Тамара ЯЦЕНКО: «Когда я предлагаю бой-френду найти барышню помоложе, он отвечает: «Как я могу уйти от святой женщины?»

В гримерку к Тамаре Яценко мы ввалились в соплях и слезах — под впечатлением от премьеры Молодого театра «Звичайна iсторiя» (драматург — Мария Ладо, режиссер — Тарас Криворученко). Главные герои в спектакле — животные: корова, пес, свинья, конь, петух. Они и разговаривают, и думают, и имеют свой взгляд на жизнь. И что же они видят?.. Оказывается, божьи твари мудрее, добрее и жертвеннее нас, людей. Тамара Яценко играет в этой притче Свинью, которую, как полагается, зарезали, после чего ее душа вознеслась на небо, превратившись в ангела. Рыдал весь зал. Тома встретила корреспондентов «Бульвара Гордона», сияя от радости: «Що, рюмсали? Навiть ревiли? Так це ж добре! Виходить, ми свого домоглися. А Свиня — моя улюблена героїня. В нiй я нарештi повнicтю розкрилася».

«НАДО МНОЙ ВСЕ СМЕЮТСЯ: «ДУРА ТЫ! ВСЕ ИЗ ТЕАТРА ПРУТ, А ТЫ В ТЕАТР!»

— Тома, почему в гримерке у народной артистки диван такой продавленный?

— Так я ж его из дома приволокла. И столик тоже. (Тамара радушно выставляет на него угощение — красное вино и шоколадные конфеты). Надо мной все смеются: «Дура ты! Все из театра прут, а ты в театр».

— Что можно вынести из театра — кусок кулисы, костюм Буратино?

— Ха-ха! Много чего. Ни для кого не секрет, что при нашем про-про-прошлом руководстве отсюда тащили диваны, кресла, зеркала, ковры, обои, кафельную плитку, даже телевизоры. Но это раньше. Сейчас нам бы плохонький кондиционер в зрительном зале установить, а то людям дышать нечем. Я хожу, требую, выбиваю, а мне талдычат: «Он миллион стоит». Объясняю: «Я за тысячу договорюсь, только команду дайте». Напишите об этом в газете — может, дело с мертвой точки сдвинется. А зрителям будет прохладно — глядишь, и на сцену ветерок подует. Актерам легче работать будет.

— Ты сказала, что роль Свиньи в премьере «Звичайна iсторiя» — одна из немногих, где тебе удалось по-настоящему раскрыться. Но, насколько мы можем судить, тебя ролями не обделяют...

— В моем амплуа соперниц у меня нет. Друзья подкалывают: «Ты в Молодом театре — как царица». У меня иногда спрашивают: «Кем ты видишь себя в Театре Франко или Леси Украинки?». Отвечаю: «Исключительно в массовках. Дальше меня не допустят». Сергей Данченко — царство ему небесное! — часто повторял: «На таку артистку треба щось окреме ставити — в массовку її просто так не випустиш. Мене ж зiжруть». А бывший режиссер нашего театра Виктор Шулаков на своем опыте убедился: нельзя Яценко в массовку запускать — обязательно все испортит.

Помню, шел у нас спектакль «Слово о полку Игореве» на старославянском языке. В нем была задействована вся труппа, кроме... меня. Артисты, которые в самое пекло играли в тяжелых жарких костюмах, возмущались: «Чем это Яценко лучше других? Почему в прохладной гримерке отсиживается?». Словом, вынудили режиссера отправить меня на сцену даже без репетиции. А там, как в детском садике, — все присели — я присела... И оказалась аккурат на пути главного героя, шествующего в кольчуге. Он об меня споткнулся, меч выронил, смачно выматерился. Испортила я князю мизансцену.

Дальше — больше. Сцена «Сон Ярославны». Женщины в белом носятся с лампадками, ну и я пристроилась. Короче, «всэ пабэжали, и я пабэжал». Само собой, не рассчитала — столкнулась с одной актрисой. А она худенькая, удара не выдержала, отлетела метра на три в другую кулису!

В перерыве подошел ко мне бледный Шулаков и мученически выдавил: «Тамара, пусть труппа что угодно говорит, но чтоб я вас в этом спектакле 100 лет не видел!».

— Сегодня ты по праву не играешь в массовках, все-таки народная артистка...

— Это точно. Правда, один режиссер хотел отдать мне роль Чаклунки в «Русалочке» и отправился к главному просить моей руки и сердца. А тот порекомендовал обратиться... ко мне же — захочу не захочу. Представляете — не стал назначать актрису на маленькую роль своей властью. Это говорит о многом.

