Вдова Тодоровского: Михалков с Путиным красиво похоронил моего мужа, а потом зарубил его сценарий. Но не буду же я страдать, что Никита такая сука БГ

Ирина МИЛИЧЕНКО 1 Сентября, 2015 15:09

Мира Тодоровская прожила с именитым режиссером душа в душу чуть больше полувека, но никогда не была только тенью своего мужа. Инженер-лейтенант морского флота по специальности, она ни дня не работала по профессии. В юности пела в ансамбле, где ее и заметил Тодоровский, а потом, чтобы обеспечить семью, стала привозить и переозвучивать для советского проката индийские фильмы, написала сценарии к более тридцати фильмам, освоила профессию кинопродюсера. Кстати, ее дебютной работой на этом поприще стал культовый советский фильм "Интердевочка", хотя, как потом призналась Мира, ее фамилию даже не указали в титрах. После этого был "Анкор, еще анкор!", "Какая чудная игра", "Ретро втроем", "Жизнь забавами полна", "Сентиментальный гротеск" и много других.

Когда два года назад Тодоровского не стало, Мира Григорьевна не бросила любимое дело и, считая своим долгом, уже как режиссер сняла фильм по последнему сценарию мужа "Встречи на Эльбе". Правда, для этого ей пришлось продать в Москве две их квартиры.

В интервью "Бульвару Гордона", супруга знаменитого режиссера рассказала о своей нынешней жизни, о том, кто мешал ей осуществлять планы, о своих трудностях и нищете.

Не нужно было нам затевать войну и брать Крым… Закончилось все тем, что у нас сейчас жуткий кризис. Доллар дошел до 70 рублей. Но мы-то, русский народ, не лезли занимать Украину, почему должны отдуваться за других людей?

– Мира Григорьевна, вашему супругу, режиссеру Петру Тодоровскому недавно исполнилось бы 90 лет. В широких кругах об этой дате почти не вспомнили. А как вы, его близкие, провели этот день?

– С тех пор как ушел Петр, прошло два года. Его не вернуть – мы можем только помянуть его. Живу я сейчас за городом, добраться ко мне гостям даже при большом желании не так просто, поэтому мы с сыном решили, что отмечать его день рождения будем в Доме литераторов. Там есть кафе-ресторан, у меня там тридцатипроцентная скидка. В итоге собрали друзей и тех, кто еще помнит Петра Ефимовича, посидели.

Кстати, в этом же кафе мы отмечали и его 60-летие. Он пел с Гариком Сукачевым и Сергеем Никитиным. Был оркестр, все поздравляли…

А вообще, при его жизни мы на днях рождения никогда не зацикливались, спокойно к ним относились. Не было и системы подарков – что, вот, у меня именины, и, например, Петр едет в город искать мне подарок. Он мог просто сказать: "Я тебе подарю песню". И хотя я ни на каких музыкальных инструментах не играла, у меня был очень хороший музыкальный слух, любую фальшь сразу определяла.  

– Украина для вашей семьи не пустой звук. Петр Ефимович родился в Кировоградской области, а потом, как и вы, много лет жил в Одессе. Что сейчас испытываете, когда наблюдаете за политической ситуацией?

– Я смотрю новости и очень сочувствую украинскому народу. Не надо было нам все это затевать и делать такие ужасы. Я на стороне народа, который сейчас жутко страдает на вашей территории.

У меня есть мечта: остался еще один сценарий Петра Ефимовича, и я хочу снять по нему фильм. Это не очень дорогое кино, но я хочу снимать его в Украине, под Херсоном. Не знаю, что сейчас там происходит, можно ли туда поехать…

– Хотите сказать, что вы, в отличие от большинства ваших сограждан, не поддерживаете политику Владимира Путина?

– В этом плане совершенно не поддерживаю. Я думаю, это был необдуманный поступок. Помню, еще при жизни Петра Ефимовича только начинались какие-то заварухи, и он очень переживал, потому что сам родом из Украины, и считал так же, как говорю я. Не нужно было всего этого начинать и брать Крым… Закончилось все тем, что у нас сейчас жуткий кризис. Доллар дошел до 70 рублей. С ума можно сойти! Но мы-то, русский народ, не лезли занимать Украину, почему должны отдуваться за других людей?

– Вы как-то признавались, что после того, как Петра Ефимовича не стало, многие его именитые друзья и коллеги отвернулись от вас. В частности, Олег Митяев открыто дал от ворот поворот, сказав, что ваши отношения закончены. Вас это не ранило?

– Я и сама стараюсь держаться от них подальше. Такова жизнь! Когда уходит муж, жена оказывается на заднем плане. Я не очень-то и лезу. С кем дружна, так это с вдовой Зиновия Гердта Татьяной, но она уже совсем плоха. Не каждый раз даже в состоянии меня в гости принять.

Петр был не только режиссером, но и музыкантом. И все это объединяло вокруг него людей. Когда его не стало, все изменилось. Силой не заставишь людей прийти и вспомнить. Звонят иногда и Никитины, и Сукачев. Но что может нас сейчас объединить? Тогда – гитара Петра Ефимовича, а я на гитаре не играю.

Но мне, честно говоря, было не до дружбы и общения в этом году. Я ездила в Польшу, снимала фильм по сценарию Петра Ефимовича "Встречи на Эльбе". Хочу, чтобы у меня его купили прокатчики, потому что я практически все делала на собственные деньги.

– Ради того чтобы снять это кино, вы продали в Москве две огромные квартиры, из жилья оставили себе только дачу в Подмосковье. Не жалеете о таком поступке?

– Моя задача была осуществить этот проект, и я это сделала. Получила уже за него один из главных призов в Выборге. В сентябре еду с фильмом в Вашингтон, там его будет смотреть американско-французский фонд и кинопрокатчики. Есть надежда, что вдруг такое случится – им фильм понравится, и американцы купят мою картину. Но устроители этого мероприятия мне открыто говорят: не обольщайтесь, картина нам нравится, мы делаем все, чтобы вы приехали и показали, но не рассчитывайте, что американцы возьмут ее в прокат.

Кстати, я бы с удовольствием и в Киев с этим фильмом приехала, знаю, что у вас помнят Тодоровского. Думаю, ваш народ был бы не против посмотреть. Но людям сейчас не до этого.

А то, что осталась без жилья, мне наплевать. Я сняла картину по сценарию Петра Ефимовича – для меня это самое главное. Сейчас живу на даче, которая принадлежит уже моему сыну. Когда-то она была моей, но я ее завещала ему.

– А какой бюджет картины был?

– В общей сложности €2 млн. Четыре года назад Фонд кино выделил мне 15 млн рублей на этот фильм, остальное были мои собственные деньги. Я не сидела с ручкой и калькулятором и не считала, тратила все, что у меня было. Приезжала на два дня в Москву, находила какие-то деньги и летела обратно в Польшу. Фильм мы сняли за 28 дней.

Слишком много чести говорить о Михалкове. Даже когда Госкино хотело дать мне деньги на фильм, он им не разрешил

– Говорят, что Никита Михалков всячески переходил вам дорогу, ставил палки в колеса и был очень против этого фильма. Зачем ему это надо?

– Слишком много чести о нем говорить. Да, он сейчас при президенте, отвечает за вопросы кино. Никита был против моего фильма. Даже когда Госкино очень хотело дать мне деньги на фильм, он им не разрешил. Но что делать? Страдать и переживать, почему Никита Михалков такая сука? Зачем на этом зацикливаться? Пусть Никита делает что хочет. Он сначала очень красиво похоронил Тодоровского – прибежал к Путину и сказал: "Умер Тодоровский, нужно его с воинскими почестями похоронить". Путин собрал совещание в кругу близких, чтобы устроить поминки Петра Ефимовича. Похоронили мужа на Новодевичьем кладбище с воинским салютом, все это было. А потом Михалков не давал ходу его сценарию. Посчитал, что раз он ушел, то и до свидания. Но что я могу с Никитой сделать? Все это слова: "Ах, моська, знать она сильна, что лает на слона".

– Федор Бондарчук в этом деле как-то был замешан: в очереди на государственное финансирование он в первых списках, и сейчас расходы на его шесть картин покроет ваше государство.

– Бондарчук ко мне не имеет никакого отношения. Пусть он будет здоров! Он любимчик – и слава Богу!

Володарский дружил с Высоцким и все ему говорил: "У меня большая территория, построй на ней дачу". И Марина построила. Но когда Володя умер и ей захотелось дачу продать, Володарский сказал: "Поезд ушел, дом стоит на моей территории". Марина плюнула, бросила все и уехала

– В Москве вспоминают, но я понимаю, о чем вы говорите. Это называется "зависть", а она съедает того, кто завидует, и не приносит вреда тому, кому завидуют. Но так уж мир устроен, что у одних все, а у других – ничего. Но я не считаю себя обделенной, если я была в состоянии снять хороший фильм, да еще и с польской группой. У меня актеров было только пятеро русских, все остальные – поляки и немцы. Если я смогла это сделать, то сама собой горжусь. И сын мной гордится.

– Как изменилась ваша жизнь после ухода Петра Ефимовича?

– Через два месяца после того, как не стало мужа, у меня случился тяжелый гипертонический криз. Врачи подозревали, что был микроинсульт. Я похудела на 13 кг, стала такой тоненькой, как девочка. И так ею и остаюсь. Но не потому, что стараюсь что-то делать для этого. У меня ушел аппетит. Я очень мало ем, вешу всего 60 кг.

За эти два года у меня изменились даже вкусы в еде. Например, я не ем колбасу, не люблю мясо, хотя раньше этого не было. Ем я немного, и денег у меня уходит мало. Гостей дома не принимаю, если нужно с кем-то встретиться, еду в Дом литераторов в Москве, где у меня скидка (смеется). На себя если трачу, то в основном на бензин, на машину. Да и сколько мне одной нужно? Пока на мое проживание деньги есть. Живу с кошкой Сильвой, которую очень любил Петр Ефимович. На днях она меня так сильно поцарапала, что у меня из ноги кровь пошла. Это за то, что я поздно домой приехала.

Сама я здорова, сын тоже, трое внуков – с ними все в порядке. Что мне еще нужно? Главное – чтобы не пришлось закрывать свою студию, у меня ведь офис на Мосфильме, есть женщина, которая на меня работает. Но надеюсь, что этого не случится. Будем думать, как получить деньги с картины. Сначала пойдем в кинопрокат, а потом будем подавать его на телевидение...

– Вы живете в Подмосковье, в селе Красная Пахра, в доме Марины Влади. Как получилось, что вы приобрели дом с такой биографией?

– Когда мы еще нормально жили и у меня были какие-то деньги, мне захотелось иметь свой дом именно здесь, в Пахре, потому что Петр Ефимович очень близко дружил с Зиновием Гердтом, а они жили по соседству. И тут я узнала, что Марина Влади продает дом. Но потом оказалось, что покупать нужно не у нее, а у Эдуарда Володарского (ныне тоже покойного), который разрешил им на этой земле построить дом. Володарский очень дружил с Владимиром Высоцким и все ему говорил: "Да что ты будешь мелочиться! У меня большая территория, построй на ней дачу". И Марина построила. Она была очень хозяйственной. Но когда Володя умер и ей захотелось дачу продать, Володарский тут же сказал: "Поезд ушел, дом стоит на моей территории, и ничего ты с ним сделать не сможешь". И дальше продавал уже сам. Марина плюнула, бросила все и уехала. Я покупала уже у Володарского. Правда, сколько за дачу отдали, сейчас уже и не вспомню – столько лет прошло.

– А Марина не была у вас в гостях после этого?

– Нет. Нас Володя познакомил. Мы дружили, когда жили в Одессе. Высоцкий там снимался, Марина приезжала к нему, вот мы и общались вчетвером. Они у нас в Одессе в гостях были. Петр был профессиональным гитаристом, Высоцкий узнал про это и захотел с ним познакомиться. Они сошлись, много музицировали. Володя уважал Петра.

Кстати, Володя много песен своих записал на наш магнитофон Grundig. Лет пять назад этот магнитофон вместе с записями Володи и Петра я подарила сыну Высоцкого, в его музей.

– В семье практически все держалось на вас, вы больше зарабатывали и решали все  финансовые вопросы. Мужа такой подход не смущал?

– Нет, всякое бывало, жили мы по-разному. Но мы ничего не откладывали, мне было проще напрячься и что-то купить, а потом разбираться, что делать дальше – собирать, доплачивать или еще что-то.

– А как Петр Ефимович жил в последние годы?

– Очень страдал из-за того, что не мог работать. Он написал сценарий к фильму, о котором я говорила, написал для себя и думал, что он его снимет. Но вскоре сам понял, что не в состоянии будет это сделать. Предыдущую картину "Риорита" он снял, будучи очень больным. Когда делаешь кино, самое страшное и тяжелое время – это когда идут съемки. Наши друзья-врачи его очень поддерживали, но мне открыто сказали: "Новый фильм он снимать уже не сможет. Если начнет, умрет прямо на съемочной площадке". И он сам это понимал, поэтому и страдал.

– Творческие люди часто витают в облаках. Насколько Петр Ефимович был хозяйственным человеком?

– Он много мне помогал. Я утром уезжала на студию, а он дома командовал. Мог и обед приготовить, картошку почистить. Когда я приезжала, мне оставалось только что-то бросить в кастрюлю, доварить, и мы садились ужинать. В еде он был неприхотлив. Нормальный, доступный человек.

– Вы как-то признавались, что спали с мужем в разных комнатах. Почему?

– Для того чтобы отдыхать. У нас была просторная спальня с широкой двуспальной кроватью, мы могли и вместе на ней спать, но Петр очень плохо спал ночами, а мне нужно было в восемь встать, собраться и уехать на работу, поэтому я на ночь в другой комнате оставалась. Но это не значит, что мы не общались. Нет, мы были очень близки!

Помню, когда я уезжала, главный отдых для Петра был сесть с гитарой и что-то потихонечку тренькать, напевая. В это время, может быть, у него рождался в голове очередной сценарий фильма или еще что-то. Он сидел и что-то записывал. Ему очень помог в этом Сергей Никитин, они вместе играли... Может быть, поэтому Сергей и сказал мне: "Мира, у нас не осталось точек соприкосновения".

Мы и раньше близко с Рязановым не общались, они с женой пару раз были у нас в гостях, но к себе никогда не звали. Эмма – такой человек, она никого к себе не приглашает

– Вы дружили с Эльдаром Рязановым, но из-за его жены Эммы, по вашим словам, прекратили общение. Она посадила вас на задворки на творческом вечере, вы обиделись… Это – единственная причина?

– Думаю, я была тогда не в себе. Как получилось: Эмма устроила вечер памяти спустя три или четыре дня после смерти Петра Ефимовича. Я тогда подумала, что она хочет меня обидеть. Она посадила меня в 35-й ряд, а все актеры, выступая на сцене, цветы дарили мне. Но они не могли бегать ко мне так далеко. Естественно, я психанула и пересела в первый ряд, но с ними после этого порвала все отношения. Наверное, я была неправа. Сейчас отношения вроде и восстановлены. Хотя мы не дружим, но премьеру моего фильма они предложили провести у них в клубе "Эльдар", я не против.

Мы и раньше близко не общались. Они пару раз были у нас в гостях, я их принимала, все было хорошо, а они никогда к себе никого не звали. До инсульта Эльдара охотно ходили ко всем в гости. Просто Эмма – такой человек, она никого к себе не приглашает. Но при этом отношения у нас были нормальные, а потом наши мужья практически одновременно заболели. Эльдар даже немного раньше. Но он выкарабкался, а Петр умер. Хотя Эльдару тоже сейчас несладко, он очень больной. У него был инсульт, но он держится. Он моложе Петра Ефимовича на два года. Я к ним не заходила, поэтому, как он себя чувствует, даже не знаю. Эмма не приглашает, и я не иду.

 У меня был студенческий брак, который распался года за три до того, как мы встретились с Петром. Да, я с легкостью с ним переспала. Иначе и быть не могло!

– Простите за нескромность – это правда, что, когда вы были замужем за Петром Тодоровским, вас серьезно добивался Сергей Шакуров, но вы не ответили взаимностью?

– Ничего такого не было! У меня был настолько очаровательный и обаятельный муж, так хорош собой – кто мне мог быть нужен? В картине Марлена Хуциева "Был месяц май" Петру уже много лет, но он такой красавец, что все остальные вокруг были хуже него. Кроме того, еще и талантливый. Хотя говорят, что люди искусства тяжелые, но он не был таким. Может быть, что-то и случалось за эти годы, кем-то он увлекался, но он очень меня уважал и делал это так, чтобы я об этом не узнала.

– Вы познакомились, когда Тодоровскому было 36, а вам – на 14 лет меньше. Он уже сложившаяся личность, и вы так легко решились на третий день знакомства выйти за него замуж? Тогда ведь были другие нравы…

– Нравы другие, но я до этого уже была замужем. У меня был студенческий брак, который распался года за три до того, как мы встретились. Я окончила институт, мне было 25 или 26 лет. Да, я с легкостью с ним переспала (смеется). Иначе и быть не могло! Это было в Одессе. Я – одна из сотен девочек в ансамбле, а он – уже звезда. Музыкант, гитарист, вся Одесса его знала и уважала. И я, конечно, о нем слышала и посчитала, что это такое себе знакомство.

Наш ансамбль исполнял его песни. Он приходил на репетицию, увидел там меня и решил: "Вот девочка, на которой я могу жениться". Я была с хорошей профессией – инженер, а не какая-нибудь там прошмондовка. И он решил, что я ему подхожу. Но вообще мне кажется, что он в меня влюбился, иначе бы не женился. Может быть, был у него расчет. Но через несколько дней после нашего знакомства он сделал мне предложение и повез в Херсон к своим родителям. Это был признак того, что мы поженимся. А потом мы уехали в Ленинград, в экспедицию. Там сыграли неформальную свадьбу дома у писателя Александра Володина. С нами был его друг, поэт-фронтовик Григорий Поженян, он и предложил устроить веселье. Помню, ради этого я продала свои золотые часики. На эти деньги купили продукты и сделали вечер. А когда вернулись из Ленинграда, расписались в загсе и наши отношения застолбили. Но мы не венчались: Петр был неверующим, я тоже. Тогда этого не было. И сейчас многие венчаются ради понта.

– Вы рассказывали, что, когда только познакомились, от безденежья сдавали бутылки, у жениха почти ничего не было за душой…

– И у меня ничего не было! Мы оба были нищие. Квартира была только у Петра, и я всем говорила, что у меня жених богатый, с квартирой…

– А когда начали жить, то обменяли одесскую жилплощадь на московскую неопределенность?

– Да, мы поменяли небольшую одесскую на очень маленькую московскую. С этого и начинали. Сначала жили на Юго-Западе Москвы, потом переехали, я обменяла на большую квартиру. Я всегда была прагматичной рядом с ним. И это хорошо, когда прагматик сходится с творческой натурой.

Татьяна была замужем за Зиновием Гердтом уже не первым браком, и, когда она с ним встретилась, ей было уже прилично лет, там было не до детей

– Вдова Зиновия Гердта Татьяна как-то призналась мне, что они жили с мужем настолько бедно, что она сделала себе операцию, чтобы у нее никогда не было детей. У вас тоже только один сын, ныне известный режиссер Валерий Тодоровский. Было желание еще завести детей?

– Татьяна не могла так сказать. Брак с Гердтом не первый для нее, когда она с ним встретилась, ей исполнилось уже прилично лет, поэтому им было не до детей (у них 12-летняя разница в возрасте: Татьяне было 32 года, а Зиновию Ефимовичу – 44. – "Бульвар Гордона").

А у нас другие были причины. Мы тоже жили очень туго, и я хотела работать, а второй ребенок заставил бы меня бросить работу. В те годы у всех было по одному ребенку, у нас даже не возникало мысли о том, чтобы родить еще одного. С Валерой нам повезло: он не создавал хлопот, хорошо учился, нам не приходилось делать с ним уроки. Сын обожал отца, любил его больше, чем меня. Свой фильм "Стиляги" снял про нас. Я тоже в те времена ходила в такой же красной юбке с белым кружевным подъюбником, как главная героиня этого фильма. Валера все это запомнил и в картине воспроизвел.

На съемках Гурченко казалось, что она выше него, что она более значима, чем Тодоровский, и хотела, как я понимаю, его поставить на место. А он на это плевал и, закончив съемки с ней, сказал, что никогда в жизни более к ней не подойдет

– Петр Ефимович снимал Людмилу Гурченко в фильме "Любимая жена механика Гаврилова", но за что-то невзлюбил. Даже вам как-то признался, что лучше возьмет доску и ударит ее, даже если ему придется отсидеть несколько суток. На какой почве у них случались конфликты?

– Людмила Марковна была талантливым, но очень тяжелым человеком. Она всех обвиняла, в чем-то подозревала. Сама себя съела, поэтому, наверное, так рано умерла. Я с ней вообще не могла общаться, старалась всячески избегать. Когда снимаешь картину, у режиссера с исполнителем главной роли часто случаются конфликты. Когда Петр Зиновия Гердта снимал, такого не было. Но он другой человек был, а Гурченко казалось, что она выше него, что она более значима, чем Тодоровский, и хотела, как я понимаю, его поставить на место. А он на это плевал и, закончив съемки с ней, сказал, что никогда в жизни более к ней не подойдет. Конечно, потом они помирились, даже вместе на сцене выступали: он играл, она пела. Но что говорить, оба уже умерли… Недавно я слышала, что ее муж собирается открыть в ее московской квартире мемориальный музей.

– Расскажите о Евгении Евстигнееве. Он ведь тоже был частым гостем в вашем доме.

– У Петра в жизни было два близких друга: поэт Григорий Поженян и Зиновий Гердт. А Евгений Евстигнеев снимался у него, потом была экспедиция в Ленинграде, и мы там подружились с Галиной Волчек (она была первой женой Евстигнеева, они прожили в браке девять лет. – "Бульвар Гордона"). Галя тогда была на сносях, вот-вот должна была родить, а я только вынашивала беременность, и мы много шутили по этому поводу. Ее сын Денис на девять месяцев старше моего Валеры.

Дочка Татьяны Гердт сейчас замужем за Денисом Евстигнеевым. Он просто замечательный. Я когда Катю где-нибудь встречаю, говорю: "Кать, держись, тебе крупно повезло! Такой хороший человек рядом!"

Мы прожили вместе пятьдесят два счастливых года. Он был замечательный, легкий и очень хороший человек. У нас был полный контакт. Мне кажется, его душа на небесах на своем месте

– Многие люди, которые теряют своих близких, говорят, что чувствуют их помощь на земле. В чем для вас проявляется поддержка Петра Ефимовича?

– Я чувствую, что он даже немножко мною руководит. Может быть, кто-то посчитает это бредом, но, когда у меня что-то хорошее случается, я понимаю, что это идет от него. И то, что я сняла хорошую картину, – это он, безусловно, мне помогал. Было очень тяжело и с поляками, и с немцами договориться, но он меня очень поддерживал. И через людей помогал. Я еще не успела в Польшу приехать, как встретила маленького, толстенького мужичка: "Я – художник, оскаровский лауреат", – представился он. "А я приехала у вас снимать кино". "Вот я и буду работать с вами". Так я сразу получила замечательного художника, и была уверена, что это – подарок мужа.

Мы прожили вместе пятьдесят два счастливых года. Он был замечательный, легкий и очень хороший человек. У нас был полный контакт – но все, хватит! Бог забрал его. Мне кажется, что душа его на небесах на своем месте. Он был во всех смыслах положительным человеком, поэтому, когда ко мне приходит что-то хорошее, я всегда понимаю: это – его подарок, а плохое особенно ко мне не притягивается. Разве что Никита Михалков – он для меня плохой, но уже ничего мне сделать не может.