Двоюродная тетя Владимира ВЫСОЦКОГО Людмила ЯРЕМЕНКО: «На похоронах Володи творилось что-то невообразимое! Конная милиция, люди на крышах, на деревьях... Километровые очереди, чтобы попрощаться с ним. Всенародное горе!»

Те, кто интересовался родословной Владимира Высоцкого, знают, что она имеет глубокие киевские корни. В Киеве его дедушка по отцу Вольф Шлиомович Высоцкий (впоследствии он переписал свое имя-отчество на русский лад, став Владимиром Семеновичем) учился в Коммерческом институте (с 1911 по 1917 год) на экономическом факультете, получив по окончании звание кандидата экономических наук. Затем поступил в Киевский университет на юрфак, а еще через два года — в Киевский институт народного хозяйства. Владел немецким, французским и польским языками... Современники называли его «аристократом духа, человеком необыкновенной порядочности, фундаментальности в делах». Кроме того, Владимир Семенович-старший слыл в Киеве самым красивым мужчиной — женщины были от него без ума. Говорят, гены передаются через поколение... Бабушка поэта по отцовской линии Ирина Алексеевна почти всю жизнь прожила в Киеве, умерла в 1970 году и похоронена на Байковом кладбище. Театр и литература были ее страстью. Она не пропускала ни одной премьеры в Киеве, причем признавала лишь первый ряд, была в курсе всех литературных новинок, хотя профессия косметолога отнимала у нее массу времени. 17 июня 1916 года у супругов родился сын Семен — будущий отец знаменитого актера, поэта, певца и композитора. Семен Высоцкий учился в 67-й киевской школе, в 1931 году поступил в политехникум связи, но уже через год переехал в Москву... Там продолжил образование, стал кадровым военным и в 1937-м женился на переводчице «Интуриста» Нине Максимовне Серегиной, родители которой из русских крестьян. Играл ей на рояле, пел для нее Вертинского, они ходили в театр, оперетту. А 25 января 1938 года у молодой четы родился Володя... Теперь о нашей собеседнице. У Вольфа (Владимира Семеновича-старшего) была сестра Мария и братья Леон и Исаак. Дочь среднего из них Людмила Леоновна Высоцкая приходится Владимиру Высоцкому двоюродной тетей. Она — известная в прошлом баскетболистка, чемпионка СССР и обладательница Кубка Союза, член национальной сборной и заслуженный тренер Украины. Сейчас 78-летняя Людмила Леоновна на пенсии. Интервью началось с неожиданного признания...

«В 10 МЕСЯЦЕВ МЕНЯ ВЗЯЛИ ИЗ КИЕВСКОЙ БОЛЬНИЦЫ «ОХМАТДЕТ», И Я СТАЛА ВЫСОЦКОЙ»

— Я вам кое-что должна сообщить, прежде чем мы начнем разговор. Дело в том, что я не чистокровная Высоцкая... Леон Шлиомович и Юдифь Овсеевна, которых я считаю своими родителями, взяли меня в 10 месяцев из больницы «ОХМАТДЕТ». Удочерили, дали свою фамилию, воспитали.

— Как вы об этом узнали?

— Когда мне было 20 лет, я потеряла метрику, и нужно было взять дубликат. Пришла в городской архив, говорю: «30-й год, 5 августа». Работница архива достает огромную книгу, начинает ее листать. Сообщает: «Вас там нет». Прошу: «Посмотрите тогда за следующий год». Она находит: «Людмила Власова». Эта фамилия красными чернилами перечеркнута, а сверху написано: «Высоцкая». Я не сразу поняла: «Кто такая Власова?». Она на меня посмотрела и ничего не сказала. Ни слова!

Людочка Высоцкая с приемной матерью Юдифью Овсеевной, 1935 год Фото из архива Людмилы ЯРЕМЕНКО

После я поинтересовалась у отца: «Почему ты взял девочку, ты же хотел мальчика?». Он объяснил: «Ты была в боксе вместе с другими детьми. Мы идем, а ты протягиваешь к нам ручонки... Нас это растрогало, и мы выбрали тебя». Я им, конечно, очень благодарна. Кем бы я была, что бы со мной было, если бы я росла сиротой?

— Как к вам относились дяди — братья вашего отца?

— Младшему Исааку было все равно. А старший Владимир немножко свысока на меня поглядывал, как бы недоумевая: зачем Леон взял какую-то девочку? Но я помню, что в 35-м он прислал мне посылку с подарками — говорящей куклой и мишкой.

А Семен, отец Володи, относился ко мне хорошо. Когда я приезжала в Москву, всегда его навещала. Что-то ему привозила, с пустыми руками как-то неловко было заявляться. «Киевский торт» — обязательно. Он еще просил: «Люда, ой, как хочется домашней украинской колбаски!». Она, вся залитая смальцем, продавалась в фарфоровых бочонках. Так я ему их перла: «На тебе, пожалуйста!».

— То, что вы приемная дочь, знал еще кто-то?

— Нет. Кстати, отец хотел поменять мне имя, а бабушка была против: «Не смей этого делать! Дали ей имя Людмила, пусть Людмилой и будет». Отец был очень набожным, каждую субботу ходил в синагогу. Даже если в этот день работал, вставал в шесть утра и ехал туда.

Когда мне было лет пять, он и меня в синагогу водил на праздник Торы. Но для меня тогда это был пустой звук. Уже потом, когда нельзя было достать мацу, которую евреи едят во время Пасхи, я иногда пекла ее для него сама. Дядя Исаак был атеистом и коммунистом — полной противоположностью моему отцу. А дядя Володя — ни то ни се.

«ВОЛОДЮ Я ВИДЕЛА ВСЕГО ТРИ РАЗА. ПОСЛЕДНИЙ — В ГРОБУ»

— Когда вы впервые встретились с Владимиром Высоцким?

— Ему тогда было лет семь, мне — лет 15. Его привезли в Киев. Мальчишка небольшого росточка. Беленький, светленький такой — абсолютно блондин! А я была девушкой с ветерком: высоченная акселератка — хотя такого слова тогда и в помине не было, худенькая.

Бабушка поэта Ирина Алексеевна с сыном Сеней (отцом Высоцкого)

Я водила Володю по Киеву, показывала новый Крещатик, улицу Ленина. О чем разговаривали, уже не помню. Это было летом, солнечный день, жарко. Я ему купила мороженое. Он был в коротеньких штанишках до колен. А я — в единственном моем платье, так что особо не разгуляешься. (Смеется).

— И каким он вам показался по характеру?

— Спокойным, тихим, послушным.

— Киев его интересовал?

— Любому ребенку в его возрасте любопытно смотреть, сравнивать. Тем более он тогда жил в Москве с матерью (родители развелись) в коммуналке на улице Мещанской: одна комната, очень много соседей — ничего хорошего. Больше я вам ничего не могу сказать, потому что наши пути разошлись. Я начала заниматься спортом.

— Увлеклись баскетболом?

— Пришел в школу тренер, отобрал высоких девочек. 47-й год. На зимних каникулах выступала на первенстве города. После окончания школы пришла в «Динамо» к заслуженному тренеру СССР Миркияну Егорову: «Хочу у вас тренироваться!». Так и сказала. Меня взяли в команду мастеров.

Мы были в эвакуации на Урале, а когда вернулись, наше жилье заняли. Нам дали крошечную однокомнатную квартиру — семь квадратных метров. Я спала на сундуке, который мы привезли из эвакуации. Ноги на нем не помещались, я подставляла табуретку. И для меня счастьем было, когда мы ездили на соревнования в другие города, спать в гостинице на нормальной кровати.

В 56-м в Москве проходила I Спартакиада народов СССР. Я играла в сборной Украины. Перед матчем разминаюсь со всеми на площадке. Вдруг вижу — идет ко мне Володя Высоцкий. В кепке. Столько лет не виделись! Обнялись. До игры осталось совсем немного. Тренер уже поглядывает на меня, не до разговоров. Я говорю: «Понимаешь, мне сейчас нужно размяться». Он побыл немного и ушел. Больше я с ним не встречалась.

Дед Высоцкого по отцовской линии Владимир Семенович (Вольф Шлиомович)

— Вы следили за его судьбой?

— Честно говоря, нет. У меня своих забот хватало. Я уже была тренером. Шла как-то со своей воспитанницей Ларисой после тренировки, и она мне говорит: «Людмила Леоновна, а вы знаете певца и поэта Владимира Высоцкого? У него такие песни!».

И я стала больше им интересоваться. Купила магнитофон. Семен дал мне бобины. По нескольку раз смотрела фильмы с его участием. Особенно «Место встречи изменить нельзя». Во время съемок этого фильма мы были в Одессе на соревнованиях. Прибегают ко мне девочки: «Людмила Леоновна, мы видели Володю Высоцкого!». Я нашла телефон киностудии, стала звонить, но так и не дозвонилась. Это было за день до отъезда в Киев.

Чтобы встретиться с Володей, нужно было бросить своих девочек, а я не могла себе этого позволить — отвечала за них головой.

«НА КЛАДБИЩЕ СМЕТАЛИ ДАЖЕ РОДСТВЕННИКОВ. НЕВОЗМОЖНО БЫЛО ПРОТОЛКНУТЬСЯ К ГРОБУ»

— Вы были на похоронах Высоцкого?

— Да. Мне позвонила Женя, вторая жена Володиного отца. Как раз в Москве проходили Олимпийские игры. Билеты в столицу не продавали. Я позвонила знакомому, он мне помог достать билет на самолет. Но в аэропорту «Борисполь» — милиция, не пропускают на посадку даже с билетом. Строго так спрашивают: «А вы чего туда?». Достаю метрику: «Я родственница Владимира Высоцкого, еду на похороны». Смягчились: «Ну идите».

В Москве приехала на Малую Грузинскую, где он жил. Володя лежал в гробу в своем кабинете на письменном столе, за которым работал.

— Обратили внимание на обстановку в квартире? Что бросилось в глаза?

— Я была поражена скромностью увиденного: никакого хрусталя, обыкновенная мебель — ничего особенного. На стене только карта мира, на которой были отмечены флажками места, где побывал Володя. Большие часы. Коридор немножко переделанный: он собирался сделать сауну, но не успел. Кухня — длинная, стол, скамейка — на всю длину. Единственное, что меня удивило, смотрю: о, ковер на полу такой же, как у Семена! Один к одному, одинаковый рисунок. Кто кому покупал, Володя — отцу или Семен — сыну, не знаю.

— Чем запомнились похороны?

— Семен мне говорит: «Сейчас ты увидишь, сколько людей придет!». Только-только забрезжил рассвет, я выглянула в окно. Боже мой! Людей — масса, на улице и в округе... Затем мы поехали в театр. Гроб стоял на сцене, а занавес был от спектакля «Гамлет». Возле гроба сидели родственники, большинство, как ни странно, со стороны второй жены Семена, армяне. Не было родственников дяди Алексея, так как они где-то отдыхали.

«Я ушел от пеленок и сосок, Поживал — не забыт, не заброшен. И дразнили меня «недоносок», Хоть и был я нормально доношен». Володя Высоцкий. Фото слева — 1944 год, справа — 1940 год

Семен говорит: «Давай выйдем на воздух». Вышли. И я снова: «Боже!». Творилось что-то невообразимое! Милиция — конная! Люди на деревьях, на крышах. А очередь, чтобы пройти мимо сцены и попрощаться с Володей, — многокилометровая! Всенародное горе!

Отправились на кладбище. Ехали по проспекту, народ — по обе стороны. Всю дорогу бросали цветы. Этот самый, как его, Юрий Любимов ручкой махал...

То, что творилось на кладбище, не передать словами! Люди, которые, может быть, вообще не имели никакого отношения к Володе, сметали даже родственников. Всех, без разбора! Невозможно было протолкнуться к гробу. Еле протиснулись.

— Какие надгробные речи звучали?

— Мне запомнилось то, что сказал Михаил Ульянов на панихиде, — честно и порядочно. Мол, система такая, что поэту не давали сцену, но у него хватило мужества сказать правду, какая она есть.

«ВОЛОДЯ СКИТАЛСЯ С МАРИНОЙ ПО ЧУЖИМ УГЛАМ. ОТЕЦ ПОМОЧЬ ЕМУ НЕ ЗАХОТЕЛ»

— Вас потрясали слухи, разговоры о том, что ваш племянник пил, кололся? Спорили из-за этого с кем-то?

— Нет. Я это не воспринимала вообще, честно говоря. Володя говорил людям правду, выплескивал ее в музыке, в стихах и делал это с болью. А что касается выпивки, то выпивал он еще до того, как стал знаменитым. И лично я считаю, что в этом виновата мать, хотя никого судить нельзя. Она снова вышла замуж, причем я знаю со слов Семена, что ее второй муж был алкоголиком.

— После школы родители навязывали Володе, куда поступать?

— Семен — нет, а дедушка — да. Все толкал его в строительный. Он поучился немного и бросил.

— Какие у Владимира Семеновича были взаимоотношения с отцом?

— Напряженные. Хотя Семен говорил, что вроде бы нормальные. Но я так не считаю. Володя в свое время очень материально нуждался. Скитался с Мариной Влади по чужим углам. У них не было даже своего места, негде было жить. Это разве нормальное явление? А отец был при деньгах, мог ему помочь, но не захотел.

«Час зачатья я помню неточно — значит, память моя однобока...». Папа Высоцкого Семен Владимирович и мама Нина Максимовна, конец 40-х

Когда умерла бабушка Ирина Алексеевна, я присутствовала при том, как братья в Киеве делили ее наследство. Приехали Семен с женой, Алексей... Я, языкатая, смотрела, смотрела на их споры и не выдержала: «Да ради Бога, что вы эти камни делите?». Ну, я такая вот нехорошая, к золоту безразличная: есть оно, нет — мне все равно. А тут люди совершенно другого склада, для них главное — блеснуть золотом, бриллиантами...

Они тогда на меня страшно обиделись, даже со мной не разговаривали долгое время. Я к чему это веду? Моя подруга в Ленинграде купила югославскую стенку, которая по тем временам стоила четыре тысячи с чем-то. Это как сейчас 40 тысяч. Через какое-то время приезжаю к Семену в Москву — у него точно такая стенка стоит! И вся блестит.

Дядя Володя, их отец, когда был в Германии, накупил там много красивых композиций из бронзы XVIII-XIX века. Очень дорогие! Сперва они были у второй жены дяди Володи, а когда он умер, смотрю: часть бронзы — у Семена. Не квартира, а комиссионный антикварный магазин! Он мог продать что-нибудь из этих вещей и купить сыну квартиру, чтобы тот не скитался. Хотя бы из наследства бабушки что-то выделил.

«НИКИТУ ВЫСОЦКОГО Я НЕ УВАЖАЮ ЗА ТО, ЧТО ОН ВЫСТУПИЛ ПРОТИВ МАРИНЫ ВЛАДИ»

— У вас были встречи с детьми Высоцкого?

— Аркашку я не помню: видела его или нет — не хочу врать. А с Никитой приходилось встречаться. Он тоже одно время занимался баскетболом в одной из сильнейших тогда в Москве спортивных школ. Он мне совершенно не нравится, я его не уважаю.

— Почему у вас о нем сложилось такое мнение?

— Хоть бы позвонил, когда бывает в Киеве, поинтересовался — все же я ему какая-то родня. Как-то Семен позвонил: мол, внук Никита в Киеве, завтра будет в Москве, назвал номер поезда и вагона. Я купила «Киевский торт», поехала на вокзал. Вручила ему. Хоть бы спасибо сказал, слово произнес. Ничего!

Когда умер Володя, его сыновья имели право получить отцовские деньги, но их, как мне потом рассказали, еще надо было найти. Аркаша — порядочный парень и вообще не хотел в это дело влезать. А Никита рыскал, рыскал — нашел!..

У меня есть книжка «Прерванный полет» Марины Влади — о Володе Высоцком. Когда Семен узнал, что я ее приобрела, был очень недоволен: «Как ты могла купить такую книжку?».

Похороны Владимира Высоцкого, Москва, Ваганьковское кладбище, 1980 год. Стоят у гроба слева направо в первом ряду: Марина Влади, школьный товарищ Высоцкого, мать Всеволода Абдулова и тетя Владимира Семеновича Людмила Яременко Фото из архива Людмилы ЯРЕМЕНКО

Я смотрела по телевизору, как Никита, явно подговоренный Семеном, выступал против Марины: мол, как эта Влади посмела открыть, что Высоцкий был наркоманом и все такое... В чем дело? Вдова написала всю правду — как смогла и как считала нужным. Правду у нас не любят. И вот этот молодой человек, который даже не пришел на похороны отца, позволяет себе такие выпады...

— Как вы думаете, почему Высоцкий изменял Марине Влади?

— А почему мужчины вообще изменяют?

— Не все же...

— Но многие. Дело в том, что сами женщины виноваты. Если бы Володя с Мариной жили вместе, тогда, может быть, этого не было, понимаете? А тут каждая цеплялась к нему...

При этом, если бы не Марина, Володя бы давно в тюрьме сидел! Она его спасала! Столько вытерпела ради него. Даже вступила в компартию Франции, хотя эта компартия нужна была ей, как чирей на одно место. Марина его любила. У нее, конечно, свой менталитет — французский, а у него — русский. Но что делать? Я думаю, вместе им было хорошо.

Помню, слушала Никиту и думала: «Боже! Ну каким надо быть, чтобы выступать против этой женщины?». На нее свалилось несчастье, она столько пережила! Ухаживала за Володей. Сколько раз он умирал, а Марина буквально вытаскивала его с того света! Столько всего делала, но, к сожалению, все равно ничего не получилось...

Да что сейчас об этом говорить... Володю любили, любят и будут любить, несмотря ни на что. Светлая ему память... Я верю, что душа человека — вечная.

• Читайте также интервью с Никитой Высоцким

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter