Выдающийся хирург, доктор медицинских наук Юрий ЛИФШИЦ: «Украинка, у которой после лечения в Германии опухоль практически исчезла, сказала мне два с половиной года спустя: «Я здорова» — и тихо добавила: «Но никого из тех, с кем лежала в одной из онкологических клиник Киева, уже нет в живых...»

В начале 90-х, впервые оказавшись в Соединенных Штатах Америки, я поразился: мало того что вокруг множество пожилых людей (и мужчин тоже, хотя у нас мужчин преклонных лет увидишь редко), мало того что они ухожены, хорошо выглядят, элегантно одеты, так еще и они — эти наманикюренные 90-летние розовощекие старушки с великолепными, подогнанными один к одному зубами ездят по хайвеям за рулем собственных автомобилей. Я задумался, почему же в нашей стране многие мужчины не доживают и до 60-ти? Почему те, кому за 70, еле ходят — беззубые и нелеченные? Тогда — по инерции из советских времен — у нас еще были, пусть и в небольшом количестве, высококлассные специалисты-врачи, но потом их становилось все меньше и меньше. Лучшие, состарившись, умирали, те, кто помоложе, становились бизнесменами или, разочарованные новыми реалиями, массово уезжали на Запад. На смену им пришли дети лихих 90-х — недоученные, поступившие в мединституты по блату, с помощью шпаргалок и взяток педагогам их окончившие. Эта проблема будет вставать все острее с каждым днем, потому что мы не имеем не только высокопрофессиональных врачей, сестер, санитарок, но и квалифицированных токарей, слесарей, строителей, учителей, работников сферы обслуживания. Вокруг полный непрофессионализм, упадок, развал вообще всего и медицины в частности. Государство просто обрекает людей умирать, и если у тебя нет денег, ты вообще никому не нужен, а если же есть — их буквально высосут, но никто не гарантирует, что помощь будет действенной, а лечение окажется успешным... Поэтому все больше людей хотят лечиться в Германии, где медицина достигла высочайшего расцвета. Выше просто не придумано ничего: самые перспективные научные разработки, современнейшая, обновляемая через два-три года аппаратура, прекрасно натренированные врачи, которые стоят на потоке, то есть оперируют не один раз в месяц, как многие наши, а четыре-пять — в день, колоссальные вложения в отрасль, причем не только государственные. Исходя из того, что ни я, ни мои близкие зачастую не могут получить квалифицированную медицинскую помощь в Украине (даже в Киеве, не говоря о районных больницах), я решил проложить дорогу в лучшие клиники Германии людям, которые хотят сделать там достоверное обследование, узнать точный диагноз, получить адекватное лечение, или действенную реабилитацию, или все это вместе. Наша, украинская, фирма заключила с ведущими немецкими клиниками и специалистами эксклюзивный договор о том, что мы будем направлять к ним больных из Киева, Харькова, Одессы — со всей Украины. Доставку обеспечиваем, что называется, под ключ: берем на себя получение визы, приобретение авиабилетов, трансферы, бронируем отели для сопровождающих или пациентов, которые лечатся амбулаторно, предоставляем переводчиков... Тактику и стратегию лечения мы предварительно согласовываем с руководителями ведущих клиник Германии, чтобы подобрать для каждого нашего больного не только нужное именно ему медицинское учреждение, но и наиболее подходящего при данной проблеме специалиста и самое оптимальное соотношение цены и качества услуг. В наиболее сложных случаях больных лично консультирует выдающийся хирург, любимый ученик великого академика Шалимова, доктор медицинских наук Юрий Зиновьевич Лифшиц. 21 год он проработал в Киевском институте экспериментальной хирургии и трансплантологии, потом 14 лет — в нескольких лучших клиниках Германии, досконально изучил систему немецкой медицины и точно знает, чем она столь разительно отличается от украинской...