Я счастлива, что Молодым театром руководит Станислав Анатольевич Моисеев, хотя многие корят его за мягкотелость. Если бы вы знали, сколько на него кляуз настрочено, было даже открытое письмо с требованием убрать. Другие режиссеры в жизни подобное не простят, а Моисеев — человек не мстительный. Он даже не ответил и продолжал занимать актеров-кляузников в спектаклях, поскольку ценит талантливых людей.

— Как обычно в террариуме единомышленников происходит «сжирание» режиссера? Его отравить пытаются, подложить под него Мату Хари или засунуть дохлую крысу в карман?

— Методы разные. К примеру, у нас начались махинации с выручкой: количество проданных билетов явно не соответствовало количеству зрителей в зале. Словом, химичили. Главный об этом узнал и пресек безобразия на корню. Ему тут же была объявлена война.

Когда утром я увидела Моисеева в коридоре, клянусь — не узнала. Человек заметно сдал: выглядел больным, бледным, — в общем, лица на нем не было. Выяснилось, что в самые высокие инстанции посыпались грязные письма — нам их потом читали. В каких только грехах Моисеева не обвиняли.

Дескать, театр разбазаривается, в труппе ни одного хорошего актера, ни единого интересного спектакля. Репертуара, разумеется, тоже нет. Короче, мы — худший театр не то что в Киеве — во Вселенной. Следовательно, худрука пора снимать. Станислав Анатольевич попросил коллектив о помощи. 95 процентов нашего коллектива, в том числе и я, подписали письмо в защиту Станислава Анатольевича.

— А те пять, которые не подписали, на что рассчитывали?

— На то, что главного снимут и у них появятся новые роли. Если бы вы знали, каким презрением они меня потом окатили, — жуть! Но я считаю, что поступила правильно. Надо защищать тех, кого бьют, причем несправедливо. Ох и получу я по башке, когда они это интервью прочтут! (Смеется).

— Тебя саму за компанию с главным не сожрут?

— Не-а. Мне зачтется то, что я всегда уступаю и ролями, если надо, делюсь. У меня нет такого подхода: «Ага, это мое! Никому не отдам!». Некоторые актрисы ни за что свою роль из рук не выпустят, а я сама пошла к главному и предложила поделиться своей Проней Прокоповной.

«Я привыкла к успеху и в моем амплуа соперниц у меня нет». Тамара Яценко и Андрей Данилко — соратники, а не соперники

— Кстати, сколько раз ты ее сыграла?

— Вместе с Ярославом Гаврилюком раз 500, а то и больше. Этот конвейер страх как надоел. Я предложила руководству такой вариант: раз в месяц «За двумя зайцами» играет первый состав — это ретроспектакль, остальное время — молодые артисты. Моисеев моей просьбе, конечно, несказанно удивился, но предложил ответный ход: «Если вы так хотите, сами и подготовьте актрису на замену». И я ее готовила.

— Выходит, своими руками себе же конкуренток растишь?

— Это потому, что я привыкла к успеху. (Смеется). Честно. Всегда радуюсь, если человек хорошо играет. Люблю хороших партнеров. Я же не выделываюсь, не выбираю: «Дайте мне вот того похуже, чтобы я на его фоне усиленно цвела». Тем более наш главный режиссер заботится о моей занятости, недавно предложил новую роль.

— Ею ты тоже собралась делиться?

— Уже подходили актрисы, просили. Но в этот раз Моисеев проявил твердость: «Извините, девочки, но это эксклюзив для Тамары».

«ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ СНЯТЬ МЕНЯ В КИНО, РЕЖИССЕРУ ПРИХОДИТСЯ ОБМАНЫВАТЬ МОСКОВСКИХ ПРОДЮСЕРОВ»

— В кино тебя сейчас, кажется, стали больше снимать?

— А мне кажется, наоборот. Но у режиссера Гали Шигаевой я — как талисман: хоть в эпизоде, а меня обязательно снимет. Дошло до того, что ей приходится москвичей обманывать. В фильме «Ночной киллер» у меня была шикарная проба. Играла наглую, зажравшуюся завбазой. Образ точь в точь для меня выписан! Галя была уверена в успехе, уже и съемку назначила. Но звонит помреж, мнется: «Тамарочка, тут такое дело... Галина Михайловна в шоке... Она из-за этого съемку начать не может. Словом, вас не утвердили». Вместо меня взяли другую актрису. Ну и Бог с ними! Я плюнула и растерла.

В следующем фильме Галя уже чуть не материлась: «Если они и здесь тебя не утвердят, я им покажу!». И пошла на хитрость. У моей будующей героини была моя же фамилия, так Галя в сценарии огромными буквами написала: «РОЛЬ ЯЦЕНКО БУДЕТ ИГРАТЬ ЯЦЕНКО!!!». Пропустили.

Пришлось поволноваться и из-за гадалки на кофейной гуще Серафимы в фильме «Осторожно, блондинки!». Галя меня на эту роль изо всех сил проталкивала, а продюсеры ни в какую: «Кто такая Яценко? Только Нина Русланова!». И Шигаева нашла лазейку: «Я вам не говорю, что это будет лучше. Это будет не хуже, но... дешевле». И все-таки упросила съемочную группу сделать со мной хотя бы одну пробу. Я отыграла, не напрягаясь, абсолютно не надеясь на успех: мол, куда мне до Руслановой. Но неожиданно меня утвердили. Классная гадалка получилась, честно!

— Сама-то к ворожкам ходишь, судьбу испытываешь?

— Еще в советские времена, дура, отнесла цыганке аж три зарплаты. С тех пор десятой дорогой это племя обхожу. Так они меня в метро гурьбой осаждают. Я ведь как великая прима до сих пор в метро езжу. Частенько бывает: вагон переполнен, а тут еще и я после «Зайцев» со своей скрипкой втискиваюсь. Ну як повнiсенький придурок! Редко-редко кто-то место уступит. Посмотрят на артистку, узнают и отвернутся. (Смеется). В Голливуде толпа бы окружила, чтобы просто посмотреть! Кстати, в первую очередь это мужиков касается.

«Я — ЗВЕЗДА МЕТРО»

— Так у тебя автомобиля нет?

— На какие шиши? Я вот подружке помогаю, у нее мама прикована к постели. Сколько могла, покупала, извините, памперсы. Но сейчас, стыдно сказать, даже на это денег нет. А вы про машину спрашиваете. В театре зарплата мизерная, а в кино меня мало приглашают. Хотя сама себя успокаиваю: «Так вам и надо, сволочи, что вы меня не снимаете!». Хорошие актеры, они ведь раз в 100 лет рождаются. А я именно такой себя считаю.

Помню, в метро незнакомый мужик увидел меня, заулыбался, взял у своей жены букет и протянул. Я давай отнекиваться: «Вы, наверное, в гости едете. Неудобно». — «Все нормально». А еще по переходам ходить не могу — там меня бабки искусственными цветами задаривают. На базаре издалека редиской машут.

Мой дорогой бой-френд артист Олег Коваленко сейчас завоевывает Белокаменную. Однажды интересуюсь: «Что ты мне из Москвы привез?». — «Как что? Себя...»

А однажды такой был момент... Даже говорить неудобно. У меня день рождения, а денег — ноль. Наскребла какие-то копейки и отправилась на базар. Думаю, хоть пару огурцов на стол выставлю. А торговцы улыбаются: «Чего желаете? Возьмите это и это». Я глаза опустила и еле из себя выдавила: «Много чего желаю, да денег нет. А у меня день рождения». Боже, что тут началось: «Давайте мы вам одолжим. Сколько надо?». — «Хотя бы гривен 100 на пару дней». — «Чего так скромно? Возьмите больше!». Я, конечно, все до копеечки вернула, но сам факт такого отношения дорогого стоит!

Хотя бывает и по-другому. Однажды в переполненном автобусе подвыпивший мужичок так за руку схватил, что чуть было не свернул. Я в таких случаях обычно орать начинаю: «Ой, не трогайте меня, не трогайте! Продюсер не разрешает до меня дотрагиваться. По условиям контракта ко мне ближе чем на метр нельзя приближаться!». Знаете, что звучит в ответ? «Покажи нам того продюсера, мы ему морду набьем!».

Смотрю, как воспринимают, к примеру, того же Богдана Ступку. Безусловно, он гениальный актер. Так ведь и признание соответственное — квартира в центре Киева, зарплата приличная, другие блага. Я тоже народной любовью не обделена, меня называют примой Молодого театра. Да кому такая прима на фиг нужна?

«МОЙ ОЛЕГ ОЧЕНЬ ИСКРЕННИЙ. ЯВЛЯЕТСЯ С ПОНИКШЕЙ ГОЛОВОЙ: «Я ТЕБЕ ИЗМЕНИЛ. ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?»

— Ты сейчас одна живешь?

— Как сказать... Мой дорогой бой-френд, артист Олег Коваленко, как всегда, находится в Москве. Завоевывает Белокаменную. Переживает, конечно, поскольку она хорошо оборону держит...

— А что, в Киеве он уже все завоевал?

— Если уж падать с коня, так генералом. (Смеется). Получилось так, что его сразу пригласили на достаточно яркий эпизод в «Штрафбат». Понравилось. Теперь ждет следующего «Штрафбата».

Меня это устраивает. Приползаю домой после спектакля, а вместо тела полноги. Как представлю, что еще муж будет нервы трепать: «Приготовь, подай то, сделай это»!.. Но когда Олег приезжает, на-стра-и-ва-юсь!

— Как говаривал покойный Микола Яковченко в состоянии тяжкого похмелья: «Це треба пережити».

— Точно!

— Официально вы не расписаны?

— С одной стороны, вроде оба не хотим, с другой — он особо и не предлагает. Олег моложе меня на 10 лет. Я говорю ему частенько: «Если хочешь, найди себе помоложе». Но он упрямится: «Я, конечно, могу найти и помоложе, но все-таки...». (Смеется). Мужики любят надежность, верность, а главное — чтобы им удобно было.

— Вы давно вместе?

— Лет 10. А живет он у меня около семи.

— Ты, ежели что не по-твоему, можешь и на дверь показать?

— И не раз уже это делала. Честное слово. Частенько в шутку ему закидываю: «И вот наконец-то ко мне постучалось счастье. Звали это счастье Олегом». Обижается, губы надувает: «Никогда не говори мне этого!».

Я, конечно, мечтала немножко о другом. Если раньше при мне кто-то на другую бабу смотрел, разговор был коротким, а эта зараза та-а-акие канделябры устраивает! Прикиньте: мне барышни звонят и ехидным тоном интересуются: «Олежек еще у вас? Запомните, скоро он ко мне перейдет». А я в ответ: «Желаю счастья!».

Как-то попросила друзей: «Ну не могу я его на улицу выставить, куда он пойдет? Давайте вместе Олега куда-нибудь пристроим. Я в другую комнату выйду, а вы с ним насчет общежития поговорите, намекните на съемную квартиру». Утром, перед назначенной встречей, вдруг такой озноб меня пробил, как давай колошматить! Поняла: это знак свыше. И дала друзьям отбой.

Вообще-то, Олег очень добрый, хороший человек. Но этой своей добротой он хочет весь мир обогреть. Порыдала какая-то женщина: дескать, у нее муж плохой, — так он к ней отправился, спасать. Сами понимаете как. Если, скажем, кому-то ходить не в чем, он спокойно может подарить мою шубку. Помню, у его мамы был день рождения — 60 лет. А у нее прическа не в порядке — парик нужен. Какие проблемы — у Тамары их 10! Главное, чтобы маме понравился.

— Он только твои вещи раздает или свои тоже?

— И свои, конечно. Мобилки раздаривает, хотя это самое дорогое, что у него есть. Кому-то от чистого сердца свое пальто презентует, кому-то джинсы. Однажды прихожу домой, а он... бомжа привел. Горилочки ему налил, накормил. Настiльки жалiсна людина! Мой брат взвыл: «Том, ну давай его на кого-нибудь поменяем. Должен ведь и в доброте быть какой-то предел!».

Вот Олег через несколько дней приедет, а я совершенно не удивлюсь, если приду домой, а там дым коромыслом. Мне соседи потом докладывают: «Ой, Томочка, тут таке було! Вони так гарно спiвали! Так це ще нiчого. А ось коли о третiй ночi почали петардами з балкона пуляти, тодi ми перелякалися». Брат вечно пилит: «Вот отвергала ты нормальных людей, отвергала — и доотвергалась! Чего добилась?». А я... Не могу сказать: «Люблю!». Скорее: «Жалею».

— Олег для тебя как трудный, но добрый ребенок?

— Конечно. А еще он очень искренний. Обо всем, что учудит, мне же и докладывает. Представляете, пойдет к какой-нибудь бабе, потом является с поникшей головой: «Знаешь, Тома, я тебе изменил. Что мне делать?». Я советую радостно: «Так это же хорошо! Давай к ней. Как там, жилплощадь позволяет?». — «Нет, Тома, не позволяет. Понимаешь, она с мамой живет». — «Блин, — отвечаю, — да найди себе наконец-то без мамы!». (Смеется).

А ведь есть прекрасный человек, который меня по-настоящему любит, десятилетиями не женится. «Я, — говорит, — подожду. Все равно моей женой станешь». Но я, дура, из-за своей жалостливости не могу с ним отношения начать.

— Так бери Олега с собой. Будете, как Хоботовы в «Покровских воротах».

— Прям не знаю. (Смеется). Объявляю: «Все, Олег, замуж выхожу». — «Я не разрешаю». — «Но почему? Я же тебе разрешаю найти другую, жениться на ней». — «Тома, ты — святая. Как я могу уйти от святой женщины?». До сих пор не пойму: что это — любовь, не любовь...

— В порыве доброты Олег тебе подарки делает?

— Тортики, цветочки, часики... Однажды интересуюсь: «Что ты мне из Москвы привез?». — «Как что? Себя». Такие вот дела. Но мы пока друг друга устраиваем. Во всяком случае, я привыкла. А дальше?.. Поживем — увидим.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter