Первый президент Украины Леонид КРАВЧУК: «Хобби Кучмы — спортзал, мое — охота и вареники, Ющенко — пчеловодство и рушники, Януковича — оружие и автомобили, а у Порошенко важнейшее хобби — власть»

Алеся БАЦМАН. Интернет-издание «ГОРДОН»

«Не верю, что Путин сможет развязать против Украины широкомасштабную агрессию. Нас не нужно пугать войной — война идет»

— Леонид Макарович, как первого президента Украины хочу спросить: какие у вас эмоции и мысли относительно сме­ны власти? Как же Украина без Порошен­ко?

— И без Порошенко Украина жила и развивалась. Началась война, у власти не было возможности ее остановить. Что делает народ? Создает добробаты, становится на защиту родины, обороняет ее. Между прочим, это стало базой для того, чтобы власть сумела прийти в себя. Народ защитил родину, без власти, подчеркиваю. Не могу не сказать, что, как бы мы ни относились к Коломойскому, именно он со своими соратниками в Днепропетровске все сделал для того, чтобы враги наши не перешли красную линию. Не взяли под контроль Днепропетровск, а затем и Харьков.

— Удержали.

— В этом заслуга Коломойского. Надо научиться давать людям оценку. Что хорошо — то хорошо, что плохо — то плохо. Пускай там они разбираются с «ПриватБанком», пускай олигархи между собой находят общий язык. Есть суд, в конце концов, который может и должен найти ответ на любой вопрос. Если это на самом деле справедливый суд.

Скажу откровенно: не верю, что Путин сможет развязать против Украины широкомасштабную агрессию. Нас не нужно пугать войной — война идет.

— Давайте смоделируем. Если бы вы сейчас заходили на Банковую, каковы были бы ваши первые шаги? Что в первую очередь надо делать для того, чтобы в Украине все наладилось?

— Прежде всего — выйти и сказать людям всю правду.

— Что это означает? Что сказать?

— Почему у нас коррупция и кто на этой коррупции сидит. Откровенно. Сверху и до самых низов. Рассказать: вот такая ситуация, мы от этой коррупции должны избавиться. Второе. Придя к власти, Рузвельт посмотрел в окно, затем сказал на радио: «Я вижу бедных и несчастных людей в Соединенных Штатах. Я вижу их голодными и раздетыми. Моя главная и самая важная задача — дать людям другую жизнь». Начинать нужно с этого. Вопрос уже не в том, какие планы и программы.

«Не надо высоких фраз, что завтра будет жить лучше, что войну за две недели закончим или за неделю, что Крым вернем. Все ведь знают, что это ложь, что не будет этого»

— Вернуть веру и надежду.

— Веру, честь и совесть. Это главное. Я родился в селе. Слово «совесть» было расхожим. Мама мне говорила: «Сынок, не ходи к тем людям, они бессовестные». Нужно вернуть во власть такие понятия, как честь, совесть и ответственность. Единение духа и силы, духа и разума человеческого. Разум всегда рациональный, а дух всегда светлый. Объединить их, сказать, что мы будем делать вместе с народом. Народ это хочет услышать.

Не надо высоких фраз, что завтра будет жить лучше, что войну за две недели закончим или за неделю, что Крым вернем. Все ведь знают, что это ложь, что не будет этого. Я тоже хочу, чтобы все вернулось, но нужно ведь быть реалистом.

Сказать, что начнется период, в котором мы будем с народом, в котором мы будем жить так, чтобы не было стыдно перед народом, и делать все, что нужно народу. Не для популизма, не для собственной иконы, а для народа. Если с этого начать и вся команда это поймет, а народ почувствует, то все остальное — пустые слова. Про объединение мы слышим уже пять лет, все время призывают: «Давайте объединяться».

— Все поубивать друг друга хотят. Столько агрессии.

— Ненависть, агрессия настолько глубокие, что люди устали от этого. Даже, сказал бы, растерялись. Они ждут человеческого отношения к проблемам, к жизни, к Украине. А не вождя и учителя. Позиция нашей нынешней власти в том, что она сакральна, дана сверху. Что она отличается от народа. Народ сам по себе, а власть сама по себе. Бывшая власть окружила себя бизнес-партнерами, но не только ими. Кто-то кум, кто-то сват.

— Если Владимир Зеленский позовет вас советником, согласитесь?

— Не думаю, что надо применять принцип советника. Есть четыре президента: Кучма, Ющенко, Кравчук, Порошенко.

Есть бывшие премьеры — к примеру, Фокин.

— Первый премьер-министр Украины, с которым вы работали.

— Да. То есть люди, понимающие историю вопроса как борьбы за независимость, так и самой независимости.

— Вы весьма скромно это охарактеризовали.

— Неплохо было бы иметь совет. Не советников, а совет, который мог бы откровенно говорить президенту все, что ему необходимо услышать. Не то, что он хочет услышать.

— Кстати, идут годы, а в Украине до сих пор не сформировался важный институт президентства, клуб, в который бы приходили все новые президенты и премьер-министры и спрашивали совет, мнение тех, у кого есть опыт и мудрость, кто мог бы реально помочь. Почему этого нет, почему никто не инициировал и не применяет это?

— Я не раз предлагал создать такой совет.

— Кому предлагали?

— И Ющенко, и Кучме, и Януковичу, и Порошенко. Всем. У нас интересная ситуация. Кравчук — первый президент. Приходит Кучма, говорит: все, что делалось при Кравчуке, делалось не так, теперь будет лучше. За Кучмой приходит Ющенко, говорит: все, что делалось при Кучме, неправильно. Каждый президент считает, что он все начинает с чистого листа.

— А в Украине все хуже и хуже.

— И что говорил Порошенко? Что мы за пять лет («мы» — это власть) сделали больше, чем было сделано за все годы независимости. Задаю вопрос: что именно вы сде­лали большего? Говорят, что настоящая независимость началась сейчас, не было независимости раньше. В таких условиях создать совет невозможно.

— Когда это все закончится?

— Думаю, это станет возможным тогда, когда у нас политическая культура не будет ниже ватерлинии.

— Что бы вы посоветовали Зеленскому сказать Путину, которого вы лично хорошо знаете?

— Посоветовал бы задать вопрос: «Владимир Владимирович, вы знаете, сколько человек покинуло Донбасс? Сейчас они часто без работы и зарплаты, так называемые перемещенные лица». Он наверняка знает: 1,7 миллиона. Тогда спросить: «А знаете, сколько среди них этнических русских? 500 тысяч. Вы считаете, что защита «русского мира» заключается в том, чтобы эти люди страдали так же, как и украинцы? Это политика или что-то иное? Если вы хотите защитить русских, давайте договоримся, как установить мир». И все. Не нужно говорить о дружбе, братстве. Мир, согласие и нормальные отношения. Мы живем и строим свое государство, вы — свое.

Я бы сказал Путину откровенно: «Пришло время принимать решения. Ужас, кровь, смерть необходимо прекратить. Если мы это не сделаем, то за нас это никто не сделает». Мир тоже хочет, чтобы мы прекратили эту бессмысленную войну.

— Во время этого разговора кто должен еще присутствовать за столом, кроме президента России и президента Украины? Президенты других стран должны быть? Или это разговор тет-а-тет?

— Полагаю, сначала нужно провести разговор один на один.

— Прямые переговоры?

— (Кивает).

— В третьей стране?

— Думаю, не в России и не в Украине, можно определить место. В той же Беларуси можно или в Польше, в другой близкой нам границами и историей стране. Когда будут выработаны первые пошаговые планы, можно будет заняться широким обсуждением. Вдвоем, наверное, до желаемого итога беседы...

— ...тяжело будет...

— ...дойти будет непросто. А затем могут и должны присоединиться те страны, которые вершат мировую политику.

— Референдум?

— Это очень важно. Как в Швейцарии.

— Так было, когда вы использовали результаты референдума, чтобы Ук­ра­и­на стала независимой.

— Абсолютно верно. Иначе мне было бы сложно отстаивать украинскую позицию. Я опирался на референдум, на волю народа... Если так случится, что парламент начнет мешать (не хотел бы такого допускать, но все может быть), то президенту придется действовать решительно. Мне почему-то думается, что главная задача Верховной Рады, людей, не до конца утративших честь, достоинство и ответственность, — объединиться и вместе строить Украину. Не нужно объединяться вокруг Зеленского или кого-то еще. Нужно объединиться вокруг Украины. Нужно, чтобы каждый, кто способен держать лопату, начал копать землю. Если все начнут копать, то выкопают хорошую яму. Уж не знаю, для кого, но выкопают.

— Для кого — вариантов много!

— Нужно вместе работать. Забыть о ненависти и оскорблениях. Если не забыть об этом, оно будет терзать душу, вызывать желание мести и конца этому не бу­дет. Остановиться! Всем работать на Ук­раину!

«Люди в Крыму перестали сажать огороды, потому что нет воды для полива»

— Вы давно поддерживаете Юлию Ти­мошенко, эти выборы не стали исключением. Какое у нее настроение после поражения?

— Недавно я с ней встречался. Как человек, который ее поддерживал, стал инициатором встречи. Я задал ей тот вопрос, который вы мне задаете. У нее, мне кажется, время размышлений. Я сказал ей откровенно: «Юлия Владимировна, у нас парламентско-президентское государство. Формально и неформально, по Конституции, пар­ламентские выборы будут важнее, чем президентские». Президент без парламента не может ничего решать. Все нужно нес­ти в парламент, кадровые вопросы и не только. Я сказал, что сейчас надо думать об Украине, забыть о личных проблемах. Мне уже немало лет.

Знаете, что я 12 раз выставлял свою кан­дидатуру на выборы? За меня 12 раз голосовали! Два раза из 12 я проиграл, 10 вы­играл. Взять мою личную историю — разве я все время думал о поражении, искал его виновников, ходил в суды? Я нарисовал красную линию, которую нельзя переступить. Все закончилось? Буду жить в сложившейся ситуации. А президент, пришедший к власти, должен работать. Я не буду ему мешать, я сразу сказал. Но если он будет делать глупости, я буду критиковать.

— Почему Тимошенко не попала во второй тур? Был ли у нее шанс? Фальсификации имели место?

— Да. Я ездил по многим областям, сам видел эти фальсификации. Могу один секрет выдать. Стоят палатки в одной из областей. Не буду называть, чтобы меня случайно не решили проверять. Я надел кепку, зашел в палатку Тимошенко и в палатку Порошенко.

— Замаскировались?

— В палатке Порошенко мне сразу предложили заполнить анкету. Если я заполню, сказали, мне дадут тысячу гривен.

— Надеюсь, вы заполнили и получили свою тысячу?

— (Качает головой). Не заполнял. Сказал, что подумаю, а потом вернусь.

— На ровном месте потеряли тысячу, могли бы заработать.

(Смеются).

—Вернемся к глобальным темам. Что делать с Крымом? Уже несколько лет ситуация заморожена, и создается впечатление, что всех она устраивает, что все смирились. Можно что-то сделать и вернуть Крым в Украину?

— Видимо, нужно это разбить на не­сколько шагов или этапов. Первый перманентный этап: мы никогда не признаем Крым российским, Крым украинский был и есть. Это принципиальный вопрос. В перспективе (когда эта перспектива станет реальностью, мне сказать сложно) Крым вернется в Украину. Я в этом не сомневаюсь. Второй этап. Всеми возможными способами, через СМИ, через общение, через западные каналы, через крымских татар, имеющих влияние за пределами Украины, убеждать людей, что Крым — это Украина. Не просто убеждать, а давать шансы, помогать. Например, вопрос воды, самый острый для Крыма. Надо определиться с этим.

Я с жителями Крыма общаюсь, мне рассказывают, что люди перестали сажать многие растения на своих огородах, потому что нет воды для полива. Если Украина этот вопрос решит разумно... Не думаю, что мы должны бесплатно давать Крыму воду, канал и все системы обходятся нам довольно дорого. Еще будучи президентом, я изучал, сколько стоило Украине решение хозяйственных и политических проблем, связанных с Крымом. Строительство дорог, запуск троллейбусов. Более 100 миллиардов долларов.

— На те деньги?

— Да. Мы не можем просто начать их обслуживать, это большие затраты. Все нужно посчитать.

— Значит, вы за то, чтобы Россия из своего кармана платила Украине за воду для Крыма?

— Мы же газ в России покупаем.

— Не отрезать?

— Отрезать водоснабжение — это заступить за красную линию. Нужно действовать спокойно, не обещать людям, что мож­но очень быстро вернуть Крым в Украину. Думаю, это преувеличение чьих-либо способностей. Процесс сложный. Они включили Крым в систему Российской Федерации. Изъять его оттуда не так просто. Но мириться с аннексией Крыма мы не можем и не будем. Сейчас надо запланировать шаги, которые помогут людям в Крыму понять, что Украина не ведет себя как слон в посудной лавке, что она считается с их интересами.

— Как новому президенту остановить массовое бегство людей из Укра­и­ны?

— Только один путь — дать работу в Украине, дать людям возможность больше зарабатывать. Если это не сделать, все остальное останется только призывами. Вы же понимаете: сейчас сел в самолет — и через час в Польше. Границы открыты.

— А Польша разнарядки составляет, чтобы украинцев все больше и больше ехало, давай-давай. Все условия пре­доставляют, дешевые кредиты...

— Скоро они начнут отбирать лучших, более талантливых — и оставлять у себя.

— Почему они это понимают, а мы теряем людей?

— Вместо того чтобы с самого начала серьезно заниматься развитием экономики, привлекать инвестиции, создавать программу защиты этих инвестиций, мы довели до того, что инвестиции стали сокращаться. Пока мы не примем меры, чтобы в страну шли не кредиты, а инвестиции, мы не сможем быстро поднять экономику. Они правильно говорят, что экономика растет. Но на два-два с половиной процента в год. Это не прорыв. Чтобы вырваться из западни, в которой мы оказались, нужно хотя бы семь процентов.

— Сейчас больше всего инвестиций в иностранной валюте приходит в Украину в виде поступлений от гастарбайтеров, уехавших искать лучшую долю. От частных лиц.

— 10 миллиардов долларов, говорят, от них поступает. Они поддерживают курс гривны. Таким образом работающие за рубежом помогают Украине. Но я говорю о другом. Пока не будут выписаны точные действия, как вернуть деньги из офшоров...

— Как их вернуть?

— Тем, кто держит там деньги, нужно дать шанс эти деньги применить в Украине и чтобы их не национализировали.

— Да, чтобы не отобрали.

— Принцип «вы украли, теперь отдайте» мы уже проходили.

— Так никто не вернет.

— Не вернут. Государство должно гарантировать. Но если государство гарантировало, а человек не вернул средства, тогда с ним нужно разговаривать.

— Тогда — санкции.

— А сейчас нельзя о санкциях говорить, нет для этого оснований. Есть цифра, не знаю, насколько она точна. В офшорах находится 130 миллиардов долларов. Представьте, что эти 130 миллиардов долларов пришли в Украину, пусть даже половина, а люди, владеющие этими деньгами, инвес­тировали их в украинскую экономику.

— Была бы фантастика... Эти люди должны были бы заплатить определенный процент государству? Или просто верните, чтобы деньги в экономике заработали?

— Они вкладывают, экономика развивается. К примеру, строят завод, выпускающий автомобили. Они платят налоги, как все.

— Я вас поняла. Было бы прекрасно. Рабочие места...

— Главное здесь в том, чтобы человек, вернувший деньги и согласившийся инвестировать в Украине, дал рабочие места, зарплату и все остальное, получил гарантии, что никто у него ничего не отберет.

«Не всем нравится, что я общаюсь с российскими каналами, но мне все равно. Я их использую, чтобы доносить украинскую точку зрения»

— Вы упомянули, что довольно часто выходите в эфир российского телевидения по Skype и там, во враждебной атмосфере, отстаиваете украинскую позицию, доносите украинскую правду. Действительно ли сейчас в Украине провалена государственная информационная политика?

— Я общался практически со всеми каналами. НТВ, «Первый канал», петербургские каналы обращаются ко мне и говорят: «Вы сегодня единственный человек такого ранга в Украине, который общается с российскими СМИ». Я говорю им правду. Не говорю, кто прав, кто не прав. Говорю: вы убедите Путина, что он не прав. Если мы где-то не правы, допустили ошибку, мы готовы согласиться. Но вы не ставьте нам условия, мы не будем их рассматривать.

Мы готовы обсуждать любой вопрос, не касающийся территориальной целостности. Это не обсуждается. Неприкосновенность границ не обсуждается. И другие вопросы, являющиеся святая святых для Ук­ра­ины. Вопросы экономических отношений можем обсуждать. И они с этим соглашаются. Недавно давал интервью российской газете, скоро буду говорить с «Первым каналом» или НТВ, не помню уже. Я хочу доносить им правду. Потому что много лжи, много надуманного. Там люди, затурканные этими же каналами.

— Насколько это важно и нужно делать? Думаете, у них в головах прояснится?

— Нужно, обязательно. Есть у них программа «60 минут» (ток-шоу на телеканале «Россия 1». — «ГОРДОН»). Ну такие агрессивные, что прямо страшно! Но когда я откровенно и открыто выступаю, сидящие в студии аплодируют. Слушают, стало быть.

— Почему мы не ведем контрпропаганду, чтобы прочищать российские мозги, полностью замусоренные российскими СМИ?

— Думаю, не нужно представлять ситуацию геройской для Украины, как хочет власть. «Прочь от России», «Прощай, немытая...». Есть Россия, а есть Кремль. Мы ведь должны это различать. Есть политики, а есть Россия. Не говорю, что завтра мы должны с Россией обниматься и целоваться. Мы должны научиться жить с Россией. У нас с ней больше двух тысяч километров границы.

— Это правда. Как были, так и есть. Лозунги другие, но как торговали, так и...

— Я слышу и знаю — не всем нравится, что я общаюсь с российскими каналами. Но мне все равно. Я использую российские каналы.

— Площадка для донесения мыслей.

— Использую для того, чтобы доносить украинскую точку зрения.

— Та самая контрпропаганда.

— Да.

«Мы в Крыму зубов не показали. Делали героями тех, кто не стрелял, когда им плевали в лицо»

— Вы человек, принесший Украине независимость. Если представить, что пять лет назад, в критический для Ук­ра­ины момент, когда она могла потерять государственность, к власти пришел не Петр Порошенко, а Леонид Кравчук, какой бы сегодня была Украина?

— (Усмехается). Если бы можно было применить принцип условности в политике, можно было бы ответить на этот вопрос широко. Я бы попытался, и думаю, у меня бы получилось не допустить войны. Когда я был президентом, линии были настолько горячие, до войны оставалось...

— ...полшага?

— Даже меньше. Помню, мне звонит начальник штаба армии: «Леонид Макарович, в Крыму на российский корабль грузят наше имущество. Что делать?». Я говорю: «Вы­гоняйте их». — «Как? Они будут сопротивляться». — «Если они будут стрелять, и вы стреляйте». Такое решение надо было принять.

— Твердое.

— Сказал — сделал. И мы их выгнали. Россияне поняли, что так ничего не добьют­ся, что мы будем показывать зубы. Когда в 2014 году аннексировали Крым, мы там зубов не показали. Не изучал этот вопрос достаточно глубоко, он довольно деликатный, но зубов мы не показали и даже подчеркивали на большинстве телеканалов, вернее, отмечали и делали героями тех, кто не стрелял, когда им плевали в лицо.

— Да, было такое.

— Библейская норма? Вас бьют по левой щеке — подставьте правую? Так нельзя. Говорят, не было возможностей. Но другие утверждают, что возможности были. Думаю, время для изучения этой истории еще не пришло. Но когда-то будут расставлены точки над «i», названы фамилии. Документы в архивах не сгорели, они есть.

Сегодня мы должны набраться терпения, работать, ждать. Не просто сидеть, а работать. Откровенно говоря, у нас нет военной мощи, чтобы применить силу. И вообще, это не тема сегодняшнего обсуждения. Только дипломатический и политический путь. Силой отобрать Крым назад мы не можем. Как не можем силой выгнать с Донбасса сепаратистов и их командиров-россиян, которые пришли на нашу землю с танками и другим вооружением. К сожалению, не можем. Приятно называть самих себя сильными, но есть реалии. Надо ждать, работать, укреплять оборону и силу нашего духа. Как писал Иван Франко, «дух, що тіло рве до бою».

— Позади пять лет президентства Петра Порошенко. Каковы результаты его пребывания во главе Украины?

— Для меня итоги такие. Не стоит все раскрашивать черными красками. Порошенко за пять лет удалось сделать определенные шаги, чтобы Украина осталась государством. Об этом нужно сказать. Но есть вещи, которые за эти пять лет народ не принял. Например, бедность. Украина — самая бедная страна в Европе. Коррупция. Молчу даже об этом скандале, который у всех на устах. Когда людей спросили, что надо в первую очередь сделать новому президенту, они сказали: прекратить коррупционные схемы. Даже не войну и бедность, а коррупционные схемы.

— Потому что видят причинно-следст­венную связь? Коррупция, от нее происходит бедность?

— Абсолютно верно. Это же коррупция в высших эшелонах власти, а не просто где-то в сельсовете. Народ хочет, чтобы были наказаны те, кто причинил вред Ук­раине. Думаю, Владимир Зеленский должен сразу провести международный аудит, чтобы узнать, сколько государст­венной собственности или активов выведено за пределы Украины, какие понесены потери, кто от этого пострадал и так да­лее. Это нужно вы­яснить, чтобы подвести черту и больше к этому не возвращаться. Кроме коррупции и бедности, есть вопрос войны и мира. Кого сегодня ни спроси, больше всего хотят мира. Каждый день по ТВ передают сводки с поля боя.

— Люди гибнут.

— Кто-то гибнет, кого-то хоронят. Молодые люди умирают. Тяжело осознать даже — молодой человек, еще не поживший, погиб, защищая нашу землю. Надо искать пути. Почему я говорю и о своем общении с российскими каналами. Я пытаюсь донести, что нельзя дальше это терпеть. Нельзя убивать людей за то, что они ходят не в ту церковь или говорят на другом языке. Нельзя убивать, надо договариваться. У нас не все это, к сожалению, понимают.

— Хочу коснуться неполитической те­мы. Президентские хобби, они очень любопытные. У Леонида Даниловича Кучмы это, насколько я знаю, спортзал и охота.

— Нет, охоту он не очень любит. Я больше люблю охоту.

— А вам нравились баня и вареники.

— Теперь только вареники. Баню не­много отодвинул. Сауна требует большого напряжения. 100 градусов температура — это нагрузка. Я почувствовал, что моему телу не нужна такая температура. Уже не хожу так часто. А что касается вареников, то отказаться от них я не могу.

— Это хобби навсегда с вами.

— До конца жизни. Когда вижу миску с варениками, теряю желание думать о чем-нибудь еще.

(Смеются).

— Настоящий украинский президент! У Виктора Андреевича Ющенко хобби — пчеловодство, коллекционирование ук­ра­инских реликвий.

— Да, рушников у него много.

— У Виктора Януковича?

— Оружие и автомобили.

— Еще в теннис играл.

— В теннис играл, по пенькам ходил.

— Какое хобби у Петра Порошенко?

— Знаете, у него, наверное, нет хобби. Сколько ни слежу за ним, нет такого, чтобы он чем-то серьезно увлекался. Мне рассказывали, что он построил там, где живет, часовню. И там среди икон есть портрет самого Порошенко с семьей.

— Как икона?

— Да. Так это или нет, не буду утверждать. То, что об этом говорили журналисты, факт. Они это даже сняли и показали в одной передаче. Но я при этом не присутствовал, не знаю, правда ли это. В любом случае это не хобби. У Петра Порошенко важнейшее хобби — власть.

— Что ваш президентский круг объединяет?

— Как только возникал острый вопрос для страны, ну, скажем, Томос, мы собирались. Власть об этом не хочет рассказывать. Мы подписали документ, встретились с журналистами, определили свою позицию, поддержав Томос. Мы отметили, что процесс начался не сегодня и не с Петра Порошенко. Все шло с 1990 года. Больше всего для Томоса сделал один человек. Патриарх Филарет. Он с 1990-х годов каждодневно боролся, это стало реальным благодаря его усилиям. Не Порошенко, не Верховной Рады, а Филарета.

— Не так давно вы отпраздновали юбилей, 85 лет. Хотя кто даст?! Трудно даже поверить. Было очень красивое торжество в Национальной опере. Какой подарок был для вас самым ценным и приятным? И от кого?

— Книга «Речи, изменившие мир». Она открывается речью Иисуса Христа.

— Нагорная проповедь?

— (Кивает). Маленькая речь, которая легла в основу всех книг Святого Писания. Она изменила мир коренным образом. Всем эту книгу рекомендую. Даже выписал себе (достает лист бумаги из кармана пид­жака) фразу Иисуса Христа: «Горе вам, богатые, ибо вы уже получили свое утешение».

— Крайне актуально!

— Я читаю не только христианские текс­ты. Читал Коран. Там есть важная для меня фраза: «Счастливый делает хорошую работу, несчастный и несчастливый — плохую». Я желаю всем украинцам счастья. Хотим, будем и можем вместе делать хорошую работу, а плохую просто отбросим.

— Господин президент, я вам очень благодарна за этот действительно важный и интересный разговор.

— И вам спасибо! Было приятно ответить на ваши, как всегда, интересные воп­росы, часто с подтекстом и остроумными поворотами. Это требует от собеседника всегда быть, как писал поэт, начеку.

— Да, в тонусе. Спасибо вам!

Записал Николай ПОДДУБНЫЙ