Легендарный форвард киевского «Динамо» и сборной СССР Владимир ОНИЩЕНКО: «Волгу» я получал в отделе рабочего снабжения города Красный Луч. Шахтеры спросили: «В каком забое работаешь?». Я наугад: «В третьем...»

В 1973 году, когда Владимир Онищенко еще не был заслуженным мастером спорта и даже не играл за киевское «Динамо», его пригласили участвовать в прощальном матче бразильского кумира Гарринчи. Это было международное признание 24-летнего украинского нападающего. За сборную Союза он провел 44 матча, забил 11 голов (на его счету есть еще один, но ошибочно зачисленный не ему). Он — серебряный призер чемпионата Европы 72-го года, двукратный бронзовый призер Олимпийских игр (72-й год в Мюнхене, 76-й — в Монреале). Входил в легендарный состав киевского «Динамо», выигравшего в 75-м Кубок кубков и Суперкубок УЕФА. Четырехкратный чемпион Советского Союза. Валерий Лобановский называл Владимира Онищенко «форвардом от Бога», «футбольным рыцарем». Такой оценки от великого тренера удостаивались немногие. На поле был бесстрашен, находчив, порой удивлял непредсказуемостью своих действий, впрочем, всегда оправданных. Олег Блохин считал его лучшим своим партнером по атаке. В 95-м был тренером киевского «Динамо». Возглавлял «Металлург» (Донецк) и за один сезон дважды обыграл «Динамо» (Киев), которым руководил Валерий Лобановский. Сейчас заместитель начальника управления футбола в динамовском клубе. Это интервью — эксклюзив. Владимир Онищенко не балует журналистов своим вниманием. Мы благодарны Владимиру Ивановичу за то, что он сделал для «Бульвара Гордона» исключение.

«С ГРИГОРИЕМ СУРКИСОМ УЧИЛИСЬ В ОДНОЙ ШКОЛЕ. ОН СТОЯЛ В ВОРОТАХ... КСТАТИ, И МОЕ ПЕРВОЕ АМПЛУА — ВРАТАРЬ»

— Владимир, это правда, что вы с Григорием Михайловичем Суркисом учились в одной средней школе в параллельных классах?

— Да, в одной киевской школе — 154-й, но приняли меня на год позже, поскольку я родился 28 октября 49-го и мне к началу учебного года еще не исполнилось семи лет. В школе была хорошая футбольная команда. На переменках мы играли в футбол. Помню, как Гриша уверенно становился в ворота. Кстати, и мое первое амплуа — вратарь...

— Как вы из села Стечанка Чернобыльского района попали в Киев?

— В селе, где сейчас «зона отчуждения», зарегистрировано мое рождение, но пробыл я там месяца два-три, не больше. Это родина моего отца. Он был военнослужащим, и у него была возможность переехать в Москву, с повышением, но он, как это ни парадоксально, предпочел остаться в Киеве.

— Какое у него было звание?

— Подполковник. Такое же, как и у меня сейчас. Хотя я не строевой офицер, но верой и правдой, как мог отслужил в обществе «Динамо» при МВД 29 лет.

— Родители одобряли ваше увлечение?

— У нас в семье футбол не был популярен, и я занимался им втайне. Никто об этом не знал. Но однажды мама, убирая в комнате, случайно вымела из-под шкафа мое удостоверение, где говорилось, что я состою в спортклубе «Большевик» и что я там делаю. Она: «Как? Это правда?». Мама запрещала мне играть в футбол, потому что в детстве я не отличался хорошим здоровьем.

Звездный состав «Динамо» (Киев), 1975 год. Владимир Онищенко — крайний справа в нижнем ряду

— Почему удостоверение оказалось под шкафом?

— Я считал, что это самое надежное и удобное место. Как у Эдгара По в его новелле «Украденное письмо»: лежит себе конверт на столе, и никому даже в голову не приходит его там искать.

— Но маму переиграть не удалось... Что дальше?

— Я кое-как выкрутился. Остался в футбольном клубе завода «Большевик». Но зимой катался на лыжах, врезался в дерево и сломал левую, мою боевую ногу: ведь я левша. Пять месяцев ее потом разрабатывал. Снова прихожу на «Большевик». Прихрамываю. Чувствую: не прохожу отбор как полевой игрок. Говорю: «Могу встать в ворота». Тренер Борис Кукуриков: «Становись!». Ну, я все, что летело, ловил. Записали вратарем. Но меня все время тянуло в поле, и уже в следующем сезоне я играл левого полузащитника. Тогда была такая практика: чтобы усилить киевское «Динамо», брали двух-трех игроков из других клубов. Взяли и меня.

— О вас, как мне рассказывали, ходили легенды. За счет своего дриблинга вы могли, получив мяч в центре поля, обвести всех игроков противника и забить гол между ног вратаря. А если так не получалось, начинали все сначала...

— Это, конечно, преувеличение. Но я действительно стал позволять себе уходить от установок тренера и немножко занимался авантюрой на поле.

— Какие были мечты?

— Была одна-единственная, и она осуществилась: меня пригласили в киевское «Динамо», где играли Мунтян, Бышовец, Семенов, Кащей — масса талантливейших ребят! Перед футболом и после мы обязательно покупали стакан газировки и пирожки с ливером. Это было так вкусно!

Потом меня пригласили в юношескую сборную Украины, и сразу — в сборную СССР. Я выступал на чемпионате Европы. Помню игровой эпизод, о котором написал в своем отчете всесоюзный еженедельник «Футбол». Мы играли с англичанами. Два рослых защитника прижали меня к угловому флажку. Я с места подсек мяч, нырнул между ними, и они оказались за спиной. Остановились удивленные и начали мне аплодировать. А трибуны дружно запели «Калинку-малинку»...

«ЩЕРБИЦКОГО РАЗДРАЖАЛИ УСПЕХИ «ЗАРИ», И ОН НАПРАВИЛ В ВОРОШИЛОВГРАД КОМИССИЮ ДЛЯ ПОИСКА КРИМИНАЛА»

— Кто вас пригласил в дубль киевского «Динамо»?

— Виктор Маслов. Мне было тогда 16 лет. На Нивках, где раньше находилась база «Динамо», проводилась двухсторонняя игра. Я был левым нападающим. «Подо мной» играл Володя Мунтян, а против меня — защитник Боря Сорока. Я как-то удачно проявил себя, и Виктор Александрович сказал: «Этого паренька оставляем, завтра зачисляем в штат команды».

Тогда стадион «Динамо», где дубль проводил матчи, вмещал больше болельщиков (после реконструкции количество зрителей уменьшилось). Трибуны всегда были переполнены. Аншлаг! Болельщики даже висели на деревьях. Зрелище потрясающее! Народ шел на наши игры как на праздник.

— Чем вам запомнился Маслов?

— Он бежал, как говорится, впереди паровоза. И к системе 4—4—2 (четыре защитника, четыре полузащитника, два нападающих) пришел параллельно с Альфом Рамсеем. В 1966 году сборная Англии, возглавляемая Рамсеем, впервые применила эту систему на чемпионате мира и завоевала золотые медали.

Маслов дал понять игроку Лобановскому, что футбол, который тот проповедует, — вчерашний день. И Валерий Васильевич в своих мемуарах писал: «Тренерская правота Маслова оказалась намного выше моей правоты игрока». Виктор Александрович мне доверял. Когда в 70-м году сборники уехали на чемпионат мира в Мексику, он меня, Кащея и других дублеров ставил в основной состав. И молодежь к приходу основных игроков даже улучшила результат в чемпионате. Но в 71-м Маслова сменил Александр Севидов...

— И что?

— Скажем так: дальше у меня в «Динамо» не сложилось. Возможно, сказалось появление Олега Блохина, который был на три года меня моложе. В нападении играли корифеи — Анатолий Пузач, Виталий Хмельницкий, Анатолий Бышовец. Все — игроки сборной! В такой компании мне было сложно выжить, на меня это давило, поэтому пришлось искать счастья в другой команде.

«Меня с Блохиным иногда путали: походка у нас была схожая. А вот игра разная...»

— Вам намекали, что вы лишний?

— Да. Помню, играли мы в Сочи с ленинградским «Зенитом». Пенальти в ворота соперника. Почему-то все отказались бить. Виктор Серебряников говорит: «Ну, ты, молодой, иди бей!». Я и пошел. Попал в штангу. Мы проиграли. На следующий день был разбор, искали виновного. Я встал: виноват, мол, не забил. После этого решил окончательно, что мне нужно уходить.

Еще при Маслове меня приглашали в минское «Динамо». И в московский «Спартак» — сам Андрей Петрович Старостин. Но я рассчитывал, что, возможно, пробьюсь в основной состав «Динамо», и отказался от этих предложений. Однако время шло, а результата не было.

В Киев приехали из Ворошиловграда (ныне Луганска) представители «Зари», мы встретились в гостинице, переговорили, и я дал добро. А через несколько дней уехал в новую команду.

— На тот момент какое у тебя было семейное положение?

— Холостяцкое. Не до женщин, когда мысли — только о футболе! Хотелось играть, играть и ни на что не отвлекаться. Женился в 26. Моя первая жена Любовь Титаренко — сейчас руководитель театра «Браво». Мы с ней оказались немножко разными людьми. Развелись. От этого брака есть два сына. От второго брака — дочь, ей в этом году исполняется 10 лет.

— Возвращаемся к футболу...

— Мы начали чемпионат успешно. В первом же матче на своем поле сокрушили киевское «Динамо» — 3:0! Я, правда, не играл. Киевское «Динамо» из Ворошиловграда улетало, «Спартак» только прилетел. Встретились в аэропорту два тренера — Александр Севидов и Николай Гуляев. Гуляев в недоумении: «Саша, как это ты здесь проиграл 0:3?». Севидов посмотрел на него с сочувствием: «Коля, моли Бога, чтобы ты здесь «пятерку» мячей не получил!». Мы «хлопнули» и москвичей — 3:1, я забил два мяча. Вдохновенно провели весь турнир и впервые стали чемпионами.

— Успехи областной команды, которая громила элитные клубы, видимо, раздражали покровителей киевского «Динамо». Козни они вам не строили?

— Первым секретарем Ворошиловградского обкома партии в то время был Владимир Шевченко. Болельщик-фанат, он покровительствовал спорту в области. Чемпионами Советского Союза становились мужская и женская сборные по волейболу. Были успехи и в других видах. Но в конце 72-го тогдашний глава республики Владимир Щербицкий направил в Ворошиловград комиссию, чтобы проверить финансовое положение «Зари». Искали криминал. Ничего не нашли, но Шевченко уволили, и прежнее финансирование прекратилось. Мы это на себе сразу ощутили: не получили премии в тех размерах, что были обещаны.

— Машину дали?

— Я получил ее через ОРС (отдел рабочего снабжения), который снабжал дефицитными товарами, машинами в том числе. Есть такой город Красный Луч, туда я отправился оформлять документы под видом шахтера. Мне — «волга», а работягам — «москвичи». Они меня спрашивают: «Ты в каком забое работаешь?». Я наугад: «В третьем».

— Как отсутствие должного финансирования отразилось на результатах «Зари»?

— Главный тренер Герман Зонин, который три года создавал чемпионскую команду, ушел. А мы в следующем сезоне скатились на восьмое место.

...А 72-й год стал для меня знаменательным. Я участвовал в финальной части чемпионата Европы в Брюсселе. В полуфинале мы выиграли у сборной Венгрии 1:0 (Рудаков отразил пенальти), а в финале уступили 0:3 сборной Германии, в составе которой играли будущие чемпионы мира Майер, Беккенбауэр, Хенесс, Нетцер, Мюллер... Наш результат (серебряные медали!) признали неудовлетворительным. Ветераны Великой Отечественной войны возмущались: «Мы победили немцев, завоевали пол-Европы, а вы им проиграли. Позор!».

Сразу же после чемпионата Европы все игроки «Зари», надев футболки сборной СССР, во главе с тренером Германом Зониным отправились на малый чемпионат мира в Бразилию — на «Кубок Независимости». Мы обыграли Уругвай, но уступили с минимальным счетом Аргентине и Португалии. Недавно я находился в Аргентине, и меня познакомили с бывшим игроком сборной этой страны, которая выступала в Сан-Паулу. Мы разговорились, и он сказал: «Помню, что у вас очень активно играл левый фланг. Это был Блохин?». — «Нет, — говорю, — это был я».

Я тогда попал в число 33-х лучших футболистов СССР — вторым номером после Олега Блохина. Нас почему-то все время ставили на один фланг. А потом развели по другой схеме, и я тоже был первым.

Слева направо в верхнем ряду: Алексей Михайличенко, Михаил Михайлов, Анатолий Демьяненко, Валерий Зуев, Григорий Спектор. В нижнем ряду: Александр Чубаров, Владимир Онищенко, Сергей Богачик и Валерий Лобановский

— Какие впечатления о прощальном матче великого Гарринчи, на который вас пригласили в 73-м?

— Это запоминается на всю жизнь. Сборная СССР как раз завершила турне по Латинской Америке, мы прилетели в Рио-де-Жанейро. Через сутки должны были отправиться в Нью-Йорк, а оттуда — в Москву. В аэропорту к нам подошли представители Федерации футбола Бразилии и официально пригласили Евгения Ловчева, Сергея Ольшанского и меня участвовать в матче сборной Бразилии против сборной остального мира.

Все это было 18 декабря, где-то в три часа дня. А начало игры — в 21.30. Мы поехали в гостиницу, немножко отдохнули. Вечером за нами прибыла машина. Добираться до «Мараканы» было очень тяжело, потому что со всех сторон стекались толпы болельщиков. На стадионе — более 130 тысяч!

За сборную Бразилии играли Пеле, Карлос Альберто, Ривелино, Жаирзиньо, Герсон... В середине первого тайма раздался свисток, и Гарринча с полными слез глазами под аплодисменты трибун навсегда покинул поле. Я вышел в стартовом составе, с моей подачи забили гол, мы повели 1:0. В перерыве при счете 1:1 попросил замену. Хотя мне говорили: «Оставайся, играй, все нормально». Бразильцы выпустили во втором тайме молодежь, и они вырвали победу — 2:1, причем один гол забил Пеле. И так забил, что я сказал себе: «Да, кажется, мы не тем занимаемся, совсем в другой футбол играем»...

«МНЕ С МОИМ ЗДОРОВЬЕМ НЕПРОСТО БЫЛО ИГРАТЬ»

— В 72-м году днепропетровский «Днепр» возглавлял Лобановский. В противоборстве Зонин — Лобановский кто был сильнее в том сезоне?

— «Заря» обыграла «Днепр» дважды — 3:0 и 2:1. Уже в следующем сезоне Лобановский после каждого матча звонил ко мне домой, спрашивал: «А что ты делаешь?». Мне хотелось сказать: «Сижу и книжку читаю». Он не скрывал: «Я иду в Киев и хотел бы, чтобы ты тоже вернулся в «Динамо». Васильич, как говорится, доверял, но проверял: после игры я дома или где-то в другом месте? Он подбирал людей с профессиональным отношением к делу, которые бы соответствовали его требованиям.

В Ворошиловград приезжал из Киева Михал Михалыч Коман, чтобы беседовать со мной на предмет возвращения. Он стоял под окном обкомовского дома, где я жил на втором этаже, и бросал камешки в мое окошко, боясь зайти. Кстати, в той квартире жил до меня Иожеф Сабо. А потом в Ленинград, где играла «Заря», приехал Сергей Николаевич Сальников, заместитель председателя городского совета «Динамо», и я официально подписал заявление о возвращении в киевское «Динамо». На Киевском железнодорожном вокзале меня встречали Лобановский и Базилевич.

— Были опасения, что вдруг не получится в «Динамо»?

— Были, и серьезные. Дело в том, что Славик Семенов ушел из «Динамо», потом вернулся и не заиграл. Часто бывает, что у футболиста не складывается в одной команде, зато он комфортно чувствует себя в другой. Но я не побоялся рискнуть. Это был очень трудный момент для меня. Я стал забивать, и появилась уверенность.

— Как игроки восприняли тренерские новшества Валерия Лобановского и Олега Базилевича?

— Вначале, конечно, роптали. Никто ведь раньше не сталкивался с такими нагрузками. Мы еще недопонимали, что так тренируется организм, закаляется характер. Но подкупало то, что это было новым. Со временем мы уже не мыслили себе, как можно работать иначе. Когда Лобановский возглавлял сборную и приглашал игроков из других клубов, мы немножко посмеивались, видя, как они тяжело все это переносят.

Лобановский прекрасно понимал, что советский футбол силен атлетичностью, физической подготовленностью. Что на чистой технике нам с такими командами, как Бразилия, Италия, Испания, Германия, не сыграть.

Здесь я хочу сделать небольшое отступление. В те годы мальчишки с пяти-шести лет гоняли в футбол во дворах, где и формировалась индивидуальность. Каждый, приходя в организованный футбол, отличался каким-нибудь техническим приемом, даже по-своему бил по мячу. И вот ребята с улицы, с нашим менталитетом, вырастали и обыгрывали великие команды! Сейчас нет уличного футбола, все мальчишки какие-то одинаковые и не любят футбол так беззаветно и бескорыстно, как любили их отцы и деды. С улицы игроков мы уже не возьмем, надо готовить.

— Когда вы начали играть в паре с Блохиным?

— В основном составе — в том же 73-м, когда вернулся в «Динамо». Лобановский видел, что есть пара, проверенная на уровне сборных, сыгранная, скрепленная, — зачем кого-то еще искать?! Меня с Олегом даже иногда путали: походка у нас была схожая. А вот игра разная...

— О вашей манере игры Лобановский писал: «Соперники его ненавидели за постоянные «появления из ниоткуда»...

— Да, он отмечал, что я как бы исчезал, а потом неожиданно появлялся...

— Вы специально создавали такую иллюзию?

— Трудно сказать. Если бы мы могли четко охарактеризовать свои действия и поступки! Может, в это время тянули на себя одеяло другие? Много факторов, которые не позволяют игроку все время быть в центре внимания. Есть сопротивление соперника, который не дает тебе что-то делать. А мне с моим здоровьем непросто было играть, скажу честно.

— Возникали разногласия между вами и Блохиным, между игроками «Динамо»?

— Разногласий фактически не было, потому что Лобановский объединил нас целью. Вселил в нас уверенность, что мы можем достичь больших побед. Сложилось так, что «Динамо» образца 74—75-го годов состояло из 12 полевых игроков и двух вратарей. Базилевич как-то сказал: «Если хоть один человек выпадет из этой обоймы, его некем будет заменить». Ему говорят: «А вы и вдесятером прекрасно сыграете против кого угодно!».

Тренеры нас полностью обеспечивали информацией о соперниках, которой не владел ни один клуб, даже — сборная. Как она добывалась? Олег Ошенков ездил на границу и нелегально записывал по интерканалам матчи ведущих команд Европы, которые транслировались на Польшу, на Румынию, на Венгрию. Мы просматривали их, учились. Это нам помогало при подготовке к матчам в европейских кубках.

«ЛОБАНОВСКИЙ ЛЮБИЛ НАГНАТЬ СТРАХА НА СОПЕРНИКА КАКИМИ-ТО СВОИМИ СПЕЦИФИЧЕСКИМИ УПРАЖНЕНИЯМИ»

— А какая была дополнительная игровая практика у команды, кроме матчей чемпионата и Кубка Союза?

— При малейшей возможности мы участвовали в международных турнирах, чтобы набраться опыта. Их для нас организовывал импресарио по фамилии Украинчик, который знал о футболе очень много.

Помню, нас пригласили на турнир в испанский город Вальядолид. Мы вышли в финал, играем с местной командой. Мяч в нашей штрафной у Мунтяна, он его выбивает. В радиусе трех метров никого нет. Вдруг раздается свисток: пенальти! Лобановский выходит на поле и забирает команду. Говорит: «Нам кубок не нужен, он тяжелый, его далеко везти».

Влетает к нам в раздевалку Украинчик: «Валерий Васильевич, вы должны играть». Тот ему отвечает: «При таком судействе это невозможно. Пусть берут кубок себе, а нам не надо будет думать, как его тащить».

При активном содействии нашего импресарио начались переговоры. И приняли компромисс: у нас удаляют одного игрока, а пенальти раз назначили, нужно пробить, но мимо. Мы вышли в меньшинстве и победили. Кубок действительно был тяжелый: его, кряхтя, тащили двое. Так что к играм на Кубок кубков мы подготовились основательно.

— Что-нибудь новое о финале с «Ференцварошем»?

— Этот самый Украинчик поставил на «Динамо». Сначала заглянул к нам, говорит: «Вы победите!». Затем пришел к венграм: «Ребята, чего вы зря щеки надуваете? «Динамо» вас завтра спокойно обыграет». То есть провел психологическую обработку соперника.

И я вспоминаю: мы заканчиваем тренировку, а венгры только приехали. Не уходят переодеваться, внимательно наблюдают, как мы тренируемся. А Васильич любил нагнать страха на соперника какими-то своими специфическими, необычными упражнениями, в общем-то, далеко не всем понятными. И мы начали все это демонстрировать. Проходим после тренировки мимо, а венгры смотрят на нас, как на инопланетян. Мы почувствовали: они нас боятся...

— А вы были спокойны?

— Нет, конечно. После первого тайма, когда вели 2:0, Лобановский предостерег: «Игра не закончена». Даже когда Блохин довел счет до 3:0, не было уверенности, что это победа. Минут за 10 до конца я задавал себе вопрос: «Неужели они могут забить нам четыре мяча?». Но время тянулось очень медленно. Только за минуту до финального свистка мне стало ясно, что сквитать венграм счет уже не удастся.

— Какие фразы долетали до вас во время финала с тренерской скамейки?

— Мы их почти не слышали, но они, конечно, произносились. Мне потом уже рассказывали. 18-я минута — я забиваю первый гол. На 39-й минуте получаю мяч на фланге, Мунтян забегает. По законам футбола нужно сделать ему передачу, а я ухожу в центр. Базилевич кричит: «Что же он делает?!». Бью — гол! Возглас Базилевича: «Молодец!».

После игры наполнили Кубок кубков советским шампанским — крымским, мускатным, дефицитным, — которое заблаговременно еще в Киеве закупил Александр Петрашевский, выпили...

— И сколько бутылок туда влезло? Игроки во мнении не сходятся.

— Мне показалось: бутылок 10. Это важно?.. Еще до матчей на Кубок кубков я ехал после тренировки в одной машине с Лобановским. Говорю ему: «Вот мы вкалываем столько, а вдруг не будет результата?». Лобан отвечает: «Да, это возможно. Но для того чтобы был результат, надо вкалывать».

И вот мы с Кубком кубков после аэропорта заезжаем на базу в Конче-Заспе. Наша динамовская «бабушка» Ольга Трофимовна Подурян выстелила для нас ковровую дорожку. Стол уже был накрыт...

— Разрешено было расслабиться?

— Но без фанатизма. Мы сели. Валерий Васильевич говорит: «Теперь я могу ответить на вопрос, который мне задавал Онищенко: «Для чего мы трудились?». И поднял Кубок!

— А потом начался неизбежный спад...

— Команда, которая состояла из 14 человек, не могла потянуть третий сезон кряду. Нам нужна была пауза, и она пришла сама собой. Если в 75-м году мы выиграли все, что могли, то уже в следующем — все, что могли, завалили. В Кубке чемпионов обыграли в Симферополе «Сент-Этьен» (Франция) — 2:0, а там пролетели — 0:3. Уступили сборной Чехословакии в четвертьфинале чемпионата Европы (0:2, 2:2). Третье место на Олимпийских играх в Монреале было оценено как провальное. Начали, как всегда, искать виновных.

Тренеры отчислили Трошкина и Матвиенко. Те возмущались: «Две недели назад мы подходили вам в сборной, а теперь не подходим в клубе?». Команда, естественно, вступилась за них. Началось противостояние между тренерами и игроками. Прошло бурное собрание. До часу ночи после него мы ходили по базе и обсуждали то, что произошло.

К матчу с днепропетровским «Днепром», в принципе, не готовились. Состав определили без тренеров. Играли где-то минут 20, вели 1:0. А потом пропустили три мяча...

— Говорят, что некоторые динамовцы этот матч «сдали»...

— Уверен, что нет.

— Лобановский чувствовал себя хоть в чем-то виноватым?

— Не знаю, может быть... Трудно за него говорить. Думаю, что конфликт был неизбежен — из-за накопившейся физической и психологической усталости. Команда работала практически на автомате — не было уже большого желания тренироваться, вкалывать. Мы тот провальный сезон начали на сборах в Болгарии, в условиях среднегорья. Нагрузки были кошмарными. Расчет был на то, что как только спустимся вниз, начнем летать на поле. Но никто почему-то не взлетел...

«У ВИТИ КОЛОТОВА ОДНАЖДЫ ПОСЛЕ СТОЛКНОВЕНИЯ КОЛЕННАЯ ЧАШЕЧКА ОКАЗАЛАСЬ НА БЕДРЕ»

— Почему вы сравнительно рано, в 29 лет, закончили карьеру игрока?

— Я выигрывал чемпионат СССР, Кубок Союза, Кубок кубков, Суперкубок. Но после европейских турниров у меня пропадал интерес к чемпионату страны, уже не было мотивации, как раньше, я впадал в апатию...

К сожалению, так и не пришлось сыграть на чемпионате мира, но это зависело не от меня. В 73-м сборная СССР должна была провести два отборочных матча за путевку на финальный турнир со сборной Чили. Первый поединок состоялся в Москве. Тренировал нас Евгений Горянский. Мы имели явное преимущество, играли на одной половине, «общипали» штанги. Число нападающих после замен увеличилось. На поле были Блохин, Гуцаев, Кожемякин, я. И — 0:0. А потом в футбол вмешалась политика: советское правительство приняло решение, что сборная не выезжает на ответную игру.

В 78-м году я понимал, что у меня уже нет тех физических и психологических возможностей, да и мотивации, чтобы играть на высоком уровне. Я сознавал, что и у киевского «Динамо» могут быть спады, которые нужно устранять «вливанием свежей крови». Доигрывать в других командах не хотелось. Лучше многого достичь за несколько лет в киевском «Динамо», чем провести 300 матчей в каком-нибудь другом клубе и ничего не выиграть.

— Травмы, здоровье тоже вынуждали к уходу?

— Были сотрясения мозга — мне от защитников доставалось. А как играть иначе? У нас все так играли! У Вити Колотова однажды после столкновения чашечка коленного сустава оказалась на бедре. Он весь был перелатанный и в рубцах, как гладиатор. Его называли «молчаливым капитаном», но его взгляд порой говорил больше слов. Он пылал изнутри. Не щадил себя. И сгорел...

Я не считаю себя великим форвардом, но мне было приятно играть в великом клубе. И если бы родился позже, то, возможно, заканчивал бы свою карьеру футболиста в каком-нибудь зарубежном клубе, а тогда такой вопрос даже не поднимался.

— Есть сейчас в Украине форварды от Бога?

— Форвардов-то много, а вот голов мало.

— А тренеры?

— Многие называют себя учениками Лобановского. Но то, что он делал, никто никогда не повторит. Потому что только ему одному было известно, что нужно делать. Можно копировать Лобановского, но это не значит: мыслить, как он. Нужно взять его методику, но изменять средства применительно к современным требованиям.

Он знал, когда сказать, что сказать, а когда промолчать. Мог подобрать ключ к любому, знал, как повлиять на игрока, чтобы завести, вдохновить его на тренировку, на игру. Никогда не был мягким человеком, никого не жалел, потому что не жалел себя. Но умел защитить, помочь. Не оскорблял никого.

— Вы сами были главным тренером киевского «Динамо». И какова эта ноша?

— Ох непростая! Предложение от Григория Суркиса последовало 2 января 95-го. И хотя я пробыл тренером всего четыре месяца, понял очень многое. Ответственность колоссальная! Но могу сказать, что я не успел сделать ни плохого, ни хорошего. Сам попросил отставку. Ее приняли.

— У вас есть тренерское образование?

— Я окончил Высшую школу тренеров в Москве. Учился два года в группе с Валерием Газзаевым, Александром Тархановым...

— Что можно отметить положительного в чемпионате Украины?

— Если бы не Григорий Суркис, то «Шахтер» и другие клубы до сих пор ковырялись бы со своим дилетантским подходом. Он показал, какая нужна современная инфраструктура, чтобы эффективно работать. Примеру «Динамо» последовали Донецк, Днепропетровск, Харьков, Мариуполь...

— Вам снятся триумфальные 70-е?

— Ради этих лет стоило жить.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter