«Нове життя нового прагне слова»

Виталий КОРОТИЧ

Прогресс происходит скачками. Во времена Тараса Шевченко общество в материальном отношении жило так же, как при далеких предках — тех самых, что изобрели компас, порох, одежду, металлургию, канализацию и водопровод. Тысячу лет люди обходились в основном этими старинными придумками, гарцуя на лошадях, плавая под парусами, орудуя в поле сохой, серпами и косами, освещая вечернюю жизнь каганцами.

Затем что-то произошло — «О великий Фултон и великий Уатт!» — воскликнул Тарас Григорьевич, восхитившись тем, что пришло время великих изобретателей и великих открытий — за какую-то сотню лет появились паровозы, электричество, а затем и радио, самолеты, автомобили, пулеметы, танки. За очень короткое время, уже на веку многих из нас, — ядерные бомбы, телевидение, компьютеры. За полвека — пластмассы, антибиотики, клонирование овечек с перспективой воссоздания любых живых существ...

Есть высокая справедливость в зрелости обществ, где не могут затеряться гении. Ведь и да Винчи придумывал танки с дельтапланами, только тогда это никому не было нужно. Индейцы прикладывали плесень к ранам задолго до Флеминга, открывшего пенициллин. Реализация великих замыслов, умение воспитать, сохранить своих Джобсов и Флемингов — показатель зрелости наций и патриотичности тех, кому народ доверяет власть.

Вот почему я повторяю мечту о том, чтобы наряду с властной вертикалью, время от времени разрушающейся с треском, у нас утвердилась и всенародно сберегалась горизонталь — стабильная, состоящая из людей, завоевавших не теплые места в толкучке у трона, а настоящий авторитет у народа.

Назовем эту часть народа условным термином «элита» и сразу же задумаемся о том, из кого именно должна она состоять. Очень трудный вопрос. Везде свои традиции. В Индии элиты много столетий были кастовыми, в Англии определялись породистостью происхождения, в США — и происхождением, и деньгами.

В бывшей нашей стране элиты формировались согласно анкетам, партстажу, национальности и другим качествам, определяющимся теми, кого мы с вами не видели, но подразумевали. Не стану оплакивать судьбы гениев, разогнанных из бывшей страны, всех этих Сикорских со Зворыкиными, которые нашли место приложения своим талантам вдали от дома, не буду фантазировать, чего бы достигли Туполевы с Королевыми, не отсидев застеночных сроков, но радуюсь, что Сахаровы с Патонами у нас вызрели и сделали свое дело. Только никто их элитой не называл и не возводил на самые главные пьедесталы. Державные чижики-пыжики, приказная элита оставалась главнее всех. Но моральными авторитетами были не они.

Это не только наша проблема. Немецкий писатель Томас Манн горевал в 1945 году, что многие немецкие умники потеряли свои добрые имена, обслуживая национал-социализм. Он считал, что Германия не воскреснет после войны, пока не родит и не выделит самых умных и самых порядочных своих детей, новых моральных авторитетов. Больше, чем газ и картошка, сегодняшней Украине нужны моральные авторитеты, способные объединить нацию, как сращивал ее более 100 лет своим примером и словом Кобзарь. Но все-таки «Нове життя нового прагне слова», — писал другой украинский классик Максим Рыльский.

Великий поляк Кароль Войтыла, он же Римский Папа Иоанн Павел ІІ, объезжал свою родину, призывая земляков не бояться ничего, беречь умных и честных людей как самую великую драгоценность. Мне кажется, и мы понемногу понимаем эту необходимость.