Аллигафт великого искусства

Любовь ХАЗАН. «Бульвар Гордона» 4 Июня, 2010 00:00

«ДАТА СМЕРТИ ПОКА НЕИЗВЕСТНА»

«Шагреневая книга» Арканова построена на документальном материале, но не в том смысле, как он изложил в своей краткой автобиографии: «родился... имею двоих сыновей... дата смерти пока неизвестна». Кстати, к этому лапидарному ряду следовало бы, как минимум, добавить четыре брака (первый - с Майей Кристалинской).

С точки зрения Арканова, биография юмориста - это не в последнюю очередь курьезы, приключившиеся с ним на жизненном пути. Среди них - ошибки узнавания. У Аркадия Михайловича на эту тему собран обширный материал: вечно его с кем-нибудь путают.

Арканов известен в Москве своим пристрастием к азартным играм. Когда однажды с приятелем они вышли из казино, к ним пристала дама бомжеватого вида: «Мужчина, не выручите десяточкой?». - «Все там оставил», - вздохнул приятель. Тогда Арканов протянул даме купюру. Женщина обиделась: «Я у мужчины просила». Тут уже обиделся Арканов: «А я кто?». «А вы - Задорнов».

В другой раз семейная пара шепотом о чем-то спорила, после чего женщина поинтересовалась у Арканова: «Скажите, вы не двоюродный брат Фридмана?». - «Я даже не знаю, кто это такой», - пожал плечами Арканов. «Я же тебе говорил, что это композитор Таривердиев», - подытожил мужчина.

Одна из аркановских мини-новелл приключилась прямо в день прилета в Киев. К писателю подошла женщина: «Это вы?». - «Я», - ответил он. «Значит, я не ошиблась»...

«АРКАН, ДРУЗЕЙ ХОТЬ ПОЖАЛЕЙ!»

Арканов и Гафт - родственные души. Их объединяют не только давняя дружба, любовь к театру, юмору и сатире, четырехкратность женитьб, но и общие корни, уходящие в украинскую почву. Что, кстати, бросает тень на расхожее представление о том, будто все юмористы родом из Одессы.

Арканов сообщил, что, приезжая в Киев, каждый раз чувствует себя заново рожденным: в 1933 году он появился на свет в роддоме на Бибиковском бульваре (ныне бульвар Шевченко) напротив Владимирского собора. А Гафта с Киевом связывает воспоминание, как родители собирались киевским поездом отвезти сына к дедушке и бабушке в Прилуки, но опаздывали и сдали билет в кассу. На следующий день наступило 22 июня 1941 года.

Свои 75 Арканов встретил в стиле мрачного юмора, назвав юбилей репетицией похорон. Автор (вместе с Григорием Гориным) знаменитой светлейшей «Оранжевой песенки», он бывает склонен к чернейшим шуткам. Выиграв в разные годы по лотерейным билетам две автомашины, Аркадий Михайлович заметил, что третьей, наверное, будет катафалк.

Но грядущий юбилей друга (2 сентября он отмечает 75-летие) - это, конечно, святое, и выход Гафта на киевскую сцену Арканов предварил комплиментарной эпиграммой, в которой назвал Валентина Иосифовича «аллигафтом великого искусства».

Перед этим слушавший из кулис окончание выступления Арканова, несумевшего отказать себе в удовольствии спеть киевлянам три незатейливые песенки собственного изготовления, зубастый аллигафт прокомментировал:

Аркан, друзей хоть пожалей,
Пиши, смеши, уйди в запой.
С утра до ночи водку пей,
Лишь об одном прошу - не пой!

«ГОРИТ НА НЕБЕ НОВАЯ ЗВЕЗДА, ЕЕ ЗАЖГЛИ, КОНЕЧНО, ХУЛИГАНЫ»

На счету Гафта ворох эпиграмм на коллег по театральному цеху. За некоторые ему бывает неловко, и тогда актер уверяет, будто авторство ему приписывают. Но вряд ли. Не зря же пародист Александр Иванов в свое время высказался довольно резко:

Гафт - актер отточенный и строгий,
Эпиграммы сам писать горазд.
Только слог его порой убогий -
За него гроша никто не даст.

В бурлящей реторте мальчишеского темперамента Гафта «гадости» (он сам так характеризует свое злословие) непостижимым образом вступают в реакцию с мудростью и нежностью, и тогда в осадок выпадает его дивная лирическая и гражданская поэзия. В том числе гимн Высоцкому, Шукшину, Маяковскому, Есенину и вообще всем хулиганам по призванию: «Что за манера - сразу за наган, что за привычка - сразу на колени?», а в конце: «Горит на небе новая звезда, ее зажгли, конечно, хулиганы».

Ожидая приезда Гафта, киевская публика волновалась: в прессе то и дело появлялись сообщения о его тяжелой болезни. Будто бы прямо на сцене «Современника», где в своей феерической пьесе «Сон Гафта, пересказанный Виктюком» актер играет Сталина, Валентину Иосифовичу стало плохо и «скорая» за кулисами приводила его в чувство.

На киевские подмостки Гафт вышел молодцеватым, с горящим глазом, как ни в чем не бывало простоял перед микрофоном около часа, потом, правда, присел в кресло, но вечер продолжил.

Вспомнив из «Сна» эпиграмму на Жванецкого по поводу угнанной у него иномарки - «ну а теперь для интереса попробуйте шутить без «мерседеса», Гафт проговорился: «В последнее время я немножко заболел, пришлось сделать месяца на два перерыв, и пьесу не играли». Подумалось: может, этим объясняется появление в Киеве Аркадия Арканова, профессионального медика, заранее не заявленного в афише творческого вечера?

Время выбеливает виски, а религия, в которую Валентин Иосифович ушел с головой, - душу. В последние годы Гафт уже не сочиняет эпиграмм и на своих концертах читает старые из тех, что помягче. Но вдруг дорога из аэропорта Борисполь в киевскую гостиницу чем-то напомнила ему о Борисе Моисееве, еще не увитом колючей проволокой гафтовских эпиграмм. Киевляне стали свидетелями премьеры:

Вы любимца узнаете сразу,
Рот открыт, зубов оскальчик.
То ли дядя, то ли тетя,
То он девочка, то мальчик.
Не стареет, не лысеет,
Как особая наука,
Боренька он Моисеев.
Кто - кобель он или сука?

Закончив декламацию, Гафт похвалил себя: «По-моему, ничего, а?..».