Писатель Владимир ВОЙНОВИЧ: «Когда в 1975 году кагэбисты меня отравили и пообещали убить, я так разозлился! Мне намекнули, что спастись можно, только если вести себя хорошо, а я ответил, что вести себя буду еще хуже»

На свои Владимир Николаевич не выглядит – бодр, весел, продолжает писать и вести активную общественную жизнь. Наша встреча состоялась на фестивале «Киношок», жюри которого писатель возглавлял. Беседа прошла прямо на песчаном анапском пляже, после традиционного для Владимира Николаевича заплыва... В общении он оказался человеком очень легким и спокойным. Как все гениальные люди, изъясняется просто, но по сути...

«МОЯ СТРОПТИВОСТЬ ВСЕГДА НОСИЛА ОБОРОНИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР»

- Владимир Николаевич, когда вам предложили стать председателем жюри «Киношока», вы сразу согласились?

- Не сразу. Меня уговаривали немного, но так как фестиваль у моря, я подумал - почему бы нет? На самом деле тут серьезная нагрузка. Мы смотрим по два-три фильма в день. Смотреть и решать надо серьезно. Это - работа.

- Говорят, вы готовите к выпуску сборник своих стихов...

- Я стихи писал всю жизнь, но не печатал их. В новом сборнике будут и они, и мои сказки для взрослых, и мои картинки.

В юности, когда мне лет 20 с небольшим было, я написал и о море, но сейчас только одну строфу помню:

Далеко, далеко тарахтит катеришко измызганный,
Загорелся маяк, и выходит, качаясь, луна,
Тихо падают вниз звезды белыми-белыми брызгами,
И на мокрый песок их выносит слепая волна.

- Вы сказали, что иллюстрации тоже ваши. Давно занимаетесь живописью?

- Я говорю всем, что начал рисовать рано, едва достигнув пенсионного возраста. Но уже с тех пор, примерно с 1994 года, прошло много лет. У меня обыкновенный набор - пейзажи, натюрморты, портреты.

- Жизнь постоянно испытывала вас на сопротивление. Каким надо обладать характером, чтобы выстоять, не сломаться?

«Рисовать я начал рано, едва достигнув пенсионного возраста» Фото «ИТАР-ТАСС»

- Знаете, я в молодости некоторое время занимался борьбой. У меня не хватало честолюбия сражаться за первые места, и главным было, чтобы меня самого не уложили на ковер. Я предпочитал занимать оборонительную позицию. Так же и в жизни. У меня никогда не было желания воевать с советской властью. Я просто сопротивлялся и не давал положить себя на лопатки.

- Даже ваша фамилия звучит воинственно - Войнович!

- Дело в том, что основателя моего ро­да звали Воин. Он был воеводой в Сербии, а сербы - воинственный народ. Я же миролюбивый: ни одного человека в жизни не ударил первым. Но когда меня бьют, надо защищаться.

- Служба в армии была полезной в этом плане для вас?

- Армейский опыт для писателя очень важен. Если бы я не служил в армии, не написал бы «Чонкина». Но все-таки оттрубить четыре годка солдатом - это многовато. Для приобретения армейского опыта достаточно и года.

Армия меня не устраивала тем, что она всех уравнивала: тех, кто был выше, опускала, тех, кто был ниже, поднимала. И это обернулось для меня потерями. До армии я обладал способностью так называемого партитурного чтения: страницу проглядывал, и она была у меня в голове. А в армии я за все время службы прочел пару книг, потому что читаю запоем: пока не дочитаю, не оторвусь.

Владимир Войнович родился в Сталинабаде в семье журналиста (ответственного секретаря газеты «Коммунист Таджикистана») Николая Войновича и учительницы математики Розалии Гойхман. В восемь лет переехал в Запорожье

Могу ночь не спать... Увы, в армии у меня такой возможности не было: дошел до самого интересного места, а тут команда: выходи строиться! Но все равно это не потерянное время, а для литератора - очень хорошая школа жизни.

- Всегда ли вам удавалось побеждать жизненные обстоятельства?

- Я делал много такого, сам того не желая, что надо было. Например, в детстве меня заставляли пасти телят. Я не хотел... Или в армии тоже пришлось служить...

Есть люди, которые любят подчиняться, а есть такие, которые любят командовать. А я ни того, ни другого терпеть не могу. Поэтому моя строптивость всегда носила оборонительный, ответный характер.

«ВСЕ ГОВОРЯТ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ОСКОРБЛЯТЬ ЧУВСТВА ВЕРУЮЩИХ. НО ВЕДЬ И У НЕВЕРУЮЩИХ ЧУВСТВА ЕСТЬ»

- Вы, похоже, умеете заглядывать далеко вперед. Например, предсказали, что президентом России будет выходец из КГБ...

- Я написал, что он будет бывшим резидентом советской разведки в Германии, свободно владеющим немецким языком. А что касается будущего - оно, во всяком случае ближайшее, мне не внушает оптимизма. Сейчас идет закручивание гаек, ужесточение контроля над СМИ и человеческим мышлением. Усиление роли церкви вообще доходит до абсурда. Оголтелая антирелигиозная пропаганда при коммунистах вызвала обратный эффект и привела людей к церкви, а теперь атеисты должны быть преисполнены оптимизма, по­ско­ль­ку церковь делает все, чтобы люди из нее бежали, а те, кото­рые колеблются, туда ни ногой. Большевики крушили храмы и загоняли туда свиней, а сейчас такие же точно люди насаждают тупое подчинение религии, все время говорят о том, что нельзя оскорблять чувства верующих. Но ведь и у неверующих чувства есть...

С писателем Сергеем Довлатовым

Люди плохие или хорошие не потому, верующие они или нет. Все претендуют на правообладание какой-то моралью. Раньше, если человек хотел подтвердить свою честность, он бил себя в грудь: «Я же коммунист!». А теперь говорят: «Я - православный!». Это как индульгенция.

Про коммуниста я вам расскажу такую быль. В советское время один режиссер должен был получить квартиру и долго ждал очереди. Кто-то его напугал: «Если не дашь взятку, квартиру никогда не получишь». Его свели с каким-то чиновником, они встретились в ресторане, и режиссер говорит: «Знаете, я никогда не давал взяток. Скажите откровенно - кому надо, где, сколько...». Тот ответил: «Мне. Здесь. Пять тысяч рублей». Режиссер засомневался: «Я вам дам, а вдруг вы передумаете и квартиру мне не дадите?». Чиновник в ответ: «Ну что ты... Я же коммунист!».

- А вы сами когда-нибудь давали взятки?

- Может, раза два-три милиционеру, который меня тормознул за нарушение правил движения. Вообще-то, я взяток не даю.

С Беллой Ахмадулиной

Однажды летел куда-то, и таможенник начал мои вещи просматривать. Перебирал, перебирал. Тогда разрешалось только 500 долларов провозить, а у меня было 600. Он на меня вопросительно смотрит, а я ему: «Взяток не даю!». И корыстолюбивый служитель тут же от меня отстал.

- За последними событиями в Москве вы наблюдали?

- Я одобряю митинги. Считаю, что в обществе должна быть отдушина для какого-то протеста. Нормально, когда власть и легальная оппозиция сменяют друг друга у руля. Это чередование обеспечивает стабильность в стране. Нам говорят, что стабильность - это когда одни и те же правят. Неправильно! Такое положение вещей - залог потрясений. Стабильность же достигается только путем регулярной смены власти в результате свободных и честных выборов.

Когда лидеры не меняются, они перестают ощущать обратную связь и в результате начинают делать глупости. Вспомните советскую власть. Был период сталинизма, возможный только в условиях полного отсутствия гласности. Источником знаний для людей была советская пропаганда, и они не представляли, что существуют другие миры, формы правления, вожди. Насаждался образ врага. Не было никакой критики власти. Но как только появляется гласность - продолжение такой политики становится невозможным. Советскую власть свели в могилу источники информации - радиостанции, самиздат, магнитофонные записи Галича, Высоцкого, Окуджавы.

С первой женой Валентиной (в девичестве Болтушкиной), от брака с которой родились дочь Марина (умерла в 2006-м) и сын Павел

Если бы она была погибче, приспосабливалась бы к новым условиям, то и просуществовала бы дольше. Но система предпочитала с этим бороться, и чем тупее воевала, тем надежнее приближала свой конец.

«БОГАТСТВО - ПРИЧИНА БЕДНОСТИ»

- Не сожалеете о том, что возвратились в 1990 году в Россию из эмиграции?

- Я сторонник демократии западного типа и вернулся, преисполненным надежд. На Западе люди живут материально лучше: там улицы чище, там не писают в подъездах, там браки крепче. Я надеялся, что наша страна пойдет в эту сторону. Она шла какое-то время, но... Нас развращает нефть. Я даже написал статью «Богатство - причина бедности».

- Вы сейчас занимаетесь сатирой?

- Чем строже режим, тем больше поводов для сатиры. Что-то пишу, но пока об этом рано говорить... Что касается цензуры, то ее не то чтобы совсем нет, но в литературе практически нет. Можно писать все, что хочешь.

Литература в закрытом обществе, каким был СССР, играла заметную роль. И спрос на нее был больше. Настоящий писатель чувствует, что люди хотят его услышать, и это вдохновляет. А сейчас писатель похож на артиста, который вышел на сцену, а зал полупустой. Кто-то смотрит на него, а кто-то дремлет, кроссворды решает, и артист в такой обстановке не может талантливо играть. Так же и литература. Все писатели предыдущих поколений мечтали о свободе, а когда она настала, оказалось, что во многих авторах нет никакой нужды.

- Как вы пишете? На печатной машинке, от руки, на компьютере?

Со второй супругой Ириной (урожденная Брауде) и дочерью Ольгой. Владимир Николаевич тяжело переживал смерть Ирины Даниловны в 2004 году — к жизни его вернула Светлана Яковлевна Колесниченко, ставшая третьей женой писателя. Дочь Ольга Войнович, немецкая писательница, живет в Германии

- Начинал на машинке, но первым из русских писателей освоил компьютер. Я увидел его в 1982 году в США у знакомого американского журналиста и сразу загорелся. Уже в Германии купил себе компьютер, монитор и принтер, за которые выложил 25 тысяч марок. На такие деньги можно было приобрести приличный автомобиль. Этот комп у меня года два работал, потом сломался, и я его выкинул. Но я на нем написал роман «Москва 2042» и считаю, что он себя оправдал.

- Сейчас на чем работаете?

- Я живу в Подмосковье, и у меня дома четыре компьютера. Один в спальне, другой в кабинете, один ноутбук «макинтош», один обычный...

- Говорят, вы умеете управлять самолетом. Это правда?

- Я учился когда-то в аэроклубе. Летчиком не стал, но тяга к небу осталась. Я в авиации механиком работал на двухместном истребителе. Иногда мой командир разрешал полетать. И сейчас иной раз выпадает возможность. Год назад телевидение у меня брало интервью к моему дню рождения. Я рассказал про авиацию в своей жизни, а они предложили: «Хотите сейчас полетать?». - «Хочу», - говорю.

Телевизионщики куда-то позвонили, отвезли меня в подмосковную деревню. Там на краю был двор, где стояли несколько самолетов, моторная лодка, мотоцикл и бродили куры. Оказалось, это частный аэроклуб. И там я сел за штурвал. Впервые после перерыва в 60 лет! И, к своему удивлению, обнаружил, что могу.

- Владимир Николаевич, одну из премий вам вручал президент Российской Федерации Владимир Путин. Вы общались тет-а-тет?

С супругой Светланой. «В отношении к женщинам я сторонник равенства и не считаю, что муж должен быть кормильцем»

- Нет. И желания не возникло. Если бы я мог рассчитывать, что он меня выслушает, причем внимательно... Но я сомневаюсь, что это возможно. Владимир Владимирович, наверное, думает, что лучше меня знает, как управлять государством. Я-то никогда бы не взялся за это дело, но у меня есть представление о том, каким государство должно быть. И оно может быть более правильным, чем у президента.

Не зря говорят, что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Человек теряет ориентировку. Путину иногда надо бы слушать тех, кто со стороны что-то советует. Но проблема в том, что, когда некий индивидуум обладает такой властью, вокруг него скапливается большое количество подхалимов, которые говорят только то, что лидер хочет слышать. Сначала он, может, даже понимает, что надо к их словам критически относиться, но постепенно это чувство притупляется и вся лесть принимается за чистую монету.

Когда Гарри Трумэна избрали президентом Америки, ближайший друг ему сказал: «Гарри, ты теперь стал президентом, и тебе сейчас со всех сторон начнут говорить, что ты такой великий, такой умный, что лучше всех все знаешь. Но помни, что это не так»...

«ФЕМИНИСТОК НЕ ЛЮБЛЮ. ТАКЖЕ НЕ ЛЮБЛЮ МУЖСКИХ ШОВИНИСТОВ»

- А писатель должен верить в свою гениальность, в свой талант?

- Он в какой-то степени обязан верить в то, что у него что-то получится, но если не получается - трезво оценивать и вычеркивать, выбрасывать. Не обязательно печатать все, что написал. Есть литераторы, которые бережно относятся к каждой глупости, которую они сочинили, и это их портит. Талантливый писатель не должен печатать плохого, иначе в этом плохом утонет все хорошее, что он насочинял.

- Есть в жизни что-то, чего вы боитесь?

- Я пауков боюсь. Тут вот дельфин очень близко ко мне подплыл, и мне как-то не по себе было. Я же живой человек. Пока жив - чего-то боюсь.

- Вы когда-то говорили, что на каком-то этапе страх может пройти и человек скажет: «Плевать! Хоть сажайте меня, хоть убивайте...».

- И такое случается. Мне сначала было страшно, а потом... Так бывает с людьми на войне. Сначала пугают свист пуль, разрывы бомб - хочется залезть в щель и спрятаться. А потом ты осваиваешься и понимаешь, что надо как-то жить, отпор давать.

А иногда что-нибудь вызывает такой гнев, что ты готов идти на большой риск. Когда кагэбисты меня отравили в 1975 году и пообещали убить, я так разозлился! «Давайте, убивайте!» - сказал. Мне намекнули, что спастись можно, только если вести себя хорошо, а я ответил, что вел себя плохо, а буду еще хуже...

- Можно теперь о любви? Когда-то вы говорили, что ради любви мужчина может пойти на очень многое...

- Ну да. Вот Андрий из «Тараса Бульбы» пошел на предательство и продал Родину ради любви... У меня есть одна героиня в пьесе, которая говорит: «Смотря у кого какие обстоятельства».

- Вы влюблялись с первого взгляда?

- Нет. Мне нужно пообщаться, чтобы понять, есть ли между мной и женщиной что-то общее. Я никогда не влюблялся на улице, чтобы вот так - увидеть девушку и побежать за ней. Женщина меня привлекает своим видом, голосом, словами, тембром, умом, - всем вместе.

В отношении к женщинам я редкий для русских реалий сторонник равенства и не считаю, что муж обязательно должен быть кормильцем, а жена сидеть дома. Бывает, женщина зарабатывает больше, и в этом ничего плохого нет. Вот у бывшего московского мэра Лужкова супруга - даже он не мог с ней соревноваться. Я за равенство, но разумное. Когда-то я был путейцем - это очень тяжелая работа, которую делали женщины. Я против такого равноправия. Каждый должен браться за то, что ему под силу. Хотя сейчас женщины на помосте и 200 кг поднимают! Если бы я на такой женился, уступил бы ей первенство... (Смеется).

- По-вашему, приличный мужчина должен быть феминистом?

- Это мне когда-то моя дочь сказала. Но я феминисток не люблю, потому что не приемлю их утверждение, что представительницы прекрасного пола лучше всех... Также не люблю мужских шовинистов...

- А женщин-писателей?

- Есть замечательные Людмила Улицкая, Людмила Петрушевская, Виктория Токарева... Много хороших. Женщины-политики выдающиеся: Индира Ганди, Маргарет Тэтчер, Голда Меир... У нас Галина Старовойтова была очень хорошая.

- Какой вы отец?

- Плохой. Потому что я неважный воспитатель. Детей любил и люблю, просто мало ими занимался. Моя старшая дочь, к сожалению, умерла, но есть младшая дочь - живет в Германии. Сын, москвич, сейчас обосновался в Черногории. Он не женат, дочь не замужем. Внуков пока нет. Меня это утешает, потому что когда про внуков спрашивают, я говорю, что еще молодой. Все впереди!

- Вы привередливы в быту?

- Нет. Я всеядный, потому что пережил два голода. Тогда ничего вкуснее куска хлеба не было. Когда я в армии служил, а меня в Запорожье призывали, у нас было много ребят из деревни. Они сначала отказывались есть то, что нам давали в столовой, а я уплетал за обе щеки. Мне все съедобное казалось достаточно вкусным. Позже пробовал и изыски - я любопытный, но не хотел бы питаться только устрицами.

- Что вас может искренне порадовать?

- Солнце, море, дельфины!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter