Олег ЛЯШКО: «Снобы, которые героями себя мнят, надо мной смеются: мы, мол, тут городские, а ты жлоб колхозный, но кто такой Ляшко, всей стране известно, а благодаря говнометам российским — и всему миру»

 

 

 

— В аду я не был — там солдаты находятся: хотел туда, но, к сожалению, еще не добрался — правду говорить надо. Я недалеко был от ада: в окопах, на передовой, но там, где наших ребят убивают... Туда еще доберусь!

 

Не страшно ли было? Конечно же, страш­но. Несколько дней назад в Старобельске Луганской области был — одного из террористов там повязали. Кстати, на

Допрос министра «Донецкой народной республики» Игоря Кикидзянова

тамошнем базаре первый костюм свой в детстве купил... 14-15 лет мне было, я заработал, лето кончилось, надо в школу воз­вращаться, и тетка Галка сказала: «Поехали в Старобельск — одеваться». Отправились на базар — туфли купил, костюм, и так уж судьба сложилась, что спус­тя 30 лет в городок этот вернулся и местного лидера сепаратистов задержал! (Улы­бается).

 

Чего я об этом вспомнил? — там между Сватово и Старобельском автомобильный мост, и через день после того, как я по нему проехал, его взорвали, а по нему машина с бойцами нашими ехала. Четверых ранило: радиоуправляемая мина жах­ну­ла — мне просто повезло... Мы ночью на ог­ром­ной скорости мчались, в бронированных машинах, 100 человек охраны было, потому что по бокам «зеленка» и могла быть засада. Хотя Старобельск — это наш тыл, ук­ра­инские войска значительно дальше стоят — аж там, где Счастье, Металлист: вы ведь географию знаете, так вот, и в тылу диверсанты действуют! Из Северодонецка, Рубежного сотнями идут, в посадках прячутся и стреляют, особенно по ночам, из минометов, «Градов».

 

 

— По моим оценкам, подавляющее большинство в Украине жить хочет...

 

 

— Конечно, но в то же время там подавляющее большинство равнодушных, и я снова Черчилля вспоминаю, который сказал, что все пло­хие дела делают добрые, но равнодушные люди. Вы вот можете представить себе террористов во Львове, в Полтаве или в Чернигове?

 

 

— Стоит им там появиться, тут же их закопают!

 

 

— Правильно, а там они оказались, потому что прийти им позволили...

 

 

— ...да, агрессивное меньшинство власть захватило, а равнодушное большинство сложа руки сидело и за всем этим наблюдало. Ждало, пока за него работу его сделают...

 

 

— ...и теперь эти люди просят: «Освободите нас!», а чего же вы, паразиты, раньше молчали, когда оккупантов было немного и без такого оружия? Вот показывают по телевизору, что две семьи в дом Царева вселились, смотрю: в одной из них — двухметрового роста мордатый пузатый дядька, бизнесмен из Донецка. Какой он, на хрен, беженец? — на передовую иди: чего там пацаны 18-летние гибнуть должны — из Львова, Житомира, с Волыни, а донецкий мордоворот в Днепропетровске прячется: это ведь из-за него там террористы! Если ты бизнес­мен — бабки на партизанские отряды трать, сам взять оружие в руки боишься — патриотам помоги, которые не боятся, не умеешь стрелять — окопы копай! Беженцы — это дети и женщины, и то женщины — не в каждом случае, потому что многие из тех, кто сегодня плачется, вчера воинские части блокировали, на митинги ходили и Рассею сюда зазывали, а теперь, увидев, что «освободители» — это мародеры, бандиты и убийцы, кричать стали: «Помогите нам!». Так вместе давайте бороться, а то вы тысячами выезжаете, а жизни львовские пацаны должны там сложить? Вот Яворовскую 24-ю бригаду в Зеленополье разгромили, в капусту покрошили...

 

«В аду я не был — там солдаты находятся: хотел туда, но, к сожалению, еще не добрался. Я недалеко был от ада: в окопах, на передовой, но там, где наших ребят убивают... Туда еще доберусь!»

— ...«Градами»...

 

— ...да. Сегодня утром я с бойцами 72-й бригады общался: колонну, которая нашим на подмогу шла, воду везла и так далее, с российской территории из минометов обстреляли: 10 человек убили, больше 20 раненых — это в 10 утра было. Я на прямой связи с бойцами: ваша помощница Юля, когда к интервью мы готовились, слышала, как с ними общаюсь. При ней, кстати, до министра обороны Гелетея я дозвонился и об этом ему сообщил. Я в детали всегда вникаю, генералам не доверяю — мне важнее с бойцом поговорить, который на передовой в окопе сидит, и я точно знаю, сколько он дней без еды и без воды, а генералы рассказывают, что у них все нормально. Да им жрать нечего! В Донецком аэропорту уже два месяца наши сидят, и окольными тропами благодаря местным гуманитарный груз мы туда доставили. Сейчас не можем: аэропорт окружили так, что не проберемся, и хлопцы голодают, поэтому я говорю: военное положение нужно вводить и вперед двигаться, а не сидеть и ждать, пока всех перемочат.

 

 

 

— Конечно!

 

 

— А я о чем? Масса доказательств есть: в том же Мариуполе, в других городах мы диверсантов задерживали, которые подробно рассказывали, что готовят их в Рос­товской и Белгородской областях, курс две-три недели длится, потом сюда забрасывают. Это либо граждане России, либо украинцы завербованные, но давайте четко формулировать: что значит «террористы»? Это военнослужащие Вооруженных Сил Российской Федерации — они этого даже не скрывают.

 

 

— Много.

 

 

— Ну, командирам — по тысяче, две тысячи долларов. 13 июня мы Мариуполь освобождали, и я горжусь тем, что к разработке операции был причастен и

Тесное общение Олега Ляшко и Адама Мартынюка. «Ну, коммуняка, приду я к власти — все у тебя заберу!». В ответ он на меня набросился и душить начал»

непосредственно участие в ней принимал. Сегодня это мирный город — спокойный, уютный, туристы туда едут, так вот, мы 38 человек с оружием задержали, и 32 из них — либо наркоманы, либо алкаши, либо ранее судимые. У пацана 20-летнего спрашиваю: «Ты почему, подонок, стрелял, за что продался?». За 200 гривен в неделю! Командиры по тысяче долларов в день получают, а он, дурак...

 

 

— ...200 гривен! У второго пацана, которому 16 всего, из кармана пакет с наркотой вытащили — шприц, доза. За дозу убивал!

 

 

— ...да, сопляк 16-летний, и мне говорят, чтобы мы с ними договаривались? Это же урки! Что происходит в Донбассе, чтобы вы понимали? Когда банду Януковича от власти отстранили, она там путч криминалитета устроила...

 

 

— ...ну, разумеется. Россия, союзник этой банды, местных урок плюс предателей завербованных использует — вот кто против нас воюет, поэтому переговоры вес­ти с ними нельзя, их либо замочить надо, либо в стойло загнать — больше вариантов нет. Нормальные люди там не бунтуют, и по­смотрите, кто автоматы носит: самые опу­щенные — были никто, звали их никак, а сегодня — пуп земли, у него автомат — он может машину отобрать, в лучшую квартиру зайти и хату отжать: «Ты кто такой? Уматывай — теперь я здесь живу!». Они реально почувствовали, что здесь боги, поэтому только в стойло — и все!

 

 

— Думаю, да.

 

 

— Конечно, он информацию реальную получает — 100 процентов, и никаких сомнений в том, что ситуацией Президент вла­деет, у меня нет. Другой вопрос, почему руководство адекватно не поступает, хотя у меня объяснение есть...

 

 

— Президент Порошенко — бизнесмен и действует как бизнес­мен: со всеми договориться пытается, а я считаю, в данном случае нужно как воин действовать: если враг не сдается, его уничтожают — разговаривать с теми, кто останется, будем. Петр Алексеевич надеется, что договорится, а я убеждаю его, что нет: договориться с шестерками невозможно! Это ведь шестерки России: им заплатили — кому 200 гривен, кому 200 долларов...

 

 

— ...и они задание вы­полняют. Какие Болотов, Пушилин, Губарев, Царев? — да они марионетки Москвы, а Москва два варианта предлагает: капитуляция или рас­членение страны, и садиться с нею за стол переговоров — дело заведомо проигрышное. Чтобы разговор на равных вести, надо сильными быть, а чтобы стать таковыми, необходимо врага уничтожать, показать Путину зубы, не­чисть его с нашей земли выбить, и когда он увидит, что мы его оккупантов, диверсантов и террористов одолели, сам мира попросит и договариваться начнет. Он и сегодня перемирия просит, но для чего? Хочет в Приднестровье Донбасс превратить, чтобы ситуация статичная была: вот, мол, прекратите огонь — и поговорим. Извините меня, мы стрелять перестанем, а у нас граница открыта: они будут силы наращивать и условия нам диктовать!

 

 

— Конечно!

 

Дебаты в Верховной Раде: Олег Ляшко, Александр Турчинов и одиозный депутат-регионал Николай Левченко, 13 мая 2014 года

— Почему же этого не происходит?

 

— Потому что действовать нужно решительнее, жестче, и в этом я в том числе и на поддержку американцев рассчитываю. Все просто: вот почему они развединформацией с нами не делятся? Я это так объясняю: они знают, что агенты российские здесь сидят, и вся информация, которую американцы нам передадут, в Москву попадет тут же. Почему оккупанты наших прицельным огнем мочат? Да потому что российский спутник над нами висит...

 

 

— Всю информацию получают, минометчикам передают, и те наших, даже не пристреливаясь, убивают. Мы должны действовать так же, кооперация нужна — не прос­то словесные заявления, а реальное сотрудничество, помощь развединформацией, вооружением — у нас же современной техники нет, мы против россиян, как первобытные люди с дубинками, у них то в арсенале имеется, чего у нас и в помине нет! Если ситуацию объективно оценивать, денег, чтобы такую технику купить, тоже нет, поэтому, как во времена Второй мировой войны, помощь нужно нам получать по лендлизу. Пусть Америка и Британия самое современное оружие и средства защиты нам предоставят, а мы потом зерном рассчитаемся, еще чем-то...

 

 

 

— Не конкурентом — врагом. Он мою страну захватить хочет, поэтому мой личный враг, хотя мог бы его конкурентом я стать — российские СМИ обо мне столько всего рассказывают, что шучу иногда: если бы, дескать, в президенты России баллотировался, либо первое, либо второе место занял бы наверняка (улыбается). С утра до ночи: «Ляшко — фашист, бандеровец, пидарас...» — ужас! Недавно сообщение слышал: «Военный комендант Донбасса Олег Ляшко лично расстрелял в Славянске пять мирных женщин» (хохочет).

 

 

— О! — постоянно.

 

 

— Что убьют: жди, мол. Жену знают, ребенка, все слушают, следят...

 

 

— Страшно. Дочка во Львове — уже больше месяца, а что делать, что посоветуете?

 

 

— Уже это при­нял, такова судьба моя — да, замочить могут. Ну, охрану ко мне приставили, но все это условно — на случай, если похитить попробуют, а если снайпер где-то засядет и выстрелит — какая там охрана? Даже Кеннеди не спасли...

«Пускай надо мной, из-за того, что я сельский хлопец, смеются — я этим горжусь»

 

 

— ...и не только по Киеву, но принимаю это как данность: это мой путь, и другого у меня нет. Можно, конечно, остановиться и ничего больше не делать, но это проявлением слабости будет, к тому же останавливаться я не намерен. Отчет себе отдаю, что убить в любую минуту могут и что жизнь моя мне не принадлежит, — только от Господа Бога зависит, сколько я жить буду и как, и все время, которое мне отмерено, должен борьбе посвятить: иначе нельзя.

 

...Если честно, никогда я не думал, что так судьба моя повернется: мне кажется, имя мое будет в учебники истории Украины вписано, но что доживу до такого, раньше не думал. Все-таки недаром говорят: на войне кто есть кто, видно...

 

 

— ...дай Бог!..

 

«Юлия Владимировна красивая, умная, но контактов мы не поддерживаем»

— ...то есть сделать мне предстоит много...

 

— Очень на это надеюсь. Думаете, я умирать хочу? Нет. Мне 42 года, я до старости мечтаю дожить, но человек предполагает, а Господь располагает: кому сколько отмерено, ему одному известно.

 

 

— Это когда он меня душил, да? Утром я со строителями встречался, которым полгода зарплату не дают, а в это время в парламенте законопроект «Об усилении ответственности за безосновательную невыплату заработной платы» рассматривался. Я внефракционный депутат, а по регламенту, если ты не от фракции, возможности выступить у тебя ограничены, к тому же Адам ненавидит меня (как и я его), и понятно, что слова мне никогда не дал бы.

 

 

— И правда, не за что. Я подошел и по­про­сил: «Адам Иванович, дайте мне по зарплате высказаться — люди полгода своих денег не видят: можно я к правительству обращусь, предприятие назову, чтобы зарплату им выплатили?». — «Нет, нельзя». — «Адам Иванович, Христом-богом прошу, дай слово!». — «Не дам!».

 

«Конечно, — возмутился, — не дашь: ты 20 тысяч зарплаты получаешь и столько же пенсии, на государственной даче живешь, и чихать ты хотел на то, что людям жрать нечего. Ну, коммуняка, приду я к власти — все у тебя заберу!». В ответ он на меня набросился и душить начал — вот и вся история, то есть Мартынюк, будучи коммунистом, не давал мне возможности к Азарову обратиться и за трудящихся заступиться.

 

 

 

— (Улыбается). Да разве это один такой спич? — когда выступаю, мне аплодируют часто.

 

 

— Ненавижу!

 

 

— Потому что он, сволочь лживая, на чувствах людей преклонного возраста паразитирует. Брехло, понимаете? Более 20 лет в Верховной Раде сидит, на

«Много нервов трачу я. Характер у меня чрезвычайно тяжелый...»

государственной даче по соседству с Кучмой живет, миллиарды за эти годы заработал...

 

 

— Да-да, можете не сомневаться — его семья в Испании проживает, у него там не­движимость. Я восемь лет депутат — у меня дома собственного нет, развалюха стоит, которую Росита, жена, восемь лет назад купила, и до сих пор мы туда не вселились, потому что возможности нет отстроить. У Симоненко же есть все, при этом он 20 лет врет: «Заберем страну у олигархов и народу вернем!». Я ложь и лжецов терпеть не могу, вот почему цель перед собой поставил: чтобы коммунистов в парламенте не было, и капля камень точит — добился, наконец, что Минюст иск о запрете компартии подал. За Голодомор, репрессии и миллионы убитых они ответить должны, и пока этого не случится, не успокоюсь.

 

 

— Не будет, и это тот случай, когда жадность фраера сгубила, — они сами себя закопали. Вот посмотрите: Янукович — чуть ли не из детдома...

 

 

— ...без отца-матери рос, бабушка воспитывала, в тюрьму угодил, — чем-то даже биографии наши похожи. Ты с самых низов до верши­ны поднялся — Президентом стал, но если Господь тебя на эту должность привел, то неужели для того, чтобы «Межигорье» себе ты строил? Неужели не понимаешь ты, идиот, что когда оттуда аж туда добираешься, это значит, миссия у тебя — что-то великое совершить, а он на что шанс свой истратил? На «Межигорье», на золотой батон, на сына, который весь бизнес к рукам прибрал, и Господь его наказал: «Ага, откуда пришел, туда и уйдешь!».

 

 

— Я даже не предполагал, что настолько. Понятно, что российские наемники против нас воюют: им заплатили — они пришли, но как украинцев назвать, которые «Рос-си-я, Рос-си-я!» — кричат? Ну, хочешь ты в Россию — езжай! Почему человек, который в Америку хочет, всеми правдами и неправдами грин-карту себе добывает и едет, почему тот, кто в Евросоюз стремится, 500 евро за визу платит — и вперед, а те, кому Россия нравится, ее сюда зовут? Я удивляюсь, откуда у нас столько шкур продажных, и лишение гражданства за сепаратизм инициирую. Пускай, как у прибалтов, лица без гражданства будут — пускай на территории страны живут, но без гражданских прав.

 

 

— Не просто интересно — правильно! Иначе страну не спасем, и рядом граждан Украины терпеть, которые ее ненавидят...

 

 

— ...вот именно, нельзя! Иди и российское гражданство получай, если для тебя Россия — родной дом...

 

Олег Ляшко активно участвует в телешоу, где также признался, что отдает предпочтение натуральной женской груди

— ...уезжай...

 

— ...и живи там: не-е-ет, они хотят, чтобы Россия здесь была, а я не хочу! Поэтому гражданство у них забрать предлагаю, и скажу вам, что военная операция на Донбассе — это лишь 10 процентов успеха: потом десепаратизация Донбасса начаться должна, и не только его: и в Одессе предатели есть, и в Харькове, и в Запорожье... Вспомните: после Второй мировой войны денацификация Германии была, когда гестаповцам, нацистам...

 

 

— ...в органах государственной власти и мест­ного самоуправления работать. Просто после победы нашей все те, кто врагу служил, затаятся, оружие спрячут, посредством выборов снова к власти придут и легальным путем будут делать то же, что делали нелегально. Все те, кого мы сегодня сепаратистами называем, завтра председателями райсоветов, мэрами городов и губернаторами опять станут, и мы второй Крым получим, ведь его законный Верховный Совет за сепаратистские акты проголосовал. Поэтому, чтобы рецидива болезни избежать, предателям надо запретить избираться и в активной политической жизни участие принимать. Жестоко?

Да, согласен, но другого варианта проблему на Донбассе решить нет — мы просто эту болезнь внутрь загоним, и будет еще хуже.

 

 

 

 

— (Смеется). Вы что, в изголовье со свечкой стояли? Не помню, в 14 или в 15, но это еще в школе было.

 

 

— По-моему, трое.

 

 

— Кажется, нет, но уверяла, что были. Эта Алла — моя одноклассница, и так сложилось, что у нас с ней роман был, а потом, спустя некоторое время, ее родители к моей маме приехали и сообщили, что их дочь беременна (я малой еще был, а она беременна!). «Женись!» — настаивать начали. Я: «Ладно», — а что делать? — но потом оказалось, что это выдумка, что они меня развели! Мама, помню, истерику закатала: «Куда жениться — ты еще жизни не видел!», и Гос­подь от такого ша­га меня удержал.

 

 

— Красивая, но, знаете, когда с де­вушкой ты в постели, какая она, уже не ду­маешь. Все женщины в постели красивы, особенно если сзади смотреть (улыбается).

 

— В Верховную Раду от Блока Юлии Тимошенко вы шли и однажды признались, что не прочь с Юлией Владимировной переспать...

С Дмитрием Гордоном. «Всего своим горбом я достиг!»

 

— Ну, это, на самом деле, шутка...

 

 

— Конечно, а кому нет? — покажите мне в Украине мужчину, которому бы Тимошенко не нравилась! Она красивая, умная, но когда сказал, что хотел бы с ней переспать, перегнул просто палку.

 

 

— Никаких. Ничего плохого, но и ничего хорошего: контактов мы не поддерживаем, хотя во время последней президентской кампании пару раз виделись. После выборов общение прекратилось — она мне не звонила, я ей тоже.

 

 

— В отличие от многих...

 

 

— ...которые на словах очень за нее болели, я делал для это­го все — пять раз законопроекты об освобождении Тимошенко регист­рировал и по одной при­чине так поступал: никому, даже своим политическим оппонентам, в тюрьме сидеть не пожелаю, не дай Бог! Я ведь к тому же в БЮТ был и,  как она работает, видел, для меня совершенно очевидным было, что осудили ее незаконно — за тот газовый контракт, который она подписала.

 

Говорят, с Путиным договорилась или еще с кем-то, но я ничего об этом не знаю: может, да, а может, и нет — я просто видел, что Ющенко ей руки выкручивал. С одной стороны, Европа в лице Меркель и других лидеров давила — мол, газ нужен российский, а Украина тормозит, с другой — Виктор Андреевич, и Тимошенко меж двух огней оказалась, плюс, возможно, какие-то отношения с Путиным были. Все это тот газовый контракт породило, однако это вынужденная мера была, и сажать за то, что она на нее пошла, да еще уголовное преступление вешать — абсолютно несправед­ливо, чистая расправа!

 

Янукович Тимошенко просто боялся, и, несмотря на то что меня из БЮТ исключили, унизили, в прямом и переносном смысле слова по мне потоптались, я искренне ей сочувствовал, делал все, чтобы она вышла, и радовался, когда ее отпустили.

 

С супругой Роситой. «Мы вместе 15 лет, я украиноязычный, она русскоязычная, но друг друга понимать это нам не мешает»

— Как с будущей супругой Роситой вы познакомились?

 

— О, в зале игровых автоматов (улыбается).

 

 

— Да, на бульваре Леси Украинки, 34, возле израильского посольства — а вы туда не ходили?

 

 

— И я тоже, а Росита менеджером там работала.

 

 

— ...а я — в зал «Эльдорадо», он очень известен. Как-то крупную сумму выиграл, в кассу деньги пришел получать, а они мне по 20 гривен выдавать стали, и я скандал закатил: «Что это такое? Давайте по 200!». На шум и Росита вышла: «Молодой человек, чего вы здесь кричите?». Кстати, всю жизнь по-русски она говорит, родом из Днепропетровска. Мы вместе 15 лет, я украиноязычный, она русскоязычная, но друг друга понимать это нам не мешает. Считаю, так и в Украине должно быть: искусственно создавать языковую проблему не надо! Вот так мы и встретились...

 

 

— Не-не, у нас ничего сначала не было: познакомились, да и все, а потом я начал внимание на нее обращать, свидание назначил, она телефон мне дала. Я подготовился, цветы купил, звоню, а телефон левый — неправильный номер назвала. Вновь в зал поехал: «Вы что, за дурака меня держите?!». Потом Росита призналась, что это нарочно сделала, потому что встречаться со мной не хотела (улыбается).

 

 

— Ивент-компания у нее, небольшой биз­нес. Она детей очень любит, что-то с Вла­ды, дочки нашей, одноклассниками организовывает...

С Роситой Олег познакомился в зале игровых автоматов

 

 

 

— ...да-да...

 

 

— ...и не только российские — первыми наши начали!

 

 

— Брешут! — когда сказать обо мне нечего, выдумывать начинают.

 

 

— Ну, на меня посмотрите! (Улыбается).

 

 

— Не подходят и не говорят — в Фей­с­бук, правда, иногда пишут: «Привет, Олег! Хочу познакомиться». Я не отвечаю...

 

 

— Уинстона Черчилля.

 

С женой, дочерью Владой и домашними питомцами

— А какое кино смотрите?

 

— Фильмов, увы, из-за войны не смотрю. Раньше минимум раз в две недели в кинотеатр мы ходили: я с детства кино на большом экране люблю, но сейчас, когда то революция, то война...

 

 

— ...да, не хожу совсем, хотя очень хочется. Неудобно — как представлю, что в кинотеатре сижу, а наши хлопцы на передовой... Ну что обо мне люди подумают — что Ляшко в военное время по кинотеатрам шатается? Вы, может, не поверите, но я и на пляже ни разу за лето не был...

 

 

— ...хотя купаться и загорать обожаю. Я не фанат хож­дения по достопримечательностям, сторонник спокойного отдыха — мне на шез­лонге бы полежать, но выйти на пляж не могу, потому что ска­жут: «О, когда наши воюют, разлегся!».

 

 

— Ну, это жизнь — не могут же все на передовой находиться. Где-то бомбы взрываются, где-то праздники отмечают, но с другой стороны, те, кто деньги на кинофестивали тратят, отдали бы их лучше...

 

 

— ...бронетехнику, да что там — на питание... Нашим парням есть порой нечего, воды нет — реальная ведь война идет, и когда «Антитеррористическая операция», — говорят, я поправляю: «Мы с военной агрессией России дело имеем». — «Но нам же войну не объявили...». Объявили или нет — значения не имеет: нужно по законам войны действовать — военное положение вводить, всю экономику на военные рельсы переводить, мобилизацию объявлять и выигрывать. У войны же два варианта исхода: либо победа, либо поражение.

 

 

— Вы в хорошей физической форме, а поесть-выпить любите?

«Я восемь лет депутат — у меня дома собственного нет, развалюха стоит, которую Росита, жена, восемь лет назад купила, и до сих пор мы туда не вселились, потому что возможности нет отстроить»

 

— Ну, харчами, во всяком случае, не перебираю.

 

 

— Это жизнь: много нервов я трачу.

 

 

— Сало — с детства своего сельского. Когда коров и телят пас, что тетка Галка в тормозок клала?

 

 

— Черный хлеб (только такой ем), сало, огурец, луковицу, чеснок, яйцо вареное, поллитровую или литровую банку молока, и это моя самая любимая еда до сих пор. Икры — ни черной, ни красной — не ем, трюфелей и других изысков тоже: мне бы сальца с хлебом и чесноком да борща тарелку.

 

 

— Могу, но делаю это очень редко.

 

 

— У одного своего товарища на 25-летии так напился, что на унитазе ночевал — меня рвало, и я как обнял его, так и заснул.

 

 

— (Смеется). Нет, но так выворачивало, что не дай Бог! — а еще, помню, как-то на Бессарабке яйца купил и сальмонеллу подхватил: две недели в инфекционном отделении лежал, из всех дырок, и спереди, и сзади, лилось — ужас!

 

 

— Не знаю, талантлив ли я, но что не такой, как все, — это точ­но. Характер у меня чрезвычай­но тяжелый, и сойтись со мной очень сложно, но если уж кто-то сходится, рядом остается на годы. Тот же водитель 17 лет у меня работает, есть и товарищи такие: я знаю, что он подлец, где-то даже обманывает, но постоянно возле тебя, и ты привыкаешь. Не буду говорить, кто это, не столь важно — просто постоянный я очень, даже телефон с 97-го года не меняю. Когда-то приятель мой Игорь Литовченко, президент «Киевстара», которого я еще до того, как он компанию эту возглавил, знал...

 

 

— Не подарил, а номер мобильный дал, и этот номер уже 17 лет у меня — ни от кого не прячусь.

 

 

— Безусловно. Ну, согласитесь, это уникальный случай: покажите мне выходца из детдома, из интерната, который через тюрьму прошел и добрался туда, куда я? Посмотрите на меня: вы скажете, что мне 42 года, что в детском доме рос? Люди думают, что какой-то мажор, пижон и все такое, — не-е-ет, всего своим горбом я достиг!

 

 

— ...но пока вырос — партия развалилась...

 

 

— Вы думаете, а я знаю: дай только Бог дожить...

 

 

— В багажнике машины — они всегда со мной! Знаете, мне такие вопросы задают постоянно, потому с собой их вожу — чтобы подготовленным быть. Приезжаешь в село или город, без разницы, — и сразу слышишь: «А почему без вил?». — «Подождите», — говорю и вытаскиваю.

 

Мне, кстати, приятно, что меня с вилами ассоциируют, с коровой — кому-то смешно, а мне лестно: в Украине корова, как в Индии, священна, ведь это кормилица.

 

Правда, если раньше по три коровы в каждом хозяйстве было, то сейчас одна на три села — вот и хочу сделать так, чтобы в каждом дворе три коровы было и чтобы были они кормилицами, потому что молоко сегодня по цене меньше двух гривен за литр принимают — это дешевле, чем пол-литра воды, и она уже никого, эта корова, не кормит. Пускай надо мной из-за того, что я сельский хлопец, смеются — я этим горжусь!

 

 

— Ну, снобам, которые героями себя мнят, смешно: мы, мол, тут городские, а ты жлоб колхозный...

 

 

— ...да-да-да! (Улыбается). И где те, кто надо мной смеется? Они никто, и звать их никак, а я был, есть и буду, их не знает никто, а кто такой Ляшко, всей стране известно...

 

 

— ...точно! — благодаря говнометам российским не только Россия узнала, но и весь мир...