Актер театра и кино Борис ХИМИЧЕВ: «С Дорониной мы пять лет, подобно скорпионам, друг друга жалили и не могли расстаться»

Узнать в сопредседателе Российской Партии пенсионеров известного актера, народного артиста России Бориса Химичева нетрудно. Трудно поверить в то, что этот красавец-мужчина, покоритель сотен женских сердец, создатель на сцене и экране целого ряда респектабельных, импозантных и мужественных героев уже перешел в разряд пенсионеров. Правда, старость у Бориса Химичева активная и выглядит он по-прежнему привлекательно. Судьба Бориса Петровича в полной мере вписывается в тему: «Наши за границей». Химичев родился в Хмельницкой области в украинском селе с веселым названием Баламутовка. Рос болезненным, молчаливым и замкнутым ребенком, при этом очень целеустремленным. Окончив школу, поступил в Киевский университет имени Шевченко на радиофизический факультет. Но желание заниматься в жизни делом серьезным было побеждено тягой к лицедейству. Бросив университет, Борис Петрович пытался поступить в Киевский институт театрального искусства имени Карпенко-Карого, но безуспешно. Зато неудачная попытка привела его в Студию Театра имени Ивана Франко, где со временем он начал выходить на сцену в массовках. Почувствовав в себе силы, Борис замахнулся на главную театральную столицу — Москву. Сдав экзамены сразу в несколько училищ, Химичев выбрал Школу-студию МХАТа, где его заметил Николай Охлопков, бывший в ту пору главным режиссером Театра имени Маяковского. Охлопков пригласил его в театр, дал роль Яссона в «Медее», которую артист сыграл более двух тысяч раз.

«ВО ВРЕМЯ КРЕЩЕНИЯ ПЬЯНЫЙ ПОП НА МЕНЯ БУКВАЛЬНО СВАЛИЛСЯ»

— Борис Петрович, какие-нибудь яркие воспоминания остались от деревни с удивительным названием Баламутовка?

— Помню свое крещение... Собрали всю детвору деревенскую и крестили целым гуртом. На мне обряд неожиданным образом закончился, потому что едва стоящий на ногах пьяный поп на меня буквально свалился.

Поэтому вопрос — крещенный я или нет, мучил меня, пока я не вырос. Потом я даже специально ходил к священнику и рассказал ему эту ситуацию. Тот успокоил: можешь считать себя крещенным, все остальное пусть остается на совести попа.

— А вдруг вместе с пьяным попом на вас «свалилось» божье благословение?

— Хотелось бы верить... Но с тех пор хожу в церковь крайне редко. Не люблю, когда там много людей, мне кажется, на публике все показное. Вера — это что-то тихое и уединенное. Впрочем, и в жизни я больше люблю уединение. Побыть одному для меня лучше всего.

— Интересно, как в украинском селе вы сумели приобрести такой характерный русский выговор и вообще отличную речь?

— Это уже навыки профессии. Я ведь давно в Москве, а сценическая речь — главное оружие актера. Настоящую русскую речь в детстве услышал впервые, когда мы были в эвакуации, на Волге. Может, оттуда еще что-то и зацепилось в выговоре.

«ПЕРВОЙ МОЕЙ ПУБЛИКОЙ БЫЛИ ЗЕВАКИ, КОТОРЫЕ СМОТРЕЛИ, КАК Я ПЛЕЩУСЬ В ПОЛЫНЬЕ ДНЕПРА»

— А как вас занесло в театр? Мысли об искусстве не очень характерны для сельского мальчика...

Георгий Жженов и Борис Химичев, «Конец операции «Резидент», 1986 г.

— Не могу сказать, что о театре я мечтал с детских лет. Как и не могу похвастаться, что рос в семье, где велись литературные и театральные беседы... Отец был председателем колхоза, мама — учительницей... К сожалению, нас, троих детей, она оставила рано, умерла молодой. Детство было по-настоящему деревенским, с нехитрыми радостями: коньки, привязанные к валенкам, и гонки по первому льду ставка. Летом работал в поле, подвозил воду на лошадях, собирал колоски...

Перспективы будущей жизни мне казались заоблачными, нереальными. Когда меня обижали, я мечтал добраться до танка. Знал, что километрах в пяти, в болоте, стоит брошенный танк. Вот сяду в него, приеду и всех обидчиков накажу!

Из-за своей болезненности дружбе с мальчишками я предпочитал одиночество. Самой большой радостью были приезды кинопередвижки. В любую погоду — по распутице, в дождь — я спешил в клуб, чтобы посмотреть кино, и это было самой большой радостью. Мечтал окончить школу и поступить в институт.

Подал документы во Львов, меня зачислили на факультет разработки нерудных мест. Но поскольку я из деревни, мне не хотелось обратно. Хотел попасть в город, в столицу, чувствовал, что там настоящая, интересная жизнь. И в полной мере ощутил это, оказавшись в Киеве и поступив в университет.

Во время учебы познакомился со студенткой биологического факультета, дочерью академика, стал бывать у них дома. Она ввела меня в круг своих знакомых, это были литераторы, художники, ученые, музыканты, студенты театрального института. Я в то время серьезно занялся спортом. Болезни меня уже оставили, я активно тренировался, занимался своим телом.

В исторической киноленте «Князь Юрий Долгорукий» Борис Химичев сыграл главную роль. 1998 год

Когда мы с друзьями выходили на киевский пляж, высокие, загорелые, с накачанными мышцами, это было зрелище! Мы приковывали к себе взгляды всех девушек и женщин. Потом я стал купаться зимой, и первой моей публикой были зеваки, которые смотрели, как я плещусь в полынье Днепра. Так что желание быть на публике со временем крепло.

— В театральном вас только за одну внешность должны были оторвать с руками и ногами!

— Ну а мне «с руками и ногами» — от ворот поворот! Но, к счастью, приняли в Студию Театра имени Франко. Дебютировал я в спектакле «Цыганка Аза» в роли старшего брата Гали, которую играла великолепная Ольга Кусенко. Я так волновался, что не мог сказать ни слова, только усы приклеенные мелко-мелко дрожали.

Кусенко произнесла весь текст сама, и за себя, и за меня. Помню замечательных артистов — Наталию Ужвий, Марьяна Крушельницкого, Гната Юру, Амвросия Бучму, Михаила Заднепровского, Виктора Цымбалиста и многих других. Это была та самая знаменитая украинская театральная школа, которая не утратила для меня очарования и до сих пор.

— В Школу-студию МХАТа, насколько я знаю, вы поступили уже в «критическом» возрасте...

— Да, в 27 лет. Я был самым старшим на курсе. Днем учился, ночью работал в депо — чинил московские троллейбусы. Первое время приходилось трудно, жил бедно, одевался скромно. Оперился как-то лишь году в 70-м, когда пошел работать в Театр Маяковского и начал сниматься в кино. Тогда и квартира своя у меня появилась. Первая, однокомнатная...

— К тому времени вы уже женились?

— Впервые это случилось, когда я еще квартиры не имел, а жил в подсобке, почти на чердаке, в Театре имени Маяковского. Было не очень комфортно, но зато до работы близко. Однажды я так расслабился, что опоздал на свой выход в «Гамлете».

«За свою жизнь я не отказался ни от одного творческого предложения. В итоге — более 120 фильмов»

Первый мой брак был типичной ошибкой молодости. Жена работала учительницей, и очень быстро сказалась разность интересов. Месяца через три мы расстались.

Но с тех времен у меня остался в памяти бурный роман с Татьяной Лавровой, которую я увидел в «Чайке», где она играла Нину, и влюбился без памяти. Сидя ночью в своем депо, когда не было работы, я написал и отослал ей любовное признание, но не подписался.

Со временем мы познакомились. Таня пригласила меня на другой свой спектакль — «Двое на качелях». Потом стали встречаться, и постепенно она догадалась, что я автор того объяснения.

Это были замечательные, красивые отношения. Но однажды у нас на курсе шел показ студенческих работ. Я выхожу на сцену и вижу Лаврову среди преподавателей. Не помню, как и что я играл. После показа она не подошла ко мне и сразу ушла. Я помчался к ней домой, долго мне никто не открывал, наконец дверь открыла Танина мама и сказала, что Таня просила передать, что ее для меня больше нет... Через много лет, когда случайно мы встретились с Татьяной и разговорились, на меня нахлынули воспоминания. Я не удержался и спросил, почему она тогда так решительно ушла.

Лаврова ответила, что то, каким она увидела меня на сцене, привело ее в ужас. А я закомплексованным был в молодости. Да и вообще не отличаюсь самомнением, у меня абсолютно отсутствует актерское тщеславие. Может, это и плохо, потому что без определенных ощущений в этой профессии существовать нельзя. Но один плюс в моей неуверенности присутствует. Я за свою жизнь не отказался ни от одного творческого предложения, соглашался на все.

Желание что-то понять про себя, про профессию, про то, почему же я ее все-таки выбрал, привело к тому, что судьба оказалась ко мне благосклонной. В итоге — более 120 фильмов, спектр характеров широчайший — князья, рецидивисты, священники, дворяне, рефлексирующие интеллигенты, генералы и масса всего разнообразнейшего.

«СБЛИЗИЛСЯ С ЖЕНЩИНОЙ —НАДО ЖЕНИТЬСЯ»

— Вот эта ваша черта — ни от чего не отказываться, может, сыграла свою роль и в том, что вы не отказывались и от женщин? Ведь только официально были женаты пять раз...

«Думаю, я баловень судьбы»

— Здесь гордиться особо нечем. Хотя все мои браки — свидетельство серьезного отношения. Во мне крепко сидело деревенское воспитание: сблизился с женщиной — надо жениться. Если бы мои супружества были по времени где-то одинаковыми, за этим можно было бы усмотреть определенную систему. Пожили лет 10, разочаровались — и до свидания. Но мой первый брак длился три месяца, второй, с Татьяной Дорониной, — 10 лет, третий — полтора года, четвертый — две недели, пятый — до сих пор.

— А вот о Дорониной давайте подробнее.

— Пять лет мы были официально расписаны, потом развелись и еще пять лет, подобно скорпионам, жалили друг друга, мучили и не могли окончательно расстаться.

О Татьяне Васильевне мне приятно вспоминать, и я могу сказать о ней только прекрасные слова, поскольку жизнь с ней — это огромный, значительный пласт моей жизни. Таня — удивительный пример того, на какую жертвенность способна женщина ради карьеры. Употребляю это слово в положительном смысле. Доронина красива и умна, у нее замечательная библиотека, которая существует не для интерьера.

Думаю, Татьяна — единственный человек из нашей актерской среды, который постоянно занимается самообразованием. Сколько она всегда читала! Количество ею прочитанного меня просто поражает по сей день. При том, что она из скромной, обычной семьи. Мама — билетер, папа — повар. Росла, не имея большого достатка, приехала в институт, как мне рассказывала, только с одной подушечкой.

Когда я поступил в Школу-студию МХАТа, Доронина уже блистала в ленинградском Большом драматическом, и у моего педагога только и было, что разговоров о своей талантливой ученице: Танечка да Танечка. Так что я был о ней наслышан задолго до знакомства с ней.

— Как вы познакомились?

— Наша первая встреча произошла, когда Таня уже стала известной после «Трех тополей на Плющихе». Я неожиданно получил предложение приехать на пробы в картину «Еще раз про любовь», на роль, которую в результате сыграл Александр Лазарев.

Приезжаю на «Мосфильм», меня ведут в гримерку, где уже сидит Доронина. Таня оценивающе смерила меня с ног до головы (навсегда запомнил этот снисходительно-небрежный взгляд), сказала своим неповторимым голосом: «Здра-а-с-ь-те!» — и отвернулась к зеркалу.

После чего я вышел из гримерной в полном смятении и выпалил ассистенту: «Передайте мадам, что не только играть с ней, даже пробы делать не буду». Это сказать мне было очень нелегко, я уже тогда был ею очарован, а уж как в кино сниматься хотелось! Тем не менее ее поведение меня задело, и я из-за своей строптивости потерял роль в таком замечательном фильме.

Вот уже 15 лет Борис Петрович состоит в счастливом браке со своей пятой женой Галиной Сизовой

Когда же мы встретились в Театре Маяковского, оба сделали вид, что видимся впервые. Тогда театр возглавил Андрей Гончаров, который провел значительное обновление труппы. Пришли Леонов, Самойлов, Павлов, Джигарханян, Гундарева, я вернулся после недолгого ухода, тогда же из МХАТа перешла в «Маяковку» и Доронина. Правда, ее приход никого из актрис особо не радовал. Конкурировать с ней было сложно, моего возвращения тоже никто не жаждал. Поэтому мы оказались как бы на равных, вне всяких группировок, что нас и сблизило.

Потом сыграли любовников в спектакле «Виват, королева!». Особенных любовных эпизодов у нас не было, но руку я ей целовал выразительно и страстно, опустившись на колено.

Мы понимали, что начинаем чувствовать друг к другу нечто большее, чем просто коллеги по сцене. К тому времени Доронина уже развелась с Радзинским, я тоже был свободен, поэтому, как только представился случай, а это случилось на гастролях в Новосибирске, мы оказались в одном номере.

Вернувшись в Москву, решили пожениться. В 1973 году нам обоим было по 40, мы имели за плечами супружеский опыт, так что большую свадьбу раздувать не захотели. Пошли в районный загс и без всякой торжественности расписались. Таня надела нарядное платье, я был в своем любимом ярком свитере. Помню любопытство работников загса, сбежавшихся поглазеть на Доронину. Потом праздновали, сидели за столом, где посаженным отцом был Андрей Александрович Гончаров. Медовый месяц провели на Рижском взморье.

Я думаю, мы были красивой парой. Но так случилось, что многое пришлось испытать. Яркость и дарование Дорониной, ее непростой характер — все имело значение. Кроме того, не только ее друзья стали моими друзьями, но и ее враги стали моими врагами. Сейчас, размышляя о времени, проведенном с Татьяной, думаю, мне просто не хватило ума сохранить отношения. Когда мы где-то появлялись вместе, а я это очень любил, все восклицали: «Ах, к нам пожаловала Татьяна Васильевна! А это — ее муж...». Наверное, легко представить мои чувства.

— Но вы же не тщеславны...

— Больнее всего меня задевало то, что Таня в этот момент не приходила ко мне на помощь. В чем это должно было выражаться, я не знаю, может, в каком-то особенном взгляде, прикосновении, выделении меня из толпы ее окружавших. Мне казалось, что в такие моменты она просто забывала, что я рядом.

— Дома вы не обсуждали такие моменты?

— Нет, до обсуждения этого я не опускался... Подобные разговоры точно бы определили: ты — звезда, а я — никто!

Нет, речь о более глубокой травме, нежели банальное выяснение, кто из нас лучше. Дело в том, что безусловным авторитетом в нашей семье была Таня, а я все-таки мужчина самостоятельный и, как та породистая лошадь, время от времени взбрыкиваю. Мною руководило желание быть понятым, я хотел, чтобы женщина, находящаяся со мной рядом, улавливала мое состояние, дело не в амбициях.

Вот после моих «взбрыкиваний» мы на несколько дней расставались, я сбегал в свою однокомнатную квартиру. Надо сказать, Таня всегда первая шла на примирение. Бывало, встречались на спектакле, кланяемся, а она мне шепчет, что у нее тяжелые сумки, не помогу ли я отвезти их домой? Я, конечно, соглашался, и все становилось на свои места. Правда, до следующего «взбрыкивания».

У нас была уютная квартира на Арбате, обставленная старинной мебелью, соответствующая вкусам своей хозяйки, — антиквариат, уют и порядок. Домработницу никогда не держали, я с удовольствием выполнял все домашние дела. Пойти в магазин для Тани — проблема, а мне — запросто.

— Кухней тоже вы занимались?

— Я любил готовить. Блюда и русской, и украинской кухни мне хорошо удавались.

«ХОХОЛ — ЭТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ ТАМ, ГДЕ ХОРОШО»

— Видимо, это все-таки противоестественно, когда в семье однозначно верховодит женщина...

С Татьяной Дорониной. Однажды она расставила своих мужей по местам. Химичеву досталось — «самый внимательный, хозяйственный, нежный»

— Таня была лидером, и точку поставила она. У меня не хватило бы сил самому расстаться с красивой, умной, талантливой, чистоплотной, начитанной, замечательной, обладающей целым перечнем редких достоинств женщиной.

После очередной размолвки я уехал на съемки и самолюбиво не звонил, показывая свою независимость. А когда вернулся, она мне на спектакле шепнула: «Я замуж выхожу».

— После развода не общались?

— Мы расстались в 1982 году... Прошло 25 лет, и нигде, ни при каких обстоятельствах мы больше не пересекались. Не понимаю, когда говорят: мы развелись, но сохранили хорошие отношения. Зачем тогда разводились? В том, что мы не стремились никогда увидеться, усматриваю момент взаимного уважения, не нужно ворошить прошлое. Хотя я как-то пошутил, что если бы возглавил МХАТ, то на одну из ролей обязательно пригласил бы Доронину.

— Жалеете о разрыве с Дорониной?

— Очень жалею. Как и о том, что у нас не было детей. Я очень хотел, чтобы Татьяна родила мне ребенка. Но она была Актрисой с большой буквы, подчинившей профессии всю свою жизнь.

Беременность и роды не совпадали с ее творческими планами. Думаю, она теперь тоже сожалеет об этом. Где-то я читал ее интервью, в котором она сказала, что всех своих мужей считает «талантливыми, красивыми, лучшими мужчинами на свете», после чего расставила всех по своим местам: Басилашвили — самый интеллигентный, Радзинский — самый близкий, Химичев — самый нежный, внимательный и хозяйственный. Ну что ж, мне достались не самые плохие характеристики.

— Ваше расставание стало причиной и вашего ухода из театра?

— Мы оба ушли... Доронина — во МХАТ, я — в Театр Моссовета... Это был тот момент, когда мы поняли, что все надо кардинально менять.

— В своем нынешнем браке вы счастливы?

— Я говорю о нем — последний. Это значит, что он меня устраивает во всех отношениях. С женой Галиной мы вместе уже 18 лет, и я ничего не хочу менять в своей жизни.

Характер у меня, надо заметить, не из лучших, я подвержен самоедству, и моя язвительность отражается не только на мне.

— А как вы сражаетесь со своим самоедством?

— Спасает самоирония и вообще ироническое отношение ко всему, что окружает. Это, в принципе, смешит, но иногда и мешает, в том числе людям, которые рядом. Но, как говорится, что есть, то есть, отакий я хлопець! Кстати, мне очень нравится байка о том, кто такой украинец, а кто такой хохол.

— И в чем между ними разница?

— Украинец — это тот, который живет в Украине, а хохол — человек, который живет там, где хорошо.

— Вы живете в Москве...

— Да, и меня эта жизнь устраивает. Имею правительственные награды, звание народного артиста России, десятки ролей в кино и театре. Поэтому оглядываюсь иногда на пройденный путь и думаю, что я — баловень судьбы.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter