Мультимиллионер Гарик КОРОГОДСКИЙ: «При Януковиче забирали полбизнеса, а сегодня убивают весь. Все стало хуже и циничнее: единственное, что изменилось, — деньги берут, но ничего не делают»

«А офис миллионера Корогодского точно здесь?» — спрашиваю у консьержа на первом этаже замызганного строения, расположенного в типовом жилмассиве на правом берегу в Киеве. Вокруг киоски, стихийный рынок и стройка. На шестом этаже за бронированной дверью длинный коридор, в конце — желто-белый кабинет, больше смахивающий на комнату для детей, а не на приемную крупного украинского бизнесмена.

Гарик Корогодский входит в сотню самых богатых людей страны, неоднократно возглавлял рейтинг украинского Forbes как бизнес­мен, больше других зарабатывающий на недвижимости. В 2013 году арендный доход Корогодского и его бизнес-партнеров Александра Меламуда и Олега Крапивина составил 55 миллионов долларов. По данным издания «Фокус», состояние Корогодского на май 2015 года — 60 миллионов долларов.

Именно он построил под Майданом Незалежности огромный торгово-развлекательный центр «Глобус», который продал накануне глобального экономического кризиса 2008 года. Корогодский — совладелец торгового центра Dream Town, ресторанов, фитнес-центров, жилых и офисных объектов по всему Киеву, хозяин концепт-стора Gara, или «Магазина еб...утых вещей», собранных со всего мира. Посещение магазина только по записи, одно­временно в день обслуживают не больше трех клиентов. «Я лично стою за прилавком в униформе и встречаю покупателей, точнее, гостей, — подчеркивает Корогодский. — У нас задача не продать, а похвастаться уникальными вещами, которые делают совершенно необыкновенные фрики по всему миру».

Широкой публике Корогодский известен как эксцентричный персонаж светских тусовок, любитель термоядерных расцветок, диковинных очков и скабрезных анекдотов. Он один из самых эпатажных блогеров украинского сегмента Facebook, автор бестселлера «Как потратить миллион, которого нет, и другие истории еврейского мальчика» и эпистолярной книги «У нас был секс», написанной в соавторстве с журналисткой и телеведущей Натальей Влащенко. Мультимиллионер с удовольствием культивирует образ городского сумасшедшего, настойчиво повторяя, что давно остыл и к бизнесу, и к деньгам.

«СКОЛЬКО СТОИТ ЗАКАЗАТЬ СТАТЬЮ В УКРАИНСКИХ СМИ? В САМОМ ПРИЛИЧНОМ И НЕПОДКУПНОМ — ПОРЯДКА 20 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ»

— Мне показалось, я вас задела, сказав, что ваш офис расположен в хрущевке.

— Не задели, вы просто неправильно использовали термин: при Хрущеве такие дома не строились. Мы специально спрятались в очень непрезентабельном здании. Это сталинка, она круче, потому что у нее срок жизни не прописан, а хрущевкам отведено 50 лет, которые, кстати, недавно, истекли. Меня коробит любое неправильно употребленное слово или грамматическая ошибка.

— В апреле этого года ваш офис третий раз подряд обыскала налоговая милиция. Что искали?

— Что искали, видимо, не нашли, даже четко сформулировать причину обыска не смогли. Пришли следователи в количестве 30 человек с невменяемыми бумагами, понарушали законы и ушли. Для меня это не событие, а бытовуха. Я привык, ничего экстраординарного.

— Судя по вашей эмоциональной записи в Facebook, ситуация была более чем экстраординарная.

— Как только в нашем офисе появились эти маски-шоу, я тут же начал орать в Facebook, а меня читают многие власть предержащие. Видимо, поняли, что это не обыск, а незаконный заход, и они уш­ли.

— Вы настаиваете на рейдерском захвате вашего бизнеса. Но согласно расследованию «Экономической правды» это спор хозяйствующих субъектов. Другими словами, вы плохо расстались с бывшим партнером Валентином Исаком.

— Никакого рейдерства, джаст мани. Но, во-первых, я не читал эту статью, во-вторых, сейчас времена смутные, за две-три тысячи долларов напишут все, что угодно. Например, один уважаемый главный редактор опубликовал нехорошую статью обо мне и моих бизнес-партнерах Александре Меламуде и Олеге Крапивине, рассказал об Исаке, с которым мы действительно плохо расстались. Я позвонил этому главреду: «Толик, как ты мог опубликовать такую х...ню?». Он ответил: «Ну, жить-то надо». — «Тогда, — говорю, — дай 10 процентов от твоего «жить надо» на мой благотворительный фонд «Жизнелюб», и продолжим дружить, как прежде».

— И что главред Толик ответил?

— Прислал конверт, где лежали 300 долларов.

— Сколько стоит заказать статью в украинских СМИ?

— В самом приличном и неподкупном — порядка 20 тысяч долларов. Да, знаю, берут не все, но двадцатка творит чудеса. И уже не очень важно, что именно хотите опубликовать. Но я таким не занимаюсь. Зачем? Чтобы меня прочли всего 20 тысяч читателей какого-то печатного журнала? У меня в Facebook 35 тысяч подписчиков плюс пять тысяч друзей, то есть свое СМИ в соцсетях. Мои тысячи плюс тысячи Меламуда — «да у нас будет самое большое свинство в мире!» (цитата из фильма «Марица» по одноименной оперетте Имре Кальмана.  — «ГОРДОН»).

— Вы несколько лет подряд возглавляли рейтинг украинского Forbes как самый богатый бизнесмен, зарабатывающий на офисах, гостиницах и торговых центрах. Сколько стоит попасть в почетный список?

— Я знаю денежную ситуацию многих бизнесменов, они бы с радостью согласились на половину, даже четверть суммы, которую им приписывают. Зато многие по-настоящему богатые в рейтинг не попадают. Там свои критерии отбора, я на Forbes не тяну. Но почти точно знаю, что за попадание в рейтинг Forbes денег не берут.

— Что значит «почти точно знаю»?

— Не могу гарантировать, но уверен. Я бы сам чуть-чуть заплатил, чтобы не попадать в Forbes, мне это вообще не нужно.

«ВОЙНА — ХОРОШАЯ ОТМАЗКА ДЛЯ ТЕХ, КТО НИЧЕГО НЕ ХОЧЕТ ДЕЛАТЬ»

— В своем Facebook вы написали: «Мечтаю, шоб у меня вымогали взятки в таких размерах, какие показывают по телевизору при задержании». То есть после Майдана коррупция в Украине не уменьшилась, несмотря на громкие задержания чиновников?

— Ни на грамм не уменьшилась, наоборот: мутировала, трансформировалась, приобрела более уродливые формы. Все стало гораздо хуже и циничнее. На законы всем плевать, наверху руководствуются только революционной целесообразностью. Единственное, что изменилось по сравнению с временами Януковича, — деньги берут, но ничего не делают. То же самое было при Ющенко.

— Знаю, что при Януковиче бизнес­мены платили «семье» 30-35 процентов от дохода.

— Нет, доход никто никогда не трогал. Коррупция строится по принципу: если тебе нужно получить разрешение, лицензию или право на пользование чем-то — тебе называют цифру, которая может доходить до 50 процентов от стоимости проекта. То есть если у вас проект, который в ближайшие пару лет должен принести миллион, вы сверху доплачивали еще 500 тысяч.

— Какой процент чиновники требуют от бизнесменов сегодня?

— Сейчас практически нет проектов, которые бы приносили прибыль. Остался только распил бюджета, который ни до, ни после Майдана никуда не делся. Есть еще один вид коррупции: создать бизнесмену проблему, а после благополучно ее «решить» за определенную сумму.

— Но ведь в последнее время задержали нескольких крупных чиновников-взяточников, в том числе из Генпрокуратуры. Значит, борьба с коррупцией идет, просто трудно за полтора года сломать систему, которая выстраивалась 23 года, плюс в стране война и экономический кризис.

— Война — это хорошая отмазка для тех, кто ничего не хочет делать. Мы с вами сидим в тихом офисе, здесь никто не стреляет. Разве война мешает нам нормально работать?

— То есть слишком многим в украинской политике элементарно невыгодно останавливать войну на Донбассе, на которую можно свалить отсутствие системной борьбы с коррупцией и из­влечь экономическую выгоду?

— Абсолютно не считаю, что вопрос в денежной выгоде. Ни президентом, ни премьером сегодня не рулит выгода, имею в виду денежную выгоду. На таком уровне деньги уже не считают. Это не бизнес, а именно политические амбиции: завоевать электоральное поле, войти в историю.

— Учитывая, что война длится полтора года, ощутимых реформ ничтожно мало, как-то неубедительно наша политическая элита вписывает свои имена в историю.

— Как может, так и вписывает, многие даже привыкли к войне. Хотите анекдот, точно нас всех описывающий? Мальчик постоянно писался, его отвели к психологу, писаться он не перестал, но теперь этим гордится.

Вы упомянули Майдан, а что в итоге? При Януковиче сверху забирали полбизнеса, а сегодня не забирают, а убивают весь. Причем всем. Конечно, это кошернее и красивее, ведь никто ничего не отжимает. Но спросите любого коммерсанта, чего он хочет: отдать половину или лишиться всего?

— Бизнес убивают из-за глупости, некомпетентности, жадности?

— Потому что экономика убита. И не говорите мне о якобы объективных причинах — кризис, война... Бороться с коррупцией и проводить реформы можно даже во время войны. Если хотеть, разумеется. Знаете, иногда ловлю себя на мысли, что с моральной точки зрения иногда воевать с генпрокурорами пшонками (а мы через это прошли) приятнее, чем дружить с некоторыми революционерами.

— За каждой коррупционной схемой стоит конкретный чиновник или политик. Можете озвучить фамилию?

— Как думаете, могу я озвучить фамилию крупного украинского министра, который — я абсолютно точно знаю — берет деньги? У меня нет задачи вскрыть конкретный гнойник и сказать: «Вот этот берет!».

— Вы, как никто, знаете, какая коррупция процветает при отведении земель и получении разрешения на строительство. Более того, часто активисты, протестующие против той или иной застройки, оказываются наемниками, выбивающими по заданию высокого чина взятку у бизнесмена...

— Собрать митинг «незадоволених активістів» стоит семь долларов в день на человека. Сейчас, наверное, гривен 100 дают, потому что доллар подскочил. К нам на строительство торгово-развлекательного центра Dream Town тоже приходили «активисты».

— Как вы от них отбились?

— Нашли их учредителя, сделали ему ай-яй-яй, он отозвал «активистов». Есть люди, бизнес которых — создавать неприятности застройщикам.

— И в каком высоком кабинете восседал организатор проплаченных митингов?

— Мы строили большой торговый центр, значит, нам положен целый народный депутат Верховной Рады. Мы ему позвонили, сказали: «Это наш объект, не надо». Он ответил: «Извините, не знал».

— Почему не хотите назвать фамилию нардепа-рэкетира?

— Я хочу поменять ситуацию не только в девелоперском бизнесе, но и во всей стране. Пусть на чуть-чуть, но поменять. Зачем вам фамилия? Какую цель мы преследуем?

— Тогда как вы предлагаете менять ситуацию с коррупцией в Украине?

— Хочу вырастить новых людей, а не назначать на должности представителей старой системы. По себе знаю: меня уже не изменить, у меня коррупция в голове. При этом учу других, чтобы с ними такого не было.

— И потому запустили обучающий проект Generation.ua по подготовке нового поколения украинских чиновников?

— Это реально будут люди, у которых на клеточном уровне выработается отвращение к коррупции. Ни один из студентов не работал чиновником на месте, где возможны взятки. Им от 25 до 32 лет, высшее образование, знание языков, опыт настоящей управленческой работы, высокий IQ и амбиции. Все прошли сложное тестирование. Например, один парень показал отличные результаты, написал прекрасное эссе и чудесно прошел собеседование, но мы его не взяли на обучение, потому что он семь лет работал на таможне.

Ребята будут учиться два года, но уже сейчас начали работать в госслужбе как волонтеры, государство им не платит, всю зарплату выдаю я. Они в Киевской областной госадминистрации будут делать что-то вроде грузинского Дома юстиции, где в одном месте гражданам будут выдаваться все разрешительные документы, но в пять раз дешевле и с принципиально другой скоростью, чем сегодня. Причем вся оплата белая, в бюджет. Так же работает группа студентов в Мининфраструктуры.

— Почему вы запустили образовательный проект по подготовке новой политической элиты Украины только в этом году?

— Ну а с кем можно было разговаривать об этом еще два года назад, кому это было нужно

«ДАВАЛ ЛИ Я ВЗЯТКИ? КОНЕЧНО, ДАВАЛ. БРАЛ ЛИ Я ВЗЯТКИ? К СОЖАЛЕНИЮ, НЕТ»?

— Если до Майдана подобной проект был невозможен, почему же вы не приняли Революцию достоинства?

— Я последовательный и ярый противник каких-либо майданов. Многие говорят: «Я проснулся и изменился после Майдана!». Если для того, чтобы меняться, вам нужна целая революция, — это ваши проблемы. Почему нельзя меняться мирным путем? Я за эволюционный путь, хочу воспитать что-то новое, например, 35 ребят, и кинуть их в систему, чтобы хоть что-то начало меняться.

— Пока вы их воспитаете, Украина может исчезнуть.

— Только планомерная ежедневная работа может что-то изменить, а не революции. То, что сейчас делает Михаил Саакашвили, с одной стороны, востребовано и нужно, но с другой — он попирает законодательство, выходя за рамки своих полномочий как губернатора Одесской области. А я против этого. Нужно все делать в рамках действующего законодательства. Если законы плохие — меняйте их, но не нарушайте.

— Простите, а в каком законе прописано, что можно давать взятки?

— Взятки не прописаны нигде. К чему этот вопрос?

— К тому, что вы как крупный бизнес­мен много лет уживались с системой, но в случае с Саакашвили вдруг вспомнили о законе и полномочиях.

— Хотите спросить, давал ли я взятки? Конечно, давал. Брал ли я взятки? К сожалению, нет. Но бизнесу не дают возможности жить по закону. Поверьте, весь бизнес хочет жить вбелую, но на мне ответственность, у меня больше 10 тысяч сотрудников, которые должны приносить в дом зарплату. Если я поставлен в условия «не дашь взятку — закроем бизнес», мне приходится давать взятку.

— Тогда еще раз спрошу: почему вы не приняли Майдан?

— А разве Майдан был против взяток?

— Против взяток, против коррупции, против авторитарного режима, который год за годом выстраивал Янукович.

— Серьезно? Для меня это новость. И что, есть результат? А что мешало за полтора года, прошедших после Майдана, отказаться от взяток? И что лично вы не можете простить Януковичу?

— Внезапный разворот страны спиной к Европе и лицом к Путину плюс жестокий разгон студентов. Собственно, потому и вышла на площадь.

— Напомните, после Майдана мы пошли в Европу, ждала она нас? И был ли в принципе Янукович против Европы или его объявили таковым? Да, он не подписал Соглашение об ассоциации с ЕС, но и Европа бы не подписала. Полтора года прошло, подписали мы что-нибудь? А за следующие полтора подпишем? Являемся ли мы членами европейского сообщества на самом деле?

— Во-первых, Украина совершенно четко взяла европейский курс развития. Во-вторых, ни у кого нет иллюзий: Евросоюз прагматичен и рационален, но живет по закону, а не по понятиям, как путинская Россия.

— Вы подняли красивую тему: здесь зло по понятиям, а тут — без. Стоит любой теме зайти в тупик, всегда найдется отходняк: «Путин виноват!». Оставьте Путина в покое, Украина — другая страна. Скажу как бизнесмен: жизнь по понятиям на порядок лучше, чем жизнь без понятий. Понятия — вещь хорошая, потому что справедливая. Посмотрите свод тюремных воровских правил, вы не найдете ничего, что вас будет раздражать. В России нет жизни по понятиям, там сейчас сплошная ментовская зона.

Вы за демократию? Можете не отвечать, у вас на лице написано. А я против демократии в Украине, мы принципиально к ней не готовы по своему архетипу и генотипу.

— И к чему же мы готовы?

— К авторитарной власти. Другое дело, что нам нужен условный Черчилль или Ли Куан Ю, а не Янукович. Но нам нужна сильная рука, а не борьба между президентом и премьер-министром, которая развернулась сегодня.

— Если 100 лет назад было повально безграмотное население, это не повод утверждать: мол, менталитет и архетип у нас такие, не хотим учиться. Демократия — не национальная особенность, а инструмент, которым надо научиться пользоваться.

— Демократия — это не вседозволенность, а у нас в стране идет подмена понятий. То, что на Майдане называли демократией, я считаю самосудом.

Я не утверждаю, что на Майдане были плохие люди, там было море моих друзей, с которыми я остался в хороших отношениях. Кто-то отстаивал европейские ценности, но были и те, кто оголтело поддерживал протест только потому, что был против зека. А зек, кроме всего прочего, был сильным специалистом. Будете смеяться, но я и Николая Азарова считаю сильным специалистом.

— Я не ослышалась: Николай Янович Азаров был хорошим премьер-министром Украины?

— Премьерство Азарова длилось четыре года, но в стране была стабильность и даже некоторый рост на фоне глобального кризиса.

«Я ЛЮБЛЮ РОССИЮ И РОССИЯН, НО НЕ ПУТИНСКИЙ РЕЖИМ»

— Сначала вы рассказываете о коррупционных схемах, которые процветали при режиме Януковича, говорите, как половину бизнеса отжимали, а теперь называете это все стабильностью.

— Согласен, эволюционного развития не было, был брежневский застой. Азаров не развивал страну, но его задачей было держать экономику. Он это выполнил.

— А если бы Майдан сошел на нет и Янукович по-прежнему оставался у власти, что было бы?

— Доллар, может, не стоил восемь гривен, но точно не был бы по 22. Через поколение и Янукович, и Майдан забудутся, вот только Украина осталась без Крыма и Донбасса.

— Зато впервые за все годы независимости проснулось и сформировалось гражданское общество, готовое реально контролировать власть и участвовать в реформах.

— И для этого нужно было устраивать революцию?

— Что значит «устраивать революцию»? Вы действительно думаете, что Майдан — это коварный план мировой закулисы?

— А вы действительно верите, что выход людей на площадь был спонтанным, а не спровоцирован олигархами?

— Жаль, что ни я, ни мои друзья не со­образили вовремя прийти в олигархическую кассу, чтобы получить причитающееся.

— Я не говорил, что народ вышел за деньги, я лишь сказал, что олигархи сыграли на лучших чувствах людей. Что касается пробуждения гражданского общества... По разным оценкам, за последние полтора года в Украине были убиты около 50 тысяч человек. Вам не дорого так просыпаться?

— То есть в гибели людей виновен не Путин, напавший на Украину, оттяпавший Крым и финансирующий террористов на Донбассе, а Майдан?

— Я неразрывно связываю войну с Майданом. При всей моей нелюбви к Путину, к сожалению, с ним нужно разговаривать. Война не заканчивается потому, что президент должен не с премьер-министром воевать, а как Верховный главнокомандующий принять дико непопулярное решение. Во-первых, устроить абсолютное единоначалие, сказать: «Будет так, как я сказал». Да, после этого он превратится в политический труп, но только такой главнокомандующий может вывести Украину из сегодняшнего состояния.

— Путина вы не любите, это я услышала. А уважаете?

— Считаю его большим злом для России. Но уважаю, как очень сильное зло. Так что не согласен, когда его называют плешивым карликом. Он сильный игрок.

— Почему же считаете Путина злом, если за 15 лет правления он устроил в России такую стабильность, что Азарову и не снилось?

— Потому что Путин ведет страну не туда, куда мне хотелось бы. Может, для России это хорошо, но мне как гражданину РФ это плохо. Кстати, у меня российское гражданство, но я от него отказываюсь, тяжело собирал документы, но уже в конце июля должен прийти ответ. А украинское по существующим дебильным законам мне не светит. Хотя я ни на кого по этому поводу не в обиде — закон есть закон.

— В других интервью вы говорили, что не собираетесь отказываться от гражданства потому, что любите Россию, несмотря на события последних полутора лет.

— Не было такого. Отказался сразу, другое дело — процедура непростая. Я люблю Россию и россиян, но не путинский режим.

— В отличие от вас 89 процентов россиян путинский режим как раз любят.

— Они все умрут, а Россия останется. Так же, как и Украина. Я долго жил в Москве, у меня до сих пор там осталось около 50 людей, с которыми продолжаю общение. Ни один из них не поддерживает Путина. Ни один!

— Не поняла вашей фразы: «С Путиным нужно разговаривать». О чем, если его задача — полный контроль над Ук­раиной, а нас это категорически не уст­раивает?

— Никогда не задумывались, как получилось, что до Майдана вы были социально не активны, а сейчас полностью знаете цели Путина? Вас «эксперты» просветили? Говно им цена. Эксперты созданы для того, чтобы формировать общественное мнение. Они говорят 80 процентов правды, и вы автоматически включаете их в список лиц, которым доверяете. Но оставшиеся 20 процентов они используют для того, чтобы менять ваше сознание.

— И чего, по-вашему, хочет Путин?

— Во-первых, нельзя отрицать, что он умный. Во-вторых, если бы я знал, что хочет Путин, представляете, как бы я это капитализировал? А вы можете сказать, чего хочет Порошенко?

«СЕГОДНЯ КАЖДЫЙ ПОРЯДОЧНЫЙ ЕВРЕЙ ЛИБО ПОЛИТОЛОГ, ЛИБО У НЕГО ЕСТЬ СВОЙ БАТАЛЬОН»

— Надеюсь, сохранить, укрепить и развить Украину плюс войти в историю как самый эффективный президент.

— И Путин хочет войти в историю. Знаете, какая главная проблема нашего общест­ва? Оно постоянно говорит о президенте России. Как часто вы лично думаете о Путине?

— Ровно два раза в день: вечером желаю ему провалиться сквозь землю, а утром просматриваю новости в поисках некролога.

— Вы не ерничаете?

— В жизни не была честнее.

— То есть вы живете не своей, а чужой жизнью! Вместо того чтобы думать о чем-то созидательном, о том, как что-то изменить вокруг, вы ищете, кто виноват. Но правильный вопрос не «кто виноват?», а «что делать?». Если Путин действительно х...ло, вам не стыдно, что он занимает все ваши мысли, создает дискомфорт нашей стране? Не стыдно проигрывать ему информационную войну? Ваши золотые дни проходят, но вместо того, чтобы наслаж­даться, вы отравляете их Путиным!

— Представим, что в моем районе орудует маньяк, который грабит и убивает людей в темных подъездах. Вы предлагаете забыть о маньяке и наслаждаться «золотыми денечками»?

— Я предлагаю вкрутить лампочку в подъезды и вызвать правоохранительные органы, а не думать о Путине даже на пляже. Выход один: ежедневная работа каждого на своем месте. Я уже спорил с кем-то в прямом эфире, заявил, что Путину остался год максимум. Почему, объяснить не могу, но я так чувствую.

Знаете, в чем я вижу большую беду? «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны» (цитата из поэмы Шота Рус­тавели «Витязь в тигровой шкуре». — «ГОРДОН»). В Украине чуть ли не каждый считает себя экспертом в военном деле и геополитике. Сегодня каждый порядочный еврей либо политолог, либо у него есть свой батальон. А для меня нет ничего лучше, чем провести вечер пятницы в клубе в кругу единомышленников, а не в Facebook или — не дай Бог! — на «Шустер Live».

Вот и вы меня спрашиваете как эксперта: «Что делать с востоком? Что делать с Крымом?». А я коммерсант, барыга, у меня не может быть мнения в этих вопросах. Войной и геополитикой должны заниматься специалисты.

— Я вас не как эксперта, а как человека спрашиваю. Неужели у вас нет гражданской позиции?

— Есть, но я не хочу ею влиять на общество, потому что слишком субъективен.

— Зачем вы остались в Украине, если так скептично все воспринимаете?

— Дом у меня здесь, вообще-то, а дома и стены помогают.

«ДЛЯ МЕНЯ ВЫЙТИ БЕЗ ОХРАНЫ — ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО ДЛЯ ВАС ПРОЙТИСЬ ГОЛОЙ ПО УЛИЦАМ»

— Вы по-прежнему всегда и везде ходите только с охраной?

— Конечно. Началось в 1995-м, когда я приехал в Украину и начал заниматься нефтепродуктами. Тут, знаете ли, постреливали. Первые два года ходить с охраной было тяжело, сейчас привык. Для меня выйти без охраны — то же самое, что для вас пройтись голой по улицам. Даже если захожу в общественный туалет, помещение прежде проверяет моя охрана. Это вопрос безопасности.

— И на публике, и в Facebook вы всячески подчеркиваете свою эксцентричность, безупречно выстраиваете образ свихнувшегося миллиардера, не озабоченного деньгами. При этом я ни на секунду не забываю, что вы крупная бизнес-акула, не дай Бог попасться вам на пути — мокрого места не останется.

— У меня есть мечта — продать, наконец, весь бизнес, скучно им занима­ть­ся.

— Интересно, один миллиардер никак не может продать свою кондитерскую корпорацию, другой никак не может избавиться от своих торговых цент­­­ров...

— Где я и где миллиардер? Если бы мне сегодня предложили хоть сколь-нибудь вменяемые деньги, я бы продал все бизнесы. И мои партнеры сделали бы то же самое, потому что одни любят путешествовать, другие — писать книги. Я тоже пишу плюс набрал курс студентов. Нам скучно в бизнесе, а для жизни не так много надо денег. Мои дети уже предупреждены: никакого наследства не будет, только дочкам по квартире дам, и все.

— Политикой не думали заняться? Только не говорите, что это слишком грязное дело.

— Хотите, я вас удивлю? У меня пять лет нет украинского телевидения, кроме «Футбол-1» и «Футбол-2». Я пять лет не смотрю заседаний Верховной Рады, «шустеры» и другие политические ток-шоу. В Facebook-ленте политических постов не читаю. У многих моих товарищей реально крыша поехала на политике, они каждый раз пишут развернутые эссе на политические темы, о том, что Путин — х...ло. А я не понимаю, как можно жить с х...лом в голове.

Политика — неинтересное, скучное и противное дело. Но не представляю, как можно некоторым жать руку... А политик должен поздороваться, протянуть руку, щечкой о щечку потереться... Для меня это ужас.

— Щечкой можно с Юлией Владимировной...

— Она сильная, я ее уважаю, но очень не люблю. Считаю, что большего вреда, чем Юлия Владимировна, никто Украине не наносил. Тимошенко деструктивна. Когда она начинает говорить — сеет тревогу, не замечали? Даже через телеэкран это чувствуется.

— То есть ни одного достойного действующего политика в Украине нет?

— Очень много, но мы же говорим не о рукопожатии, а о спасении страны.

— На своей Facebook-странице вы очень много пишете о сексе, даже книгу выпустили. Мне казалось, в вашем возрасте и с вашей биографией быть настолько зацикленным на одной теме скучно.

— А я считаю, что секс — очень интересная и крутая тема. Вы серьезно думаете, что у меня в этом вопросе уже все, одни воспоминания? И потом, не так уж час­то я пишу о сексе. Мы много говорили о политике. Вы почему-то считаете, что с воз­растом секс уходит. А я считаю, что уходит, к счастью, политика. Например, у моего хорошего знакомого Давида Черкасского (украинский художник-мультипликатор, сценарист и режиссер, автор мультфильмов «Приключения капитана Врунгеля» и «Остров сокровищ». — «ГОРДОН») в голове только бухло и секс, хотя ему 82 года.

— Неправда, я общалась с Давидом Яновичем, он блестяще комментирует актуальные темы.

— Правильно. А для чего он это говорит? Чтобы раскрутить вас на секс.

— Это вы так сказали. Я считаю, что он хочет научить молодых, выросших на его мультфильмах.

— Раз вы так думаете, значит, Давид Янович классно вас раскручивает. Знаете, за что меня ругают близкие? За то, что много пишу о политике.

Меня сейчас больше всего занимает памятник на бульваре Шевченко, точнее, то, что от него осталось после сноса Ленина. Мы участвовали в конкурсе на новый памятник, с архитекторами Константином Скретуцким и Федором Баландиным, авторами Пейзажки (Пейзажная аллея, зона отдыха в центре Киева.  — «ГОРДОН») и многих объектов, наш проект был явно лучше остальных. Но победило реальное говно, абсолютно ущербный проект. Говорю как киевлянин: мне жалко город, я люблю бульвар Шевченко, у меня там первое свидание было у левой ноги Ленина.

Вы в курсе, какой проект победил? Гранитный стакан, на котором стоял Ленин, обнесут бортиком и приставят лесенку, чтобы каждый мог залезть и сам стать Лениным. «Это символизирует, — говорят они, — декоммунизацию и десоветизацию». Ну, поставьте 20 долбо...бов, которые будут объяснять прохожим, что именно этот стакан с бортиком символизирует. Они же делают все на отвяжись: сиюминутную вещь, которая в отличие от нашего проекта не станет ни визитной карточкой города, ни любимым местом горожан.

Более того, на наш памятник я даю около 10 миллионов из собственного кармана. А то, что победило, стоит один-два миллиона, но бюджетных денег. Я буду бороться за свой проект до конца, так что мало никому не покажется.

«СКОЛЬКО МЫ ЗАНЕСЛИ В НУЖНЫЙ КАБИНЕТ, ЧТОБЫ ВЫИГРАТЬ КОНКУРС НА ПЕРЕСТРОЙКУ МАЙДАНА НЕЗАЛЕЖНОСТИ? НЕ ХОЧУ НАЗЫВАТЬ ЦИФРУ, НО ЗАНОС БЫЛ СЕРЬЕЗНЫЙ»

— Странно слышать эстетические претензии от человека, который построил под Майданом Незалежности торговый центр «Глобус», а саму площадь напичкал стеклянными пирамидами и непонятными памятниками, количество которых на квадратный метр зашкаливает.

— Давайте я расскажу, что в это время творилось в центре Киева. На Майдане была акция «Украина без Кучмы». Леонид Данилович, вместо того чтобы разогнать акцию или договориться с активистами, принял гениальнейшее решение — вырыл на Майдане котлован, оградил его, в итоге на площади невозможно было собраться.

После объявили конкурс инвесторов, мы его выиграли, а потом боролись как могли с городом. Например, вместо стелы Независимости предложили построить светомузыкальный фонтан, наподобие барселонского, готовы были дать на это дополнительно миллион долларов. Нас не услышали: «Це непатріотично». Площадь невозможно было отстоять, потому что из-за каждого памятника главный архитектор города лично ходил к президенту: мол, лошадь должна стоять здесь. Мы спрашивали: «А зачем вообще в центре Киева лошадь?». Нам отвечали: «Это решение президента».

— Сколько вы занесли в нужный кабинет, чтобы выиграть конкурс на перестройку Майдана Незалежности?

— Не хочу называть цифру, но занос был серьезный. Остальные тоже заносили, но предлагали меньше, чем мы. Я имею в виду официальную цифру городу. Поэтому наша взятка победила.

— Одно дело — абстрактно знать о коррупции, другое — знать конкретные цифры и видеть масштабы. Тем более что на фоне последних событий в Мукачево, где «Правый сектор» и милиция устроили перестрелку из-за контрабанды.

— Это явно была борьба за передел рынка контрабаса. И опять никто не задается вопросом: «Что делать?», а спрашивают: «Кто виноват?». А виноват контрабас.

— Разве контрабанда зависит не от конкретного имени на конкретном пос­ту?

— Контрабас зависит только от фамилий людей, которые им занимаются. Если они готовы искоренить коррупцию и отказаться от сотен тысяч долларов, которые им еженедельно предлагают... Вы знаете, что у каждого человека есть своя цена?

— А вы знаете, что у некоторых нет цены?

— Есть, просто она очень высокая. Есть честные люди, но есть закон больших чисел, эти два понятия конфликтуют.

— То есть если честному человеку предложить очень большую цифру...

— Он задумается. Ему же не придется всю жизнь быть нечестным, а один раз — не пидарас, тем более что можно мгновенно решить все свои жизненные проблемы. Дальше такой честный человек начнет искать логическое объяснение, почему один раз соблазниться на цифру было не так уж и плохо.

— Во сколько вам лично обошелся самый честный человек?

— Зачем вам знать, вы же и так из-за Путина не спите?

— Теперь у меня будет бессонница из-за вас.

— Это гораздо лучше.

— Знаете, Григорий Давидович...

— Гарик, пожалуйста.

— Гарик, спасибо за интервью. Ни с одним из ваших тезисов не согласна, но мне не хватает аргументов.

— Если после нашего разговора у вас появятся сомнения в собственной позиции, это уже очень много. Еще раз: я против любой власти. В жизни не видел власть, за которую хотел бы проголосовать. Может, со следующей будет по-другому.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter