Легенда донецкого «Шахтера» Юрий ДЕГТЯРЕВ: «Мой однофамилец первый секретарь обкома партии Владимир Дегтярев говорил: «Если хорошо играешь, ты мой сын, а если плохо — я тебя не знаю»

В жизни Юрия Витальевича Дегтярева был такой памятный эпизод. 1970 год, молодому вратарю 22 года. В Донецк неожиданно приезжает Лев Яшин, выдающийся вратарь мирового футбола, который, желая видеть Юрия своим преемником, приглашает его в московское «Динамо». На что донецкий паренек твердо сказал: «Нет». И впоследствии доказал, что звезды с неба можно хватать, не обязательно выступая за московские клубы и за киевское «Динамо», — Валерию Лобановскому Юрий тоже отказал. Не изменяя «Шахтеру», Дегтярев на протяжении всей своей футбольной карьеры отыграл в высшей лиге чемпионата Союза 348 матчей (1967-1983), вошел в символический «Клуб Льва Яшина» — для вратарей, не пропустивших ни одного гола более чем в 100 матчах. Всего таких игр у него — 148.

В 1977 году Дегтярев был признан лучшим вра­тарем СССР и третьим футболистом страны вслед за Давидом Кипиани и Олегом Блохиным, пять раз входил в число 33-ти лучших футболистов СССР. Участвовал в отборочных матчах чемпионата мира-1978 и чемпионата Европы-1980. Провел за сборную 17 матчей, из них 10 - «всухую». Последний матч в составе национальной команды сыграл 19 апреля 1979 года против сборной Швеции в Тбилиси - 2:0. Мог бы привлекаться в сборную и чаще, но мешали травмы. После завершения футбольной карьеры окончил Высшую школу милиции, работал в ОБХСС, в уголовном розыске. В отставку ушел в звании полковника.

Юрий Дегтярев помнится полюбившим его болельщикам уравновешенным, надежным стражем ворот. С отменной реакцией. Техничным, собранным, без эффектных бросков для публики. Никаких поблажек на тренировках себе не позволял. Знаменитый снимок, завоевавший призы на международных выставках, где Юрий Дегтярев запечатлен фотокорреспондентом Зиновием Добромысловым на сборах в Леселидзе, - очень характерен. Весь заляпанный грязью, согнувшись, вратарь прижимает к груди пойманный мяч. И взгляд у него такой, словно он сейчас двинет на подрыв вражеского танка.

«ЛЕВ ЯШИН УБЕЖДАЛ МЕНЯ: «ЕЛКИ-ПАЛКИ! ЭТО ЖЕ МОСКВА! ЭТО ЖЕ ВСЕ - КВАРТИРА, МАШИНА, ВСЕ БЛАГА, КАК МОЖНО ОТКАЗЫВАТЬСЯ?». А Я ГОВОРЮ: «НЕ, ИВАНЫЧ»

- Юрий Витальевич, внесем ясность в некоторые моменты. В свое время болельщики считали, что вы - внебрачный сын первого секретаря Донецкого обкома

Дегтярев — один из немногих, кто умудрился отказать и Льву Яшину, хотевшему видеть Юрия своим преемником, и Валерию Лобановскому, который приглашал молодого голкипера в киевское «Динамо»

партии Владимира Ивановича Дегтярева или же его близкий родственник. Этим как бы объяснялась ваша удачная футбольная карьера...

- Мы просто однофамильцы. Такое совпадение не давало мне возможности расслабиться. И Владимир Иванович, когда встречался с командой перед играми, всегда шутил, обращаясь ко мне при всех: «Юрко, если хорошо играешь, ты мой сын, а если плохо, я тебя не знаю». «Сынок» было его любимое обращение к игрокам. Он очень любил футбол, заботился о его развитии в родном крае. И вообще при нем Донецкая область была среди лучших в Украине.

- Путаница с вашей фамилией: в одних источниках вы - ДегтЯрев, в других - ДегтЕрев. Отчего это?

- Тогда среди футбольных администраторов Ук­ра­ины на весь Советский Союз сла­вились Рафаил Моисеевич Фельдштейн из киевского «Динамо» и Василий Ефимович Гарбар из «Шахтера». Василий Ефимович был из Западной Ук­раины. Он, когда записал мою фамилию в ведомость, сделал три ошибки - ДеХтЕрОв. Когда я ему указал на них, он ответил: «Да какая разница! Деньги же я выдаю».

Перед поездкой в Москву мне надо было поменять паспорт. Я обратился к нему. Он говорит: «Сейчас сделаем, буквально за минуту». Прошу: «Смотрите же, ошибку не сделайте». Он на ходу: «Да не, я что, не понимаю?». Раз - побежал. Вскоре возвращается. Я глянул, написано: «ДегтЕрев». Говорю: «Спасибо, что хоть одна ошибка». Не стал ничего менять. Так и пошло.

- Правда, что вы бросали футбол?

- Это было в самом начале. После того как я попал в «Шахтер», год позанимался у замечательного детского тренера Петра Андреевича Пономаренко. Походил, походил, что-то не понравилось - бросил. Петр Андреевич приехал ко мне домой. Никого не застал, нашел меня на «тусовке», в компании друзей. Мы с ребятами сидели курили.

Короче, он меня уговорил. Увидел во мне, наверное, что-то вратарское. Сказал: «Будем работать». Раскрыл передо мной просторы, показал перспективу - возможность выступать за команду и за сборную. Когда тренировка заканчивалась, все уходили, а мы с ним оставались, и он работал со мной индивидуально. Он был нападающим, но мог воспитать вратаря - Пономаренко многих подготовил, например, братьев Вячеслава и Виктора Чановых, которые потом выступали за московское «Торпедо» и киевское «Динамо».

В 66-м я начал играть за юношескую сборную СССР у тренера Евгения Ивановича Лядина. Мы дважды становились чемпионами Европы. В 67-м обыграли в финале сборную Англии, в составе которой играли профи. Хотя все говорили, что шансов у нас нет, и они нас все время давили.

- Как вы образно выразились: «Анг­личане нас два тайма буквально лицом по газону возили»...

- Но мы отстояли свои ворота. А в одной из контратак забили гол и стали чемпионами.

- То, что вы отказали самому Льву Яшину стать его преемником, мне представляется труднообъяснимым фактом. Юрий Витальевич, как вы могли?

- Может, это считается особой преданностью клубу. Я сам тогда не понял, почему так поступил. Мне казалось, что я уеду в другой мир, где нет родных, друзей, товарищей. Мы вели беседу втроем: я, Лев Яшин и Александр Семенович Шпак, директор стадиона «Шахтер». Немножко приняли, выпив по 50 капель. И уже в концовочке встречи Лев Иваныч, который дружил со Шпаком, обратился к нему с мольбой: «Сашка, ну скажи ему, ну, е... твою... это ж Москва! Это же все - квартира, машина, все блага, как можно отказываться?».

Я говорю: «Не, Иваныч». И он отправился в Днепропетровск за Владимиром Пильгуем (выступая за московское «Динамо», Пильгуй становился лучшим вратарем СССР, вошел в символический «Клуб Льва Яшина». - Авт.).

Юношеская сборная тренировалась в Лужниках, на полях, что вокруг стадиона. Лев Яшин всегда туда приходил. Закурит «Беломор», сидит, смотрит на молодых. Потом подзывает, подсказывает. С тех пор мы с ним законтачили, как бы прилипли друг к другу. Я его называл Иваныч и на ты.

В 68-м Михаил Иосифович Якушин впер­вые вызвал меня в сборную СССР на товарищеский матч со сборной Швеции в Гетеборге. Из вратарей были Евгений Рудаков, Юрий Пшеничников, я и... 39-летний Лев Яшин, он еще играл за «Динамо».

- А полевые игроки - Альберт Шес­тернев, Муртаз Хурцилава, Владимир Капличный, Владимир Мунтян, Анатолий Бышовец... В какую компанию вы попали!

