.

Сеня никогда не «хлопотал» лицом, он создавал образ изнутри, играл тонко, без нажима и очень любил импровизировать. Не зря на репетициях Любимов часто говорил: «Все делают то, что я сказал, а Фарада - то, что он хочет». Юрий Петрович очень ценил его актерский дар. А Марк Захаров, в картинах которого Семен играл лучшие свои роли, называл его «мой талисман».

- Семена Львовича часто именовали королем эпизода, его этот «титул» не обижал?

- Да, он, как и все мы, хотел получать большие, серьезные роли, но и от эпизодов не отказывался. Умел их играть, часто придумывал своему персонажу интересную судьбу и какие-то забавные словечки, чем делал роль значительно больше и интереснее, чем она была изначально. Так случилось, например, с его «гостем с юга» - героем из фильма «Чародеи», у которого в сценарии и слов-то почти не было. А Сеня придумал для него несколько реплик, и некоторые из них (например, «кто так строит?!») ушли в народ.

У Сени был потрясающий природный юмор, поэтому его преимущественно использовали в ролях комедийных. Но высшим пилотажем для Сени было сыграть не чистую комедию, а трагикомедию. Говорил, что для него идеальный вариант не тогда, когда зритель только плачет или только смеется, а когда он на вдохе замирает и смеется сквозь слезы. И тут он особо выделял свою работу в фильме Эфраима Севелы «Попугай, говорящий на идиш». Сеня там играл пожилого портного - моего любовника.

- Вы много вместе снимались?

- К сожалению, очень мало - на нашем счету всего два или три общих фильма. У нас часто спрашивали: «Почему вы не работаете вместе?». Мы даже подготовили очень хороший эстрадный номер на двоих, но как-то не сложилось. А вообще, в творчестве Сеня всегда был котом, который гуляет сам по себе.

«ПОВОДОВ ДЛЯ СТРЕССОВ ХВАТАЛО. МЫ ЖИЛИ В ОДНОЙ КВАРТИРЕ С ДВУМЯ МАМАМИ: МОЕЙ И СЕНИНОЙ»

- Многие уверены, что жить с таким веселым человеком - одно удовольствие.

- Это на экране и сцене он был комиком, а в жизни - грустным, а порой и мрачным, замкнутым человеком. Говорят, есть такой закон эмоционального равновесия: люди, которые в силу профессии должны смешить других, в жизни сосредоточены на себе, на своем внутреннем мире. Нельзя же все время веселиться. Вот и Сеня мог молчать целый день напролет. Если на душе становилось совсем плохо, шел в баню. Я его в таких случаях не трогала, понимала, что ему нужно побыть наедине с самим собой. Но случалось, что мы и ссорились.

- Из-за чего, если не секрет?

- Да из-за всего! Наша семейная жизнь не была безмятежной, не могу сказать, что мы друг друга только по шерстке гладили. Например, прошу прийти домой пораньше, Семен приходит поздно, а я жду и нервничаю. Из-за его грубости могли поссориться, он был человеком достаточно резким, но я тоже вспыльчивая, так что особо спуску ему не давала. Еще муж очень хотел, чтобы я все время сидела дома у плиты: любил приходить домой, когда все было чисто убрано и много вкусного наготовлено. Поэтому часто ругался: «Тебе только театр нужен, семью совсем забросила!».

Вообще-то, он меня ценил как актрису, часто говорил мне комплименты, но много хороших ролей я упустила именно из-за него. Когда Никита Михалков приглашал меня в «Неоконченную пьесу для механического пианино», Сеня закатил целый скандал: «Куда ты собралась ехать, у нас же только что Миша родился?! Ни в коем случае!». Похожая история произошла и с фильмом Дмитрия Астрахана «Изыди!» - меня туда утвердили, а Сеню - нет. Так он не отпустил меня, сказав: «Я себя плохо чувствую, неужели ты меня бросишь?».

После выхода на экраны в 1984 году фильма «Формула любви» вслед за Александром Абдуловым и Семеном Фарадой «уно-уно-уно ун моменто» до сих пор распевают и стар и млад

Вообще, мне хватало поводов для стресса. Мы ведь жили в одной квартире с двумя мамами - моей и Сениной. Сначала я перевезла свою из Ленинграда. Потом, когда мы получили квартиру на Садово-Черногрязской, муж тоже захотел перевезти свою. Разве я могла ему отказать? Порознь мама и Ида были милейшими женщинами, но два более разных характера сыскать невозможно. У них не совпадали ни режимы, ни ритмы. Моя мама, в прошлом актриса, привыкла к богемному образу жизни: по утрам долго спала, весь день маялась и только вечером оживала, поэтому могла бодрствовать до двух часов ночи. А Ида в восемь часов вечера уже укладывалась спать. Три хозяйки на одной кухне - можете себе такое представить?

- С трудом!

- Готовили все по-своему, гастрономические пристрастия (и не только!) у всех были разные. Мы и ссорились, и мирились, и много смеялись - хватало всего в нашей жизни.

- Воспитанием сына занимались вы?

- Конечно! Хотя это, на мой взгляд, понятие условное. Что-либо внушить ребенку можно только на собственном примере: он должен видеть, как живут родители - не врут, не воруют, много работают, - вот и все воспитание. А если ты говоришь одно, а делаешь другое, ничего хорошего не получится. Миша многое взял от отца: не только талант, но и трудолюбие - Семен был редким трудоголиком.

- Семен Львович успел увидеть сына в кино или театре?

- Когда Миша оканчивал театральное училище, мы с Сеней ходили на все его дипломные спектакли. Жаль, что отец не видел последние театральные работы сына, на мой взгляд, очень хорошие. Но мы вместе смотрели по телевизору все фильмы и сериалы, в которых он снимался. Если Сене нравилось, резюмировал: «Молодец!», если не очень, говорил: «Ну, так... ничего». Муж был человеком очень честным, не кривил душой даже ради собственного сына. Он, кстати, никогда не хлопотал за него: Миша сам, без нашей протекции, поступил в театральное училище - его приняли в несколько учебных заведений сразу, но он выбрал ГИТИС.

- И вы, будучи оба актерами, не отговаривали сына от этой тяжкой доли?

- А зачем? Во-первых, мы с ним по своему опыту знали, что это бесполезно: если юноша хочет стать актером, он все равно им станет (только время потеряет, как это было с Сеней). А во-вторых, человек сам должен выбирать себе профессию, иначе ему в будущем может быть очень плохо. Миша, можно сказать, вырос за кулисами, часто ездил с нами на гастроли, поэтому в его выборе нет ничего странного или неожиданного.

«СЕМЕН ЛЮБИЛ ВЫПИТЬ. АЛКОГОЛИКОМ, КОНЕЧНО, НЕ БЫЛ, НО МОГ ХОРОШО ПРИЛОЖИТЬСЯ»

- Считается, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Вы чем-то вкусненьким мужа баловали?

- Семен был очень непритязателен в еде - что поставишь на стол, то и хорошо. Он и к одежде особых требований не предъявлял, главное, чтобы все было чисто выстирано и аккуратно выглажено. Но при всем своем безразличии к еде он очень любил застолья. Когда к нам в дом приходили гости, Сеня просто расцветал - он всегда был душой любой компании. Становился веселым, заводным. У него была потрясающая память, он знал такое количество анекдотов, что я просто диву давалась: как можно было все это запомнить?! Муж как будто вынимал их из кармана и всегда к месту рассказывал. Анекдоты были невероятно смешными, а его исполнение и вовсе делало их уникальными. Все буквально умирали со смеху.

- Особенно много гостей у вас, наверное, собиралось в день рождения Семена Львовича...

- ...который плавно переходил в празднование Нового года, он ведь родился 31 декабря. Утром Сеня по традиции - как в «Иронии судьбы»! - уходил в баню, а когда возвращался, стол уже был накрыт. Вообще, для меня это был очень тяжелый день: стоило уйти одним гостям, как тут же приходили другие, и так продолжалось до бесконечности. С утра я пекла только пироги, все остальное готовила накануне. Правда, Семен очень редко досиживал до полуночи, поэтому собственно Новый год мы всегда праздновали 1 января.

- Привычки, которые принято называть вредными, у Семена Львовича были?

- Сеня любил выпить. Алкоголиком, конечно, не был, но мог хорошо приложиться. Почему-то всем другим напиткам он предпочитал виски, но и от водки не отказывался. Я, как любая жена, часто его пресекала, поскольку знаю, что это такое и какие беды пьянство, если его запустить, может принести семье - в свое время этим недугом страдал мой папа.

- Вы ревновали Семена Львовича?

- Я, конечно, понимала, что на съемках у него могли быть разные варианты, но никогда не делала резких движений. И не потому, что так уверена в себе, а по причине веры в судьбу: все будет, как должно быть. А устраивать сцены, ссориться, стыдить мужчину, если он все-таки решит уйти из семьи, бесполезно. Не тот я человек. Семья - это прежде всего труд, взаимопонимание и дружба. У Сени было много поклонников, да и поклонниц, наверное, тоже. Он часто приходил домой с охапками цветов, поскольку не только в кино и театре работал, но и еще и много концертировал. С эстрады читал Альтова и Горина, своих любимых авторов - в этом смысле вкус у него был безукоризненный...

- Как ваш супруг относился к своей популярности?

- Очень спокойно. Никогда себя не выпячивал и манией величия не страдал. Конечно, ему с его известностью легко было решить любую проблему. Помню, как-то он поехал со спектаклями куда-то в Сибирь: там мороз 40 градусов, а он в своем любимом головном уборе - кепочке. Приезжает обратно в шапке из чернобурки. Спрашиваю: «Подарили?». - «Нет, - смеется, - купил на рынке, но с большой скидкой». Он не умел просить для себя, зато для других выбивал и квартиры, и звания.

- Наверное, у него было много друзей?

- Много, и не обязательно они были известными, влиятельными - Сема дружил не по рангам, никогда не выбирал людей по принципу знаменитости или полезности. Например, первый заместитель мэра Москвы Владимир Ресин когда-то был соседом Семы по коммунальной квартире, уже тогда они дружили и вместе играли в футбол. Остались у него друзья из студии «Наш дом» - Карпов, Точилин, который недавно умер, и сам Марк Розовский. Но самые близкие его друзья, Андрей Перлев и Слава Суховер, вообще никакого отношения ни к власти, ни к искусству не имеют.

В последний раз, когда мы отмечали день рождения Семена, его поздравляли самые разные люди - разносчики газет, продавцы сигарет, с которыми он познакомился, когда просто каждый день проходил мимо в подземном переходе. Двери в доме были открыты, мы решили: пусть придут все, кто захочет.

«НУ КАК СЕНЕ БЫЛО НЕ ГРУСТИТЬ, ЕСЛИ ОН ДЕВЯТЬ ЛЕТ БЫЛ ПРИКОВАН К ПОСТЕЛИ И ИНВАЛИДНОМУ КРЕСЛУ?»

- Семен Львович выглядел довольно спортивным, подтянутым. Как же он заболел?

- Все началось летом 2000 года, когда внезапно умер его друг - драматург Григорий Горин. Сеня тогда так переживал, что организм не выдержал: оторвался тромб и закупорил сосуды. После этого болезни посыпались одна за другой. Не успели мы выходить Сеню после инсульта, как новая напасть. Он был дома один, кто-то позвонил в дверь, и Семен пошел открывать. Ходил он тогда медленно, опираясь на палочку. Ее и выбил из рук нечаянно наш пес, овчарка Рик, который всегда радовался гостям. В результате перелом шейки бедра и новые проблемы с сердцем и сосудами.

- Кто вас поддерживал все то время, когда Семен Львович болел?

- Много помогали Саша Калягин и Марк Розовский. Юрий Петрович Любимов устраивал благотворительные спектакли - в театре играли «Мастера и Маргариту», а деньги отдавали нам. Помогали материально и друзья, которые живут сейчас за границей. Геннадий Александрович, его лечащий врач, часто приходил и совершенно бесплатно делал ему разные процедуры. Правительство Москвы подарило мужу инвалидное кресло и специальную кровать с палкой и петлей, за которую он цеплялся, когда ему надо было сесть. После Сениной смерти я отдала ее в больницу.

Вообще-то, когда он заболел, многие звонить и приходить стали гораздо реже. Сеня из-за этого очень переживал, иногда даже плакал по ночам. Я успокаивала его как могла: «Сенечка, посмотри, какая сейчас жизнь, как трудно живут люди, как тяжело они работают». Приводила в пример нашего сына, который, чтобы обеспечить семью и заплатить за лечение отца (больницы и сиделки требовали просто немыслимых денег!), метался по всей Москве. Сын тянул на себе всю семью, и дома мы его почти не видели. «То же самое, - говорила я, - происходит и с твоими друзьями, так что не обижайся!».

Ну как Семе было не грустить, если он девять лет был прикован к постели и инвалидному креслу? Правда, в последнее время мы с ним много занимались - делали речевую гимнастику, он очень любил ее и с удовольствием занимался голосом. Каждый день пели все подряд: от частушек и «Вставай, страна огромная!» до русских народных и современных шлягеров. У меня хранится блокнотик, в котором записаны слова этих песен. Мы даже пытались играть мини-спектакль - сделали на двоих смешной рассказик Чехова «Кривое зеркало». Чтобы мужу удобно было читать, я большими буквами переписала его роль. Мы с ним разыгрывали сценки, а приятели записали наше выступление на видео, у меня эта запись есть. Все это и развлекало его, и придавало ему силы.

- А что давало силы вам? Все-таки столько лет у постели тяжелобольного - это не шутка...

- ...но и не подвиг. Конечно, мне было очень трудно, но я не вижу в своем поведении ничего сверхъестественного: если с человеком что-то случается, именно близкие люди должны прийти на помощь. То же самое происходит сейчас и со мной. Очень многие знакомые позабыли обо мне, но близкие - сын, невестка, друзья - всегда рядом. Мне много помогает Сенина сестра: они с дочерью Инной присылают мне из Израиля лекарства. Сейчас вот дети хотят поехать на отдых в Болгарию, на море, так они мне уже сказали: «Мама, ты едешь с нами».

Я действительно в последнее время что-то сдавать стала. У меня же два эндопротеза - в бедре и колене, ходить могу только с палкой. А тут еще и язва желудка! Я в последнее время очень сильно похудела, даже боялись, что у меня рак, но когда сделали зондирование, оказалось, язва. Надо бы оформить инвалидность, но все нет времени. К тому же, пока я работаю, она мне вроде бы и не нужна. Сейчас новый спектакль репетирую, поэтому в такую жару безвылазно сижу в городе. Но самое страшное - надевать шерстяное платье, в котором я должна быть по ходу действия и выходить на сцену, где совершенно нечем дышать.

- Что ж вы так себя не бережете?

- А я фаталистка, уверена: все будет так, как Бог даст. Поэтому, несмотря на все свои болезни, и курю до сих пор. Могу и немного водочки выпить - рюмочку, которую я растягиваю, как ликер.

- На кладбище у Семена Львовича часто бываете?

- К сожалению, очень редко, и это больная для меня тема. Но Миша все время в разъездах, невестка Лариса беременна, а сама я добраться на Троекуровское кладбище не в силах - это очень далеко. Но если кто-то может меня подбросить, еду обязательно. Недавно была - навела порядок, посадила цветочки. Сначала хотела для этой цели кого-то нанять, но оказалось, что просто посадить цветы стоит семь тысяч рублей (около двух тысяч гривен. - Авт.). Так что пришлось все делать самой. К тому же с могилы Семена украли уже три вазы, на более старых и хорошо охраняемых кладбищах ничего такого нет, а на нашем - сплошное воровство. А еще я каждый день, утром и вечером, молюсь о том, чтобы Сене там, где он сейчас, было хорошо и спокойно. Поднимаю голову кверху, читаю молитву и прошу об этом Бога.

- От кого вы унаследовали такую уникальную жизнестойкость?

- От мамы, она у меня была уникальной женщиной. Выросла в роскоши (ее предки - знаменитые аристократические фамилии - Швамбы и Фиши), но когда папа (знаменитый актер Виталий Полицеймако. - Авт.) долго лежал в больнице, она не гнушалась ничем - помогала медсестрам ухаживать за больными, выносила судна из-под чужих людей. Мама часто повторяла мне: «Маша, самое страшное в жизни - когда у тебя на руках маленький ребенок, а вокруг рвутся бомбы. Все остальное можно пережить». Она знала, о чем говорит, так как испытала все это во время войны. А еще у мамы была любимая и, на мой взгляд, великая поговорка: «Маша, вперед, человек вертикален! Вперед!». Эти слова я повторяла и повторяю себе каждое утро...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter