Народная артистка Советского Союза, которая 34 года была женой великого советского певца Муслима МАГОМАЕВА, Тамара СИНЯВСКАЯ: «Лицо у Марии Каллас было потухшее — видимо, надломилась, и мне показалось, что ее какая-то затаенная боль терзает. Убитая, словом, была женщина и очень скромно, кстати, одетая»

На протяжении долгих 34 лет, если говорили: «Муслим Магомаев», непременно добавляли: «...и Тамара Синявская», и наоборот — в сознании меломанов эта блистательная пара была неразлучна и неразрывна, их семейный дуэт вызывал восторги и зависть на сцене и в жизни. Описание их знакомства могло бы украсить завязку любого любовного романа. В Бакинской филармонии, которая носит имя деда Муслима Магомаева, певца подозвал поэт Роберт Рождественский, чтобы представить своей молодой спутнице. «Муслим!» — отрекомендовался мужчина, по которому сохли тогда все женщины страны. Красавица рассмеялась: «И вы еще себя называете? Вас весь Советский Союз знает!». Впрочем, Тамара Синявская, а это была именно она, к тому времени и сама была широко известна в — чего уж греха таить — довольно узких кругах отечественных ценителей оперного искусства. Достаточно сказать, что ее, 20-летнюю девчонку, приняли в стажерскую группу Большого театра даже без высшего консерваторского образования (редчайший случай!), а ведь когда в первом туре объявили ее фамилию и возраст, по залу прокатился смешок: «О, скоро из детского сада будут в Большой приходить». Тем не менее всего через год Тамару перевели в основной состав. Ее бархатистое, глубокое меццо-сопрано с возможностями контральто ввергало в экстаз публику Монреаля, Парижа, Осаки, многих других городов и стран, за три года она собрала три золота на международных конкурсах вокалистов. Кстати, на самом престижном — имени Чайковского — заранее было известно, что победа предназначена восходящей тогда звезде Елене Образцовой — за ее кандидатуру дружно проголосовали все советские члены жюри, но зарубежные так же категорично высказались за... Тамару Синявскую, и под их напором первую премию разделили. После этого конкурса видный импресарио Зарович настойчиво приглашал молодую певицу в полугодичное турне по Америке, засыпал театр и Госконцерт телеграммами, а в ответ получал стандартные отписки: «Занята в репертуаре», хотя Синявская в это время пела только Ольгу в «Евгении Онегине» и мелочь типа «кушать подано». Видно, советские искусствоведы в штатском опасались, что красавица Тамара там, за океаном, в кого-нибудь влюбится и останется — дело-то молодое, но судьба предназначила ее Муслиму и вела их навстречу.

Фото Александра ЛАЗАРЕНКО

...Тогда в Баку руководство республики решило показать приехавшим на Декаду русской литературы и искусства в Азербайджане гостям чудо-город на сваях под названием Нефтяные Камни. Паром, который туда курсировал, хлебосольные хозяева уставили столами с южными яствами, но когда он отчалил, первый секретарь республиканского ЦК Гейдар Алиев, к своему удивлению, обнаружил, что Магомаева на борту нет. «И Синявской тоже», - подсказал ему кто-то, и все стало ясно без слов.

Вскоре после их свадьбы Тамаре позвонил Лемешев, и она воскликнула: «Тут есть человек, который давно мечтает выразить вам восхищение вашим талантом». Мэтр благосклонно принял от Муслима восторженные слова, а потом спохватился: «Простите, но почему вы в одной квартире?». Только потом уже вспомнил, что, проезжая мимо ресторана «Баку», видел шумную толпу и ему объяснили: «Там Магомаев женится».

...Они долго обращались друг к другу на вы: может, поэтому Тамара Ильинична (наверстывая упущенное?) даже на людях называла мужа игриво Мусиком, Митей, Кутей и Тяпой (хотя свое царственное имя предпочитала слышать целиком). Бывало, что они ссорились, и Муслим Магометович, хлопнув дверью, уезжал в Баку, но потом с восточной пышностью делал первый шаг к примирению: дарил цветы и представления в ее честь.