«ВО ФРАЙБУРГЕ С ЕГО 200-ТЫСЯЧНЫМ НАСЕЛЕНИЕМ УНИВЕРСИТЕТСКАЯ КЛИНИКА ИМЕЕТ БЮДЖЕТ 350 МИЛЛИОНОВ ЕВРО В ГОД - ПЯТАЯ ЧАСТЬ ЭТИХ ДЕНЕГ ИДЕТ НА РАЗВИТИЕ НАУКИ»

- Юрий Зиновьевич, в 2010-м Украина оказалась на третьем месте после Германии и России по покупке элитных немецких автомобилей, но по медицине мы едва ли не самые бедные в Европе...

- Мой друг, немецкий профессор, которого я недавно возил по Киеву, увидев, как на Европейской площади «порше» столкнулся с «лексусом», очень удивился - у него на родине две машины такого класса редко оказываются даже просто рядом. Он также не мог понять, почему у нас в ресторанах царит непомерная роскошь, а больницы - нищие. Попросил показать ему какую-нибудь государственную клинику, я пытался договориться с главврачами нескольких, те боялись: за визит медика-иностранца начальство по головке не погладит. Еле-еле согласился заведующий медсанчастью одного из столичных заводов: мол, давайте в пятницу вечером - после четырех уеду, тогда все и посмотрите.

Оперирует Юрий Лифшиц Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Когда мы пришли, дверь была закрыта на швабру. Внутри санитарка гремела ведром, драя полы. У меня с ней начались переговоры через дверь. Вернее, нянька буркнула: «Нiчого не знаю». Я понял: если зайдем туда, будет «полный капец». Пришлось сказать профессору, что больница в выходные дни не работает. Коллега растерялся и занервничал: у них в любое время дня и ночи «скорая» въезжает прямо в здание, чтобы не терять ни секунды, а вертолеты санитарной авиации садятся на крыши клиник, откуда лифт доставляет пациента в операционную.

- У Бориса Тодурова в Киевском институте сердца тоже ждет своего часа вертолетная площадка, но разрешения на полеты нет...

- Зато некоторые летают в магазин за покупками - такая страна... Тодуров рассказывал, что на содержание одного больного у них в кардиологической реанимации из бюджета выделяется примерно 50 долларов в сутки, а в аналогичном отделении подобной немецкой клиники на каждого тратят около 1200 евро.

- Поэтому к нам и относятся, как к папуасам. Даже если в Украине и есть золотые руки, то редко встречаются современная аппаратура и качественный уход после операции...

- Украинские медики тоже имеют уникальные достижения - в Институте экспериментальной хирургии и трансплантологии имени Шалимова, например, впервые в мире разработана и внедрена сварка тканей. Хотя сама система украинского здравоохранения производит тягостное впечатление. Импортную медтехнику и препараты приходится ждать месяцами, а то и годами. Пока их регистрируют, завозят, разбираются с таможней, осваивают, за рубежом уже используют новую генерацию оборудования и свежие наработки фармацевтики.

Вакуум-терапия еще с 1990 года является золотым стандартом лечения ран, осложненного панкреатита и перитонита (при разлитых перитонитах она снижает смертность на 30 процентов, то есть шесть из каждых 10 больных выживают). Увы, в Украине метод не применяется: его регистрация длилась три года, а потом фирма-производитель оборудования заявила, что в связи с коррупционными схемами на бывшем постсоветском пространстве она не хочет выходить на этот рынок.

Помню, когда Союз только распался, один бизнесмен предложил: «Того, кто ввозит в Украину новое оборудование, нужно не пошлинами давить, а на таможне поощрять стаканом самогонки с куском сала».

Сегодня во Фрайбурге с его 200-тысячным населением (примерно как в Луцке или Тернополе) университетская клиника имеет бюджет 350 миллионов евро в год. Пятая часть этих денег - 70 миллионов! - идет на развитие науки.

- Причем наука не оторвана от жизни, как мы привыкли видеть у нас...

- В крупной фирме по производству медицинского оборудования, где работает мой молодой знакомый, все сотрудники ежегодно должны делать краткие презентации своих свежих идей. Года четыре назад он придумал ставить датчики в кардиостенты, которые вводят в сосуды сердца при лечении инфарктов (их диаметр - около двух миллиметров). Миниатюрные приборы сообщают на мобильный телефон больного данные о вязкости его крови, о том, не опасно ли сужен просвет сосуда. Руководству фирмы идея понравилась. За короткий срок (внедрение подобного новшества, как правило, длится лет 10-15) были проведены тесты на животных, сейчас предстоят клинические испытания на людях, а парень в 30 лет стал руководителем целого подразделения, которое проводит эти работы.

Под сильного специалиста немцы формируют всю базу. Когда моего большого друга, профессора-хирурга, пригласили возглавить новую хирургическую клинку, он предоставил список необходимого оборудования на 12 миллионов евро. Свои требования обосновал убедительно: «Если солист национального симфонического оркестра играет не на дешевом электророяле, а на Steinway, то и медицинский ас должен иметь достойный его инструмент».

Все приобрели. Сейчас объединение, которым он руководит, состоит из шести клиник. В прошлом году, когда мы с ним были на конгрессе, рассказал мне об идее абсолютно новой операции, инструментов для которой тогда не существовало. На стенде «Эскулапа» мы встретились с представителями этого крупнейшего производителя медоборудования, они вызвали инженера, техника и тут же подписали контракт. В нынешнем мае на своем 50-летнем юбилее профессор доложил, что уже сделал более 200 операций с использованием своего метода.

«ЛЮБОМУ НЕМЕЦКОМУ ВРАЧУ РАЗ В ТРИ МЕСЯЦА НУЖНО ПРОЙТИ СТАЖИРОВКУ, ПРИЧЕМ ПОВЫШЕНИЕ КВАЛИФИКАЦИИ ОПЛАЧИВАЕТСЯ ИЗ СВОЕГО КАРМАНА»

- Недавно стало известно, что благодаря поправкам к госбюджету, принятым Верховной Радой, до конца нынешнего года зарплата отечественного хирурга увеличится аж на 359 гривен - цифру называть просто стыдно...

- Конечно, сравнивать оплату труда медиков в Украине и Германии некорректно. Впрочем, у немецких врачей не только достойные гонорары, но и совершенно другая интенсивность работы, иные требования к квалификации. При всей любви к хирургии я первое время чуть не плакал - пока не втянулся, в перерывах ложился на пол в туалете, чтобы разгрузить спину. Первая операция начиналась в семь утра (мой дом в 79 километрах от клиники, так что выезжать приходилось в пять), последняя могла закончиться в 10 вечера. И так - семь дней в неделю.

Многие мои коллеги, чтобы не тратить время и силы на переезды, до самых выходных живут в отеле при больнице. Тем не менее, согласно социологическому опросу, практически все немецкие хирурги выбрали бы свою специализацию вновь, если бы можно было начать жизнь сначала. Хотя 95 процентов из них признаются: мол, у них нет почти никакой личной жизни. В немецком языке само слово «больница» («кранкенхаус») образовано из двух частей: «кранкен» - больной, «хаус» - дом. То есть дом для больных, но когда хирург на вопрос коллеги: «Ты куда?» - отвечает: «На хаус», он имеет в виду, что оправляется не домой, а на работу.

- Я видел: в Германии медперсонал вышколен так, что, кажется, переверни герра доктора на голову, он прооперирует так же, как если бы стоял на ногах. Что это - недосягаемая здесь, у нас, профессиональная культура?

- И общая (много ли наших соотечественников в повседневной жизни едят ножом и вилкой?), а еще превосходная школа, постоянное повышение квалификации. Каждый год любой специалист должен набрать определенную сумму баллов и подать документы в Федеральную врачебную палату. Рядовому врачу нужно раз в три месяца пройти какую-нибудь стажировку, обладателю научных званий - выступить с докладом. Естественно, повышение квалификации оплачивается из своего кармана. Поэтому, когда один украинский профессор, с которым мы были в Германии на научной конференции, поинтересовался у немецкого коллеги подробностями наработок, тот обратился ко мне: «Чтобы найти ответ на его вопрос, я потратил очень много времени и денег. Переведи ему, пожалуйста».

Осваивая лапароскопическую хирургию, врачи сначала имитируют движения на компьютерных тренажерах, которые стоят около 40-50 тысяч евро, потом прорабатывают все этапы на муляжах, затем - на животных. Наконец, ассистируют хирургам во время операций, прежде чем им доверят самостоятельную работу. Где такие курсы в Украине? Наверное, каждый учится на собственных ошибках...

- Знаю, что в цивилизованной стране врач никогда не произнесет о коллеге ни одного недоброго слова, даже если тот трижды не прав...

- Ничего удивительного, ведь это - непреложный закон врачебной этики. При мне немецкий специалист сказал приехавшему к нему на консультацию больному, изучив схему терапии, использованную в Украине: «Вас лечили правильно, но неинтеллигентно. Я бы посоветовал действовать иначе - процентов на 90».

Увы, подобная ситуация - не исключение. Мой старый знакомый несколько месяцев назад буквально погибал в одной из самых оснащенных украинских клиник - от кровотечения, источник которого выявить не удавалось. Дело в том, что язву желудка можно увидеть, введя зонд через пищевод, кишечник исследуют ректально, но около трех его метров - слепые для стандартных эндоскопических манипуляций. Поэтому существует методика, при которой больной глотает капсулу с миниатюрной камерой: периодически включаясь в кишечнике, она выходит через прямую кишку, и врачи анализируют полученные с ее помощью изображения. Тому пациенту сначала дали выпить сульфат бария, используемый при рентгеноскопии (вещество, замазывая все внутри, как краска, выделятся из организма почти полмесяца), а на следующий день запланировали исследование с капсулой. Где логика?!

Хорошо, что он решил со мной посоветоваться. Я пояснил, какой алгоритм исследования применяется в подобных случаях в Германии: важно не только найти источник кровотечения, но и владеть технологией его ликвидации в слепом участке кишечника.

Выяснилось, что ни в достаточно оснащенной клинике, где он лежал, ни во всей Украине ничего подобного пока не практикуют. Поэтому я посоветовал ему обратиться к моему другу в немецкую клинику. Там все сделали по стандарту: обнаружили и тут же устранили проблему с помощью аргонового лазера. Теперь он мне периодически звонит, интересуется, что с ним будет дальше. Отвечаю: «Твой диагноз - «здоров».

- Здесь людей нередко пытаются спасать от неправильно диагностированных болезней...

- Недавно киевские специалисты обнаружили опухоль простаты у 70-летнего родственника известного политика. Пожилому человеку, перенесшему инсульт, в Украине предстояла бы сложная операция. Для уточнения диагноза его отправили в Эркеленц, а там определили, что у него просто возрастные изменения. Назначили гомеопатические препараты - все обошлось благополучно.

- Такие ошибки ведь случаются и в России, где, как у нас, популярна поговорка: «Даром лечиться - лечиться даром»...

- Как-то мой студенческий товарищ из Хабаровска направил в немецкую клинику, где я тогда работал, своего земляка. Тот приехал уже с готовыми снимками - дальневосточные медики нашли у него сложное сужение сонной артерии, которое требовало немедленного хирургического вмешательства.

В день назначенной операции мы с этим 60-летним россиянином прохаживались в коридоре и случайно столкнулись со специалистом по УЗИ, поляком, учившим русский и любившим при малейшей возможности перекинуться парой слов на языке Пушкина и Блока.

Стоять без дела под кабинетом нельзя, поэтому он предложил: «Давайте пока сделаю ультразвуковое исследование, которое лишним не бывает, а во время процедуры поговорим». Через минуту узист отвел взгляд от экрана аппарата и воскликнул по-немецки: «Зачем операция?! Сонная артерия полностью проходима». Человек, зря проделавший путь в тысячи километров, не знал - плакать ему или смеяться...

«ЕЩЕ В АПРЕЛЕ О НОВЕЙШЕМ МЕТОДЕ, УМЕНЬШАЮЩЕМ ПОТРЕБНОСТЬ В ХИМИОТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ ПРЕПАРАТАХ НА 50-70 ПРОЦЕНТОВ В УНИВЕРСИТЕТСКОЙ КЛИНИКЕ БОННА НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛИ. В МАЕ УЖЕ КУПИЛИ ТРИ ТАКИХ АППАРАТА»

- В наши дни от онкологических заболеваний страдает все больше людей. Услышав диагноз, они часто впадают в отчаяние и депрессию, опускают руки...

- К сожалению, высокие технологии, наличие профессионалов и оборудованного лечебного цикла - все еще редкое для Украины сочетание. Поэтому в кулуарах конгресса, недавно проходившего в Киеве, лейтмотивом звучал вопрос: «Как жить, если нет денег, лекарств, актуальных методик?». Даже врачи не понимают целесообразности внедрения страховой медицины.

Только крупные частные клиники в состоянии приобретать новинки, появившиеся на рынке, - например, «Борис» прямо на медицинской выставке в Германии купил аппарат, который суммирует результаты МРТ и УЗИ, давая объемное изображение больного органа и фиксируя координаты метастазов. Навигатор под полным контролем электроники ловит опухоль в прицел, позволяя ее уничтожить или при необходимости взять на исследование.

В ноябре прошлого года на такой же выставке я узнал о методе гипертермии: пациента с онкологическим заболеванием нагревают в специальной камере до 42 градусов - потребность в химиотерапевтических препаратах уменьшается на 50-70 процентов при том же результате. В нынешнем апреле на научном форуме я общался с коллегой из университетской клиники Бонна, который тогда еще ничего не слышал о гипертермии. Уже в мае он позвонил и сказал, что их руководство купило три аппарата. А в обычной больнице Дюссельдорфа действуют четыре такие установки, так что небольшие частные клиники иногда даже опережают крупные медцентры.

- Диагноз «рак» больше не означает обреченность?

- Современные методы - новый хирургический подход, препараты последнего поколения, технологии воздействия на опухолевую клетку - значительно продлевают человеку жизнь, улучшают ее качество, переводят недуг в хроническое стабильное состояние. Онкобольной чувствует себя спокойно и защищенно.

Два с половиной года назад пациентке со злокачественной опухолью молочной железы я порекомендовал знакомого немецкого специалиста. Новообразование у нее было большим - шесть сантиметров. Все украинские онкологи, к которым она обращалась, были единодушны: нужно полностью удалять пораженную железу, причем немедленно.

Женщина решила лечиться в Германии, но была ограничена в средствах, поэтому деньги для нее собирала вся родня. Приехав, стала настаивать, чтобы немецкие врачи как можно скорее убрали ей грудь (боялась, что собранной суммы не хватит на длительное пребывание в клинике).

Но специалисты настояли на изменении тактики лечения: удачно подобрали препараты (после нескольких циклов терапии опухоль практически исчезла), потом сделали щадящее хирургическое вмешательство. На днях та пациентка позвонила мне и сказала: «Вернулась после контрольного обследования - все в порядке. Конечно, нужно наблюдаться и дальше, но я здорова». И тихо добавила: «Никого из тех, с кем я лежала в одной из киевских онкологических клиник, уже нет в живых»...

- Поражает, что в клиниках Германии палат немного. Когда я спросил, почему, специалисты пояснили: «Если после сложнейших операций пациенты задерживаются в больничных стенах, имеем вопросы к хирургам. Все должно заживать быстро»...

- Там пациент выписывается из стационара, но не теряется. Малейшая проблема, и он сразу возвращается обратно. Точнее сказать, передается из рук в руки: диагностика, хирургия или терапия, реабилитация - замкнутый круг с одними и теми же специалистами (в Украине трудно представить себе настолько контролируемую преемственность). Существует тщательно отработанная система эвакуации больных с использованием всех транспортных средств, включая реанимобиль и вертолет. Об этом на своем опыте знают те, кто получил травмы на горных курортах Европы.

- Сначала меня очень удивило, что в немецкой медицине нет понятия «периферия» - лучшие клиники находятся не обязательно в Берлине, Бонне или Гамбурге...

- На мой взгляд, большая ошибка - искать самый крупный медицинский центр, где настоящий конвейер, лечение обходится дороже, известных всему миру профессоров практически невозможно увидеть, ведь их день расписан по минутам. Я работал в университетской клинике в Дуйсбурге и знаю, что одна бригада оперирует, другая выхаживает больных, шеф же - не только медик, но и администратор, политик.

В таких медучреждениях целесообразнее лечиться, только если там эксклюзивно владеют редкой технологией (часто - в стадии апробации), а ваш случай очень сложный, требующий вмешательства нескольких специалистов разного профиля. Во всех других ситуациях любая стандартизованная больница - окружная, городская, частная - выполняет то же самое, но с большим индивидуальным подходом к пациенту.

- Национальные черты характера немцев - аккуратность, педантичность, трудолюбие, четкость, организованность - в медицине очень востребованы...

- Определяя, где больному помогут лучше всего, нужно, во-первых, знать возможности страны, во-вторых, особенность местных клиник, в-третьих, что вообще в этом направлении делается теоретически. Больница может находиться в крохотном городке, при этом ее специалисты владеют нужными методиками в полном объеме, врачи, особенно хирурги, имеют огромный практический опыт.

Да и многие светила в зрелые годы устраиваются туда - нет мясорубки, обстановка почти семейная. Когда в больницу Эркеленца с населением около 50 тысяч человек (практически как в Жмеринке) из крупнейшей университетской клиники приехала известный врач, для нее оборудовали самую современную лабораторию. Сейчас там один из ведущих европейских центров по лечению сердечных аритмий.

- Клиник в Германии около двух тысяч, все они тестируются по нескольким параметрам: квалификация врачей, медсестер, технического персонала, качество оборудования, менеджмент учреждения...

- Медицинский менеджмент я изучал несколько лет- это очень интересная и сложная наука, помогающая рациональнее связать функции различных специалистов.

Немцев с их дотошностью можно назвать чемпионами мира по логистике, требования которой учитываются на этапе планировки и строительства больниц и оказываются очень полезными при эксплуатации. Даже в самых крупных медицинских центрах нет ни суеты, ни очередей.

«КАЧЕСТВО ЛЕЧЕНИЯ ОДИНАКОВО ДЛЯ ЛЮБОГО БОЛЬНОГО - ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ НЕМЕЦКИЙ СТАНДАРТ»

- Особо важен правильный выбор не только клиники, но и конкретного специалиста...

- В любой, даже самой современной медицине, основополагающую роль играет человеческий фактор и тоже можно попасть не на ту орбиту.

Я всегда советую: решились ехать на лечение за границу - отправляйтесь туда, где есть человек, который знает медицинскую кухню изнутри. Иначе просто потеряетесь. Не стоит искать посредников в интернете - большинство из них, мало понимая медицину, механически стыкуя клинику с пациентом, могут завести его в тупик.

- Изучив квалификацию специалистов в Баварии, Саксонии, Тюрингии и других федеральных землях, среди огромного количества медицинских учреждений я отобрал те, где врачи не просто владеют технологией, но и относятся к пациентам по-человечески, а цены наиболее доступны. Я говорил с шефами этих клиник, они пообещали лично проводить лечебный процесс, курировать все его этапы. Это - медицинская часть вопроса, а из чего складывается финансовая?

- Окончательная сумма неизвестна даже врачу - в бухгалтерии суммируют баллы, которые пациенту насчитывают в зависимости от возраста, сопутствующих заболеваний, необходимости дополнительных обследований.

В разных клиниках одна и та же технология, но стоимость услуг для иностранцев может отличаться в несколько раз. Она состоит из цены на диагностику, лечение, пребывание в реанимации или обычной палате, врачебных гонораров, которые значительно варьируют в зависимости от вида лечебного учреждения, квалификации, титулов и званий врача.

В этом году один больной советовался со мной, где лучше заменить коленный сустав. Я обратился к своим знакомым в разные немецкие клиники, занимающиеся этой проблемой. Цена варьировала от 18 до 22 тысяч евро. Потом выяснилось, что пациенту сделали операцию в Киеве примерно за пять тысяч. Но разве реально купить в Украине новый «мерседес» в четыре раза дешевле, чем в Германии?

- Кроме профильных больниц, в Германии отличные реоклиники...

- Сейчас в отделениях ортопедии пациента держат не больше недели после операции, потом - реоклиника, где сутки пребывания стоят значительно дешевле, чем в хирургическом стационаре. Там выздоравливающего ставят на ноги с помощью всевозможных тренажеров, массажей, занятий в бассейне.

Реабилитация выделилась в отдельную науку. Ежегодно в Дюссельдорфе проходит самая большая в Европе медицинская выставка «Медика», которую я непременно посещаю, ведь живу неподалеку. Удивительно, что при всем изобилии экспонатов в прошлом году самым посещаемым, по данным организаторов, был стенд, на котором выставлялось английское физиотерапевтическое устройство - аквариум с беговой дорожкой на дне.

Пациент передвигается в воде, а врач с помощью сложных компьютерных программ контролирует на мониторе и корректирует динамику его движений. Это напомнило мне одну прочитанную историю: в конце позапрошлого века на Всемирной выставке достижений в Париже было представлено радио, одновременно изобретенное Поповым и Маркони, но на него никто не обратил внимания. Золотую медаль получил салат оливье.

- Не секрет, что в иностранном медицинском туризме немцы выделили особую группу - пациентов из арабских стран и новых русских, к которым причисляют наших земляков. Им нужен люкс, обставленный дизайнерской мебелью, питание из ресторана с авторской кухней...

- Конечно, капризы удовлетворяют, но за непомерную цену. Люкс стоит дополнительных денег, но качество лечения одинаково для любого пациента - так называемый немецкий стандарт. Отличаются только бытовые условия.

Когда я работал в Германии, ко мне за советом обратились друзья молодого киевлянина, страдающего гемофилией (врожденным заболеванием крови, при котором она не сворачивается). Парень получил травму, почка начала кровить, проблему решить не могли. Хирурги крупнейшей столичной клиники, куда его устроили, говорили гематологам: «Боритесь с гемофилией, иначе мы не сможем оперировать». Те возражали: «Сначала вы сделайте операцию и остановите кровотечение». Образовался замкнутый круг.

Больному становилось все хуже. Когда ночью его доставили в немецкую больницу - обычную, совершенно среднюю, - дежурная бригада сделала ангиографию сосудов, установила источник кровотечения и запломбировала пораженный сосуд в почке. Через два дня парень был здоров. Его спонсоры без пользы потратили в Украине около 30 тысяч долларов, а в Германии за 14 тысяч евро врачи очень быстро достигли положительного результата.

«ВЕСЬ ВРАЧЕБНЫЙ ПЕРСОНАЛ КАРДИОЦЕНТРА ДУЙСБУРГА - 104 ВРАЧА, НО ТАМ ЕЖЕГОДНО ДЕЛАЮТ БОЛЕЕ ЧЕТЫРЕХ С ПОЛОВИНОЙ ТЫСЯЧ ОПЕРАЦИЙ НА ОТКРЫТОМ СЕРДЦЕ: ИНТЕНСИВНОСТЬ РАБОТЫ В ЧЕТЫРЕ-ПЯТЬ РАЗ ВЫШЕ, ЧЕМ В ЛЮБОЙ АНАЛОГИЧНОЙ УКРАИНСКОЙ КЛИНИКЕ»

- С тех пор как Жванецкий написал: «...по формуле СН3СОС2Н5 плюс метилхлотилгидрат на пару - не помогает, а точно такая же ихняя сволочь эту бациллу берет», ситуация в нашей стране только усугубилась...

- Признаюсь, перед нашим интервью я обзвонил несколько пациентов, которых оперировал в Германии, и спросил: если бы опять пришлось выбирать, где лечиться, действовали бы точно так же? Все, как один, сказали: «Конечно. Там была уверенность - сделают все, на что только способна современная медицина. Профессионально, в полном объеме, не нужно робко стучаться к какому-нибудь «самому крутому профессору». Не только лечат, но и вылечивают».

В Германии, например, имеется 12-15 препаратов для остановки желудочного кровотечения при помощи эндоскопа. В Украине, кажется, зарегистрирован только один. При мне один из коллег уверял, что немецкий консервативный метод, при котором лекарство вводится через эндоскоп, неэффективен: мол, нужно обязательно делать операцию. Да, хирургическое вмешательство необходимо, если иначе остановить кровотечение врач не может. Но он ведь не использовал возможности еще, как минимум, десятка применяемых для этого средств! Я спросил: «Вы настаиваете исключительно на операциях, потому что нет нужных лекарств?». В ответ услышал: «А что можем сделать?!».

В советское время были такие глыбы, как Александр Шалимов, Николай Амосов, - они ходили к высокому начальству, доказывали, добивались результатов...

- Ваш отец и Александр Алексеевич ведь учились в одной группе?

- Кубанский имени Красной Армии медицинский институт они окончили в 1941-м, за 10 дней до начала войны. Шалимова распределили в Читу, папу - в Якутию. Потом отец вернулся в Краснодар, стал главврачом больницы, профессором. Раз в пять лет однокурсники собирались на встречу выпускников.

Как-то Шалимов привез хирургический атлас, где на последней странице был изображен макет строящегося в Киеве института: гостиница, блоки, переходы по тем временам выглядели футуристически. Я, выпускник того же Кубанского института, был впечатлен - в аспирантуру решил ехать только к Шалимову, после защиты остался в отделении хирургии печени и поджелудочной железы.

- Как-то вы признались, что вам фантастически везло с учителями...

- Причем всю жизнь. Под руководством Шалимова я работал с профессором Владимиром Земсковым, который пришел из Института онкологии и оперировал буквально все: молочную железу, желудок, почки, мочевой пузырь. В 1998 году на первом же месте работы в Германии я попал в отделение хирургии брюшных органов городской больницы Золингена к профессору Хансу Майеру (сейчас он - президент Немецкого общества общей и абдоминальной хирургии). Перешел в клинику грудной и сердечно-сосудистой хирургии Дуйсбурга, а там шеф - профессор Арно Криан, президент Немецкого общества кардиохирургов.

Весь врачебный персонал этого кардиоцентра - 104 врача, но там ежегодно делают более четырех с половиной тысяч операций на открытом сердце. Интенсивность работы в четыре-пять раз выше, чем в любой аналогичной украинской клинике. Потом я оказался в PAN-Klinik - университетской клинике Кельна, где практикует профессор Шмидт - один из основоположников лапароскопической онкогинекологии (кстати, Кельн считается столицей медицинского туризма Германии).

Четыре года назад я привез Шмидта в Киев и асситировал ему при радикальной лапароскопической операции у пациентки с онкологическим заболеванием - через разрезы чуть больше сантиметра ей удалили матку и лимфоузлы. В Германии такая операция - стандарт, киевские же специалисты в то время не могли поверить, что подобное возможно. Тем не менее та женщина живет, и периодический контроль показывает, что она здорова...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter