Отравление века

РЕЗУЛЬТАТЫ РАССЛЕДОВАНИЯ ПОВЕРГЛИ В ШОК ДАЖЕ ВИДАВШИХ ВИДЫ ОПЕРАТИВНИКОВ

В одной из школ Подольского района Киева серьезно заболели несколько человек. Тревогу забили медики, санэпидемстанция. Те, кто оказался на больничной койке, жаловались на жуткие боли в ногах и суставах. Врачи предполагали тяжелую форму гриппа от невиданного доселе штамма. Традиционное лечение не помогало, и тогда созвали консилиум, пригласили эпидемиологов, вирусологов, токсикологов. Те высказывали самые невероятные гипотезы насчет того, что, мол, надвигается грипп, аналогов которому в СССР нет. Причин для паники вроде бы не существует, но нужно принимать профилактические меры...

И только один специалист засомневался в «гриппозной теории». «Коллеги, - сказал он, - а вы не подумали о том, что для эпидемии гриппа это время неподходящее? Конец марта все-таки... Что-то мне подсказывает, что симптомы заболевания похожи на отравление...». Однако это был одинокий голос, и к нему не прислушались.

А через несколько дней умер шестиклассник. Перед смертью мальчик практически облысел. Одна из заболевших девчушек, узнав об этом, билась в истерике, потому что у нее тоже катастрофически выпадали волосы. Мать, дежурившая возле дочери в больничной палате, позвала врачей: посмотрите на подушку!

Наволочка была буквально устлана волосами... А через несколько дней школьница погибла в жестоких мучениях. Не смогли спасти и двоих взрослых - учителя и мастера по ремонту холодильного оборудования, которого вызвали из другого города произвести ремонт. Еще девять человек находились в тяжелом состоянии, и практически у всех начали резко выпадать волосы...

На очередном медицинском консилиуме токсикологи уже не были столь категоричными в своих высказываниях относительно гриппа, но взамен ничего толкового предложить не могли. Да, скорее всего, это именно отравление. Чем? Каким-то неизвестным токсином. На этом все их мысли заканчивались...

Мы подключились к расследованию этого ЧП, как только стало известно, что болезнь школьников и преподавателей ничего общего с гриппом не имеет. Дело, естественно, сразу же попало на контроль в ЦК. Нам предстояла длительная и кропотливая работа. И результаты расследования повергли в шок даже видавших виды оперативников, следователей и прокуроров.

К тому времени за моей спиной было более 20 лет сыскного стажа, остальные члены милицейской команды, которую «бросили» для расследования этого резонансного дела, тоже не были новичками. Но, признаюсь честно, более сложного дела не припомню.

На коротком служебном совещании мы решили проработать все мыслимые и немыслимые версии, которых оказалось больше 10-ти. Принимались все варианты, вплоть до такого, что кто-то из хулиганов принес в школу контейнер с какой-то смесью и разбил. Содержимое вытекло из сосуда, ампулы или пробирки и попало в воздух или в воду.

Среди версий, которые лежали, что называется, на поверхности, начали отрабатывать две наиболее вероятные. Первая: некачественная пища в школьной столовой, видимо, мясо, которое, возможно, плохо обработали при готовке. Вторая: санитарные службы травили тараканов или грызунов и таким образом яд попал в продукты. Или в посуду, в которой эти продукты хранились.

Санитарные службы клятвенно заверяли, что ничего подобного в данной школе не было. Это подтвердила и директор школы. После тщательной проверки оказалось, что она говорит правду: собственными силами тараканов не травили, с грызунами не боролись.

КАКАЯ СВЯЗЬ МЕЖДУ МЕДСЕСТРОЙ-ДИЕТОЛОГОМ И КАБИНЕТОМ ХИМИИ?

Мы не могли дождаться, пока врачи позволят поговорить с теми пациентами, которым удалось избежать смерти. Нам важно было узнать, что объединяло пострадавших?

После первых визитов в больницу картина начала вырисовываться. Не проясняться, а именно вырисовываться. Три пациента в беседе с оперативниками поведали, что им стало плохо сразу после того, как они отобедали в школьной столовой. Ели гречневый суп и жареную печенку. Потом один уточнил: собственно, это был не совсем обед, ибо все происходило в конце рабочего дня.

Стоп! Я допускал, конечно, что в конце рабочего дня в школьной столовой могли оставаться какие-то излишки еды. Педагоги, вероятно, были в хороших отношениях с сотрудниками пищеблока. Очевидно, такая практика - забежать перед окончанием школьной смены в столовую и перехватить что-нибудь на ходу - является для них делом привычным. Но тогда почему среди тех, кто воспользовался добрым расположением работников столовой, оказались дети? У детей, насколько я знаю, обед строго по расписанию.

Шестиклассник Антон, маленький, щуплый и совершенно безволосый, во время беседы постоянно плакал. И извинялся, что плачет. Мол, понимаю, что я большой и плакать нельзя, да только очень больно. Я поинтересовался, ел ли он накануне в школьной столовой гречневый суп и печенку. Мальчик удивился и даже перестал плакать: «Да... А вы откуда знаете?». - «Неважно, откуда. Скажи, а как ты оказался в столовой после пяти часов вечера?». - «Новые стулья для столовой завезли, а старшеклассники уже ушли. Вот завхоз и попросил нас. А когда мы все закончили, тетенька предложила нам покушать». Антон говорил прерывисто - каждая фраза давалась ему с большим трудом. «А тетеньку как зовут, не припомнишь?». - «Нет, это вряд ли. Тетенька из столовой - и все...».

...Завидев меня, директриса школы отодвинула в сторону какие-то бумаги или журналы. Всем своим видом она давала понять, что дела подождут, потому сейчас самое главное - смыть пятно с имени школы: «Чем я могу вам помочь?». - «Прежде всего нам срочно нужны все анкетные данные сотрудников школьной столовой. Очень подробные, и непременно с домашними адресами и телефонами».

Второй вопрос - контролирует ли кто-то процесс приготовления пищи в школе? «Конечно, контролирует. Школьная диетсестра», - ответила директор и почему-то смутилась. Пришлось сделать вид, что я этого не заметил. «Могу я сейчас с ней поговорить?» - поинтересовался я. И услышал: «Увы, нет! Наталью Семеновну Кукаренко мы похоронили две недели назад». - «Отчего умерла?» - спросил я, даже не извинившись, что перебил свою собеседницу. «Кажется, что-то с сердцем, - припоминала директриса. - Да, точно: от сердечно-сосудистой недостаточности. Это случилось сразу после 8 марта. На вечеринке, накануне праздника, была веселая, даже танцевала с военруком, а 9-го вечером ее забрала «скорая». Дня три или четыре Кукаренко пробыла в больнице, а потом нам позвонили и сообщили, что она скончалась».

В дверь постучались - принесли анкетные данные на всех, кто имеет и имел в прошлом доступ к школьной столовой. И в первую очередь к закладке продуктов перед приготовлением.

Прежде всего надо было раздать досье своим подчиненным. «Пусть копают, носом землю роют», - думал я с досадой. А вторым пунктом я запланировал себе встречу с экспертом-химиком Валентиной Калачиковой - нам нужно было «перетереть рабочие моменты». Но главнее этих двух дел было еще одно: требовалось непременно поговорить с докторами, лечившими и так и не спасшими школьную диетсестру.

Где-то на уровне подсознания во мне зрела мысль, что все нити это жуткого ЧП ведут к школьному пищеблоку. Но эту мысль глушила, как помехи в радиостанции, еще одна, которая казалась мне совсем уже нелепой и бессмысленной: кто-то делает это умышленно. Я решительно гнал от себя это соображение и дал слово не возвращаться к нему до тех пор, пока своего заключения не сделает эксперт Калачикова.

Параллельно я дал задание своим ребятам проверить кабинеты химии и биологии. Ведь нельзя было исключать и отравления каким-то химикатом, возможно, реактивом из лаборатории в кабинете химии. Тогда подозрения, что диетсестре поставили ошибочный диагноз, вообще сами собой отпадут. Ибо какая связь между медицинской сестрой-диетологом и кабинетом химии?..

В общем, что-то оно все не клеилось и не срасталось, и нам оставалось только ждать, пока Калачикова не обследует этот пищеблок, будь он неладен, вдоль, поперек и по диагонали...

Мой коллега, которому я дал задание собрать как можно больше информации о причинах и течении болезни диетсестры Натальи Кукаренко, поработал на славу. Он переговорил не только с врачами, но и с коллегой умершей - школьной медсестрой, которая неоднократно навещала Наталью Семеновну в больнице.

«Врачи по-прежнему настаивают на сердечно-сосудистой недостаточности, - сообщил мне коллега. - Но ведь если и были какие-то ошибки в лечении, то кто же в этом признается?! Медсестра утверждает, что сама Кукаренко с самого начала сомневалась в правильности диагноза насчет сердца. Говорила: «Может, у меня рак? Странно как-то немеют руки, а ноги вообще не могу согреть. И тоже немеют. Какие-то боли в суставах, да такие, что ночью спать не могу... Ты скажи, может сердечная недостаточность давать такие симптомы? Хотя нам после Чернобыля могут такие болезни открываться, о которых мы ни сном ни духом не знаем...».

Еще раз поблагодарив коллегу, я решил не дожидаться выводов Калачиковой. Нужно было получить разрешение на эксгумацию тела Кукаренко Натальи Семеновны, умершей 12 марта 1987 года. Что-то мне подсказывало, что такая мера лишней в нашем расследовании не будет. И я не ошибся, потому что в тканях эксгумированного трупа эксперты обнаружили следы тяжелого металла - таллия.

НЕКРИТИЧНАЯ ДОЗА ЖИДКОСТИ КЛЕРИЧИ ДЛЯ СОБСТВЕННОГО МУЖА

Мне нужно было срочно пообщаться с химиками-криминалистами и узнать, что это за дрянцо такое - таллий?

«И ничего не дрянцо! Водный раствор таллия известен под названием жидкость Клеричи, - объяснила Калачикова. - В геологии ее применяют для разделения минералов по плотности. В Киеве есть парочка геологических экспедиций, у которых этой отравой вполне можно разжиться.

Смерть под воздействием таллия действительно наступает в результате угнетения сердечной деятельности, шока, нарушения функции почек. Это в острых случаях, то есть когда доза раствора таллия в организме критична. Вот почему, как я думаю, умерли не все, кто обедал в тот день в столовой. Но даже в небольших количествах таллий наносит огромный вред организму: выпадение волос, авитаминоз, бессонница, боли в суставах, мышечная слабость...».

Я в толк не мог взять, зачем кому-то просить у геологов жидкость Клеричи? Специально, чтобы людей травить? Это же дикость!

«Насколько я знаю, ее используют для уничтожения грызунов - мышей и крыс, - рассуждала вслух Калачикова. - Но по результатам проверок санитарных служб города в этой школе никаких грызунов не было и в данный момент не наблюдается. А еще я сделала вывод, что в этой школе нас не любят... Мойщица посуды Иванютина ходила за мной по пятам, как надзиратель. Наверное, решила, что я у них кастрюлю стащу или крупы в карманы насыплю. Жуткое ощущение, честное слово. Взгляд недобрый, тяжелый... Как эту мегеру вообще допустили с детьми работать?!».

Мы начали проверять всех, кто так или иначе был причастен к школьному пищеблоку. Добились санкций на обыск квартир, где проживали повара, кондитеры, раздатчицы, мойщицы посуды. Все без исключения оставались в поле зрения правоохранительных органов. Версия, что отравление случилось из-за употребления конкретных блюд, оставалась главной. Во всяком случае, у нас появилась ниточка, дернув за которую мы надеялись распутать этот клубок.

Мои ребята получили конкретный адрес для проведения обыска - частный дом, где проживала гражданка Иванютина Тамара. Поскольку дома ее не оказалось, ребята решили пообщаться с ее мужем Олегом. А одному из оперов захотелось поговорить с соседями. И вечером им было что доложить руководству.

«Во-первых, супруг Тамары Иванютиной не совсем здоров. Сейчас находится на больничном, и этим бюллетенем его попрекают и на работе, и в самой поликлинике, - начал свой отчет о визите к Иванютиным старший оперативник. - У него болит голова, немеют ступни ног, а сами ноги от бедер до колен просто выворачивает. Я рассказываю его же словами...». - «Ты мне, Володя, скажи вот что: не заметил ли ты, густо или не очень растут волосы на его голове?» - поинтересовался я. И услышал в ответ: «Заметил, Николай Олегович. Плохо растут. То есть вообще не растут. Жалуется, что облысел...».

В эту минуту мне показалось, что версия, в которой многое срасталось, снова летит к чертовой матери. Даже если предположить, что Тамара Иванютина подмешивала жидкость Клеричи в пищу, приготовленную для школьников и учителей, то не могла же она «угостить» некритичной, как Калачикова говорила, дозой собственного мужа! И получалось, что вместо того, чтобы наступило желанное просветление, следствие и поиски виновного, наоборот, заходили в тупик. И я не удержался и произнес это слово: «Тупик».

- А это как посмотреть, Батя! - возразил старший оперативник. - Олег сказал, что недавно схоронил обоих родителей. Те переехали в Киев из Краснодарского края, но прожили в столице очень недолго. Как в сказке, любили друг друга и умерли в один день. А если точнее - с интервалом в два дня. Причем на похоронах свекра случился инцидент...

- Что за инцидент? С этого места подробнее!

- Олег рассказал, что однажды они с Тамарой поехали посмотреть, как родители устроились на новом месте. Новое место - это как раз и есть тот дом в частном секторе, где мы сегодня побывали...

- А что, у Иванютиных - Олега с Тамарой - своего жилья не было?

- Почему, было! Квартира была у Тамары, а Олег к тому времени развелся с женой и мыкался в поисках новой партии. Вот тут Тамара и подвернулась. Молодая, энергичная, красивая. Так Олег о ней отзывается. А вот свекровь то ли невзлюбила новую невестку, то ли кошка между ними пробежала, но отношения у них были, мягко скажем, натянутыми... Свекровь обвиняла Тамару, что та не может или не хочет родить Олегу ребенка. Без детей, говорила она, это не семья, а так, одно название... И поставила условие: не родишь ребенка - на прописку в нашем доме не надейся!

НАЧАЛАСЬ ПАНИКА. ВДОВА ЗАГОЛОСИЛА, ЧТО ЕЙ НАЛИЛИ ОТРАВЫ

- А что такого ценного в этом доме, если Тамара Иванютина на него свой глаз положила?

- Особой ценности, как по мне, он не представляет. Не очень новый, но добротный. Я так мыслю, что ее прельстил земельный участок. И еще сарай. Олег говорил, что была у Тамары мечта - свиней развести. Мечтала торговать свининой, даже рынок присмотрела. Ее хрустальной мечтой было приобретение автомобиля «волга». Прямо помешалась на этой идее...

- Ничего предосудительного в желании человека иметь собственную «волгу» не вижу, - отреагировал я на слова своего коллеги. - Значит, приехали молодые Иванютины навестить родителей Олега. Дальше что?

- Тамара с матерью приготовили обед. Вместе посидели за столом, да только к вечеру старику плохо стало. Наутро мать позвонила Олегу и сказала, что с отцом беда приключилась: ноги отнимаются, ступни немеют... Говорит, что не может носки сам надеть... А когда бабка стала ему помогать, заревел от боли, словно его на куски резали. Олег посоветовал «скорую» вызвать, однако в больнице скорой помощи врачи осмотрели деда и сказали, что это полиартрит обострился. Выписали лекарства и отправили домой.

Так вот, по словам Олега, Тамара сильно обеспокоилась состоянием здоровья отца и настояла тут же ехать к родителям. Грелку к ногам прикладывала, супчиком его из ложечки кормила. В общем, Олег хвалил ее как самую заботливую невестку на свете...

- Еще бы! Я так мыслю, что в супчик она как раз и плеснула этой жидкости. Медичи или Клеричи, никак не запомню, - подтвердил я свою догадку.

- Вечером, часов в пять, Иванютины уехали. Но только добрались домой, как звонок от матери. Снова довелось вызывать «скорую». В ту же ночь дед скончался в больнице...

- Будешь разговаривать с врачами, непременно уточни причину смерти. Насколько я разбираюсь в медицине, от полиартрита скоропостижно не умирают.

- Будет сделано, Николай Олегович. Так вот дальше Олег поведал очень интересную информацию. На похоронах отца, когда все были на улице, матери стало плохо с сердцем. Олег попросил Тамару принести из дома лекарство. Спустя несколько минут жена вернулась с рюмкой валокордина и стаканом воды. Едва выпив лекарство, мать зашаталась. На ее губах выступил белый налет, и ее тут же стошнило...

Среди присутствующих началась паника. Вдова заголосила, что ей налили отравы. Какая-то женщина божилась, что собственными глазами видела, как Тамара капнула в лекарство какую-то жидкость из пузырька, достав его из кармана кофты. Мужчины стали требовать милицию, кто-то предложил отнести содержимое стакана на экспертизу. В общем, о самом покойнике все забыли. И тогда Тамара швырнула и рюмку с лекарством, и стакан с водой на землю. Посыпались стеклянные осколки. Олег Иванютин заслонил жену от разгневанной толпы и принялся успокаивать мать. Просил людей не омрачать еще больше такой день...

- Я предполагаю, что у матери начались те же симптомы?

- В принципе да: болели руки и ноги, немели ступни ног. Не могла ворочать языком, почти не разговаривала. На поминках даже не вышла к людям, сославшись на то, что ей нездоровится. К вечеру пожилую вдову тоже забрала «скорая», и через два дня она скончалась...

Первый муж Иванютиной скончался, оставив «скорбящей» вдове двухкомнатную квартиру

- А скажи, друг мой, ты часом не поинтересовался у Олега Иванютина, не докучают ли им грызуны? Мыши, крысы?

- Крысы наверняка есть, - присоединился к разговору коллега, который опрашивал соседей. - Женщина из дома, который по правую руку от Иванютиных стоит, жаловалась, что от их свинарника вонь невообразимая исходит и крысы бегают. Тамара, как только ее прописали в доме, развила бурную животноводческую деятельность. Соседи рассказали, что своих свиней она кормит отходами из школьной столовой. Не сумки, а баулы таскает. И как только не надорвется!

- Ну, судя по всему, женщина она здоровая, раз тяжести такие таскает. Видать, сильно хочется ей на собственной «волге» прокатиться... Ваша задача - узнать, у кого именно Иванютина доставала жидкость Клеричи. И в каких количествах. А заодно, когда брала зелье в последний раз.

- Да, Николай Олегович, есть еще деталь, на которую я обратил внимание, когда общался с соседями. Тамара в разговорах не упускает случая, чтобы не рассказать, как тяжело болеет ее муж. Что это, скорее всего, наследственная болезнь, от которой умерли родители Олега. А раз так, то и ему вскоре суждено уйти вслед за ними...

- Докторица, черт бы ее забрал! - со злостью сказал я и велел ребятам продолжать работу. Меня уже не покидало чувство, что копаем мы в правильном направлении. И действительно, мы быстро вышли на лаборантку Киевской геологоразведочной экспедиции, которая по простоте душевной делилась жидкостью Клеричи со своими хорошими знакомыми по фамилии Масленко. Они часто переезжали из одного частного дома в другой и постоянно жаловались на полчища крыс и мышей. «Но я, - заявила лаборантка, - всегда предупреждала их о высокой токсичности препарата. И на колбе большими красными буквами писала: «Осторожно, яд!».

В другое время нас, может, и не заинтересовало бы семейство Масленко, которым приходилось часто менять место жительства, но сейчас мы уже знали о крайне любопытном обстоятельстве: Тамара Иванютина была одной из дочерей этих самых Масленко! И еще одну очень важную для следствия деталь удалось узнать сыщикам: за 15 лет знакомства с семейством Масленко лаборантка девять раз «выдавала» им по 30-50 миллиграммов жидкости - якобы для уничтожения грызунов.

Сотрудница геолого-разведочной экспедиции оказалась весьма ценным свидетелем. Например, она поведала, что один раз таллий просила сестра Тамары Иванютиной Нина Масленко. Она как раз замуж собралась за дедулю на 25 лет ее старше, который должен был прописать ее у себя... «А как они живут?» - поинтересовался я. «Да никак не живут. Помер он вскоре после того, как с Нинкой сошелся».

Как только новобрачный прописал молодую жену на Героев Сталинграда, у него началось вроде обострение артрита... А потом оказалось, что и сердце слабое. Нина из больницы его забрала домой, говорила, что врачам не доверяет и что сама будет ухаживать за супругом. Но перед праздниками ноябрьскими тот помер.

«Ответственный квартиросъемщик скончался. Нине оставалось только переоформить на себя договор по найму - и пешка в дамках! А уроженка Тулы - в киевлянках! Такая вот простая арифметика...» - размышлял я. И думал, кого бы это из опытных оперативников откомандировать в город славных мастеров - Тулу. Мне казалось, что корни преступления, которое нам приходится распутывать, искать надо именно там.

Пока дожидались гонцов из Тулы, продолжали оперативную проработку Тамары Иванютиной. Открылись очень любопытные вещи.

Моим коллегам удалось раскопать историю, как Тамара отправила на тот свет своего первого мужа - шофера-дальнобойщика. Его напарник рассказал, что во время очередного рейса мужу Тамары стало плохо. У него сильно болели ноги, он не чувствовал педалей ни газа, ни тормоза. Попросил было подменить его на часок-другой, однако самочувствие бедолаги все ухудшалось. Ни через два, ни через три часа водитель не смог сесть за руль. Проезжая мимо деревенской речушки, спросил у напарника: «Может, мне искупаться, чтоб взбодриться? Я быстро водичкой окачу себя, приду в норму - и двинемся дальше. Мне Томка и полотенце чистое приготовила...».

Когда водитель вытирал голову, напарник с ужасом увидел, что все полотенце усеяно волосами. Угощаться бутербродами, которыми того женушка снабдила, он отказался: не потому, что заподозрил неладное, а просто побоялся задремать после сытного перекуса за рулем. Вскоре после возвращения из рейса первый муж Тамары Иванютиной скончался от сердечного приступа. В наследство «скорбящей» вдове он оставил двухкомнатную квартиру...

Гонцы вернулись из Тулы с увесистым багажом информации, которую им помогли раздобыть российские коллеги и напрямую касающейся следствия по делу об отравлении в киевской школе.

Когда я читал отчеты своих коллег, мне иногда казалось, что мне подсунули низкопробное чтиво, где в погоне за сенсацией преподносятся эпизоды, которых в реальной жизни теоретически быть не может. Увы, оказалось, что может...

Из отчетов стало известно, что в семье Масленко было шестеро детей - трое сыновей и три дочери. Как рассказал дальний родственник, воспитывали их в том духе, что главное в жизни - это материальный достаток. Судя по всему, тогда и начали прививать столь садистский способ этот самый достаток заполучить.

Но, как явствовало из собранных в Туле материалов, старшие Масленко подсыпали яд не только для извлечения материальной выгоды. Приведу лишь один эпизод их тульских злодеяний.

«В ноябре 1980 года Мария Федоровна, мать Тамары, заболела и легла в больницу. Супруг Антон Митрофанович очень беспокоился о ее здоровье. В какой-то момент сваха узнала о недомогании Марии Федоровны и решила ее навестить. После больницы направилась к Антону Митрофановичу, чтобы поделиться впечатлением. И между делом высказала свои опасения по поводу состояния здоровья сватьи. Мол, из всей палаты она - самая тяжелая. Боюсь, не сдюжит. «То есть?» - недоуменно спросил сват. «А то и есть, что надежды мало. Надо готовиться, чтоб похоронить по-человечески». Еще и помощь свою предложила, когда понадобится.

Муж вздрогнул, будто его током ударило. И в ту же минуту к нему пришло решение. Он предложил сватье не говорить глупостей, а лучше выпить за здоровье болящей супруги. Рысью помчался в кладовку, где у него был спрятан заветный пузырек. Пока та разливала самогон и собирала на стол еду, улучил момент и плеснул в рюмку смертельной жидкости. Во взгляде отчетливо читалось: «Ты первая умрешь. Чтоб беду на Марьюшку не накликала». Но свахе было невдомек, что замыслил Антон Митрофанович...

Ночью врачи «скорой», теряясь в догадках, делали ей уколы - то от сердца, то чтобы снизить давление, но все тщетно - к утру женщина скончалась».

РАССКАЗ О ПОЧЕРНЕВШЕМ ЯЙЦЕ ВРАЧИ СОЧЛИ ПРЕДСМЕРТНЫМ БРЕДОМ

В этом описании меня заинтересовала любопытная, с точки зрения сыщика, деталь. Оказывается, больная твердила врачам «скорой помощи», что она отравилась вареным яйцом. «Когда они закусывали, - говорила женщина, - сват принялся чистить яйцо, и оно почернело прямо у него под руками. Он объявил, что яйцо порченое, и отбросил в сторону. Когда он ушел, мне стало жалко выбрасывать, и я доела», - плакала умирающая. Но врачи сочли это предсмертным бредом, поэтому не обратили на рассказ никакого внимания.

Я подумал, что надо непременно проконсультироваться с Валентиной Калачиковой. Не могло же яйцо почернеть только оттого, что у старого Масленко была черная душа! Мистика какая-то...

Тем временем предстояло выслушать коллег, которые опрашивали учителей, школьников, соседей Иванютиной. Я просил их излагать только суть. Иначе, думал, мы никогда не завершим это расследование. Дело об отравительнице, без преувеличения, гремело на всю страну, и нам нужно было поставить убедительную точку в этой истории.

- В общем, логика такова, - начал кратко излагать свое видение истории с отравлением в школе мой коллега. - Цель Иванютиной - бесплатный корм для своих домашних животных - свиней и кур. Подсобное хозяйство она содержала за счет пищевых отходов, которые приносила из кухни. Подозреваю, что ей удавалось делать пищу невкусной, а следовательно, дети ели ее неохотно...

- Подожди, Виталий, она же числится посудомойкой. Какое отношение Тамара имела к процессу приготовления пищи?

- В том-то и дело, Николай Олегович! Теоретически - никакого, но на самом деле, по словам очевидцев, совала свой нос во все кастрюли. За это получала неоднократные замечания и от заведующей столовой, и от парторга школы, и от профорга. Интересная деталь: парторг школы, у которой с Иванютиной были стычки на этой почве, в октябре прошлого года, - опер сделал паузу и многозначительно обвел глазами присутствующих, - умерла от сердечно-сосудистой недостаточности...

- Это точно?

- Абсолютно! Я беседовал с учителем химии, по совместительству парторгом. Когда попросил охарактеризовать Иванютину, он сказал только одно слово: садистка. А потом расшифровал. Сказал, что если Иванютина выбирала себе «жертву», то никогда не отступала. Как-то двое детишек зашли в столовую попросить косточек или остатков котлет для своих собачек. Братик с сестричкой. Девчушка - первоклассница, а братик учится в пятом классе. Рассказывают, что Иванютина просто рассвирепела. Вырвала из рук пакетики, вытолкала из помещения... А через несколько дней дети заболели неизвестной болезнью. Болели долго. Мальчик облысел полностью...

- Ну да, и вспомнил учитель об этом только сейчас! - раздосадованно произнес я. - Все умны задним числом!..

- Да кто же мог предположить, что такое вообще возможно?! В наше время и в цивилизованной стране?! Он, кстати, и сам пострадал...

- Кто пострадал?

- Говорю же вам, учитель химии, Стадник Виктор Петрович! Тоже облысел, и с ногами было плохо. Все дело в том, что он по долгу службы обязан каждое утро вместе с диетсестрой присутствовать при закладке в котлы дневной нормы продуктов. По поводу диетсестры вы знаете, а профоргу, видать, досталась «щадящая» доза. Или организм оказался крепче...

- А дневная норма продуктов, значит, мешала осуществлению планов этой любительницы свиней. Я правильно мыслю?

- Абсолютно! Уходя домой, Иванютина даже специально отключала холодильники, чтоб наутро продукты становились непригодными для приготовления пищи. Кстати, Николай Олегович, тогда-то и пришлось вызвать мастера по ремонту холодильного оборудования. Вызвали прямо с завода-изготовителя. И парень тоже отведал гречневого супа, в который Иванютина добавила таллий.

- А что говорят химики, токсикологи? Этот таллий разве не меняет вкус пищи?

- Пока данных таких у меня нет, но думаю, что не меняет. Крысы не стали бы его употреблять, если бы почувствовали неладное. Сам я не пробовал, так что утверждать не буду...

- Типун тебе на язык, Виталий! Ну и шутки у тебя...

- Это от перенапряжения и усталости. Быстрее бы все закончилось... Да, вот еще что, едва не упустил важную деталь. Это уже повара рассказали. Короче, после случая с Кукаренко заведующий столовой стал на ночь запирать подсобку на ключ. Обозленная таким демаршем, Иванютина не сдержалась и сказала, что «Нога пойдет вслед за Кукаренко». Нога - это фамилия заведующего столовой, - пояснил коллега.

КОГДА ОТРАВИТЕЛЬНИЦА БЫЛА УЖЕ В СИЗО, ЕЕ МАМАША ИСПЕКЛА ОЛАДИЙ С ТАЛЛИЕМ И ПОШЛА УГОСТИТЬ СОСЕДКУ

После того как мы собрали воедино все подозрения и тщательно прошлись по каждому эпизоду, который извлекли на свет, нам предстояло самое трудное - произвести результативный обыск в доме Иванютиных. То есть найти «орудие преступления».

Когда осмотрели все, что только можно было, Валентина Петровна Калачикова вдруг подошла к тумбочке, которая стояла у окна, и попросила открыть дверцу. Иванютина, наблюдавшая все происходившее с презрением, неуверенно шагнула к тумбочке: «Это швейная машина, от свекрови мне досталась. Будете осматривать?». - «Будем осматривать, - спокойно сказала Валентина Петровна. - Откройте или дайте ключ, я сама открою». Иванютина швырнула ключи на пол и почти прошипела: «Сама открывай, белошвейка!».

Калачикова осмотрела содержимое ящичков. Шпульки с нитками, иголки в коробочках, набор приспособлений для вышивки, флакон с машинным маслом для смазки механизмов... Она взяла в руки флакон и вдруг поняла, что для масла посуда уж больно тяжелая. И сунула флакон в карман.

Потом Валентина рассказывала, что до утра глаз не сомкнула, проводя лабораторный анализ «машинного масла»: раньше ей никогда не приходилось иметь дело с таллием. И второй момент, на который она упирала: в этом деле нельзя было ошибиться. Поэтому, когда все «срослось», она еще раз, по второму кругу проверила саму себя. Ошибка была исключена: во флаконе - жидкость Клеричи. Совершенно точно.

Утром Калачикова позвонила в управление, а через час или полтора Иванютину Тамару арестовали. Ее муж не верил в то, что она - убийца, и его пришлось ознакомить с результатами эксгумации трупов его родителей.

Обыск по другому адресу - месту жительства родителей Тамары - результатов не дал. Никаких доказательств, что в доме есть пузырек или пробирка с ядом! Но они сами себя выдали. Когда уже было известно, что ее дочь Тамара находится в СИЗО, Мария Федоровна испекла оладий и пошла угостить соседку. У соседки была большая пенсия по инвалидности, вот Мария Федоровна и решила «восстановить справедливость».

Соседка за угощение поблагодарила, но есть не стала, потому что была наслышана, что старухину дочку подозревают в отравлении. Бросила один оладушек кошке, и к вечеру животное забилось в судорогах, а через три часа скончалось. Соседка сообщила об этом в милицию, и супругов Масленко, очень пожилых людей, тоже арестовали. Сестру Нину взяли под стражу чуть позже.

Самое ужасное, на мой взгляд, в этой истории то, что преступники оставались безнаказанными и творили свои злодеяния на протяжении очень длительного времени. Уверовав в свою исключительность, они привыкли мстительно расправляться с теми, кто так или иначе вставал на их пути, плеснув несколько капель жидкости Клеричи в еду или в стакан с водопроводной водой. Изобрели некую чудовищную игру, где на кону были совершенно реальные человеческие жизни.

Уже в процессе следствия стало известно, что старики Масленко без колебаний насмерть отравили соседа по коммуналке, который чересчур громко включал телевизор и мешал спать. И даже родственницу, сделавшую им замечание по поводу лужи в туалете. Это они так «мстили за оскорбление»! Добавляли крысиный яд в приготовленный для угощения плов и оладьи, начиняли отравой апельсины и пряники... И при этом очень гордились своей изобретательностью...

На первых допросах все они охотно рассказывали, когда, где, кого и как отравили. Та же Иванютина поведала, что сначала испытала действие яда на соседских курах и кошках. Экспериментировала с количествами - знала, какую дозу дать, чтобы человек слегка заболел, а какую - чтоб наверняка умер. При этом ее ничуть не волновало, в каких муках умирают ее жертвы...

- В таком деле случайностей быть не должно, - самодовольно растолковывала Иванютина. - Батенька едва не погорел на обычном курином яйце. Хорошо, что врачи оказались лопухами...

Я вспомнил, что хотел спросить у нашего эксперта Калачиковой про историю с яйцом.

- Это была действительно загадка: отчего могло почернеть яйцо? - рассказала Валентина Петровна. - Потом токсикологи дали заключение, что именно таллий, вступая в реакцию с белком, образует органическое вещество черного цвета. Когда уже старый Масленко находился в Лукьяновском СИЗО, мы с прокурором взяли трехлитровую банку, кипятильник, пару яиц и решили провести следственный эксперимент.

Сварили яйца в присутствии арестанта. Первое дали ему облупить чистыми руками, и все было в норме. Затем дали в руках подержать пузырек с таллием и попросили облупить второе яйцо. И оно мгновенно почернело! А дальше произошло совершенно непредвиденное: дед, испугавшись, что его могут уличить, в мгновение ока запихал яйцо в рот и целиком проглотил! Вместе со скорлупой! Прокурор попытался отнять его как неоспоримое вещественное доказательство, но, как говорится, увы и ах...

Совместными усилиями сыщиков, следователей и прокуратуры удалось доказать 40 случаев отравлений, 15 из которых - со смертельным исходом. Судебно-психиатрическая экспертиза признала подсудимых вменяемыми. Среди особенностей характера всех четверых были названы повышенная самооценка, мстительность, обидчивость.

Суд приговорил Тамару Иванютину к исключительной мере наказания, трем остальным членам семейства суд назначил от 10 до 15 лет лишения свободы. Судебные заседания продолжались около года. Перед тем как предоставить последнее слово подсудимым, судья предложила Тамаре Иванютиной покаяться перед сидящими в зале родителями умерших школьников. Но подсудимая заявила, что виновной себя ни в чем не считает. И раскаиваться не собирается. И вызывающе добавила: «Не то воспитание...».

СТРАНА НА ПОРОГЕ НОВОГО КРИМИНАЛЬНОГО ПЕРЕДЕЛА

Когда мне рассказали, как Иванютина вела себя во время судебного заседания, я подумал: «Какое к черту воспитание, если свой жизненный путь приходится заканчивать так бесславно!». В истории большой страны под названием СССР не так много было женщин, которые удостоились пули в затылок. Но в чем-то она была, безусловно, права: что заложено родителями, то и даст свои всходы, а затем и плоды.

Мне вспомнились наставления отца моего Олега Владимировича Поддубного: «Самое главное - быть честным с самим собой. А пойдешь на сделку с собственной совестью - возврата не будет». Еще отец говорил: «Потерял что-то - не кричи, а нашел - непременно верни. Если узнаю, что взятки берешь, - умру от горя, Николай. Так и знай!».

Нынче отцу моему 97 лет. Дай Бог, чтоб дожил до 100, а если повезет, то и больше. Потому что фамилия обязывает - оставаться честными и дюжими. Отец прожил трудную жизнь, но никто плохого слова о нем никогда не сказал. И я уверен, что не скажет.

Я крепко усвоил его науку. Не потому, что боялся отца, а потому, что и сам понимал: надо жить честно и трудиться до седьмого пота. И самое главное - быть в ладах со своей совестью.

Обидно и досадно, что у нынешнего милицейского поколения понятия чести и совести перестали котироваться. Из всех милицейских наук многие усвоили только одну - выбивать из задержанных показания. Во времена моей службы в органах милиции за такое можно было поплатиться не только погонами, но у нас не было такого самоуправства. Зато сейчас какой-то необузданный кураж - кто в пытках изобретательнее и изощреннее. А о том, что такими действиями дискредитируется вся правоохранительная система, даже не задумываются.

Мне думается, все это происходит от непрофессионализма нынешнего милицейского состава. Сотрудники даже не подозревают, что имеется куча приемов раскрытия преступлений. Ну а если ума нет, то ничего не остается, как применять силу. Вот и применяют.

На допросе переусердствовали, забили студента до смерти. И вот что удумали: пьяный парнишка был, все норовил с лавки упасть. И таки упал. Головой об пол - и нету допрашиваемого... Начальство только руками разводит: дескать, всяко бывает, от этого никто не застрахован... А мне хочется спросить: а не вы ли сами, уважаемые начальники, такие порядки у себя завели? И продолжаете культивировать произвол в милицейских кабинетах, списывая все на низкий уровень развития и жизни людей, которые приходят служить в милиции? Мол, какая зарплата - такая и работа. И такие кадры... Бросьте, господа хорошие! Оглянитесь в прошлое и спросите, сколько получал опер советской милиции? Да, впрочем, вы и сами это хорошо знаете.

Я не хочу, чтобы у кого-то сложилось впечатление, что Поддубный - этакий супермен и рубаха-парень, а все ребята в его команде - бесстрашные и лихие, бандитов на лету останавливают. Все им нипочем, дескать... Ну, как работали мои ребята, все хорошо знают. И я с гордостью могу сказать, что бойцы первого в Союзе подразделения по борьбе с организованной преступностью, которое мне довелось возглавить, бесстрашно преградили путь криминального цунами в конце 1980-х. Без преувеличения заявляю, что парни встали грудью на защиту города от организованной преступности!

А сегодня мне, генералу милиции, приходится опускать глаза, когда кто-то из моих бывших бойцов спрашивает: ради чего мы, собственно, рисковали жизнями и теряли в перестрелках с бандитами своих соратников? Чтобы теперь убедиться, насколько плотно криминал сросся с властью?

После двух попыток похоронили идею создания Национального бюро расследований. Оно планировалось как аналог ФБР, практически с теми же полномочиями и задачами: проведение досудебного следствия и оперативно-разыскной деятельности в особо сложных уголовных делах, информационно-аналитическая работа. Но оказалось, что у этой идеи чересчур много оппонентов в верхах.

Конечно, прямых указаний насчет того, что такое бюро Украине не нужно, не поступало, однако нам намекнули, что период «дикого криминала», разборок и беспредела миновал. И теперь будоражить общество созданием столь серьезного органа нецелесообразно. Опытными операми это было расценено как еще одно доказательство сращивания преступности с властью и экономикой.

Те, кто представлял банды и «бригады» в 90-х, сегодня сплошь и рядом успешные бизнесмены и меценаты. Еще бы им не быть меценатами и спонсорами, если 90 процентов крупных и очень крупных нынешних легальных состояний в Украине были нажиты преступным путем!

«МЫ ГОВОРИМ: «ПРЕСТУПНОСТЬ», ПОДРАЗУМЕВАЕМ «ВЛАСТЬ»

Припоминаю, как очередной министр МВД, из временщиков, жаловался журналистам, как тяжело нынче бороться с организованной преступностью: «На таких Киселей (имеется в виду криминальный авторитет Владимир Кисель. - Прим. ред.) работают адвокаты и другие юристы. Им, к сожалению, есть кому помогать». И даже посетовал, что страна на пороге нового криминального передела, потому что на место старых авторитетов пробуются новые.

Я спросил себя, стал бы настоящий министр Головченко так разговаривать с телевизионщиками, и ответил: категорически нет! СМИ, чуть заслышав о противоправных деяниях, тут же сообщают: «Прокуратура заявила, что возбуждено уголовное дело». А как оно расследуется, дошло ли оно до суда - это уже никому не интересно. А ведь как раз по количеству возбужденных дел мы, как говорится, впереди планеты всей.

По моему разумению, едва ли не каждый четвертый в нашей стране побывал под следствием. Скольких людей от прежней власти отправили нынче в СИЗО? Человек 20, не меньше. Уровень - от премьера до начальника главка. Тут впору задуматься, а не пора ли лозунг: «Народ и партия - едины» поменять, например, на такой: «Мы говорим: «преступность», подразумеваем «власть». Или что-то вроде этого...

Я всю свою сознательную жизнь проработал в розыске. Пусть хоть один кто-то скажет, что я ему подсунул патрон, или нож, или наркоту, или это с моего согласия сделали! Как бы я посадил невинного человека, пришел после этого домой, к детям, и стал бы рассказывать им, что их отец - чистый, порядочный человек?

Конечно, больно, что дело, которому служил верой и правдой, уже в демократическом государстве постигла такая незавидная участь. Что утрачено доверие к милиции, а профессиональное ядро, которое подбиралось и взращивалось не одно десятилетие, рассыпалось и скоро от него может остаться кучка пепла.

Средь бела дня сегодня могут расстрелять судью, простого милиционера... И вот что примечательно: навесив на такое преступление ярлык «заказное убийство», сознательно приучают общество к тому, что оно - из разряда нераскрываемых. Но еще ужаснее то, что общество с этим безропотно соглашается. И привыкает. Потому что прежнего доверия к милиции уже не питает. Да и милиции-то прежней уже давно нету.

Как-то на одной милицейской вечеринке я спел старую песню про постовых. Там были такие слова: «Есть добрая, хорошая традиция, что в песне люди чувства не таят. И если уж поют: «Моя милиция», то, значит, без сомнения, моя!». И вот, когда я допел, завязался спор: молодые офицеры убеждали, что песня написана под «партийно-милицейский» заказ, а те, кто постарше, особо ничего и доказывать не пытались. Потому что мы были убеждены, что в те времена - в 60-е годы прошлого столетия - милиция была истинно «народной».

Немногие помнят, что в конце 1960-х тогдашний министр внутренних дел СССР Щелоков сказал, что нищая и голодная милиция опасна для своего народа. А кто сделал украинскую милицию нищей, голодной и... продажной? Не те ли люди, которые восседают в кабинетах на Банковой и Грушевского? С их высокого позволения старые кадры разогнали, а на место профессионалов поставили тех, кто сам имеет отношение к совершаемым преступлениям - грабежам, разбоям, вымогательствам. Это как раз к ним подходит ультрасовременное понятие - оборотни в погонах.

Рвачей и хапуг немало в нынешних милицейских рядах. Как-то один из них попытался пошутить: Поддубному, мол, обидно, что ему взяток не предлагали. Да, не предлагали, потому что на лице написано - не беру. И не брал. Потому что воспитан по-иному. Абсолютно уверен, что взятка - самый опасный соблазн оказаться по другую - бандитскую - сторону баррикады. Поэтому наиболее эффективным средством узнать, подходит ли человек для службы в органах, является, на мой взгляд, негласная проверка путем «предложения взятки». И сразу все становится ясным.

Пока же одни только разговоры о необходимости реформ в милицейских рядах, а заниматься реформаторством вроде бы некому, да и некогда. Вот очередные парламентские выборы на носу, какие уж тут реформы... Да и кому, собственно, поручить отбор новых работников милиции? И кто должен устанавливать критерии отбора? Работы, как говорится, непочатый край, а горизонта не видно.

За нынешнее состояние дела, которому отдана большая и лучшая часть моей жизни, душа болит прямо-таки физически! Именно эти два обстоятельства - плачевное состояние современной системы украинской милиции и, как говорили в старину, боление души - и побудили меня взяться за перо.