Лев ДУРОВ: «Время сейчас такое: говори что угодно! Только кому от этого легче?»

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 16 Июня, 2011 00:00

«ИНТЕРЕСНО, ЧТО У НИХ ТРЕТЬЕЙ СТЕПЕНИ: ОРДЕН, ОТЕЧЕСТВО ИЛИ ЗАСЛУГИ?»

- Костюм-то я надел, несмотря на жару, но, честно говоря, хотел вообще в футболке прийти - душно мне во всех этих пиджаках, галстуках, поэтому стараюсь носить их как можно реже, - признался Лев Дуров. - А шляп вообще не ношу. Знаете, почему? Одно время были в моде зеленые велюровые шляпы. Ну буквально все в них ходили, и я подумал: почему бы и мне не купить?

Взял жену, пошел с ней в магазин, надел эту зеленую велюровую шляпу и красуюсь перед зеркалом - примеряю. Ира моя смотрела-смотрела, а потом выдала: «Знаешь, что ты мне напоминаешь?». - «Что?». - «Говно под лопухом!». С тех пор я о шляпах и думать забыл. Жена, к сожалению, ушла в феврале. Была и умница, и красавица. Киевлянка, украинка - значит, уже красавица. У вас других не бывает...

После этих слов все в зале зааплодировали, и Дуров улыбнулся: «Вот видите - так сказать, как я, уметь надо. Когда-то чествовали Володю Вишневского: мол, талант, гений, в одной строчке может уместить любую мысль. Я говорю: «А что здесь такого? И я смогу». Выдал с ходу несколько одностиший. Вишневский говорит: «Вот негодяй!». А я - в его же манере: «Я негодяй, но вас предупреждали». Эту строчку он до сих пор в концертах цитирует».

От одностиший актер перешел к разбору популярных песен: «Вдумайтесь: что мы поем? Если прислушаться, такое услышишь... Знаете песню самого трусливого мужика на свете? Это романс «Отвори потихоньку калитку». «И войди в темный сад ты, как тень, не забудь потемнее накидку» - ну трус же! К тому же извращенец: «Кружева на головку надень». Без кружев у него, видишь ли, ничего не получится! Я часто такие вещи подмечаю. Например, меня всегда интересовало, о чем это: «И от любви качает теплоход»? О синхронном, простите, сексе? А сколько несуразиц в названиях организаций, званий, наград! Узнав, что ему хотят вручить орден «За заслуги перед Отечеством» III степени, Гердт задумался: «Интересно, что у них третьей степени: орден, Отечество или заслуги?».

Дурову этот орден в свое время присвоил... Юрий Никулин.

- Звонят мне как-то из Администрации Президента: «Приезжайте, завтра вам будут вручать орден «За заслуги перед Отечеством», - вспоминает Лев Константинович. - Ну, я надел костюм, галстук, подъезжаю к Белому дому... А часовые: «Сегодня не наградной день». Я взбеленился: «Кончайте шутить!». Позвонили в администрацию, те стали списки смотреть, говорят: «Дуров, иди домой и не морочь голову, тебя в наградном листе нет и пока не предвидится». Спускаюсь со ступенек Белого дома, смотрю - стоит Юра Никулин, облокотясь на дверцу машины, и смеется: «Приехал все-таки, дурачок?».

«Юрка, - говорю, - то, что ты это придумал, я уже понял. Но кто звонил?». - «Я». - «Так голос же не твой!». - «А я кастрюлю на голову надел». - «И не стыдно, а? Народный артист, директор цирка - с кастрюлей на башке!». Он спокойно так: «Ну ты же приехал...».

«НУ ИХ К ЧЕРТУ, ЭТИХ АМЕРИКАНЦЕВ! НЕ БУДЕМ ИХ УЧИТЬ, КАК НАДО РАБОТАТЬ»

- Однажды пришло письмо на английском, - продолжил Лев Константинович. - Чтобы прочесть, бегал по Москве, искал переводчика. В школе учился не очень хорошо, поэтому свой аттестат называю сексуальным - у меня там одни тройки, женские бюсты перевернутые. Ни одного «стульчика» либо пятерки. Язык учил немецкий, но толку... А тут в письме значилось, что меня зовут в Голливуд сниматься. С нашей стороны, мол, нужны я и господин Никулин, а с американской будут Аль Пачино, Дастин Хоффман и Пол Ньюман.

«Ну, - думаю, - компания хорошая, надо вещи собирать». Звоню Юре - обрадовать. Он неподалеку жил, пришел, сели, отметили... Неделя прошла - никаких звонков. Набираю его номер: «Юра, тебе из Голливуда звонили?». - «Нет». - «А из КГБ?». - «Тоже нет». - «Раз так, ну их к черту, этих американцев, пусть прозябают! Не будем их учить, как надо работать». И только хотел класть трубку, как он спрашивает: «У тебя письмо далеко?». - «Нет, - говорю, - рядышком». - «Треугольная печать есть?» - «Есть». - «Прочти, что там написано». Смотрю, а там английскими буковками: «Счастливого пути, дурачок!».

Из-за этого я когда-то оскаровского лауреата Питера Устинова со всей его командой матом послал - не поверил, что настоящие. Сижу дома - звонок: «Здравствуйте, мистер Дуров. С вами хочет познакомиться британский актер и режиссер Питер Устинов, он приехал, чтобы снять здесь кино». «Кто звонит? - думаю. - Ширвиндт? Никулин? А, какая разница, все по одному адресу пойдут!». «Идите, - говорю, - ребята, на...». Они: «Нет, что вы? Куда? Это вы к нам идите, мы снимать вас будем». Я второй раз. Они снова: «Да вы не так поняли...».

В общем, пришлось ехать - знакомиться с Устиновым. Приезжаю в гостиницу, а там и вправду он - здоровенный дядька. Схватил меня, как игрушку, обнимает и орет так радостно: «Лев, Лев!». Я ухом к его пупку прижался, уже и не вырываюсь. «Питер, - говорю, - чего тебе от меня надо? Живым отпустишь?». Он: «Сначала дадим». Сели за стол, дали по 100, он объяснять стал: «Я снимаю новый фильм по моей книге «Моя Россия» - беру интервью у выдающихся людей, оставивших след в русской истории. Это Толстой, Достоевский, Ленин - их, естественно, играют актеры». Я напрягся. «Ну, - думаю, - кого же мне играть, как не Ленина?». Был у меня случай - позвонил Юлик Гусман, предложил побыть Ильичом в одной постановке. «Кто там еще?» - спрашиваю. «Сталин и Троцкий». - «А Сталин кто?». - «Кваша». Ну, Игоря я знаю, замечательный артист. «Согласен», - говорю.

На сцену вожди пролетариата должны были выходить по очереди. Сначала вышел я - в зале гул одобрения: «Похож, похож...». Потом Кваша - то же самое. А когда вышел Троцкий, паузы не было. Люди ржали и катались, потому что Троцкого играл Ярмольник. Я боялся, что у Устинова будет нечто подобное.

«КАК ДУМАЕШЬ, ОТДАДУТ МНЕ ЯСНУЮ ПОЛЯНУ?»

Было круче - Дурову предложили роль Льва Толстого.

- Я говорю: «Ты в своем уме? У нас же ничего общего», - вспоминает актер. - А Устинов: «Как это? Ты Лев, он Лев...». Толстовку на меня надели, бороду приклеили - одно лицо! Посадили в правительственную машину, везут в Ясную Поляну. И тут на свою голову останавливает нас гаишник: «Документики предъявите. Куда это мы так быстро едем?».

Выхожу я из машины и понимаю: Россия действительно самая читающая страна в мире! «Сынок, - говорю, - домой я еду. Софьюшка Андреевна моя померла уже, что мне одному скитаться? Слышал, у вас тут власть поменялась, имения прежним хозяевам возвращают. Как думаешь, отдадут мне Ясную Поляну?». У него глаза на лоб полезли, пена изо рта пошла, того и гляди, креститься начнет. «Отдадут, - бормочет, - Лев Николаевич! Союз распался, все всем отдают, а вам тем более». - «Ну, ладно. Бывай здоров!». Сел в машину и дальше поехал.

Потом узнал: в тот же день горемыку в больницу свезли. Он первым делом в участок подался, к начальству: «Что делается! Толстой приехал - из-за границы, наверное. Хочет Ясную Поляну вернуть». А начальник ему: «Какой Толстой?». - «Какой-какой! Бородатый! У него еще поезд женщину переехал!». - «Ты это... Кобуру сдай». В общем, землю мне не отдали. А его только через неделю выпустили: мы позвонили и объяснили, что к чему. Говорят, до сих пор работает.

После баек, которые Лев Константинович рассказывал дольше часа, начались расспросы. Зрители интересовались, как актер относится к фильму Юрия Кары «Мастер и Маргарита», снятому в 94-м, а вышедшему только сейчас. «Картина мне нравится, - ответил Дуров. - Считаю, что с ролью Левия Матвея справился, хотя сильнее всех, на мой взгляд, Ульянов-Пилат. Жаль только, опоздали мы с фильмом. Но смотреть и вспоминать тоже интересно. Спасибо Юре, что взял в картину».

А вот Георгию Юнгвальду-Хилькевичу Дуров благодарен как раз за то, что в продолжение «Мушкетеров» его не взял: «Я вообще не люблю римейков. Никогда, например, не согласился бы сняться в продолжении «Не бойся, я с тобой». Во-первых, не подпрыгну уже высоко и пальцем бак не пробью. Во-вторых, даже если пробью, никто не поверит». - «А бак-то был настоящий?!» - выкрикнули из зала. «Так я вам и сказал!» - хитро прищурился гость...

Киев - Трускавец - Киев