- Когда пришел вызов, я подумал: наверное, это мне награда за Европу. Мандража не было. Вообще! Поставят - буду играть, не поставят - ну что ж. Установка перед игрой. Вся команда сидит. Михаил Иосифович берет в руки список. «Дегтярев, ты кто?». - «Вратарь». - «Сегодня играешь». В самый последний момент меня заявил, чтобы я не успел перепугаться, перегореть. «Хорошо», - говорю. Спокойно, без эмоций.

После того как я вышел на поле, ничего не видел и не слышал. Видел только мяч и передвижение игроков по полю. Все! От остального был отключен. Как в трансе находился. Хотелось не подвести команду и доказать одновременно, что мой вызов в сборную не случаен.

Михаил Гершкович забивает мяч на шестой минуте. Эрикссон на 66-й сравнивает счет с пенальти. На 83-й пропускаю с игры. Я расстроенный. Подходит Алик Шестернев, капитан, успокаивает. За минуту до финального свистка Хурцилава устанавливает окончательный результат - 2:2. После игры подходит ко мне Слава Метревели: «Да ты что! Ты такую игру дал!». Якушин похвалил. И Хурцик, который спас сборную от поражения, хвалит: «Спасибо тебе! Если бы не ты, мы бы проиграли».

А через некоторое время - травма, мениск. И пошло-поехало, посыпалось у меня. За три года - три мениска. Смотрю: вроде бы подготовка нормально шла, но все равно где-то перегрузка сказалась. О чемпионате мира в Мексике пришлось забыть. А должен был ехать первым номером.

- Кстати, вспомним тот злополучный эпизод четвертьфинального матча сборной СССР со сборной Уругвая. Все наши игроки, включая вратаря, пос­ле явного нарушения, не дожидаясь свистка арбитра, остановились и дали возможность уругвайцам забить гол. Вас бы тоже охватило всеобщее оцепенение?

- Уверен, что нет. Такого у меня никогда не было. Всегда играл до свистка. Считаю, что вратарь и защитники, хоть в те времена, хоть в эти, обязаны до конца доигрывать. Как можно было останавливаться? Свистка нет, игра продолжается. Фейр-плей это или не фейр-плей - потом разбирайся.

- В 77-м году сборная СССР, проиграв в отборочном турнире чемпионата мира сборной Греции на ее поле 0:1, в Аргентину на финальный форум не попала. И снова обращаю внимание, среди каких мастеров вы были первым номером: Анатолий Коньков, Виктор Матвиенко, Владимир Трошкин, Леонид Буряк, Владимир Онищенко, Давид Кипиани, Олег Блохин...

- Обалденный состав был! Если бы поехали на чемпионат мира, точно бы что-то «зацарапали». Папаиоанну забил нам головой после прострела. Он выныривал, как сейчас Зозуля. Анатолий Еремин, он тогда был начальником Управления футбола Спорткомитета СССР, в сердцах сказал защитнику «Кайрата» Байшакову: «Ты, ишак, кого держал?». Но грек был низкий, такой конфигурации, что за ним сложно было уследить.

- У вас порой возникали мысли, что можете получить травму, которая сделает инвалидом?

- Когда играешь, участвуешь в соревнованиях, некогда думать об этом. Находишься в режимном возрасте до 35 лет и, получив травму, говоришь себе: ничего страшного.

- Какие болячки у вас сейчас?

- Подагра. Где-то лет с 40-ка началось нарушение обмена веществ. Мне говорят, эта болезнь вообще неизлечима - до конца, до гроба. Что ж, большой спорт - это болезни, а физкультура - здоровье.

«ЧТОБЫ ПУСТИТЬ СЛЕЗУ ПЕРЕД ЗРИТЕЛЯМИ, КЛОУНУ ОЛЕГУ ПОПОВУ НУЖНО БЫЛО 30 СЕКУНД, А ВИТАЛИЮ СТАРУХИНУ ПЕРЕД СПОРТИВНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ КОМИССИЕЙ - ДВЕ СЕКУНДЫ»

Знаменитый снимок Юрия Дегтярева, сделанный Зиновием Добромысловым и завоевавший призы на международных фотовыставках

- Объясните происхождение вашего прозвища Дуган?