Их навсегда соединили любовь и музыка, и Магомаев, как никто, мог понять, что чувствовала его жена, когда ее, беспартийную, заочно разбирали на партсобрании за то, что исполнила на одном из праздничных телевизионных «Огоньков» песню: мол, так можно и до эстрады докатиться! Муслим один знал, что после «Кармен», где Тамара более трех часов пела и танцевала, она теряла два килограмма, а после других спектаклей - по килограмму...

Поднимая как-то на юбилее Муслима Магометовича тост, Мстислав Ростропович пошутил: «Мы с тобой оба - члены клуба несчастных мужей солисток Большого театра»... Не знаю уж, на что намекал маэстро, но Тамара Ильинична, которая слыла с юных лет душой компании, ради супруга-отшельника полюбила уединение, а чтобы потрафить его кавказскому воспитанию, она, дама с характером, публично осудила эмансипацию и, более того, вскоре после того, как Магомаев закончил карьеру, покинула Большой.

«Мечтала артисткой быть, учительницей, врачом, но не певицей»

Последний спектакль она спела в 2002 году, в возрасте, когда другие примадонны еще и не думают уходить со сцены, а с 2007-го супруги не давали уже и концертов. Они не афишировали, что Муслим Магометович очень плохо себя чувствовал, перенес операцию на сосудах, но заботливая жена до его последнего вздоха была рядом...

Сказки о таких парах обычно заканчиваются словами: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день», однако на самом деле так не бывает. Овдовев, Синявская долго была безутешна, но собрала волю в кулак, чтобы никто не увидел на ее лице следы пролитых слез. У нее еще много дел: провести второй вокальный конкурс имени Магомаева, написать книгу... Все это необходимо, чтобы в памяти людской их любовь осталась не просто надолго - навсегда.

«Я РОДИЛАСЬ, ОТКРЫЛА РОТ, ЗАПЕЛА И НИКОГДА НЕ ДУМАЛА, КАК СЛОЖИТСЯ У МЕНЯ ЖИЗНЬ»

- Признаюсь, Тамара Ильинична: давно хотел побеседовать с вами публично, тем более что вас несправедливо мало и на экране, и в прессе...

- Дима, а можно, как говорил Борис Саныч Покровский, я к вам сразу перпендикуляром выступлю? Меня на экране не мало, меня сейчас мало, и это, кстати, не вина телевидения и не упущение чье-то, а мое пожелание. Присутствовать на всеобщем обозрении я не хотела, и это мой первый после долгой паузы выход на люди...

- Спасибо...

- Плюс ко всему сегодня 25-е, а для меня этот день трудный. Три года назад я осталась одна, тем не менее, очень хорошо все взвесив, решила, что молчание это пора прервать.

- У вас удивительный тембр, а вы никогда не пытались понять, откуда такой он неповторимый?

- Откуда, не знаю, просто помню, что у мамы моей был красивейший разговорный голос. Когда ее не стало, она очень долго мне снилась: будто я ей звоню и слышу в ответ: «Тамара!» - вот словно положила свой голос мне на связки, на ушко, на сердце, и я вздрагивала, когда слышала ее во сне.

- Мама пела?

- В церкви, на клиросе. У нее был альт - низкий голос, но она никогда не выступала профессионально, потому что судьба ей выпала совсем не артистическая, очень тяжелая. Всю свою жизнь, в общем-то, мама отдала мне.

- Вы москвичка?

- Да, причем коренная.

- Зачастую москвичам сложно выдерживать конкуренцию с провинциалами, которые прокладывают, даже прорубают себе дорогу локтями. Тяжело было вам удержаться в Большом театре?

- Я даже не понимаю, о чем вы говорите, потому что вообще на эту тему не размышляла. Я родилась, открыла рот, запела...

- ...и все?..

- ...и никогда не думала, как сложится у меня жизнь. Мечтала артисткой быть, учительницей, врачом, но не певицей - пела с ощущением, что так и надо, что все поют.

С Марией Каллас в Москве. «Это был, по-моему, последний ее зарубежный вояж и первый — в Россию...»

- Могли бы и драматической стать актрисой?

- Об этом, наверное, лучше спросить режиссеров, которые со мной работали в опере и видели на сцене... Некоторые приглашали в кино сниматься.

- У вас поразительные глаза...

- Спасибо, вы комплиментами просто меня обволакиваете.

- Сижу, знаете, и любуюсь, а какие конкретно роли вам предлагали в кино?

- Дезире Арто, например, в фильме «Чайковский» - помните, была такая оперная певица, с которой Петр Ильич был помолвлен? Потом ее Майя Михайловна Плисецкая сыграла (не знаю уж, по каким соображениям, видимо, так композиционно перестроился материал, хотя причинами я даже не интересовалась), а Владимир Гориккер, который в свое время снимал фильм-оперу «Каменный гость», сначала записал мою партию, меня не видя.

Под мой голос исполнять роль Лауры была приглашена (все время балерина со мной, так сказать, в паре) Ляля Трембовельская, характерная танцовщица Большого театра, а когда режиссер, уже после того, как начались съемки, со мной встретился, удивленно воскликнул: «Господи, где ж ты раньше была-то?! Вполне и сама могла бы сниматься». Но я же тогда вообще была маленькой - это 66-й год.

«Пела с ощущением, что так и надо, что все поют...»

«В ЛОЛИТУ ТОРРЕС Я БЫЛА ВЛЮБЛЕНА»

- Говорят, какое-то время вы подражать Лолите Торрес пытались...

- Да я всю жизнь не то что пыталась ей подражать, а была в нее влюблена. Сейчас немножечко это смешно, но тогда... Муслим, кстати, раздобыл ее фильм «Возраст любви» и на мое 33-летие мне подарил, потому что я ему просто прожужжала...

- ...все уши...

- ...все ушки тем, как мне хотелось бы снова увидеть картину уже в этом возрасте. Дело в том, что влюбилась в нее я в седьмом классе, когда весь Советский Союз от Лолиты был без ума (18 раз этот фильм смотрела, знала его наизусть). Господи, советские дети ей письма писали - помню, в какой-то газете опубликовали письмо 12-летнего мальчика: «Я хочу жениться на Лолите Торрес»... Поэтому я и попросила Муслима найти старую ленту - хотела проверить, не поменялся ли с годами вкус, но она и тогда мне понравилась..

- Сейчас вы пытались ее снова увидеть?

- Пыталась, но... В свое время озвучивала Лолиту Торрес Виктория Чаева, артистка, по-моему, радио - у нее, если вы помните старый дубляж, был красивый разговорный голос, и я, может, даже немного подражаю ей бессознательно. (Низким голосом): «Соледат Реалес отправляется на гастроли... Анна-Мария Росалес...». Она говорила, и тут же начинала петь Лолита Торрес, и получилось так...

- ...органично?

- Очень, и вдруг несколько лет назад по НТВ снова показали «Возраст любви». Я приникла к экрану, но когда Торрес раскрыла рот, у меня внутри все угасло - в результате передубляжа незабываемый тембр исчез.

В роли Элен Безуховой в «Войне и мире»

Не знаю, какая актриса озвучивала эту роль, - может, она, если эти слова услышит, даже обидится, просто ее голос не соответствовал объему голоса певческого, он ударялся куда-то в стеночку. Исчезла магия того, как героиня говорила, - голос у нее, если помните, был немножечко «на груди». Дома у нас фильмотека большая, и когда эта картина попадается мне на глаза, я думаю: интересно, как же Лолита Торрес сейчас выглядит (смеется)?

- Тамара Ильинична, а это правда, что вас слушала и даже хвалила великая Мария Каллас?

- Правда - просто я знаю о разговоре, который происходил, что называется, за кулисами конкурса Чайковского. У меня была знакомая переводчица (она со мной ездила в Бельгию, где я тоже получила Гран-при), и ее пригласили и на IV конкурс Чайковского переводить гостям - он у нас в 70-м году был сумасшедший.

В качестве почетных членов жюри там и Мария Каллас присутствовала, и Тито Гобби, а какая обойма певцов от Советского Союза тогда выставлялась!.. Ну, сами судите: Коля Огренич (царствие ему небесное!) и Женя Нестеренко разделили у мальчиков первое место, второе заняли, по-моему, Зураб Соткилава и Владик Пьявко, а на третьем был потрясающий баритон Витя Тришин (потом я как-то мало о нем слышала). У женщин третье место получила Дуся Колесник из Украины, второе не присуждали, а первое досталось нам с Еленой Васильевной Образцовой - видите, я все помню...

Как мне перевели, Каллас воскликнула: «Мне очень нравится эта девочка (извините, это не мои слова. - Т. С.) - у нее роскошный голос и использована только треть дарования!». Ну и еще добавила, что у нее - то есть у меня - большое будущее: в таком, в общем, духе высказывалась. В гала-концерте, который проходил в Большом зале консерватории уже по окончании конкурса, я пела «Сегидилью» из «Кармен». Каллас сидела в шестом ряду в проходе, представляете? - а поскольку я обладала приличным, можно даже сказать, 200-процентным зрением, увидела, что она вместе со мной артикулировала, так что мы пели вдвоем.

«ПОКЛОННИЦЫ ЛЕМЕШЕВА ПОТОМ КО МНЕ ПЕРЕШЛИ. НЕ ВСЕ, КОНЕЧНО, НО САМЫЕ ОДЕРЖИМЫЕ, СУМАСШЕДШИЕ В СВОЕЙ ЛЮБВИ К НЕМУ»

С Сергеем Лемешевым в роли Ольги, «Евгений Онегин»

- Каллас была не очень красивой, правда?

- Нет, для меня тогда... Я просто даже не поняла, кто это.

- Но одухотворенное хоть имела лицо?

- Какое-то потухшее, у меня фотографии с ней остались - видимо, надломилась... Несколько лет спустя ее не стало - это был, по-моему, последний ее зарубежный вояж и первый - в Россию... Мне показалась, что ее какая-то затаенная боль терзает - я ведь ничего про нее не знала.

Убитая, словом, была женщина и очень скромно, кстати, одетая: в каком-то коротеньком пальтишке, в платочке. У нее были очень хорошие заплетенные в косу волосы, но для меня это не была та Каллас, которая la Divina (божественная. - Д. Г.).

Уже потом у нас стали показывать знаменитые эссе, а затем и фильмы про ее жизнь. К слову, неплохую картину сняли с Фанни Ардан, но на реальную историю это было мало похоже - они выбрали куски, в которых голос звучал и страдания. Актриса передала это прекрасно, но там были подробности, которые можно увидеть только в документальных лентах, и когда я их посмотрела, поняла...

- ...истоки убитости...

- Угу!

- Я вам задам, может, не совсем приличный вопрос: это правда, что вы выходили на одну сцену с Лемешевым?

- Что значит «я выходила»? - Сергей Яковлевич (царствие ему небесное!) сам меня избрал своей Ольгой...

С Галиной Вишневской и Борисом Покровским. В Камерном академическом музыкальном театре, возглавляемом Покровским, Тамара Синявская пела в постановке «Не только любовь»

- ...в «Евгении Онегине». Сколько лет ему было?

- Ну, это 72-й год - значит, 70.

- И он звучал?

- Звучал. Очень чистенько, аккуратненько, с его такими интонациями дивными (напевает): «Медам, я на себя взял смелость...», но в кулисах дежурили уже врачи. Он был в гриме, с ресницами - такой трогательный, и так обижался, когда я не хотела с ним танцевать котильон. Потом он написал...

- ...что «лучше Ольги за всю свою жизнь я не видел»...

- А мне было неудобно - знаете, почему? Потому что он столько десятилетий в Большом театре пропел, у него там замечательные совершенно были партнерши. «Но, - сказал он, - я наконец нашел свою Ольгу».

- Это легенды, что его окружали толпы поклонниц, или вы их видели?

- Видела - они потом ко мне перешли (смеется). Ну, не все, конечно, но самые одержимые. Я не могу сказать, что они ненормальные были, но сумасшедшие в своей любви к нему, и как раз этот спектакль и подарил мне их признательность, потому что пела я с их кумиром очень корректно и уважительно. Там маленький дуэтик (напевает): «Под кровом сельской тишины...» - я первый раз тихо-тихо запела, и у нас слились голоса. Когда по задумке режиссера мы головки друг к другу склонили, он шепотом, пока заканчивалась музыка, спросил: «Я очень плохо спел?». - «Сергей Яковлевич, - ответила я, - спели вы потрясающе». - «Правда? Ой, ну я так рад», а потом раздалась буря аплодисментов.

С Ириной Архиповой и Муслимом Магомаевым. «Архипова певицей была замечательной»

- У них с Козловским действительно такая жесткая была конкуренция или слухи о ней преувеличены?

- Мне кажется, эта конкуренция была больше у их поклонниц, правда, других таких двойников, как они тогда, я не знаю.

- Козловский в преклонном возрасте тоже звучал хорошо?

- Ивана Семеновича я слышала только в концертах (с ударением на первом слоге. - Д. Г.), как он говорил, поэтому не знаю, как звучал его голос в Большом, и сравнивать с Сергеем Яковлевичем, с которым пела живьем, не могу.

- И все-таки в чью пользу счет?

- Трудно сказать. Разные сцены...

- ...и немножко различные голоса...

- У них все разное: голоса, манера пения, обертоны вот здесь - в области сердечка.

- Вы перепели, наверное, практически весь русский классический репертуар - от «Хованщины» до «Евгения Онегина»...

- Не пела только «Мазепу» - там высокая партия, крикливая, и моя педагог, с которой я консультировалась, отсоветовала.

С Ириной Архиповой и Муслимом Магомаевым. «Архипова певицей была замечательной»

- Для голоса было вредно, да?

- Ну, конечно, - зачем? У меня был достаточно большой репертуар, в котором и я могла получить удовольствие, и людям не было неприятно меня слушать.

- Любимая партия у вас была?

- А то вы не знаете!

- Кармен?

- Нет - я, по-моему, из России.

- Ольга?

- (Наигранно-строго)... Дима, вы меня поражаете!

- Мне уже просто стыдно становится...

- Ну вот давайте теперь вспоминайте. Хочу понаблюдать, как краснеть будете.

С Зурабом Соткилавой (Хозе) в «Кармен»

- Марина Мнишек?

- Дима, кто из русской классики на меня похож или на кого я похожа характером? Вы ведь мой нрав знаете.

- Мне вдвойне уже стыдно...

- Думайте, думайте - это вам испытание. Я ваш прокол запомню...

- ...на всю оставшуюся жизнь, да? Хоть подскажите...

- Ну, вспоминайте: жертвенная женщина, которая все отдает мужчине. Не знаете? Ну, помучайтесь!

«ЛИЧНО Я ВСЕГДА ЗНАЮ СВОЕ МЕСТО И МЕСТО ДРУГИХ - ВСЕГДА!»

- Хорошо, тогда до конца интервью напрягать буду память и, не исключено, реабилитируюсь...

- Я догадываюсь, как вы поступите: спросите об этом как-то иначе, и я проговорюсь сама.

- Нет-нет, попробую сам догадаться, а пока продолжим... Я знаю, что, готовя партию Кармен, вы танцевать учились, а у кого брали уроки?

- Ну, если я профессионал, то, конечно же, нижайше попросила о помощи великую балерину нашего века Марину Тимофеевну Семенову, и она полгода со мной занималась.

- После этого можно было, наверняка, и в балете солировать?

Гранды советской оперы: Евгений Нестеренко, Тамара Синявская, Зураб Соткилава, Елена Образцова и Маквала Касрашвили

- Насчет этого не поручусь, хотя балет с детства любила, и, более того, моя творческая жизнь в шестилетнем возрасте именно с него началась. Я уже говорила, что петь для меня было естественно, а вот танцы... Мама сшила мне пачку и отправила в пионерский ансамбль Локтева - я у них там год протанцевала, но потом пошла в хор.

- В советское время лучшие голоса страны посылали на стажировку в прославленный миланский театр «Ла Скала»...

- Было дело...

- Вы тоже туда ездили - в плане профессиональном это что-то дало?

- Да, безусловно. Когда прилетела в Милан и встретилась с педагогом, которой была, между прочим, ни больше ни меньше маэстра Карозио (певица, которая всю жизнь была педагогом у Франко Корелли), она первым делом послушала меня и сказала: «Деточка, вы хорошо обучены, а теперь будем заниматься музыкой». Конечно же, итальянской: там я и «Реквием» Верди выучила, и «Кармен» - к сожалению, на итальянском языке.

- Почему «к сожалению»?

- Потому что на итальянском эту оперу поют только в Италии, а во всем мире - на французском. У нас пели на русском (смеется), хотя сейчас тоже стараются все исполнять на языке оригинала.

- В Киеве на украинском пели - и ничего страшного...

- Понимаете, я и сама не знаю, что лучше, - все-таки это медаль о двух сторонах.

С корифеями Большого театра Бэлой Руденко и Евгением Нестеренко. «Большой действительно был имперским, поэтому свое место там следовало завоевывать...»

По-моему, люди, которые вообще никакого языка не знают и к опере отношения не имеют, должны все-таки слушать ее на родном языке, а с другой стороны, если театр дает, как сейчас говорят (вот противное слово!), продукцию, которую можно вывезти за рубеж, разумеется, петь надо на языке оригинала. Это профессионально, ибо партия для определенного написана голоса, и с этим я столкнулась в роли Кармен, потому что, когда поешь на русском, характер один, а когда (напевает): «L'amour est un oiseau...»...

- ...все ясно!..

- Ну что такое: «У любви, как у пташки крылья...»? - это очень тяжело звучит, совсем не так, как тонкая французская вязь...

- Когда вы уже были примой Большого театра, в Советском Союзе имелось определенное количество потрясающих голосов: в Москве - Ирина Архипова, Елена Образцова, Галина Вишневская, в Киеве - Галина Туфтина, в Санкт-Петербурге, то бишь в Ленинграде, - Ирина Богачева... Круг...

- ...серьезный такой, голосистый...

- Вот именно - голосистый, а была среди вас конкуренция, вы знали, кто по гамбургскому счету сильнейшая?

- Ну, лично я всегда знаю свое место и место других - всегда!

- Кто, на ваш взгляд, в те годы был меццо-сопрано советской оперной сцены номер один?

- Понимаете, у каждой названной вами певицы какая-то есть вершина.

- У той же Марии Биешу - «Чио-Чио-сан», например, да?

С Дмитрием Гордоном. «Вы комплиментами просто меня обволакиваете...» Фото Александра ЛАЗАРЕНКО

- Маша не меццо-сопрано, она сопрано лирико-драматическое... (Пауза). Так, Дима, я поняла, что вы никогда не вспомните, какая же у меня любимая партия (смеется). Ну что вы! Как же мадам Баттерфляй может быть меццо-сопрано?

Красивейший у Маши был голос - у нас в Большом таким обладали Тамара Милашкина и Маквала Касрашвили - три эти сопрано украшали мою жизнь, а на Западе была Мирелла Френи, с которой я, кстати, тоже пела. Понимаете, эти голоса - венок из бриллиантов, но у каждого своя грань, и я не могу сказать, кто из них лучший, потому что исполняли они много партий. В «Чио-Чио-сан» блистала, конечно, Маша, в «Пиковой даме» - неповторимая Тамара Милашкина, Маквала Касрашвили была совершенно дивной и Полиной в «Игроке», и Наташей Ростовой чудесной, и Тоской прекрасной. С меццо-сопрано приблизительно то же самое... Конечно, я знала, кто что поет и у кого какой, грубо выражаясь, конек, понимаете?

«ПРЕДЪЯВЛЯТЬ К ИРИНЕ АРХИПОВОЙ СЧЕТ - НЕ УВАЖАТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО СЕБЯ. СРАЗУ ВОЗНИКАЕТ ВОПРОС: ТЫ ГЛУПАЯ, ЧТО ЛИ?»

- Тем не менее, слушая кого-то из них, хотелось порой воскликнуть: «Ах, идеал!»?

- Мне? Нет.

- Ну вот говорили, что голос Архиповой едва ли не совершенен, что поет она академично и чрезвычайно правильно...

- Для определенной музыки - да: она пела инструментально, была инструментом в оркестре и певицей замечательной, the best, как говорят. В исполнении Архиповой строго классической старинной музыки другие рядом не стояли. Кстати, она была прекрасной Марией в «Мазепе», то есть у нее были свои коронные партии, и в каждой она считались лучшей, но помимо ролей ей особенно близких, были и такие, которые она исполняла просто как высочайшего класса музыкант. Впрочем, это всего лишь мое личное мнение, потому что предъявлять к Ирине Константиновне счет - не уважать прежде всего себя.

- Кощунство?

- Да нет, просто сразу возникает вопрос: ты глупая, что ли? Что вы, она певица прекрасная!

- Хотел бы спросить, раз уж коснулись мы этой темы, и о колоратурных сопрано. Мы много лет дружили с Евгенией Семеновной Мирошниченко - замечательной и потрясающей и певицей, и женщиной...

- Да, она хорошим человеком была (царствие ей небесное!), а голос у нее какой был роскошный!

- В порыве откровенности она иногда сокрушалась: «Была вот в Киеве Бэла Руденко, и ее любили в ЦК (муж Бэлы Андреевны Владимир Ефременко был заведующим отделом культуры ЦК КПУ. - Д. Г.), поэтому она везде ездила, а меня никуда не пускали». Потом, кстати, Бэла Руденко в Большой театр пришла, стала его солисткой, а Евгения Семеновна говорила мне: «Бэла пела академично, культурно, но без огня, а вот у меня и диапазон был большим, и артистические данные посильнее». Как вы считаете, она права?

- Вы знаете, я эти разговоры о том, кого «любил ЦК», не приветствую совершенно. Какая разница? - ЦК приходит и уходит, а эти певицы остались навсегда. Мне вообще непонятно, почему нужно, чтобы тебе кто-то из начальства благоволил. Вот ты выходишь на сцену - там что, все из ЦК сидят? Почему зрители смотрят на тебя во-о-от такими глазами? Потому что с твоими триумфами и ошибками, с плюсами и минусами они тебя любят...

- У любимцев ЦК просто были тогда другие возможности...

- Вот и спрашивайте у тех, кто их использовал, а я никогда такими вещами не занималась, поэтому разговоров этих не понимаю: «Ах, их вот любили!»... «Так это им честь делает», - отвечаю. Когда все говорили, что обожают Муслима...

- ...это означало, что у них всего лишь хороший вкус...

- Да, вы мою фразу озвучили - я всегда повторяла, что при хорошем вкусе иначе и быть не может. Нет, этот разговор не для меня: я ничего не понимаю в том, как завоевывать любовь не людей, а кресел.

- В Большом театре так и не смог состояться Юрий Гуляев - тоже, на мой взгляд, прекрасный певец и замечательный человек, который, уехав из Киева, себя потерял. Может, и умер из-за этого - в том числе...

- Вот только не от Большого театра, не из-за Москвы.

- Я понимаю, о чем вы...

- Мы с Юрой дружили - Муслим в основном, ну и я, конечно, и очень его уважала, мне нравилось, как он определенные вещи пел, потому что у него пела душа.

- Тембр какой красивый был, правда?

- Роскошный! Понимаете, в Большом надо либо с первого дня находиться, либо, уж если приходишь туда зрелым мастером, сразу накрыть его шапкой. Большой действительно был имперским (сейчас, правда, не знаю, в каком он состоянии), поэтому свое место там следовало завоевывать, и не всем пришельцам, как их называли, это удавалось. Единственно, кто прижился, наверное, это Женя Нестеренко, но он даже не прижился, а пришелся, на мой взгляд, впору, а некоторые ломались. Вот у нас еще одна сопрано была - великолепная певица. Когда она в другом театре служила, была там просто звезда звездой, хотя и ненавижу я это слово, потому что ассоциируется оно сразу Бог знает с чем.

- Кто это был?

- Не скажу, не хочу (просто не знаю, жива она или нет). Эта певица пришла и как-то сдалась, сдалась. Сначала во втором составе пела, потом в этих же партиях перешла в третий. Это очень сложно...

- ...психологически...

- Да, и с Юрой то же произошло. У него был комплекс таких моментов, при которых, наверное, выложиться в Большом он не смог.

- Вдобавок и оперу, мне кажется, Гуляев не до конца любил - больше к эстраде все-таки тяготел...

- Вот этого я сказать не могу, потому что слышала-то его в опере, а концерты, которые, будем честны, артистов кормили, - это совершенно другое дело. Помню, когда мы с Муслимом один летний месяц в году ездили с концертами для того, чтобы прожить потом весь год, в плане голосовых связок и нервного состояния мне было тяжело, потому что все-таки параллельно трудилась в родном академическом. Ну, вы знаете, что такое работать в театре, причем на таком маленьком корабле, как Большой, поэтому мы не позволяли себе много петь, но я видела коллег, которые (противное тоже слово!) занимались чесом, и очень для многих это кончалось плачевно.

- Сгубило их?

- Да, но мы не будем их трогать - сейчас не о них речь.

Киев - Москва - Киев

(Окончание в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter