Наш ответ Диме Киселеву, или Зачем нам Министерство пропаганды?

Евгений КУЗЬМЕНКО. Интернет-издание «ГОРДОН» 12 Декабря, 2014 00:00

«Поручик Лукаш деликатно взял торговца хмелем за плечо, подвел к висящей на стене карте военных действий и, указывая на отдельные пункты, продолжал объяснять: «Восточные Бескиды — это наш самый надежный опорный пункт. На карпатских участках у нас, как видите, тоже сильная опора. Мощный удар по этой линии, и мы не остановимся до самой Москвы: война кончится скорее, чем мы предполагаем...». Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка».

Советник министра МВД Антон Геращенко на своей страничке в Фейсбуке предложил создать в структуре Кабмина Министерство по делам информационной политики. Главной его задачей станет «защита информационного пространства Украины от российской пропаганды и контрпропаганда в России, на территории временно оккупированных территорий Крыма и Донбасса».

«Этот вопрос давно назрел, и я бы даже сказал, перезрел», — пишет Антон, и многие украинцы, прочитав такое, согласно кивнут: то, что мы проигрываем России информационную войну, ни для кого не секрет. Более того, если бы не такие яркие и эрудированные ораторы, как сам Геращенко, — эту войну мы бы проигрывали с куда более разгромным счетом.

Но сказав «а», надо говорить и «б». А суть дела в том, что благими намерениями в данном случае вымощена дорога к Йозефу Геббельсу. Или к Дмитрию Киселеву — кому кто больше «нравится». И то бесспорное обстоятельство, что в этой войне «наше дело правое», ничего не меняет.

Для начала давайте не будем стесняться и прямо назовем новую структуру Министерством пропаганды. Ведь что такое «информационная политика»? Это означает, что государство само определяет, какую информацию оно считает верной (и всячески продвигает), а какую — лживой (и всемерно блокирует все каналы ее распространения).

В переводе на общедоступный язык все это называется «пропагандой». Латинское, между прочим, слово, значение которого буквально расшифровывается так: «подлежащая распространению». «Подлежащая», понимаете? Услышали знакомые канцелярские нотки, на которые так горазд бюрократический госаппарат?

Идем дальше. Пропаганда не признает своей такую категорию, как «факт». Факты нейтральны по своей сути, они информируют, дают пищу для размышлений, отрез­в­ляют. Пропаганде это не нужно, ее задача — итоговая цель: обращение в сторонников той или иной идеологии максимального количества людей. Для этого в ход идет все: вырванные из контекста цитаты, произвольный порядок изложения аргументов, запредельная эмоциональная окраска. Желательно при этом, чтобы объект приложения пропаганды все время был «на взводе», чтобы любой вновь возникший факт он трактовал в заданном русле.

Создание Министерства пропаганды — первый шаг к тому, чтобы все общество стало таким вот легким на подъем в заданных государством целях. В наших условиях сделать это несложно: война сама по себе перекрашивает мир в черно-белые тона. Пропаганда доводит контрастность до гротеска. Весь ужас, однако, в том, что привычный к потреблению пропагандистской пищи гражданин этой потери баланса уже не замечает...

Здесь мне возразят: «Так это вы описываете путинскую Россию с ее индустрией информационной лжи и культом выдуманной реальности! А Украина-то здесь при чем? Мы обороняемся от вражеского вранья! Нам достаточно просто информировать население, ничего не выдумывая! Да и выдумывать нам не придется, правда на нашей стороне! Разве не так?!».

Так-то оно так, но почему большинство известных мне журналистов, услышав о планах создания нового министерства, встали на дыбы?

Ответ прост: пишущие и снимающие люди прекрасно знают, с какой незаметной легкостью происходит переход от информирования к проповеди. И какой угарной может стать эта проповедь, если ее от начала и до конца подчинить определенной идеологии. В особенности если тезисы и тональность будет задавать государство.

Да, без противодействия путинской пропаганде нашему государству не обойтись. Да, во главе такого Министерства пропаганды можно поставить мудрых и порядочных людей. Но я утверждаю: какими бы благородными целями изначально ни руководствовались создатели такой структуры, они в дальнейшем будут вынуждены постоянно поднимать ставки. Потому что жертвам российского ТВ много месяцев кряду скармливают тяжелые пропагандистские наркотики: изнасилованных и закопанных карателями женщин, распятых детей, трупы на улицах нацистского Киева. И противопоставив этому «пресное» «войдя в город, украинская власть пытается наладить продуктовое снабжение и транспортное сообщение», мы вряд ли чего-то добьемся.

А если начнем работать по их правилам, придумывая летающие тарелки с двуглавыми орлами, станем такими же, как они. Станем, станем, можете не сомневаться.

Вот почему новость о возможном создании Министерства информационной политики вызвала тревогу у стольких неглупых людей. Впечатляет и скорость, с которой все делается: утром в газете, вечером в куплете. Кстати, отчего такая спешка с согласованием идеи пятью фракциями и поддержкой большинством? Не хочется затягивать реализацию, споря с вечно всем недовольными блогерами и их читателями?

Нет, я понимаю Антона Геращенко: будучи человеком системным и вдобавок ко всему прекрасно осведомленным, он знает, чего нам стоит каждый день этой не­рав­ной борьбы с путинской дезинформацией. (Почитайте его пояснения в первой части поста, там есть весьма толковые методологические предложения). Понимаю и то, что он пытается нащупать структурный механизм противодействия хорошо смазанной пропагандистской машине Кремля. И как государственный муж склонен задействовать весь имеющийся в его руках инструментарий: так и основательнее, и быстрее.

Но для госструктуры единственное мерило успеха — выполненный приказ. Госструктура живет по принципу «Догнать и перегнать» — количественно, качественно, чтобы потом было о чем отчитаться. Поэтому вместо эффективного ассиметричного опровержения киселевщины мы рискуем с азартом (и при внушительном госбюджете) вступить в конкуренцию с этими выпученными глазами, растопыренными пальцами, перекошенным ртом.

И можете считать меня идеалистом-чис­топлюем, но чем тогда, спрашивается, мы будем от них отличаться?!