Виталий и Светлана Билоножко: «К нам так называемые братья пришли и нас убивают. Не братья они, а монстры ватные!»

«Иван Степанович Плющ всегда становился рядом со Светой и подливал Hennessy»

— У меня не просто два гостя, а двое народных артистов Украины. Помните, как вы получали и обмывали эти ваши звания?

Виталий Билоножко: Получали очень легко. Ну, как? По трудам, как говорится...

— ...по заслугам...

Виталий Билоножко: ...по заслугам. Шли своим путем, активно работали. Когда-то мне Дмитрий Гнатюк сказал: «Виталечка, 15 лет работаешь на свой авторитет, потом авторитет будет работать на тебя». Так и у нас. Шли своим путем, затем получали звания. Это такая интересная бижутерия для артиста. Банально, но...

---

---

— Политическая бижутерия, как говорила Лина Костенко.

Виталий Билоножко: Да. Но над этими званиями я работал 40 лет. Помимо активного гастрольного графика, работы на телевидении, записей на радио, были и концерты в Чернобыле, Дни культуры Советского Союза и Украины по всему миру. Изнурительные, тяжелые поездки. И — любовь публики, Украины.

Cветлана Билоножко: А происходит все очень просто. Сидишь себе дома, ужинаешь, ни о чем не думаешь. Вдруг — звонок в двери: вам телеграмма. Смотришь: Администрация президента. Думаешь: «Что же там?!». Читаешь — написано, что вам присвоено звание. Помню, в один и тот же день мне присвоили звание заслуженной артистки, а Виталию — народного.

— В 1995 году, верно?

Cветлана Билоножко: Да, в 95-м. Потом нужно было еще лет пять работать, ездить, показывать, чего ты стоишь в этой жизни, и тогда...

Виталий Билоножко: Леонид Данилович Кучма очень любил артистов. Было модно дождаться после большого концерта во дворце «Украина», когда зайдет президент, поблагодарит, скажет теплые слова, а может, и пригласит (поднимает глаза) в президентскую комнату, постоять там немного. Леонид Данилович такое любил, и Иван Степанович Плющ тоже. Иван Степанович всегда становился рядом со Светой и подливал Hennessy.

Cветлана Билоножко: Я говорю: «Столько пить я не могу». А он: «Ай-ай-ай, Света, а дружить со мной?».

— Школа?

Виталий Билоножко: У них школа партийная, очень сильные, могучие люди. А мы, артисты, непривычные к такому. Но нам с ними было интересно. Было интересно, как тогда двигалась страна. Помните те годы? Мир всколыхнуло то, как развивалась Украина. Экономическое чудо было при Леониде Даниловиче. Вспомните его первую каденцию.

«Приходим на Майдан — там люди ноги целлофановыми пакетами обернули, все кашляют, чихают. Мы накупили грузовик валенок»

— Вы начали о политике говорить... В эти дни 14 лет назад началась «оранжевая революция». Можете вспомнить, чем вы тогда занимались?
Виталий Билоножко: В то время мы занимались фестивалем.

Cветлана Билоножко: Делали фестиваль, уже начали монтажные работы. Но то, что люди стоят на Майдане, не давало нам покоя. Дело было зимой, очень холодно было. Помню, мы с Виталием поехали на фабрики...

Виталий Билоножко: Да, была ужасная погода. Приходим на Майдан — а там люди ноги целлофановыми пакетами обернули, все кашляют, чихают. Мы объехали фабрику Боженко, фабрику на Печерске, что возле Лавры, скобяные рынки, накупили грузовик валенок.

Cветлана Билоножко: Нам говорили: «Понимаете, мы уже не шьем валенки, нет спроса». Мы: «Ищите, у вас в закромах обязательно должно быть! Людям нужно обуться». Мы же видели — они там сидели голые-босые. А еще у нас был знакомый, отличный председатель колхоза. Он привозил нам столько сала. Мы думали: «Зачем нам столько, столько мы не съедим?». Уже и детям отдавали, и сватам, все были салом наделены. А тогда мы собрали все запасы, что были у нас дома, накупили еще чесночка, чтоб не болели там...

Виталий Билоножко: Килограммов 50 сала...

Cветлана Билоножко: И в мешках это все вывозили. И очень быстро все разошлось.

Виталий Билоножко: Джип набили женскими куртками, грузовик — валенками. Размели за полчаса в Украинском доме.

Cветлана Билоножко: Интересно, что все время строчка шла, мол, мы это сделали, мы — то. Мы с Виталием никогда не рекламировали этого, никогда об этом не рассказывали. Нам просто хотелось, чтобы людям было теплее.

Виталий Билоножко: Впервые мы об этом рассказали через 13 лет.

— События после «оранжевой революции» развивались так, как вы желали, как надеялись?

Виталий Билоножко: Могу одно сказать. Есть друг нашей семьи, человек, которого мы уважаем, с которым родились в одно время, из одних луж воду пили, вместе коров пасли и к девочкам бегали. Увидев, какие идут склоки и что не тот сценарий, которого мы ожидали, мы его спросили: «Что ж вы делаете?».

— Вы не Виктора Андреевича Ющенко имеете в виду?

Виталий Билоножко: Боже упаси! Его я не имел права спрашивать. Он был пострадавшей стороной. Его советника, моего друга, спросил. Он мне ответил: «Виталечка, никто не мог подумать, что настолько тяжело руководить государством». Я ему говорю: «Но зачем же так!?».

Cветлана Билоножко: В ту революцию, «оранжевую», очень верила молодежь. Наши дети ходили, носили все, что только могли: лекарства, воду.

«Когда побили детей, киевляне молча двое суток ходили по Крещатику, по Институтской. До сих пор жутко»

— Действительно, у Украины появился шанс.

Cветлана Билоножко: Первый шанс, да.

— Из-за кого или из-за чего она его упустила?

Виталий Билоножко: Думаю, таков наш менталитет украинский, когда гетьман не понимает всей полноты того, что ему досталось. Как преодолеть трудности, как удержаться на такой громадной волне. Тогда начинают появляться другие гетьманы, которые копают друг под друга. Это наши внутренние проблемы. Уверен, никто извне не вмешивался. Не справились с ситуацией просто. Действительно, многое было сломано, но не успели построить новое.

Cветлана Билоножко: Видимо, нужно было чем-то пожертвовать.

Виталий Билоножко: Думаю, Майданы не определяют судьбу страны. Решают личности, которые возглавляют наш великий свободолюбивый народ.

— Эти личности приходят после Майданов.

Виталий Билоножко: Да.

— В эти дни еще одна дата отмечается. Пять лет назад Евромайдан начался. Чем вы во время этого Майдана занимались?

Виталий Билоножко: И во время Евромайдана мы делали фестиваль. Очередной.

(Усмехаются).

— Так, может, это из-за вас все. Как вы фестиваль устраиваете, так Майдан начинается.

Виталий Билоножко: Тогда мы подпольно на Малой Подвальной, 8 монтировали целый месяц. Ходили на Майдан, безусловно. Первый выход был после того, как побили киевских детей, студентов. Был шок. Мы шли в Европу, затем вектор повернулся в противоположном направлении, затем побили детей. Мы со всеми киевлянами молча около полутора — двух суток ходили по Крещатику, по Институтской. Молча! До сих пор жутко. Как тогда Киев поднялся за своих детей и за Украину! Тогда мы тоже помогали людям.

— Если бы можно было вернуться в прошлое, в те дни, вы бы пошли снова на Майдан?

Cветлана Билоножко: Мы очень разочарованы.

Виталий Билоножко: Нужна пауза.

Cветлана Билоножко: Молодежь разочарована. Нет никаких результатов.

Виталий Билоножко: Кажется, будто что-то делается, но что?

Cветлана Билоножко: Майданы — для революционеров, для романтиков. Вся история говорит об этом.

— Вы опытные люди, но ведь поверили и вышли? Вы ведь уже не романтики, а прагматики?

Cветлана Билоножко: Поверили, потому что хотели изменений. Иначе и быть не могло.

Виталий Билоножко: Мы вышли с народом. И остаемся с народом. Мы вместе. Это люди, которых мы уважаем, любим. Они дороги нам, потому что приходят на наши концерты, слушают наши искренние исповеди. Мы — отсюда, из тела народа. Мы не могли не быть там. Но...

Cветлана Билоножко: Поймите, границы открыты, люди ездят и видят, как живут на Западе и как нужно жить. Ну почему мы не можем? Лучших людей, более искренних и трудолюбивых, чем у нас, нет нигде. Мы приезжаем за границу — там все время сиеста. Они отдыхают, ценят свое здоровье. А мы — работаем, у нас нет сиесты, только час на обед. Все трудятся с утра до вечера.

Виталий Билоножко: Да некому работать и негде. Нет уже ни рабочих, ни крестьян. Появился класс «заробітчан».

«Даже политики стараются обходить тему войны, потому что не знают, как влезть в этот огород»

— На ваш взгляд, какие сегодня самые острые проблемы стоят перед Украиной? Три — пять?

Виталий Билоножко: Три — пять? Одна из главных проблем — чтобы кремлевский царь, или князь, или клещ отцепился от Украины. Другая проблема — в политику должны прийти личности. Не просто ребята из бизнеса.

— У Петра Маги, кстати, театр так и называется: «Личности».

Виталий Билоножко: Да. Не менять лица во власти, а нужны личности. Третья проблема — в менталитете нашем. Такой эмоциональный взрыв был, народ поднялся. А потом — раз! — и опять закрылся. Видят: и здесь не получится. Вера теряется. И нужна опять фатальная ошибка власти, чтобы народ вышел в третий раз. Ну, пойдем. Все пойдут — и я пойду.

— Думаете, может быть третий Майдан?

Виталий Билоножко: Может. Почему третий Майдан возможен? Потому что идет бессмысленная окопная война, которая никак не может закончиться. Но мы должны победить. На нас напали. К нам так называемые братья пришли и убивают нас. Не братья они, а чужие люди. Монстры ватные.

Мой брат служил в космонавтике, был дублером Павла Беляева, погиб вместе с руководителем полетов и стареньким генералом. Помню, как мама звонила в Москву, Толик лежал в кремлевской клинике. Он потом умер, у него осталось двое сыновей. И вот этот мальчик, мой племянник, которого мои родители подымали, мне говорит... Мне, родившемуся в Сумской области, на территории бывшего Путивльского уезда Курской губернии, в 20 километрах от нынешней границы с Россией, от райцентра Теткино. Дядьки могут прибежать из Теткино и перестрелять всех украинских аборигенов Слобожанщины... И он мне говорит: «Вот ты за Украину, а мой дедушка по маминой линии — он был прокурором Волынской области — таких, как ты, к стенке ставил». (Разводит руками). Я больше с ним и не общался.

— Где он живет?

Виталий Билоножко: В Москве, в Звездном.

Cветлана Билоножко: Не подумай, он не хотел тебя оскорбить. Он просто дитя Москвы, иначе, конечно же, и не может думать.

Виталий Билоножко: Не хотел, но рану нанес. Так вот, пока эта война не закончится победой Украины, вряд ли проблемы будут решены. Одни будут наживаться на войне, другие — гибнуть.

— Виталий, ваша старшая сестра, если не ошибаюсь, на Донбассе живет?

Виталий Билоножко: Да.

— А где именно?

Виталий Билоножко: Сейчас в Бахмуте, раньше жили в Соледаре.

Cветлана Билоножко: Бахмут — бывший Артемовск, это не оккупированная территория, это Украина.

— Как она к этому всему относится?

Виталий Билоножко: Она любит Украину, здесь родилась, фамилия Билоножко. Она страдает. Вышла замуж за этнического русского, он тоже любил Украину. Погиб на рыбалке — снаряд разорвался, его потом три дня в камышах искали.

Я человек самодостаточный. У меня свои критерии — чего я сумел добиться. Тогда пришлось отправить племянника из Соледара в Калининград. Он там осел, но в гражданство России не вступил. Не хочет, верит, что вернется. Племянница уехала в Израиль искать работу. Чем она там будет заниматься? Ухаживать за старушками, стоять на конвейере. Это пример моей семьи, такая она у меня. А если взять «західняків»? «Східняків»? Ездят, тыкаются, мыкаются. Разве так можно? Должна экономика развиваться. Это крик души для Украины.

— Мы ведь понимаем, что если будет третий Майдан, то это будет не дай бог что такое. Кровавым будет.

Виталий Билоножко: На третьем уже не будет мальчиков-активистов. Вернутся зрелые воины, закаленные разрывами пуль и снарядов. Раненые выйдут, до сих пор вздрагивающие, если кто-то дверьми громко хлопнул. Если они выйдут, никому не будет хорошо. Абсолютно.

— Против чего они выйдут?

Виталий Билоножко: Против несправедливости. Против невыполненных обещаний. Не все ведь шли за идею. Только минимальный процент. Шли из-за того, что тяжело жить. Им обещали земельные участки. Никто их не выделяет. Обещали достойное жалованье. Заботу и уважение к воинам, защитникам. Пока остальные по кафе ели-пили, они в окопах гнили, вшей и крыс кормили. И несколько лет идет война. Та, Вторая мировая, шла четыре года, а эта — уже пятый. И конца не видно, никто не берется сказать, где он. Даже политики стараются обходить тему войны, потому что не знают, как влезть в этот огород, чтобы нарыть там себе дивиденды.

«Попадаются такие клубы, когда на улице теплее, чем в помещении. Бывает, что из-за конденсата задняя стенка сцены, где картинки с медведями, стоящими на задних лапах, падает. Вместе с медведями»

— Многие ваши коллеги-артисты говорят, что хотя в Украине война стала трагедией, как ни парадоксально, закрытие украинского рынка для российских звезд явилось катализатором успеха вашего цеха. Вы на себе это почувствовали? Вам стало лучше? Появилось больше работы?

Cветлана Билоножко: Немного больше стало работы. Но если раньше во многих городах нас встречали со всей душой, то сейчас стараются экономить, больше ориентироваться на самодеятельность. Любая работа должна оплачиваться. Мы везем с собой целую группу, нам нужно людей расселить, накормить. Иногда мы посещаем города с фестивалем, у нас грандиозные концертные программы. Это людям очень нравится, они на основе этих концертов проводят у себя на местах семейные вечера. Это укрепляет семьи, что очень важно. Основа государства — это крепкая семья, об этом нельзя забывать.

— Если подытожить: приглашений больше, а денег меньше, верно?

Cветлана Билоножко: Абсолютно точно. Но людей можно понять. Правильно Виталий рассказывает — молодежь уезжает. Нужны рабочие места в первую очередь. Дайте людям достойные зарплаты, а потом просто не мешайте. Они выживут. Это ведь элементарные вещи. Но мы все время говорим о языковых вопросах, еще о чем-то...

Правильно кто-то сказал: почему Путин приватизировал русский язык? Испокон веков это был общий язык. Как английский, который не приватизирован, на нем все разговаривают, кто его выучил. Так что цепляемся к чему угодно, но важные вопросы не решаем. Лишь бы отвлечь людей, лишь бы они забыли об этом. А люди тянут свою лямку и живут все хуже с каждым днем. В центре города посреди зимы прорывались трубы, проваливались машины сквозь асфальт — как такое может быть?! До чего мы дошли?! Почему мы не делаем планомерных ремонтов, не повышаем зарплаты? Мы ведь платим большие налоги — куда все девается?

Виталий Билоножко: Это тема не одной программы, на много часов.

Cветлана Билоножко: Конечно.

Виталий Билоножко: Все это знают и понимают, однако ничего не могут сделать.

Cветлана Билоножко: Понимаю, что верхи нашей страны хотят что-нибудь сделать...

— ...для себя сделать или для народа?

Cветлана Билоножко: Хочется верить, что для народа.

— Вы сказали, что путешествуете по городам Украины, наверняка и в районных центрах и в селах бываете.

Cветлана Билоножко: Конечно, бываем.

— Какие сейчас концертные площадки в Украине, какие условия?

Виталий Билоножко: Ужасные.

Cветлана Билоножко: В городах — более-менее. Но ведь в селах и райцентрах тоже люди живут. Иногда беру на себя смелость, говорю Виталию: так давно приглашают, надо съездить. Едем. Зимой люди так старались, буржуйками прогревали здание, но все равно в нем минус. Дунешь — и пар изо рта идет. Холодно. Зрители — в шубах, в пальто, а мы-то — в шелках.

— Даже сейчас, в 21-м веке?

Cветлана Билоножко: Именно, в том-то и дело. На этих людей никто не обращает внимания, они забыты всеми.

Виталий Билоножко: Особенно если ты ангажирован каким-то политиком, кандидатом в депутаты, и по три — четыре концерта в день проводишь. Попадаются такие клубы, когда на улице теплее, чем в помещении. Бывает, что из-за конденсата задняя стенка сцены, где картинки с медведями, стоящими на задних лапах, падает. Вместе с медведями. Иногда и на улице приходится работать. А иногда просто не пускают. Я как-то принимал участие в одной избирательной кампании. Чего только обо мне не писали! И что я со Светой уже 20 лет не живу, а просто вожу ее с собой. И рисовали меня выглядывающим из-за дверей с тщедушным тельцем и огромной головой.

Cветлана Билоножко: Это, Виталик, был компромат.

Виталий Билоножко: Клубы и дворцы культуры в том округе для меня закрывали. Я на улице под дождем пел. Людей не пускали. Председатели сельсоветов и колхозов ходили с айфонами, снимали, кто пришел. Приходили самые отчаянные, искалеченные физически или с искалеченными судьбами, которым этот председатель до одного места, которые хотели увидеть живого артиста. Страшно было.

«Когда в Алчевске замерзло все в трубах до пятого этажа, мы брали с собой горячие ветродувы, и концерты проходили на таком «ура!»

— Об «одном месте» и хочу спросить. Мне артисты рассказывали, что в советские времена, когда они выезжали на гастроли, туалетов в провинции не было. Приходилось или на улицу ходить, или с собой горшки возить.

Cветлана Билоножко: И до сих пор так. Не построили.

Виталий Билоножко: «Запирайте библиотеку — артисты приехали». Бывает, приютят нас в какой-то комнатушке и говорят: «Туалет вон там, внутри, не работает, три года назад забилось. Идите сейчас, а то люди как попрут на концерт, так уже и не попадете». Спрашиваю: «А вазочки или тазик есть у вас? Или надо было из дому везти?».

Cветлана Билоножко: Однажды был концерт, идет женщина с вазой. Виталик говорит: «Дайте нам вазочку, надо цветы поставить». А она: «Нет-нет, Василий Зинкевич уже однажды просил».

(Смеются).

— Тоже для цветов просил?

Виталий Билоножко: Ага. «Удобства во дворе» это называется.

Cветлана Билоножко: Нам неудобно говорить, что нужно с этим что-то делать.

Виталий Билоножко: О культуре никто не думает. Вот идет декоммунизация. Полтора года назад я был в одном сельском доме культуры. Богатое село. Еще сталинское добротное здание. Добротный духовой оркестр. С левой стороны Карл Маркс, метра четыре высотой. С правой стороны Ленин в жилетке. Как было, так и осталось. О культуре никто не заботится.

Cветлана Билоножко: Да причем только декоммунизация? На местах люди должны решать все проблемы, им дано такое право. Но кто о культуре будет думать, кто станет делать туалеты в помещениях? Разве что в последнюю очередь. Хоть бы дороги появились, чтобы можно было как-то проехать к тому дому культуры. Может, когда-нибудь и вспомнят, что культура начинается с туалета, а не с вешалки.

Виталий Билоножко: Там, где артистов уважают, там все из дому приносят, салатов намешают, от души. А бывает, при­едешь — там такой хряк, директор клуба. Спрашиваешь его: «А это, это, это?». А он (грубым голосом): «С собой надо брать». Выходишь, как мавр. Ни лампочек нет, ничего вообще. Даже во время избирательной кампании однажды мы брали свои фонари и вешали в клубе. Наш гениальный юморист-сатирик Анатолий Литвинов, когда был жив, выступал в райцентрах. Если видел, что не стоит самовар или кипятильник, что нет печенья...

Cветлана Билоножко: ...видел, что нет порядка, что они не готовы...

Виталий Билоножко: ...а мы после него приезжали...

Cветлана Билоножко: ...смотрим, все на месте, есть горячая вода. Спрашиваем: «У вас был Литвинов?».

Виталий Билоножко: Нам говорят: «Мать его так, был!». А иногда приезжаем — ничего нет. «Был Литвинов?». — «Нет, интересно было бы, чтобы он приехал».

— Запускайте Берлагу!

Виталий Билоножко: «Скажу, — говорю, — чтобы он к вам приехал, чтобы вы хотя бы знали, что можно было бы чайник поставить».

Cветлана Билоножко: Мы знаем об этой ситуации в селах, районных центрах. Но мы везем много артистов, мы за них отвечаем. Берем с собой и свет, и тепло. Иначе невозможно работать.

Виталий Билоножко: Помните, когда в Алчевске...

Cветлана Билоножко: ...замерзали...

Виталий Билоножко: ...залило и замерзло все в трубах до пятого этажа, мы брали с собой горячие ветродувы. И концерты проходили на таком «ура!», на таких «браво!».

— Вы и в прифронтовых зонах сейчас выступаете?

Виталий Билоножко: Были и в Мариуполе, и...

Cветлана Билоножко: ...Когда приехали в Мариуполь — никого нет на улицах. Никто не ходит, боятся. Говорю: «Боже! А мы едем себе смело в машине». Приехали в дом культуры. День металлургов, кажется, был. Отработали концерт, уехали. Но пустота на улицах, когда никто не гуляет, так чувствовалась...

— Одна страна, но как отличается жизнь, да?

Cветлана Билоножко: Конечно, отличается.

Виталий Билоножко: Как говорится, чем дальше от Киева, тем больше радиации. А чем ближе к фронту... На подсознательном уровне люди напряжены, вздрагивают из-за всего. А взрывы, а реверсные обстрелы, когда боевики провоцируют. Люди там зашуганы. Но менталитет удивительный. Не знаю, как можно закончить эту войну, пока люди не поймут, что Украина на 100 процентов лучше. Отсюда они вышли, пусть сюда и возвращаются.

Cветлана Билоножко: Один только путь есть — поднимать ценность и уровень жизни. И тогда даже те, кто был за «русский мир», поймут: ну что это такое, дали нам рубли — и что? Моя парикмахерша из Луганска, отличный мастер. Переехала в Киев, детей забрала. Мама осталась. Говорит мне: «Света, когда я возвращаюсь от мамы сюда, у меня такая депрессия. Неделю отхожу». Я ей отвечаю: «А ты на работу выходи. Пора уже прическу делать». Как она рассказывает, там такой Союз давнишний, которого у нас никогда не было.

Виталий Билоножко: Совок, с пионерами, со всем этим.

Cветлана Билоножко: Страшный совок, и это очень тяжело. Но люди как-то мирятся и живут с этим. Как можно с этим мириться, как это воспринимать вообще? Кошмарная трагедия.

«Аренда дворца «Украина» стоит больше полутора миллионов. За один вечер»

— Виталий, глядя на все это, вы не испытывали желания самому пойти в президенты? И первая леди прекрасная у вас уже готова.

(Улыбаются).

Cветлана Билоножко: Я-то была готова!

Виталий Билоножко: Сейчас не институт президентства, а поход в президенты несколько испорчен. Раньше в президенты шли системные люди, проходившие свою жизненную иерархическую лестницу, было ясно, сформировалась ли личность. Грамотная, почти что японская система. А сейчас все идут в президенты. Клоунада, да и только.

— Кто-то ведь дойдет!

Виталий Билоножко: Кто-то придет, и это страшно. Кто-то договорится с народом, а потом этот же народ пострадает.

Cветлана Билоножко: У меня предложение насчет президентства. Нужно выбирать молодежь. Я бы предложила избрать президентом Виталика Билоножко. Нашего внука.

(Улыбаются).

Мы даже детей иногда не понимаем, а между нами и нашими внуками — огромная пропасть. Я обожаю ездить за границу отдыхать. И живу в номере с Виталиком. Мы общаемся на разные темы. Он такие слова употребляет, что мне неловко, но я их не знаю.

— Сколько ему лет?

Cветлана Билоножко: Ему 16. Я переспрашиваю: «Виталик, что это ты только что сказал? Не могу понять». Он говорит: «Света, слушай...».

— Светой называет?

Cветлана Билоножко: Только Светой. Я даже спрашиваю: «Ты понимаешь вообще, что я твоя бабушка?».

— Кто скажет, что бабушка, да?

Cветлана Билоножко: Они совсем в другом мире. Как они мыслят и разговаривают. Спрашивает меня: «Света, как вы могли так жить? Обязательно надо закончить школу на отлично, потом учиться пять лет? А за эти пять лет страна меняется. Надо жить так, как в Европе и в Америке. После школы иметь возможность оглянуться, выбрать, подумать, может, поработать».

— Кем он хочет стать?

Cветлана Билоножко: Он будет творческим человеком. Сейчас в школе он незаменим. Звуком занимается, мы его даже просим помочь со звуком. Он монтирует всем клипы. У него в Instagram 300 тысяч подписчиков уже. Делает рекламу. Занимается всем подряд. Ребенок просто колоссальный, потрясающий юноша.

Виталий Билоножко: Вы о президентстве заговорили. Главное в этом — у нас ни один президент еще не ушел неопозоренным.

Cветлана Билоножко: Не нужно нам о президентах, мы о молодежи говорим!

Виталий Билоножко: О молодежи ты уже рассказала.

— Можем вернуться к президентам.

Виталий Билоножко: Мы всю нашу жизнь были примером незапятнанности и чести по отношению к стране — мы ее не покидали ни в радости, ни в беде. Идти, не имея команды, зная, что на избирательную кампанию тебе должны дать деньги, а ты потом должен содрать с людей и отдать в десятикратном размере? Опозорить себя? Нет, я бы не пошел. И первую леди не пустил бы.

Cветлана Билоножко: Ой, а я уже готовиться начала.

— Еще есть время, можно уговорить.

Cветлана Билоножко: Как-то я зашла в один магазинчик, ко мне группа женщин подскакивает. «Светлана, — спрашивают, — тут все идут в президенты, а ваш муж не хочет?». Я говорю: «Мы на эту тему еще не разговаривали». Они: «Подскажите ему, что нужно идти. Мы смотрели о нем программу, он очень классный, так говорит, такой честный и искренний».

— Вот видите, Виталий, народ просит!

Виталий Билоножко: Там честные и искренние не нужны. Нужны хитрые.

Cветлана Билоножко: Если бы вокруг тебя были такие же точно, была бы команда, то нужно было бы. А иначе будет очень тяжело.

— В выборах участвовали?

Cветлана Билоножко: Обязательно.

Виталий Билоножко: Я знаю, что мой голос, возможно, не засчитан, но хожу на все выборы.

Cветлана Билоножко: Нам нужен совершенно другой человек, чтобы поставить все вверх ногами, не бояться колоссальных изменений. Идти вперед — и тогда у нас все получится. Мы сможем все изменить, четко и быстро.

— О вашем семейном фестивале «Мелодія двох сердець» знает вся страна, но в этом году вы не будете его проводить. Почему?

Виталий Билоножко: Очень дорого во дворце «Украина» проводить. К нам ходит респектабельная публика, во Дворец спорта она не пойдет. Чтобы отбить все затраты и заработать какую-то копейку, мы могли бы во Дворце спорта провести. Но люди 20 лет ходят во дворец «Украина», знают, что могут прийти и спокойно провести время в этих удобных креслах. Альтернативы дворцу «Украина» нет. Не знаю, почему на пятимиллионный Киев до сих пор ничего не построили.

Ян Табачник хотел что-то строить, но, по-моему, землю у него отобрали. Только бананы эти выставляют по 30 этажей, а зала нет. Один из приезжавших иностранцев, человек из Всемирной боксерской ассоциации, говорил, ну постройте для Киева что-то вроде дворца в Лас-Вегасе, для спорта и концертный зал. Дворец «Украина» — старое сооружение, архитектурный памятник.

— Сколько, кстати, стоит аренда?

Виталий Билоножко: Больше полутора миллионов.

— Ничего себе!

Виталий Билоножко: За один вечер.

Cветлана Билоножко: Если мы арендуем свет, экраны, сценографию, заказываем камеры, режиссерскую группу, съемочную группу, осветительскую группу...

Виталий Билоножко: ...контент на экраны и другое.

— А в прошлые годы как было?

Cветлана Билоножко: В те годы было немного лучше. Мы — два народных артиста, Министерство культуры шло нам на­встречу, могло часть аренды оплатить.

Виталий Билоножко: Еще Леонид Данилович им говорил.

Cветлана Билоножко: Наш фестиваль любим людьми. Куда бы мы ни поехали, нам всегда говорят: только не бросайте это дело! Фестиваль так греет души. Говорят: «Когда нам совсем туго на душе, мы смотрим ваш фестиваль, ищем его в YouTube». Нет каналов, которые бы его показывали. После двух последних фестивалей нас упрекали, что слишком много патриотики. У нас солдаты на сцене поют, приехавшие к нам прямо из окопов, мы так старались их пригласить.

Виталий Билоножко: Причем это руководители каналов, топ-менеджеры говорят. «Много патриотики...». В воюющей стране.

Cветлана Билоножко: Настолько обидно это слышать. Мы так хотим показать этих героев. Мы о них рассказываем, с ними вместе плачем и с людьми в зале. К нам особенная публика приходит. К нам не ходят те, кто не умеет даже аплодировать по-человечески. Идут простые люди, с душой и с добрым сердцем.
Виталий Билоножко: В конце фестиваля всегда у нас овации.

Cветлана Билоножко: Мы делаем так, чтобы могли прийти все желающие. Из других городов приезжают. Мы 18 лет работаем, это наше коллективное дело. Наш сын Георгий — директор, все 18 лет безотрывно работает с нами. Младший, Женя, контенты делает, знает, как каждую песню подвести. Есть режиссер-постановщик, который может все соединить.

Виталий Билоножко: У нас есть команда, но нет денег. Но если ты не работаешь с дирекцией дворца «Украина», то она тебе выставляет огромные счета. Вот отработали последний патриотический отличный фестиваль. Показали по всем возможным каналам. Не на информационных, там собственный продукт. И до сих пор рассчитываемся с долгами. Все финансовые операции проведены, но вдогонку нам говорят: «Вы еще 90 тысяч должны».

— Год целый прошел.

Cветлана Билоножко: Конечно. В основном на фестивалях платят артисты, но у нас такого нет. Все бесплатно.

Виталий Билоножко: Мы за участие никогда денег не брали.

Cветлана Билоножко: На последнем фестивале Георгий мне говорит: «Мама, у нас немного остается денег, давай пригласим иностранного гостя на радость нашим зрителям».

Виталий Билоножко: Подарок, сюрприз.

Cветлана Билоножко: Мы готовы отдать все.

— Baccara была, кажется, в прошлом году.

Cветлана Билоножко: Кого у нас только не было!

Виталий Билоножко: Были и они, и Африк Симон, и Boney M, и «голубые мальчики» — Bad Boys Blue.

«Мерзлая разделанная свинья, и я не могу пропихнуть ее в двери. Засовываю передние ноги, а задние растопыриваются»

— Хочу сменить тему. Поговорить о том, как вы познакомились. Какое впечатление на вас, Светлана, произвел Виталий? А на вас, Виталий, Светлана?

Cветлана Билоножко: Я училась в Днепропетровском театральном училище на музыкально-актерском факультете. Меня пригласили в Киев...

Виталий Билоножко: Обо всем не расскажешь, ты покороче.

Cветлана Билоножко: Хорошо, покороче. (Смеются).

Со мной друг учился, у нас с ним был один педагог по вокалу. Он уходил в армию. И говорит Виталику: «Пошли, со мной хорошая девочка приехала, такая классная». И вот они приходят вдвоем. Я говорю: «О, Толя, привет». А этот (показывает на мужа) стоит сбоку. Худой, глаза карие, здоровые такие. Талия — тонюсенькая, как соломинка. И смотрит на меня сверху вниз. Оценивает. А я изображала Стасси из «Сильвы» Кальмана. Голубой бант, голубое платьице, такая девочка вся из себя. Какое произвел впечатление? Такой настойчивый был. Вечером приходил ко мне в гражданской одежде. Кепка — как из фильма «Место встречи изменить нельзя».

Виталий Билоножко: А после этого на губе сидел. А теперь я скажу. Я просто ее увидел — и понял, что это на всю мою жизнь. Что она никуда от меня не денется. Подарил ей книгу, очень редкую — Лаури Вольпи, «Вокальные параллели». Знал, что она будет моей. Потом разогнал все то, что возле нее шевелилось.

— Приходилось разгонять?

Cветлана Билоножко: Именно этим он и покорил.

Виталий Билоножко: Все время этим занимался.

Cветлана Билоножко: Такой приличный взрослый народ вокруг меня — и все спасовали. Этот молодой паренек всех разогнал. Я подумала: «Вот это мужик! За этого нужно держаться!».

— Надо брать!

Cветлана Билоножко: И таки не прогадала, понимаешь. Он до сих пор всех гоняет, если нужно.

(Смеются).

Виталий Билоножко (кивает): Да.

— Я знаю, что у артистов всегда есть истории, которые они рассказывают, собираясь с друзьями, коллегами. Смешные случаи, которые вспоминают много лет. Что у вас есть из такой «золотой коллекции»?

Виталий Билоножко: Самый яркий ассоциативный ряд — чем раньше что-то случилось, тем дольше держится в памяти.

Cветлана Билоножко: Да, так и воспринимается.

Виталий Билоножко: Море таких историй. Начиная с тех жутких 90-х годов. «Свинские концерты». Мы их «бартерными концертами» называли.

Cветлана Билоножко: Я еще на телевидении работала. Открываю вечером дверь — Виталик стоит, совсем замерзший, уставший, а перед ним свинья.

Виталий Билоножко: Мерзлая разделанная свинья, и я не могу пропихнуть ее в двери. Засовываю передние ноги, а задние растопыриваются.

Cветлана Билоножко: Такой был уставший, я его уложила спать, а сама смотрю на эту свинью...

— Что же вы с ней делали?

Cветлана Билоножко: Начала разрезать ее потихоньку. Первый раз в жизни взяла огромный нож и думаю: «Света, надо этому учиться». И до утра я ее раз... Как это называется? Слово такое?

Виталий Билоножко: Расчленяла?

Cветлана Билоножко: Есть правильное слово, его знают те, кто свиней режет. Сало к салу, ножка к ножке. Голову ей отрубила. Он просыпается — а у меня горками все лежит. А как же? Я ведь его правое плечо, должна его подставлять, когда мужу тяжело. А для чего жена? Только чтобы все время удовольствие получать?

Виталий Билоножко: Действительно, в Украине в те времена артистам было крайне тяжело. Продолжая тему тех «бартерных концертов». Дают тебе мешки. Что туда нарезали — неизвестно. Если ты известный артист — тебе мешок побольше, менее известному — мешок поменьше. И говорят: «Идите покушайте, детки». Ну, в смысле, артисты. Глава администрации пришел. Только мы сели — слышу крик. Наш ведущий проверял, у кого что в мешке. И загнал себе в руку свинячью кость. Как заверещит! Сам ведь сконфузился. Такие вещи бывали.

Светлана Билоножко (смеясь): Мясо искал, а там кости. Не только сало.

— Есть у вас мечты? Или в принципе исполнилось все, о чем мечталось?

Виталий Билоножко: Мечты есть. Иметь свой офис, обустроить свою мастерскую. Заниматься с детьми, с моими студентами. Несколько лет я работал в Институте Глиера. Предложили мне студию в подвале школы на Оболони, с 6 до 11 вечера. Как это? Когда я учился в консерватории, у каждого преподавателя, у каждого профессора был свой класс. С 10 утра до трех-четырех дня. Я уже человек взрослый, скоро перейду в элегантный возраст. Как я могу оторваться от жены и с шести до 11 вечера со студентками работать в подвале музыкальной школы?

Cветлана Билоножко: Интересно при этом, что я разрешаю. А он ни в какую не хочет.

— Вы золотая жена!

Cветлана Билоножко: «Иди, — говорю ему, — пожалуйста!».

Виталий Билоножко: Студенты отбирают очень много эмоций и здоровья. Главный принцип профессора какой? Не навреди. Дай им то, чему тебя жизнь научила.

Cветлана Билоножко: Виталий хороший педагог. Помню, приходила к нему, когда он еще работал у Михаила Поплавского. А он студентов всегда сначала кормит, чтобы они голодными не были. А потом уже идут в класс, работают над голосом. Отдавал им много сил. Потом признавался, что сильно уставал. Действительно, это отбирает много эмоций. Студенты ведь разные. Как говорила Монтсеррат Кабалье: «Не нужен мне голос, дыхание давай — и запоет любой!».

— Хочу вам пожелать, чтобы нашлись люди, которые поддержали бы и помогли провести и в этом году любимый столь многими фестиваль «Мелодія двох сердець».

Виталий Билоножко: Спасибо!

Cветлана Билоножко: Спасибо, Алесенька. Но мы между собой с Виталием говорим, что мы делаем государственное дело. Фестивали и акции, которые проводим мы и наша команда, должно организовывать государство. Может, не хватает сил, энергии? А у нас пока что они есть. Хотелось бы, чтобы государство это поняло и шло нам навстречу. Нам иногда так нужна помощь со стороны государства — а ее нет. Хотя бы благодарность.

Виталий Билоножко: Государству это не нужно.

— Вы от государства слишком многого хотите.

Виталий Билоножко: Уже ничего не хочется, ни бижутерии, ничего. Юбилей у Светы был. Хотя бы на папиросной бумаге напишите: «Света, поздравляем!». Президент, премьер-министр, министр.

— Зачем вам все это, у вас есть миллионы тех, кто вас любит. Это лучшая вам благодарность.

Cветлана Билоножко: Это правда, это нас и поддерживает.

Виталий Билоножко: Вот поэтому мы не плачемся, не скулим. Тянем свой плуг и, вопреки всему, будем делать фестивали.

Cветлана Билоножко: Но вместе с тем напоминаем Министерству культуры и всем государственным деятелям: помните, что это ваша элита, которая с вами, которая никуда не уезжает и вас не предает. Сделайте шаг нам навстречу. Не говорите о снятии званий. Это наши маленькие «Оскары», пусть они будут у нас, на радость нашим детям и родителям.

Записал Николай ПОДДУБНЫЙ

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter