Арсен АВАКОВ: «В глаза Путину, что он х...ло, повторить вполне смогу, а если он сдаваться придет, «Вова, ты молодец!» — скажу»
(Продолжение. Начало в № 25, в № 26)
«Государство олигархов стричь должно — и им хорошо, и нам налоги»
— С олигархами вы часто общаетесь?
— Как я уже вам говорил, со всеми, начиная с уличных радикалов и заканчивая политиками и олигархами, общаюсь. Практически со всеми олигархами, кроме тех, кто в Вене в заключении находится (имеется в виду Дмитрий Фирташ. — Д. Г.).
— Кто из олигархов, на ваш взгляд, самый яркий?
— Ну, никого ярче, чем Игорь Валерьевич Коломойский, нет — это весьма неординарный, многогранный бизнесмен, политик, и яркость свою он очень любит. Мы регулярно соответствующие пленки, интервью слушаем, и все это на редкость забавно — он интереснейший собеседник, хотя каждый из олигархов, без сомнения, умный. Каждый из них — вам такую крамолу скажу — не враг Украины.
— Согласен...
— У нас говорить принято, что олигархи — это зло, зло, зло...
— ...но они же себе не враги!
— Проблема в том состоит, чтобы рамки выстроить. Если мы правильно их выстраиваем и олигарх в них помещается, он их придерживаться должен, и государство от этого довольно должно быть, этих олигархов стричь должно — и им хорошо, и нам налоги. У нас иногда перекосы бывают...
— ...в стрижке...
— Да. Или в толщине олигарха.
— Вы неоднократно признавались, что с Коломойским общаетесь. Игорь Валерьевич тоже мне говорил, что с вами общается и вас уважает, а общие интересы у вас какие?
— Ну какие? Он иногда в свойственной ему манере звонит...
— «И шо?»...
— «А шо там происходит?», «А шо тут?», «А как вы думаете?». И я иногда звоню: «Что ваш канал показал? Вы что, с ума сошли? Это же все не так».
Иногда мы события, связанные с войной, обсуждаем, потому что для нас это тема больная, иногда — события, с международными судами связанные, которые мы против России ведем, потому что он себя частью этой войны считает. Часть его активов в Крыму, «ПриватБанк»...
— Тем не менее не скучно с ним, правда?
— А у нас ни с кем не скучно, вообще. Каждый день, особенно на моей работе...
— С главным украинским олигархом Ринатом Ахметовым отношения у вас какие?
— Ровные, уважительные. Когда о Донбассе, о будущем, речь мы заводим, думаю, роль будет, которую он сыграть должен. Мне того, что он заявляет: «Донбасс — это Украина, и без Украины Донбассу плохо», хватает. Кто бы что ни говорил, его словам абсолютно я верю и считаю, что он 100 раз взвешивать, как это правильно сделать, будет, но гарантированно так сделает, чтобы украинскому Донбассу хорошо было, и когда нам сложно придется, о деньгах или о своих интересах думать не будет...
— Как надо, поступит?
— Это мое убеждение, из общения с ним за время работы министром сложилось. В 2014 году решительным он не был, к поступкам готов не был и, может, некоторых вещей, которые произошли, не ожидал. В этом смысле Коломойский намного более решительным оказался, у него, видимо, эта компонента лучше работала.
Ахметов — проукраинская, восточная оппозиция власти: так я сформулировал, когда российские санкции против Колесникова, Новинского и Мураева увидел, которых мы в нашем лагере, как принято говорить, агентами Кремля считаем.
— За то, что под Медведчука не пошли...
— Да, верно, и я считаю, что это очень позитивный вопрос субъектности. Мы субъектность имеем, даже если это русскоязычная оппозиция со взглядами чуть-чуть от Партии регионов, но это проукраинская оппозиция все равно, и это большой плюс.
«В 2014-м я сказал: «Эх, Турчинов, Турчинов... Если бы ты военное положение объявил — выборов не было бы, а ты ведь лучше, чем Порошенко, готов»
— Еще об одном украинском олигархе поговорим — с Петром Алексеевичем Порошенко вы как познакомились?
— В 2004 году, во время «оранжевой революции». У нас в Харькове свой маленький...
— ...Майдан был...
— Иногда, кстати, — не маленький, большой, а иногда — и очень большой: до 100 тысяч человек собиралось. Тогда в Киев я приезжал, и тут, среди кипящего «оранжевого» костра, мы с Порошенко виделись.
— Впечатление он какое на вас произвел?
— Энергичный дядя (улыбается).
— Избрание его в 2014 году президентом для Украины выходом было или иной вариант мог быть?
— Победа в первом туре лучшим вариантом была, но я тогда сказал: «Эх, Турчинов, Турчинов... Если бы ты военное положение объявил — выборов не было бы, а ты ведь лучше, чем Порошенко, готов» (смеется).
— А Турчинов лучше готов был?
— На тот момент, я считаю, да, потому что и в военную ситуацию глубоко погружен был, и удар держать научился, а Порошенко, только пришедшему, пару месяцев вкатываться пришлось бы... Мы над этим смеялись, потому что на самом деле другой риск был — позволить себе легитимной власти не иметь мы не могли, поэтому победа в первом туре — это для Украины очень хорошо было: неожиданно для Путина президента уже в первом туре мы получили...
— Антон Геращенко, который сейчас, наверное, икает, мне говорил, что ваш конфликт с Петром Алексеевичем практически с самого момента избрания его на пост президента разгорелся, — чем это обусловлено было и в чем этот конфликт заключался?
— Ну, вы же Петра Алексеевича, наверное, хорошо знаете...
— С 1996 года...
— Вот видите... Он контролировать абсолютно все любит, и когда ты ему о каком-нибудь происшествии где-то под Славянском рассказываешь и говоришь, что люди пришли и перед станцией стали, он поправляет: «Не перед станцией, а в 100 метрах за переходом», и он, конечно, на ключевых позициях хотел иметь тех, кого стопроцентно понимал.
В этом случае не так было. Он контроль получить пытался — у него не вышло. Я человек достаточно самостоятельный, потому что у меня свои воззрения и взгляды, я и сейчас считаю, что министр внутренних дел президенту подчиняться не должен. Министр внутренних дел — это отдельная институция в рамках Кабинета министров, замкнутая на парламент, он такой себе взвешивающей, обеспечивающей совсем другие функции фигурой быть должен. У Петра Алексеевича взгляд на это более патриархально-традиционный в духе советско-украинской политики — отсюда и корни конфликта.
— Сегодня какие у вас отношения?
— Нейтральные — так аккуратно скажу.
«Порошенко на меня никогда кричать не пытался. Кричать на меня невозможно — я сразу же разговор прекращаю»
— К Петру Алексеевичу, мягко говоря, не очень хорошо относясь, при личных встречах вы это демонстрируете?
— Я раньше книжки обожал — я вам рассказывал...
— ...да...
— ...и один из авторов, отцов-основателей фантастики, которого очень много читал и сейчас не стесняюсь, Роберт Хайнлайн в каком-то из романов написал: «Хороший политик — тот, кто находить общий язык с тем, кто ему не нравится, умеет», поэтому вне зависимости от того, нравится или не нравится, отношения выстраивать я ровно пытаюсь. Просто в наиболее принципиальных моментах прямого конфликта я не страшусь, потому что, если правильную позицию занимаю, мне от этого хорошо. Когда надо, в лоб все говорю и не стесняюсь.
— Когда-нибудь Петр Алексеевич на вас кричал?
— Кричать на меня невозможно — я сразу же разговор прекращаю.
— Но пытался?
— Нет. Он очень опытный и умный человек и хорошо знает, на кого может кричать, а на кого — нет.
— Чего простить Порошенко вы не сможете?
— Я не хотел бы, чтобы наши отношения с Петром Алексеевичем как исключительно личные рассматривались, — думаю, вопрос в институциональных вещах. Я за то, чтобы наше общество, и власть в том числе, на основе баланса развивалось. Проблема нашей страны ведь не в том, что законы плохие, — у нас конфликт внутри власти, двоевластие существует, и нам этот конфликт убрать нужно, все компоненты убрать, когда президент с Кабинетом министров за полномочия конфликтует...
Дуализм власти Украине ни к чему! Президент мягким может быть, а может всю полноту власти на себя тянуть. При Порошенко мы мягкого президентства не имели, и вопрос тут не в войне. В военных функциях президенту отдать все нужно, он сильным главнокомандующим быть должен — вопрос в том, что дуализм власти разрушает, потому что и коррупцию, и плохую ответственность чиновников порождает. Назначение кадров по принципу «свой, хоть и слабый» — это путь в тупик, поэтому вопрос не лично к Порошенко, просто он — часть этой истории.
В моем понимании президент визионером быть должен, выйти и сказать: «Дорогой украинский народ, сейчас все плохо, но у нас умный Яценюк есть — он финансовую, банковскую, налоговую системы обеспечит, у нас умный военный есть, у нас такой-то, но наше будущее — в обеспечении системы образования, потому что таким образом мы себе рывок через 20 лет обеспечим, и на это столько-то времени у вас попросить хочу. Давайте-ка пять лет потерпим, а потом...».
Визионер, понимаете? — и президент — управленец фондом ценных бумаг или чем он там еще управлять пытается?.. Какой-нибудь комиссией по радиоэлектронике... Такой, короче, мне не нужен!
Президент-визионер — о’кей, плюс профессиональное правительство, парламенту подчиненное, — тогда и баланс ненависти другой будет. Эта спираль ненависти продолжает раскручиваться...
— ...во вред Украине...
— Во вред! Парламентская республика была бы, давление на правительство было бы — нормальное, как во всем мире...
— ...которое хоть каждый месяц менять можно...
— Да, и это момент очень важный, поэтому я хочу, чтобы к другой Конституции мы пришли. Не такой, может, как Юлия Владимировна писала, но в традиционной консервативной парламентской модели...
— Перед президентскими выборами вы в Америку летали, где свой план по деоккупации Донбасса представляли.
— Большой фундаментальный ивент в американском Институте мира, где порядка 16 послов было, представители Госдепа, Курт Волкер, многие эксперты — и мы очень профессионально сначала в открытой части, а затем в закрытой, о процессе деоккупации, о плане и так далее говорили. План такой, до деталей прописанный, есть — это важнейшая компонента, и забывать об этом не стоит. Да, они внимание на особые функции, которые министерство выполнять должно, обращали, да, я им модель, которую мы декларируем, предложил — равноудаленность и равные условия, независимо от степени провластности или оппозиционности. Конечно, как цивилизованные люди, в Госдепе это поддержали.
— По-вашему, победа Владимира Зеленского чем обусловлена?
— Думаю, это тоска по новым политическим лидерам, визуальный образ, который в своих кинофильмах он выстроил, где некоего идеалистичного персонажа президента Голобородько представил. Это одновременно, позволю себе так сказать, нынешнему политикуму пощечина: иногда заслуженная, иногда — нет. Теперь Владимиру ответить на этот вызов придется.
— Каким же свое будущее при президенте Зеленском вы видите?
— Услышьте меня: от президентов это не зависит, министров парламент назначает, а парламентские выборы у нас в июле. Когда парламент изберется, новая коалиция будет, и тогда уже о составе правительства речь зайдет.
«Как Зеленский, не умею: на улице встал, блог записал — и сразу молодой и красивый»
— При встрече с Путиным, случайной или запланированной, в глаза ему, что он х...ло, повторить вы бы смогли?
— Вполне, а если он сдаваться придет (улыбается), «Вова, ты молодец!» — скажу. Пусть сдаваться приходит — и мы более ласковы будем.
— Возможную свою встречу с Путиным вы моделировали? Вы, кстати, когда-нибудь виделись?
— Нет. И нет, не моделировал (смеется).
— Рабочий ваш день сколько длится?
— К сожалению, долго. Как правило, в 9.00 я приезжаю, а дома в 22.00-23.00 оказываюсь. Иногда в воскресенье на работу не приезжать удается.
— Какое кино вы смотреть любите?
— Как я уже вам сказал, кино мне литературу во многом заменило. Я старые классические фильмы 50-60-х годов обожаю.
— Советские или мировые?
— Советскую классику всю знаю, мировую, надеюсь, уже всю. Я боевики, комедии предпочитаю... Комедии — основное: в наш век чернухи хорошую комедию встретишь — и думаешь: «Господи, красота какая!». Фильмы про созидание люблю, сериалы смотрю, фантастике внимание уделяю. «Звездный путь» или что-нибудь жестко-кровавое, например, «Декстер».
— Я знаю, что вы фантастику любите и в вашей домашней библиотеке, говорят, больше трех тысяч книг фантастики...
— Да-да.
— Сейчас библиотеки иметь немодно...
— У меня библиотека хорошая!
— Вы все эти книги читали?
— Нет. Фантастики у меня очень много — думаю, что я в этом плане хорошо образован, но что почитать всегда есть. Всегда томик Артура Кларка ждет, хотя кажется, что уже всего прочитал. Как современную ерунду брать можно, когда у тебя Артур Кларк нечитанный стоит?
— В Харькове вы организатором фестиваля фантастики «Звездный мост» были, а как любовь к фантастике на вашу жизнь, карьеру и принципы повлияла?
— Не знаю. Наверное, никак.
— От реальности не увела?
— Нет. Фантастика, я считаю, живой ум развивает, какую-то степень свободы мышления, комбинаторики дает, и я всегда этим пользовался, занимательные вещи находил... Харьковский фестиваль крупнейшим в тогдашнем СССР был, на нем много интересных людей собиралось, которые впоследствии, увы, против Украины пошли...
— Например?
— Один персонаж был, который потом замкомандующего «армии ДНР» стал — фамилию его не припомню, из головы вылетела... Или гениальный Сергей Лукьяненко — автор многих бестселлеров, мой хороший в те годы товарищ, но его безобразная антиукраинская позиция меня добила. Вместе с тем у меня много друзей-фантастов есть, которые в России живут и печатаются. Мы иногда переписываемся, я их вещи читаю — мне они по-прежнему интересны.
— Вы — звезда Facebook...
— Вы преувеличиваете...
— Ну, сколько у вас подписчиков?
— 500-600 тысяч — где-то так.
— Немало, согласитесь. Желания в YouTube перейти и видеоблоги делать у вас нет?
— Это времени требует.
— Да что там три минуты блог записать?
— Ну, я же, как Зеленский, не умею: на улице встал, записал — и сразу молодой и красивый: мне думать надо (улыбается). Конкурентом, в общем, вам я не буду — по крайней мере, пока...
«Те, кто стремятся в политику, знать должны, что границ в политическом дерьме нет»
— Ваша жена Инна вашей однокурсницей и, говорят, первой красавицей курса была...
— 100 процентов!
— Завоевать ее тяжело было?
— О да, но она и сейчас в этом смысле тяжелый человек — все время доказывать приходится...
— Что же вы тогда предпринимали? На экстравагантные поступки шли?
— Я ее внимание привлечь старался, умным быть и требованиям ее отвечать.
— Задержание вашего сына Александра у вас какие эмоции вызвало? Оно, к слову, законным было?
— Эмоции? Знаете, какая главная? «Боже, до какой низости в этом дерьме, в котором работаю, опуститься можно?». Те, кто в политику стремятся, знать должны, что границ в политическом дерьме нет, — вот так, но ничего, время прошло, и вещи по местам расставлены. Кто громче всех орал, те, конечно, не извинятся, но, видимо, это пройти нужно было...
— За арестом вашего сына кто персонально стоял?
— Я это знал и знаю, но, что это комментировать нужно, не думаю.
— Этого человека простили?
— Я вообще прощать люблю, но некоторые вещи запоминаю. Ошибку, какую-то некомпетентность простить, как часто в политике у нас бывает, можно: только одного не прощаешь — подлости.
— Мне говорили, что за арестом вашего сына лично президент стоял, и когда время к этим выборам подошло, одни политики уверяли, что Аваков с Порошенко договорится — и одной командой они будут, а другие говорили: «Нет, ареста сына он никогда не простит» — кто прав оказался?
— Атака на меня через сына непосредственно после того, как Яценюк смещен был, пошла — это часть большей игры была. Слава богу, время показало, что у меня настоящие друзья и правильные позиции есть.
— Другой темы коснемся: стволов на руках у населения сегодня сколько?
— Когда об охотничьих стволах речь идет, официальная статистика есть, хотя разница между охотничьим и боевым оружием такая себе... Думаю, что на руках у населения... Вы же о незаконном оружии говорите?
— Да...
— Думаю, с учетом боевых действий 100-200 тысяч единиц.
— Не три миллиона, как говорят?
— Нет. Ну что вы стволом называете? Граната?
Когда мы о стволах говорим, позиция моя такая. Я не сторонник легализации оружия по американской модели именно потому, что период поствоенного синдрома мы переживаем. Думаю, это в значительно более спокойной обстановке делать можно, когда ситуация на уровень контролируемой преступности, и только для социально ответственных людей, выйдет, то есть не больные, не психи и так далее. Экстравагантные варианты были: тем, у кого двое детей, например, оружие иметь позволить или только женатым... Запрос регулировать нужно, но не по-горячему, в истерике депутатского зала или на какой-то случай рефлексируя — спокойно обдумать нужно и, наверное, лет через пять после окончания военных действий закон принимать.
«Угрозы — каждый день.Покушения? На моей памяти 11 или 12 случаев. Да, Коломойский по Женеве без охраны ходил, но он в отличие от меня не в розыске Российской Федерации, заочно там не осужден и куча «воров в законе» на него не охотится»
— Были ли в ваш адрес угрозы и предотвращались ли на вас покушения?
— Это обычное дело, угрозы — каждый день. Facebook откройте — там все, что угодно, вы прочитаете. Покушения — тоже регулярная для министра функция: на моей памяти 11 или 12 случаев, когда это место имело.
— Сколько вас человек охраняет?
— Не думаю, что об этом говорить нужно. Немножко. Полк охраны со мной постоянно вы не увидите, но о безопасности мы думаем.
— Жизнь с охраной — это жизнь?
— Не жизнь — это то, о чем многие не думают... Публичность вообще другую сторону имеет. Если в каком-то большом городе, например, в Риме, бываю, который знаю и люблю, маршрут так, чтобы то, что мне посмотреть хочется, выбираю и в то же время по главным туристическим улицам не гулять.
— Вы и в Риме с охраной?
— Когда да, когда нет.
— Игорь Валерьевич Коломойский, например, по Женеве без охраны ходил...
— Игорь Валерьевич в отличие от меня не министр внутренних дел, он не в розыске Российской Федерации, заочно там не осужден, и куча «воров в законе» на него не охотится. У меня разные модели поведения, и я всегда защищен буду.
— Жизнь в постоянном стрессе на здоровье отражается?
— Конечно, и это самая большая проблема. Мало гуляешь, эмоции плохие, мало вина пьешь — и от этого лишний вес, седые волосы появляются...
— Вам сейчас ваша жизнь нравится?
— Нет.
— Изменить ее вы хотели бы?
— Да.
— И, как это сделать, знаете?
— У меня правило есть: что должен, делаю. Один цикл закончится, другой начнется, и решение принимать о том, как себя дальше вести, буду. Главное — с собой в гармонии быть.
— Вы легально очень богатый человек...
— Ну не такой уж и богатый, не такой, как Коломойский или Ахметов. Или, как вы, например...
— Вы беднее меня?
— Ну не знаю. Сложно сказать: доходы мои — в декларации...
— Но вы же бизнесом еще до всех постов занимались...
— Да-да. Раньше у меня очень хороший бизнес был, я даже в рейтинг украинского Forbes входил, но потом конфликт возник, за который, как вы сказали, я Тимошенко должен быть «благодарен». Я благодарен ей за то, что тогда полностью нищим стал (улыбается).
— Состоятельным на посту министра быть — это «плюс» или «минус»?
— Это в тягость, хотя, с другой стороны, определенную независимость дает. Например, когда я в командировки летаю, билеты за счет министерства никогда не оплачиваю — все время плачу сам.
— Редкое для украинского политика качество...
— Чтобы зависимым не быть или чтобы демонстративно в экономклассе из Франкфурта в Нью-Йорк не лететь, конечно, состоятельным быть надо. Ты себя минимально необходимой инфраструктурой обеспечивать можешь — это важно, а с другой стороны, сколько человеку на самом деле нужно? Хороший компьютер, хороший телефон, хороший телевизор...
— ...и бутылка вина...
— Можно две.
«Люблю тяжелые бордосские вина, тяжелые итальянские, а когда в следующей жизни олигархом стану, бургундские пить буду»
— Сколько у вас денег сегодня, вы знаете?
— На счетах? Или что вы имеете в виду?
— Состояние ваше...
— Ну акции как оценивать можно? Послушайте, я в отличие от вас каждый год декларацию заполняю...
— ...я тоже заполняю...
— ...и декларация у меня толстая такая... Запросы, ответы — я их накапливаю, потом двое суток на то, чтобы это сложить, трачу, потому что обязательно какая-то кляуза придет и с тебя спросят... Я теперь прекрасно знаю, какие в Италии налоги, какие — в Украине, как они пересекаются. У меня там дивиденды есть, которые правильно налогом обложить там, потом здесь нужно, там и здесь показать, чтобы какой-нибудь Каплин телегу не написал, а НАПК протокол не составило, а НАБУ дело с удовольствием не открыло...
— Знаю, что у вас коллекция вин уникальная, — сколько в ней бутылок и где она хранится?
— От 700 до 800 бутылок.
— Немного...
— Есть коллекции, которые показывают, на аукционах продают, — у меня немножко другая, она для того, чтобы с друзьями пить, и это гигантская проблема. Значительная часть этой коллекции в Харькове, и знаете, почему я режим Януковича ненавижу?
— Нет...
— Потому что из страны уехать вынужден был. У меня небольшой загородный дом был, где в погребе коллекция моего вина лежала. Когда Сергей Власенко, адвокат Тимошенко, к ней в тюрьму приезжал, я ему возможность в этом доме жить давал.
— Все выпил?
— Нет, боже упаси! — мы его и близко туда не подпускали (улыбается). Мало того, он об этом не знал, но потом товарищи от Януковича дом атаковали, какие-то нарушения нашли, его отобрали, и быстро освобождать пришлось. Супруга моя с тещей аккуратненько разложенное по стеллажам вино в какие-то бумажки завернули и в другое место переложили. Когда из эмиграции я вернулся, увидел, что мое вино так лежит, и подумал: «Блин, вот этого я им не прощу!» (смеется), поэтому сейчас я его потихонечку растаскиваю, пью, но коллекцию редко пополняю.
— Вы знаток вина?
— Когда с настоящими знатоками общаюсь, чувствую, что учиться должен.
— Какие вы вина любите?
— Тяжелые бордосские, тяжелые итальянские... Градусные, а когда в следующей жизни олигархом стану, бургундские пить буду.
— Водку наверняка не употребляете?
— Стараюсь не пить.
— И виски тоже?
— Виски — с друзьями могу, но это не в нашей традиции. Чуть-чуть...
— Сколько вина вы можете выпить одномоментно?
— Если больше двух бокалов пьешь, качество вина значения уже не имеет.
«От информации, которой владею, до беспамятства напиться порой хочется. Не спасает...»
— От информации, которой вы владеете, до беспамятства напиться вам никогда не хочется?
— Порой хочется. Не спасает...
— Пробовали?
— Не спасает. Пробовал (смеется).
— Совсем из политики уйти вас не тянет?
— Тянет.
— И, когда это сделаете, знаете?
— Судьба подскажет.
— Чем после этих президентских выборов вы заниматься хотите?
— Если о структурных политических вещах говорить, очень важно, чтобы следующий политический цикл тренд наверх создал. Пусть он даже не 30 процентов, а пять будет, но наверх, к развитию — когда этот тренд спокойным будет, это степень интенсивности политической жизни определит. Что касается личных планов, то в соответствии с первой задачей я для себя вторую решу — если больше времени будет, больше читать буду.
— Правда ли, что на случай неблагоприятного развития событий в Украине у вас уже теплое местечко в Италии заготовлено?
— В Италии у меня фирма, в декларации указанная, работает, я всегда и в Италию, и во Францию поехать могу... Куда угодно, но что человек вдали от дома жить может — это иллюзия.
— 100 процентов!
— Жить каждый из нас дома должен, а мой дом здесь. Я сейчас на два дома живу: Киев — Харьков.
— Мемуары когда-нибудь вы напишете?
— Обязательно, но для этого кураж нужен. Сесть и написать: «Вся правда о...».
— Они фантастическими немножко будут, в стиле любимых книг?
— Нет, но свободным языком все изложу.
— Последний вопрос: вы счастливый человек?
— Счастлив я в моменты, когда что-то получается, — ради них какое-то время несчастливым побыть можно. Полностью счастливых людей нет...
— ...только дураки абсолютно счастливы...
— В ожидании счастья — тоже хорошая ситуация: когда знаешь, что счастье есть, оно достижимо... Такие моменты бывают (на этой работе они очень короткие), когда что-то сделал и думаешь: «Фух, красота!». «Харьков освобожден — Господи, здорово!», «Контракт на поставку вертолетов заключен, все этапы пройдены — поехали!», но уже на следующий день нас в совершенно другое дерьмо втаптывают... Это жизнь!
— Спасибо вам за интервью — вы намного лучше, чем я думал, оказались, в чем я признаюсь...
— Спасибо! (Руку жмет).
Записали Дмитрий НЕЙМЫРОК
и Николай ПОДДУБНЫЙ