- В сборной Северной Ирландии на острие атак играл тогда нападающий Дерек Дуган, он выступал в Англии за «Вулверхэмптон». У нас накануне матча проводилась разминка, когда мы играли на двое ворот. Я бегал в нападении. И ребята мне кричали: «Грузи на Дугана!». Так ко мне и прилипло.

- Вы не сопротивлялись?

- А чего сопротивляться? У каждого свои «погремухи» были.

- Назовите хотя бы несколько...

- Александр Васин - Котик, Виктор Грачев - Грач, Юрий Дудинский - Дуда, Владимир Роговский - Рог, Михаил Соколовский - Сокол и Акремендошендоло (слова из итальянской песни). Он итальянскую музыку любил. Балдел от нее! А Старухина звали Бабусей.

- Каким вы помните Старухина?

- Он же прибыл из Полтавы, где выступал за «Строитель». Я глянул на него: елки-палки! На нем был плащ длинный, до пяток, как у Дзержинского. Не модный, в таких уже никто не ходил. Ребята посмеивались: «Колхозник какой-то приехал футбол на Донабассе поднимать».

Играем дома с тбилисским «Динамо». В конце первого тайма мой друг Хурцилава ударил с одного фланга на другой. Я с ним в сборной играл и хорошо изучил его манеру. Как сейчас в «Шахтере» Ракицкий переводит мяч с фланга на фланг, так и Хурцик переводил.

Я уже был готов к перехвату. Но произошло стечение обстоятельств. Поднялся ветер. По-моему, турбулентность была. Я пошел «по удару» раньше, как бы с упреждением. А у него мяч срезался и по ветру залетел мне за шиворот. Я уже не успел.

Злой-презлой, иду в раздевалку на перерыв и слышу голос Старухина: «Кто, - говорит, - у нас в клетке стоит?». Я ему: «Ты чего?» - и так «приласкал» немножко. Получился небольшой такой хук. Но это чисто внутреннее в команде. Такое часто бывало.

- А он? Сильно обиделся?

- Не хотел выходить на поле. Он был тонкослезый, пустил слезу. Начал снимать бутсы: «Все! Я больше не играю». Главный тренер Владимир Сальков: «Виталик, не дури, а то он тебя убьет». Я ему говорю: «Если ты не выйдешь и не забьешь, тогда тебе сложно будет». Он вышел и забил. После игры подбежал ко мне: «Я был не прав».

Я тогда был капитаном команды. Его ж выгоняли по пять раз за сезон. Мы приезжали на СТК (спортивно-техническую комиссию) втроем - Сальков, я, капитан - и «осужденный», будем так говорить.

Стоим с Сальковым и Бабусей. Говорю ему: «Сейчас зайдем, делай все, что надо. На колени становись! Ты понял?». - «Понял». Заходим. А там стол - подковой. Сидят человек 20 из комиссии. Члены - уважаемые люди: Вячеслав Колосков, Никита Симонян, Николай Ряшенцев... Вопрос ему: «Ну что?». Бабуся сразу - как выдал слезы из глаз! Председатель комиссии растрогался: «Ну, товарищи, посмотрите, как осознал свою вину человек. Давайте ему простим. На одну игру дисквалифицируем, и все». Я тогда сказал Бабусе: «Чтобы пустить слезу перед зрителями, клоуну Олегу Попову нужно было 30 секунд, а тебе перед спортивно-технической комиссией - две секунды».

Он одну игру пропустит, а на второй его снова выгоняют с поля. К судьям сразу «приклепывался». И получал соответственно. Я ему сказал: «Езжай сам на СТК, я больше не буду тебя сопровождать».

Помню, готовились мы к Спартакиаде народов СССР. Тренировал сборную Украины Валерий Лобановский. Поехали играть в Германию... Бабуся говорит: «Дуган, ты ж знаешь, немцы - они ж по пяткам лупят. Надо как-то не выйти». Я говорю: «Ты что, Витя, мы ведь представляем «Шахтер», ну как это?». Были в сборной Роговский, я и он. «Ладно, - говорит, - я выйду, но все равно уйду!».

Игра началась, прошло где-то минут 15. Бабуся - к судье и: тра-та-та, тра-та-та. Тот - раз - останавливает игру. Бабуся опять: тра-та-та, тра-та-та. Судья ему говорит: «Шпрехен зи дойч?». Он головой машет: мол, нет. «Ду ю спик инглиш?». Бабуся: «Не-а, я сугубо русский». Тогда судья говорит ему по-русски: «В сле-ду-ю-щий раз я дам кар-точ-ка». Бабуся удивился: «О, б... ты и этот язык знаешь». И сразу получил за мат красную.

Мы тренировались на базе киевского «Динамо». Лобан говорит: «Витя, знаешь, как мы играем?». - «Знаю». - «Как?». - «Все - вперед, все - назад». - «Ты это понял?». - «Понял». Прозвучал свисток - наши побежали вперед, Бабуся - за всеми. Только прибегает, игроки уже обратно несутся. Бабуся разворачивается, до центра добегает, а команда уже другая: «Вперед, в атаку!». Он стал, как столбик: «О, б... куда ж бежать?». Лобан подает голос: «На лавочку». Бабуся услышал, трусцой прибежал и сел. А Лобан: «Ты шо? Серьезно?». - «Так вы ж меня позвали. Я думал, вы меня заменили». Лобан не выдержал: «А, б... игрок прошлого века». И больше его в сборную никогда не вызывал.

Играл Бабуся здорово, был лучшим бомбардиром, но в сборную не привлекался. А напрасно. У него не было высшего образования. По жизни он был таким острословом, какие редко встречаются. Соколовскому как-то сказал: «Сокол, если бы я бил мои пенальти, то ты не забил бы и 50 мячей».

«У НАС ФИЗПОДГОТОВКА БЫЛА - ОЙ-ЕЙ-ЕЙ! ЛОБАН ПРОТЕСТОВАЛ: «Я НЕ ЛЕГКОАТЛЕТ! ПОНИМАЕТЕ, Я НЕ ЛЕГКОАТЛЕТ!»

- Какую роль в вашей судьбе сыграл Валерий Лобановский?

Юрий Дегтярев отбивает мяч в матче чемпионата СССР, июнь 1976 года. Не изменяя «Шахтеру», голкипер отыграл в высшей лиге 348 матчей, войдя в символический «Клуб Льва Яшина» — для вратарей, не пропустивших ни одного гола более чем в 100 играх. У Дегтярева таких – 148

- По существу, это он и Олег Базилевич сказали Олегу Ошенкову, чтобы тот поставил меня играть. Шел 67-й год. Они как раз пришли в «Шахтер». Два вратаря команды - Александр Говоров и Леонид Клюев - получили травмы, началась паника, кутерьма: «Вратари сломаны!». Лобан с Базилем пришли к Ошенкову. «Вот, - говорят, - есть у нас молодой вратарь. Ставьте его, и все будет нормально». Как раз была последняя игра с ЦСКА. Меня поставили, и я концовку сезона доиграл. А в следующем году меня взяли в сборную.

- На ваш взгляд, почему Лобановский и Базилевич не подошли Виктору Маслову?

- Они уже были зрелые футболисты и начали доказывать тренеру свою тактику, преподносить свои идеи. А Дед это не любил и выдвинул их из «Динамо». Они пришли в «Шахтер», но и тут стали Ошенкову свое доказывать. Потому что у нас была физподготовка - ой-ей-ей! Тренером здесь был Семен Алексеевич Панченко. Лобан возмущался: «Я не легкоАтлет! Понимаете, я не легкоАтлет!». С ударением на «а». А когда сам стал тренером, внедрил большие нагрузки.

В Гантиади все клубы вместе готовились к сезону. Потому что поля перед началом сезона были только там. Проводит Лобан тренировочку. Панченко стоит в сторонке, наблюдает, как динамовцы пролезают через барьеры. А Женя Рудаков не может, он высокий, туда, сюда и спиной сносит этот барьер. Семен Алексеевич подходит к Лобановскому: «Что ж ты, голубчик? Помнишь, как говорил, что ты не легкоАтлет?». И Лобан отвечает: «Я был игроком, а теперь я - тренер».

Гонял своих игроков - будь здоров. По всем параметрам. По секундомеру. У них же были скоростя, рваный ритм. Он сидит на лавочке - оп-па! - дает зашифрованный сигнал: или на своей половине поля прессинговать, или на чужой. У него все было расписано по всем 90 минутам.

- Как они тренировали вас, вратарей?

- Мы всегда оставались после основных занятий. Лобан говорил: «Давай, молодой, я потренирую свой удар с углового». Ставили перед ним щиты высотой метр 80 - метр 90. Через них он как бы обкручивал «стенку». Подавал и справа, и слева. Но ни разу ему не удалось закрутить так, чтобы я пропустил. Злился, желваки бегали. Удивлялся: «Как это? Ты можешь, а чего другие вратари не могут?». Я говорю: «Васильич, я на траекторию смотрю». - «А, тогда понятно».

Я, когда был школьником, играл в баскетбол, в волейбол, выступал за сборную школы. И видимо, научился предчувствовать, в какой верхней точке должен встретиться с мячом.

Базиль забьет: «Я забил! Я забил!» - кричит Лобану на флажок. А Лобан говорит: «Это не ты забил, это мяч на твою голову попал».

- Чем еще вам запомнились Лобановский и Базилевич?

- Когда они играли в бильярд, собиралась вся команда. Вот они играют. Базилю включили лампу над столом. Он мог очки у сторожа взять и надеть. Бьет - и по шару не попадает. А Лобан прицелился и говорит: «Тушите свет!». Бабах - и забил в лузу. Это был номер вообще! Базилю все условия создали, и он промазал, а Лобан втемную забил.

- Лобановский ведь вас тоже приглашал в киевское «Динамо»...

- На руках у меня уже были билеты в Киев. Сидит со мной: «Завтра улетаем. Я перезвоню». - «Нет, Васильич, я остаюсь в «Шахтере». - «Да ты понимаешь, что в сборной будешь играть?!». - «А что сборная? - говорю. - Меня в сборную и из «Шахтера» приглашали». Правда, мне приходилось в три раза больше работать, чтобы доказать, что я из «слабого» клуба, как тогда говорили, могу попасть в главную команду страны. В 78-80-х годах я набрал хорошую форму, но Лобановский из-за того, что я не пошел к нему, глушил меня, не подпускал к сборной.

- Были у вас обидные пропущенные мячи?

- Один-единственный такой момент случился 12 августа 1978 года в финале Кубка СССР в Москве, когда мы играли с киевским «Динамо». После основного времени счет был 1:1, Старухин открыл счет, Блохин его сравнял. Дополнительное время. Уже на второй минуте Блоха снова наносит удар метров с 20-ти. Скажу, что у него удара как такового не было. Он слева «крючки» выдавал, под которые было тяжело подстроиться. И в этом случае мяч летел низом. Я упал, готовясь отразить его, но он неожиданно ударился передо мной и влетел в ворота. Этот гол стал для киевлян победным.

Берадор Абдураимов и Геннадий Красницкий из «Пахтакора» отличались такими же коварными ударами. У них ножка была маленькая, 41 размера. Били подъемом. И мяч летел, как мы, вратари, говорили, - «на веревке». Не знаешь, куда нырять за ним.

- Как вы переносили успехи и не­удачи? Замечено, что и в том, и в другом случае это повод мчаться в ближайший магазин за бутылкой...

- Вообще-то, как? Радость есть радость... А после того, как что-то не получилось, никакая бутылка не шла - ни горькая, ни сладкая. Когда провал, этим душу не успокоишь.

- Гол, пропущенный от Блохина, какое-то время морально подавлял вас?

- Я, когда был тренером, говорил, что такие моменты надо забывать, вычеркивать из памяти. Иначе после сделанной ошибки станешь психовать на тренировках. Вот когда будешь на пенсии, тогда можешь вспоминать. Но оно все равно где-то откладывается.

- Когда «Шахтер» в 71-м году вылетел в первую лигу, у вас не было желания перейти в другой клуб?

- В Алма-Ате мы уступили «Кайрату» и заняли последнее место в турнирной таблице. Прилетели из Казахстана. Я глянул в иллюминатор: все партийное бюро области встречало нас на взлетной полосе. Я подумал: «Ну, сейчас такой разгон будет!».

Владимир Иванович Дегтярев дал команду всем ехать в обком партии, где собрали бюро. Там уже шли разборки полетов. Но в отношении нас ничего такого, что, мол, разбегайтесь. Стол был накрыт полностью - со шнапсами, со всеми этими делами. Хороший фуршет. Владимир Иванович говорит: «Налить всем!». Наполнили бокалы. «Выпьем за то, чтобы никто не ушел из команды!». Выпили. Только поставили, он: «Налить по второй! Выпьем за то, чтобы за год вернуться в высшую лигу». Все - хлобысть!

Накануне матча с «Кайратом» ленинградский судья Анатолий Иванов, мой дружище, с которым мы шли по сборной, откровенно сказал: «Юрочка, не дергайтесь! Вопрос решен на уровне ЦК. Вы - область, а это столица республики. Если они не забьют, я подойду и забью».

Нас тренировал тогда Николай Морозов. Правой рукой у него был администратор из московского «Локомотива» Владимир Козырский, которого он посылал и в одну сторону, и в другую. Он вроде бы со всеми договорился и позвонил: «Все нормально». Но это не помогло, все решилось на высшем уровне.

- Были еще игры с заранее оговоренным результатом?

- Только тогда, когда вылетели. Но мы все равно бы вылетели. По-любому.

- Голкипер или вратарь - что вам больше нравится?

- Мне все равно. Одно слово - иностранное, другое - русское.

- Какая у вас статистика по пенальти?

- Я никогда не записывал. Но за свои 20 лет отбил их много.

«ПРАВИЛЬНО ПРОБИТЫЙ ПЕНАЛЬТИ НЕ БЕРЕТСЯ, ПОЭТОМУ Я НЕДАРОМ ГОВОРИЛ, ЧТО ЛУЧШИЙ ДРУГ ВРАТАРЯ - ШТАНГА»

- Были какие-то секреты по спасению ворот?

- Ну какие секреты? Тут просто. У каждого вратаря есть что-то свое. Я, допустим, смотрел в один угол, в правый, как бы делая вид, что угадываю, куда пенальтист пробьет. А он думал: «Ага, раз он в этот угол смотрит и уверен, что я туда направлю мяч, ударю-ка влево». Происходил психологический поединок. Естественно, я был готов к этому удару и в прыжке ловил мяч или отражал.

Вообще, надо стоять до удара. Не прыгать заранее. Потому что сейчас и по центру бьют, и рядышком. «Подсечку» делают. На такие удары можно сложиться и отбить рукой, ногой. А правильно пробитый пенальти не берется, доказано медициной, что мышцы не успевают среагировать. Поэтому я недаром говорил, что лучший друг вратаря - это штанга.

Красницкий много забивал пенальти, но только не мне. Тогда еще сетки сильно натягивали. Была у нас игра с «Пахтакором». Я был в запасе, в воротах стоял Коротких. Назначают нам одиннадцатиметровый. Бить собрался Красницкий. У него лицо было побитое оспой, руки - как грабли, вид грозный. Мяч берет - раз - в одну руку. Опускает на точку. Говорит Коротких: «А ну становись в клетку». Коротких: «Не забьешь, не забьешь!». Красницкий разбегается, как дал! Мяч, пущенный изо всей силы, - фьють, фьють! - ударился о сетку, как о батут, и вылетел из ворот. Коротких: «Не попал! Не попал! Промазал!».

Удар у Красницкого был сумасшедший. Он умышленно бил в «стенку», чтобы попасть кому-то в голову. После этого «стенку» трудно было поставить.

Ветераны донецкого клуба Алексей Дрозденко, Валерий Яременко, Юрий Дегтярев и Юрий Захаров с тренером Мирчей Луческу оставляют свои отпечатки рук во время акции «Легенды Шахтера», 2008 год

- Признаюсь, я с большим недоумением наблюдаю, как практически все наши вратари, перехватив мяч, лупят его как можно дальше от ворот. Он, как правило, попадает к сопернику, который начинает новую атаку...

- Такие действия вратарей, казалось бы, уже должны кануть в летопись, но они, к сожалению, еще есть. Вратарь подальше грузит от ворот: пускай, мол, там борются, разбираются. А ты атаку начни! Зачем бить наобум? Вводи рукой. Тут очень просто: атака слева, ты перехватываешь мяч - значит, запускаешь его на правый фланг. Атака справа - смотришь влево, туда кидаешь мяч. И ничего сложного: рукой, рукой. Что, до центра нельзя бросить? Свободно.

- Что вы думаете о чемпионате Ук­ра­ины?

- Боюсь, чтобы он не развалился. Если останется 12 команд, это будет не то. Сначала надо, чтобы, дай Бог, все успокоилось, а потом садиться и что-то решать. Не забегать вперед паровоза. Без зрителей прошло уже несколько матчей. Потому что наша доблестная милиция не берет на себя никакой ответственности. Раньше, ког­да футболы шли, войска вокруг поля цепочкой сидели на лавочках в первом ряду. Нормально было. Новое - это хорошо забытое старое.

- Ваша оценка того, что произошло с киевским «Динамо»?

- Я с Олежкой (Олег Блохин. - Авт.) разговаривал в Донецке, когда они приезжали играть с «Шахтером». Ездил к нему в гостиницу, все-таки мы вместе выступали за сборную, играли, он - за свой клуб, я - за свой. И почувствовал, что в нем прорывается слишком уж большое «я». Сказал ему: «Ты уже не игрок, а тренер. И должен подстраиваться под людей, с которыми работаешь, настраивать их на то, что ты хочешь. А не говорить: «Вот я столько сделал! Вот я сделал!». Да, это было. Но все уже осталось в летописи. Теперь надо что-то свое предлагать».

Думаю, что из-за этого кавардака и получилось падение команды. Игроки, которых пригласили, в него не поверили. Они играть-то могут, эти лошади. Хотя какие они лошади? Бегают с лишним весом. Разве можно? Это - как Халк в «Зените», у него 10 килограммов лишнего веса, елки-палки! И в «Динамо» у этих приглашенных - то же самое. Тут надо все в комп­лексе решать. Ребруха? (Сергей Ребров, сменив на посту главного тренера киевского «Динамо» Олега Блохина, подписал с клубом трехлетний контракт. - Авт.). Подтянет, не подтянет, черт его знает. Непонятно все, короче.

Хочется пожелать ему, чтобы он нашел общий язык с игроками. Дай Бог, чтобы он и дальше продолжал. По концовке сезона было видно, что игроки стараются, дают игру, показывают, что они за тренера.

- И напоследок скажите, ваша невероятная преданность своей команде сопоставима с преданностью своей жене?

- Конечно! Я с 68-го года с одной женой - Татьяной, 46 лет вместе! Сын занимается малым бизнесом. Я тоже занимался, но сейчас все остановилось. Внуку - 17 лет, внучке - семь. Короче, семейная жизнь бьет ключом.

- А в чем еще вы в этой жизни находите отдушину?

- Рыбалка, охота.

- Какие у вас трофеи? Чем можете похвастаться как охотник?

- Лось, кабан. Но я не держу их в квартире. Потому что однажды я козла убил хорошего - самца. Красивая голова, рожки. Сделали мне. И потом где-то через год черви там завелись. После этого я трофеи свои на стену не вешал.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter