Сын многолетнего лидера СССР Сергей ХРУЩЕВ: «Гитлер совсем другое Сталину предлагал: не «солдата на маршала» поменять, а старшего лейтенанта на старшего лейтенанта — сына Сталина Якова на брата своей бывшей любовницы, однако Иосиф Виссарионович отказался: если ты, Яшка, был трусом и сдался немцам, то и пошел ты!..»

Часть II

(Продолжение. Начало в № 46)

«ВСЕ ПРАВДА, - ПРОИЗНЕС ОТЕЦ, - НО ЭТО НЕ ПАРТИЯ НАТВОРИЛА, А ЭТА СУКА МУДАШВИЛИ, И КОГДА-НИБУДЬ МЫ ЕМУ ВСЕ ПРИПОМНИМ»

- Мы не договорили об отношении вашего отца к Сталину: когда оно изменилось, из уважительного в полное неприятие трансформировалось?

- Думаю, это во время войны началось, потому что, когда через границу немцы поперли, когда наши отступают и нет оружия, чтобы сопротивление оказать, а Сталин противоречивые дает указания, возникает, конечно, шок. В 1991 году мы с биографом Никиты Сергеевича профессором Таубманом, который собирал материал для своей книги, ездили, и он меня привез в Донбасс. Там встретили дочку Ильи Косенко - друга юности Никиты Сергеевича, и она рассказала, что Хрущев приезжал к ее отцу дважды, причем первый раз с большой кавалькадой автомобилей, со свитой.

- Во время войны, да?

- Нет, это был, видимо, 38-й год. Косенко пригласил гостя в хату, надеясь, что тот зайдет к нему один, но Хрущев его не понял, подумал, что друг стесняется бедности, и широким жестом пригласил спутников: мол, в тесноте, да не в обиде. Встреча получилась очень натянутой, хозяин на все вопросы отвечал односложно, а потом, когда все районные и областные начальники вышли на перекур, Косенко Хрущеву шепнул: «При них я с тобой разговаривать не хочу», и года через два отец приехал уже один - водитель остался в машине.

Фото Сергея КРЫЛАТОВА

Друзья сели под вишней - они и не подозревали, что там не одни: 10-летняя Оля под накрытый вышитой скатертью стол залезла. «Мне было интересно, - рассказывала она, к тому времени давно уже Ольга Ильинична, - вот я сидела там и слушала». Хрущев стал говорить другу: «Ну что ты здесь делаешь? - давай я тебя в Киев перетащу. Вступишь в партию, хорошую работу получишь, детей своих в университете выучишь», а Илья ему в ответ: «Не нужна мне ваша партия, которая с людьми так обходится. Что она со страной сделала? В настоящей партии были Киров, Якир, Тухачевский - где они сейчас?», и в этот момент, вспоминала Ольга Ильинична, отец произнес: «Да, все правда, но это не партия натворила, а эта сука Мудашвили, и когда-нибудь мы ему все припомним». Вот такая была история, а в войну отвращение, конечно, только увеличилось, потому что, как я уже говорил, Сталина советские генералы боялись больше, чем Гитлера...

- ...и гнали сол­дат под пули - как к пушечному мясу, к ним относились...

- Они не гнали... Во-первых, едва ли не всех, кто умели воевать, расстреляли, и если вам, человеку без соответствующего образования, без подготовки, дают командовать полком, дивизией, армией, вы все равно выучитесь, сумеете, но не на учебниках, как при других могли бы условиях, а на крови. Во-вторых, Сталин не верил им - никому, поэтому, когда Жуков на штабных учениях уверял, что Гитлер будет через Белоруссию наступать, Сталин возражал: «Нет, через Карпаты, через Львов», и там сосредоточили нашу главную ударную группировку. Когда Буденный, Кирпонос и Жуков предупреждали: «Немцы уже к Белоруссии вышли, они вот сюда ударят и окружат всех под Киевом - надо город сдавать», Сталин отвечал: «Вы трусы и ничего не понимаете - держитесь!».

- Кошмар!

- В результате 650 тысяч человек в котле оказались, а потом была целая куча котлов помельче.

Член Военного совета Сталинградского фронта, секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущев с бойцами Красной Армии, 1942 год Фото «РИА Новости»

Когда немцев под Москвой разбили, Сталин сказал: «Будем наступать на севере на Ленинград, в центре - на Ржев, и на юге - на Харьков». Генералы ему доказывали: на это у нас нет сил, но Иосиф Виссарионович был непреклонен. Назначил командующим второй ударной армии Клыкова - тот по пути на Ленинград армию утопил в болоте, на выручку генерала Власова послали - он сдался. Под Ржевом началась мясорубка, под Харьковом...

- ...котел...

- ... узким коридором пошли в наступление и, когда ударом в тыл войска вермахта советские передовые части отрезали, в барвенковской западне еще 250 тысяч потеряли.

- А в Киеве все эти 650 тысяч угробили?

- Ну, их окружили.

- И они все погибли?

- Почти все. В Америке я читал изданные на русском языке мемуары одного киевлянина, который потом во власовской армии воевал, так вот, он вспоминал, что их, военнопленных, в лагерь согнали и совсем не кормили, но я хочу разговор о Сталине как эффективном менеджере закончить.

Член Военного совета 1-го Украинского фронта Никита Хрущев беседует с жителями освобожденных Броваров, 1943 год

В 42-м все знали, что летом немцы будут наступать на юге, - об этом предупреждали и Ким Филби из Лондона, где разведка немецкие шифры читала, и английское правительство, и наша фронтовая раз­ведка. У Тимошенко карта наступления даже была, потому что немецкий самолет «Шторх», на котором начальник оперативного отдела 23-й дивизии майор Рейхель возвращался с посвященного оперативным планам вермахта совещания, совершил вынужденную посадку за линией фрон­та и портфель майора с приказа­ми и картами попал в советские руки. Но на просьбу перебросить резервы, которые защищали Москву, из центра на юг, Сталин ответил: «Вы наивные люди, Гитлер водит вас за нос. Я считаю, он будет наступать на Москву», и Тимошенко ни танков, ни самолетов не дали. Когда немцы начали наступление на Сталинград, маршал сказал Хрущеву: «Ну, что ж, пойдем на высотку соседнюю - будем смотреть, как в девять часов нас начнут бить» - потому что нечем было держаться.

Только после Сталинграда Сталин поверил, что в военном деле генералы разбираются лучше его, «эффективного менеджера», - благодаря этому стала возможна победа на Курской дуге, где все тоже о скором немецком наступлении знали, но приготовились - вот тогда немцам и были нанесены те самые «10 сталинских ударов», которые были совсем не сталинскими, а Жукова, Рокоссовского и других военачальников.

Член Военного совета 1-го Украинского фронта Никита Хрущев (в центре) во Львове после освобождения,1944 год

Теперь подведем итог. Если бы Сталин нормальным был человеком и верил своим генералам (пусть они и не первого сорта), конечно, мы бы не были так разбиты, а если бы он других в 37-м году не арестовал... Сейчас в России рассказывают: ах, они были какие-то там недоученные и недалекие... Неправда, это генералы, которые первыми в мире - до Гудериана! - сформировали танковые корпуса и армии, первыми создали крупные авиадесантные подразделения - все это после того, как их во вредительстве обвинили, было утрачено. Тухачевский, который был энтузиастом ракетного оружия, еще в начале 30-х взялся его разработку в СССР опекать (кстати, и Королева вслед за ним посадили, потому что работал тот вроде при Тухачевском).

«СЕМИЧАСТНЫЙ, КОТОРЫЙ В СВОЕ ВРЕМЯ КГБ ВОЗГЛАВЛЯЛ, ПРИЗНАЛСЯ: «МЫ БЫ ВООБЩЕ ХРУЩЕВА С ДЕРЬМОМ СМЕШАЛИ, ДА БРЕЖНЕВ ПОМЕШАЛ»

- Тем не менее бывший министр обороны СССР Маршал Советского Союза Язов мне сказал: «Так Тухачевский и иже с ним в заговоре состояли - Тухачевский в этом сам и признался - в первый же день письмо на имя Сталина на­пи­сал». Как вы считаете, дейст­вительно они были заговорщиками?

Генерал-лейтенант Хрущев, Курская дуга, 1943 год

- Я вам уже рассказывал, как генерал Мерецков сознался, что он английский шпион, - думаю, их тоже вынудили оговорить себя. На тот момент время заговоров уже прошло, да и не было никогда в российской истории такой культуры или традиции - военных заговоров. Воен­ные  могли только других политиков поддержать, поэтому я в эти версии абсолютно не верю, тем более сегодня, когда вся эта полицейско-партийная система в России волну дезинформации гонит. Вот я зашел два дня назад в магазин, а там целые полки с книгами про Сталина, причем некоторые из них я читал - ничего общего с реальностью это не имеет. Или дневники Берии издают, где он, говорят, реабилитируется.

- Поразительно, да?

- То есть они все выдумывают и делают это очень умно - ну, кроме того, что гадости про Хрущева рассказывают. Например, мы знаменитое выражение Сталина знаем, который сказал якобы: «Я солдата на маршала не меняю», и все это цитируют - не только Язов, но и остальные, а когда полез­ли в архивы - и советские, и немецкие, - оказалось, что Гитлер совсем другое предлагал. В Сталинграде старший лейтенант в плен попал - забыл, как его звали, но он был братом бывшей любовницы Гитлера, которая покончила c собой.

- Гели Раубаль?

- Да, совершенно верно, а Гитлер как человек сентиментальный о ней помнил и действительно прислал Сталину письмо такого примерно содержания: «Твой сын, старший лейтенант, у меня, а мой почти что родственник - у тебя. Давай поменяемся: старшего лейтенанта на старшего лейтенанта», а Иосиф Виссарионович сказал: «Да пошел он!», но если вы в таком виде историю опубликуете, Сталин в другом свете предстанет...

С генералом Николаем Ватутиным на Курской дуге, 1943 год Фото «РИА Новости»

- Почему же он отказался обменять какого-то там старлея на сына?

- Думаю, Иосиф Виссарионович жестоким был человеком, который, в общем-то, никого не любил и каждого, кто оказался в плену, считал предателем. Если ты, Яшка, был трусом и сдался немцам...

- ...то пропадай!..

- ...то и пошел ты! - а версию про маршала в недрах КГБ в отделе «Д» (дезинформации) придумали, где в то время отрицательный имидж Хрущева и положительный Сталина составляли. В этом Семичастный признался, который в свое время КГБ возглавлял. «Мы, - говорил, - вообще Хрущева с дерьмом бы смешали, да Брежнев помешал». Наверное, Леонид Ильич остановил их, поскольку боялся, что возьмутся потом и за него, а сейчас они эту линию опять развивают.

- Дважды в Лондоне я брал интервью у Виктора Суворова, который выдвинул свою концепцию начала войны, - он утверждает, что это Сталин собирался напасть на Германию, у него все уже было готово, но Гитлер его просто перехитрил: вы эту точку зрения разделяете?

- Абсолютно нет, потому что Виктор Суворов довольно талантливый писатель, но при этом еще и профессиональный дезинформатор. Возможности начать войну ни в июле 41-го, ни в ближайшее время Сталин не имел, потому что для этого армии не были сосредоточены.

Никита Хрущев прощается с Ватутиным, 17 апреля 1944 года. Ватутин скончался от заражения крови в результате ранения, полученного после того, как его машина попала в засаду Украинской повстанческой армии. Похоронен в Мариинском парке Киева

То есть когда стало понятно, что Гитлер может напасть, началось выдвижение войск из тылов ближе к границе, подо Львов - туда шла армия Конева, другие на случай, если немцы вторгнутся, но на самом деле в их коварство Сталин не верил. Вот в конце 42-го - в 43-м он, судя по той степени готовнос­ти - тут я с точкой зрения некоторых историков согласен! - с удовольствием на Гитлера бы напал.

- Все-таки?

- Да, если бы тот потерпел поражение на Западе и был бы слабым, а в случае, если бы Гитлер победил англичан, Сталин попытался бы сделать что-то другое, но в то время просто еще не мог: мы же сейчас видим, что сил не было, да и не это даже главное. Чтобы сосредоточить войска...

- ...подтянуть обозы, ты­лы...

- ...ему требовалось несколько месяцев - зная пропускную способность железных дорог, подсчитать это нетрудно. Про­мышленность не была еще на эти рельсы переведена, а Суворов - он манипулятор такой же, как те, которые вложили в уста Сталина слова: «Я солдата на маршала не меняю», - вместо «лейтенанта на лейтенанта». Поэтому он говорит: раз склады перенесли, линию обороны разобрали, войска вперед двинули, то к наступлению все готовится...

Совместное заседание Совета Союза и Совета национальностей 1-й сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва. Слева направо во втором ряду — Андрей Жданов и Георгий Маленков, в первом — Матвей Шкирятов, Лаврентий Берия, Никита Хрущев, Иосиф Сталин, 1938 год

- Разговорники даже с наступательной терминологией издали...

- Ну а других напечатать и не могли - тогда не Виктор Суворов, а все говорили, что война будет наступательной и вести мы ее на территории врага будем, и кинофильмы такие, как я помню, показывали.

«ФИЛЬМОВ О ВОЙНЕ ОТЕЦ НИКОГДА НЕ СМОТРЕЛ И КНИГ О НЕЙ НЕ ЧИТАЛ: ПОСЛЕ ЭТОГО, ГОВОРИЛ, НЕ СПЛЮ»

- Тот же Суворов утверждает, что Гитлер и Сталин - близнецы-братья, совершенно одинаковые по духу, которые друг друга очень хорошо понимали и даже заочно любили, - вы с этим согласны?

- Думаю, они действительно по духу очень близки: это люди, которые утверждали, пусть и по-разному, свою тиранию, которые сумели создать культ личности. У нас иногда говорят: культ личности Хрущева, культ личности Брежнева, культ личности там, не знаю, Кучмы или Путина...

- ...детский сад...

- ...но не надо разные понятия смешивать! Чинопочитание в нашей культуре заложено: пока ты у власти, тебя все хвалят, а отстранили - ругают.

Анастас Микоян, Никита Хрущев, Иосиф Сталин и Георгий Маленков, конец 40-х. «Сталин никому не верил и любил смотреть прямо в глаза»

- Это рабство вековое из всех пор лезет...

- А культ личности не только создание рабской психологии подразумевает - как писал Оруэлл: «Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым». Вы должны убрать всех свидетелей ваших прежних дел (как Сталин поступил с теми, кто знал его во времена революции и гражданской войны), должны выпалывать всех, скептически настроенных: высказал человек критику - его устранили. Остаются в результате лишь те, кто кричат «ура»...

- ...и вождю в рот заглядывают...

- ...и они уже знают, что этот образ создавать нужно. Вот я читал одного художника мемуары, который то ли лепил первый скульптурный портрет Сталина, то ли рисовал, и он, когда уже подошел к середине работы, вождю сказал: «Товарищ Сталин, вы видите, у вас подбородок скошен - он не волевой, и я немножко его подкорректировал, а тут оспинки, поэтому я сделал вот так - как вы на это смотрите?». Тот одобрительно кивнул: «Правильно задачу свою понимаете», то есть они так же создавали этот образ и верили в себя, в свой гений, в свою интуицию.

Я уже говорил, что Сталин до Сталинграда считал себя лучшим полководцем, чем его генералы, и Гитлер сказал: «Я буду главнокомандующим», хотя на самом деле это звание не для политического руководителя...

- ...ефрейтора...

- Нет, понимаете, ефрейтор может выучиться и на генерала, и на Наполеона, но когда вы политический руководитель, должны задавать тон, а войсками пускай профессионалы командуют. С таким же успехом политический руководитель может пойти на какой-нибудь сталелитейный завод и раздавать указания, как лить сталь, но он через полчаса все вам взорвет.

Иосиф Сталин и Никита Хрущев на трибуне Мавзолея, конец 40-х. «Думаю, Иосиф Виссарионович жестоким был человеком, который, в общем-то, никого не любил»

- Существует версия, что Гитлер и Сталин даже встречались, - Никита Сер­геевич ничего об этом не говорил?

- Нет, не встречались - это все сказки: чем дольше живем, тем больше окружает нас небылиц.

- Во время войны с нашей стороны были принесены безумные и бездумные жертвы, когда сотни тысяч, миллионы людей превратили фактически в пушечное мясо, потому что, как вы справедливо заметили, советские полководцы не умели воевать и боялись проигрывать. Отец трагическую правду о войне вам рассказывал?

- Понимаете, это происходило, потому что почти все, кто умели воевать, были отправлены в лагеря, и учились их преемники на ходу. Появился, например, Рокоссовский, который полководческое ис­кусство освоил, но были и та­кие маршалы, как Буденный...

- ...или Ворошилов, или Тимошенко...

- Ну, Тимошенко как раз не такой уж плохой маршал - середнячок, а ос­тальные, кого вы на­звали, показали, что ничего не умеют.

- Только скакать на конях и ма­хать саблями...

Никита Сергеевич (второй слева) отдыхает в компании председателя Президиума Верховного Совета УССР Михаила Гречухи, зампредседателя Совнаркома УССР Василия Старченко и их жен. Пруд рядом с Осиевской улицей в Киеве, 1944 год

- Шел естественный отбор - понимаете, во всякой профессии должно быть умение. В журналистике есть люди, которые интересно пишут, и такие, которых читать нельзя, и среди преподавателей встречаются прекрасные наставники и те, к кому на лекции не ходят, - точно так же и в военном деле.

Рассказывать о деталях отец не любил - он единственно говорил: «Все, что ты видишь в кино, что читаешь в самых, казалось бы, откровенных книгах, - например, у Василя Быкова! - это неправда: война настолько грязное, настолько кровавое дело, что описать это невозможно», и фильмов о войне он никогда не смотрел, не читал о ней книг. Не потому, что ему там что-то не нравилось, - просто не мог: после этого, говорил, я не сплю. Неважно, показано на экране лубочное взятие Берлина, или какая-то серьезная картина идет, или документальная лента...

Это незаживающая рана всех, кто войну ту прошли... Мы однажды вместе с Дэвидом Эйзенхауэром выступали - внуком генерала и президента, и когда я упомянул об отношении своего отца к военной тематике в литературе и кинематографе, Дэвид воскликнул: «Ты знаешь, и у моего деда то же самое было - он тоже ничего о войне не смотрел и тоже потому, что не мог потом спать». Поэтому деталей отец не рассказывал, хотя что-то иногда прорывалось.

«ЧТОБЫ ПРЕДСТАВИТЬ, КАК МОЖНО СТАЛИНА ОТРАВИТЬ, НУЖНО РАДЗИНСКИМ БЫТЬ ИЛИ ЕЩЕ КАКИМ-ТО ВЫДУМЩИКОМ»

- Историки до сих пор спорят о том, была ли смерть Сталина естественной или отправиться на тот свет ему помогли. Эдвард Радзинский и Эдуард Шеварднадзе, например, говорили мне, что его отравили.

Сталин и его ближайшие соратники готовятся к выходу на Красную площадь, 7 ноября 1952 года. «В условиях тирании каждый чиновник живет надеждой» Фото «РИА Новости»

Шеварднадзе расска­зывал о старых друзьях Сталина по ду­ховной семинарии в Гори Петре Ка­па­над­зе и Михаиле Церадзе, которых, приезжая на отдых в Сочи, он всегда к себе приглашал. Так вот, когда они с вождем немного выпили, Иосиф Вис­са­ри­о­нович поманил Капанадзе и Це­ра­д­зе па­ль­цем: пойдемте! Вышел в ван­ную, от­крыл кран и произнес: «Воп­рос Лав­рен­тия решен - через два-три ме­ся­ца его не станет». Ну, естественно, грузины скрыть такую новость не могли, вскоре она дошла до Берии, и тот, уз­нав, что его ждет, возглавил заговор про­тив Сталина. Шеварднадзе вторит Рад­зинский, который опросил охран­ника Сталина Лозгачева, дежурившего перед смертью Сталина на его даче и нашедшего вождя на полу после удара,  и выяснил, что фразу: «Вы больше мне не нужны, идите спать, и я тоже иду спать» товарищ Сталин не прикрепленным сказал, а старшему прикрепленному Хрусталеву, который сразу же после Сталина... умер. Говорят, что руководящая четверка: и Маленков, и Берия, и Хрущев, и Булганин - понимала, что пришла, так сказать, их очередь: Сталин ищет более молодых людей для того, чтобы убрать тех, кто был с ним в 30-40-е годы...

- Чтобы прийти к таким выводам, не надо быть Радзинским - во-первых, было понятно, что Сталин захочет убрать всех, кто видел его слабость в дни поражений, а во-вторых, на пленуме после ХIХ съезда он обрушился на Молотова, на Микояна...

- Молотова чуть ли не агентом назвал - то ли американским, то ли английским...

- Молотова - американским, а Ворошилова - английским: вы не путайте.

Торжественное заседание в Большом театре по случаю 70-летия Иосифа Виссарионовича. В президиуме: Лазарь Каганович, Алексей Косыгин, Мао Цзэдун, Иосиф Сталин, Никита Хрущев, Долорес Ибаррури и другие, 9 декабря 1949 года

- Да, это и вправду разные вещи...

- Микояна кем-то еще... - их даже из высшего руководства вывели. Напомню, что на том съезде было упразднено Политбюро и вместо него образован Президиум ЦК КПСС, а потом Сталин предложил избрать бюро Президиума и восемь человек назвал (с ним девять), в число которых Молотов и Микоян не вошли.

- Каганович тоже в опа­ле был...

- Тоже, просто эти двое первыми были на выход, а потом наверняка остальные бы за ними последовали. Тем не менее никакого заговора не было - они все боялись, но никто ничего сделать не мог.

- Даже Берия, которому охрана вся подчинялась?

- Во-первых, охрана не ему подчинялась, а Сталину и Игнатьеву, на тот момент министру государственной безопасности - Берия был уже тогда формально от МГБ отделен.

Похороны Сталина, Москва, Колонный зал Дома союзов, 9 марта 1953 года. В почетном карауле у гроба Сталина (cлева направо): Николай Булганин, Никита Хрущев, Лазарь Каганович, Анастас Микоян. «Сталин больным человеком был и умер естественной смертью»

- Переброшен на атом­ные проекты?

- Дело не в атомных проектах, просто Сталин действительно замену готовил и где-то в конце 40-х - начале 50-х обрушился вдруг на Грузию. Он направил туда комиссию и сказал: «Ищите Большого мегрела», и главными подозреваемыми были люди, связанные с женой Берии...

- ...Ниной Гегечкори...

- Она родственные связи с меньшевиками имела, но Лаврентий Павлович так исхитрился, что комиссию эту возглавил сам и других мегрелов нашел - их посадили, расстреляли, и на том дело затихло, поэтому да, люди из ближайшего окружения Сталина боялись, но между чувством страха и возможностью заговора существует  разница... Нужно Радзинским быть или еще каким-то выдумщиком, чтобы представить, как можно Сталина отравить, - реально сделать они это никак не могли, потому что если Сталин и начальника своей личной охраны Власика убрал, и Молотова с Микояном, то опять никому не верил. Вот представьте: вы - начальник охраны, полковник, Берия приходит к вам и говорит: «Будем товарища Сталина убирать», и перед вами выбор: или вы с Берией...

- ...который потом меня как ненужного свидетеля ликвидирует...

- ...или приходите к товарищу Сталину, которого искренне любите (а все эти охранники его любили, потому что по отношению к обслуге он вел себя как отец родной, хотя кого-то и убирал), и все ему рассказываете. Хрусталев знал, что если прий­ти и доложить: «Товарищ Сталин, вот что этот негодяй задумал...», то он, сегодня полковник, завтра будет уже при Сталине генерал-полковником, и он станет министром МГБ вместо Игнатьева, который не смог предотвратить заговор...

Лаврентий Берия с супругой Нино Теймуразовной, середина 30-х. «Берия был очень ловким и в отличие от Сталина достаточно эффективным менеджером»

- Хорошо, другой вариант. Они же собирались у Сталина, обедали с ним, ужинали - что стоило Лаврентию Павловичу, у которого в распоряжении была знаменитая лаборатория ядов, незаметно бросить в вино таблетку?

- Во-первых, это опять же больше из авантюрных романов Эжена Сю, а во-вторых, на такой чепухе поймать Иосифа Виссарионовича было нельзя - никакого вина раньше Берии он не пил. Товарищ Сталин говорил (это Микоян рассказывал): «Вы у меня по вину эксперты - два кавказца, вот и попробуйте», и далее: «Он знал: Берия с МГБ связан, а я - с пищевой промышленностью, поэтому мы с Лаврентием открывали бутылки, наливали себе по бокалу и пили, а товарищ Сталин минут 10 ждал, смотрел на нас и после этого кивал: «Ну и мне налей».

И Хрущев вспоминал, как Сталин ему показывал: «Никита, видишь, печенка какая вкусная? Давай съешь кусочек». «Я, - рассказывал отец, - понимал: ему печенки сейчас хочется, и вот наваливаю себе в тарелку, ем, а он смотрит на меня, смотрит... Наконец, говорит: «Ну и я за тобой попробую».

- Фантастика!

- Поэтому это тоже вряд ли, и потом, в состоянии всеобщей подозрительности очень трудно было объединиться, договориться. Нынешние писатели и журналисты, которые интервьюируют свидетелей сталинского периода, той атмосферы не ощущают, а их собеседники, влиянию всех этих публикаций подверженные, опускают детали, которые очень в таком деле важны.

«Я НА ОТЦА РАССЕРДИЛСЯ... КАК ЭТО? СТАЛИН УМЕР, А ТЫ ДУШ ПРИНИМАЕШЬ И СПАТЬ СОБИРАЕШЬСЯ?»

- Давайте между тем из логики исходить. Как вы думаете, Никита Сергеевич понимал, что ему скоро придет конец? - после ленинградского дела, после дела врачей-отравителей...

Гроб с телом Сталина несут его верные соратники (слева направо): Лаврентий Берия, Климент Ворошилов, Никита Хрущев, Анастас Микоян и Михаил Суслов. Москва, Красная площадь, 9 марта 1953 года

- Видите ли, в условиях тирании - независимо от того, имя тирана Тамерлан или еще кто-то, - каждый чиновник живет надеждой. Может, если бы подходящие сложились условия, они бы на это и пошли, но не предоставила жизнь им такого шанса, а Сталин больным человеком был - это было видно, и умер естественной смертью. Да, медицинскую помощь они ему не обеспечили - это верно, но тоже со страху.

- Со страху или договорились все-таки не помогать?

- Вот «договорились» я полностью исключаю. Когда Берия и Маленков приехали туда первый раз...

- ...они даже в комнату, где Хозяин лежал, не вошли ...

- Сталин накануне в очень хорошем настроении был и сильно выпил, и теперь он ле­жал посреди комнаты, извиняюсь, описавшись. Представьте, что вы приходите, смотрите на этого тирана, поднимаете его, и тут он открывает глаза - оказывается, Иосиф Виссарионович совсем не умирает, а просто в себя еще не пришел, и он видит, что вы в таком положении его застали: для них это было куда страшнее, чем все оставить, как есть. Конечно, оба Сталина боялись и особенно ему, может быть, помогать и не хотели, хотя и травить не могли.

- Это же члены Пре­зи­диума бы­ли, друзья, тем не менее слишком долго они не заходили - Хозяин сутки лежал в одиночестве, правильно?

- Ну а потом, когда увидели уже, что он в себя не приходит... Ну вы же человек взрослый и понимаете: если вы с приятелем постарше как следует выпили и он отключился, а может, до утра еще и без вас поддал, быстро протрезвеет вряд ли и, скорее всего, будет спать, а если он сутки не просыпается, вы уже думаете: нет, это не хмель, а что-то другое. Так и тут: когда они поняли, что период отрез­вления уже явно прошел, стали выяснять, что же случилось.

- Тем не менее люди они были умные и, даже если не договаривались, поняли на­верняка друг друга без слов: не надо ему медицинскую помощь оказывать, пускай лучше он уйдет на тот свет, чем мы, - логично?

- Вполне, хотя, может, и не совсем реалиям того времени соответствует, потому что они сразу, как только убедились, что Сталин не пьян до беспамятства, а серьезно болен, вызвали медиков, но, как вы помните, все хорошие врачи сидели в тюрьме, а те, которые оставались на свободе, как генералы в 41-м году...

С Дмитрием Гордоном. «Чем дольше живем, тем больше окружает нас небылиц» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- ...боялись смертельно...

- Совершенно верно, поэтому, дрожа, туда подходили, измеряли пульс, но после осмотра больного сразу же сказали, что уже ничего сделать нельзя...

- Вы помните, как узнали, что Сталин умер?

- Из газет, а потом... Я тогда очень переживал.

- Плакали?

- Отец пришел поздним вечером, где-то в 11-12 часов - мы ждали, сел на диван (это на улице Грановского было) и сказал: «Сталин умер». Я очень расстроился. Хотел заплакать - не получилось, но не потому, что его не жалел, а просто был в таком шоке... Он посидел немножко и поднялся: «Ну, ладно. Устал смертельно, пойду приму душ и засну», и я так на него рассердился... Как это? Сталин умер, а ты душ принимаешь и спать собираешься?

На следующий день я отправился на занятия в Московский энергетический институт, где учился на первом курсе. Кстати, поскольку у меня фотоаппарат «Киев» был с дарственной надписью «Никите Сер­ге­евичу Хрущеву», в местной стенгазете я стал фотографом и из-за этого чуть не пострадал. Сфотографировал наших девочек, которые на сцене плясали, снимок в газету приклеили, а потом кто-то заметил: сзади-то портрет Сталина без головы.

- Ой, кошмар!

- Спасло то, что это все-таки была не газета «Правда», но из редколлегии меня выставили (смеется), а в тот день у нас был, как сейчас помню, урок сварки. Я воскликнул: «Ну что мы будем здесь ерундой заниматься? Пойдем Сталина хоронить!» - и мы, заглянув по пути в наш комитет комсомола, отправились на похороны вождя. Я как раз на Трубную попал, про которую рассказывают теперь такие же сказки, как про заговор...

- Сказки? А разве убийственной давки не было?

- Была, но без горы трупов, потому что там как? Вот мы по улице Горького на Садовое кольцо вышли, а дальше, увидели, хода нет....

- Грузовики стояли?

- Нет, просто солдаты. Свернули налево - везде дорога к центру закрыта, закрыта, закрыта - и так вплоть до улицы Чернышевского (теперь Покровки), которая прямо к центру ведет. Немножко прошли по ней, пробежались - там опять солдаты. Повернули на Чистопрудный, Рождественский бульвар - здесь уже стояли грузовики. Вошли на Трубную и двинулись к центру, но тут солдаты толпу отсекли и все это закрутилось.

- В Колонный зал, значит, вы не попали?

- Нет - шли по кругу и не могли выйти ни в туалет, никуда. Там машины стояли, куда девочек подсаживали, - их туда брали, но ни одного раздавленного я не видел. Моя жена в том районе жила - она говорила, что к ним в общежитие каких-то раненых приносили, но убитых и у них тоже не было, да и власти быстро хватились и поез­да, автобусы и автомобили, которыми в столицу все добирались, остановили. Туда приехали (сам этого я не видел) Хрущев с Кагановичем - уговаривали народ разойтись, но никто не расходился, в Колонный зал все рвались, и вот я крутился здесь где-то до шести утра, потому что выйти нельзя было. То есть толпа несла...

- А в туалет, простите, как?

- По-моему не хотелось - вот этого я не помню...

«Я ДАЖЕ В ПОЧЕТНОМ КАРАУЛЕ У ГРОБА СТАЛИНА ПОСТОЯЛ»

- Вот она, тоска по усопшему Сталину, - все на слезы ушло...

- Да, потому что отлучек никаких не было, и только где-то к шести утра как-то уже разошлись. Мы на улице Грановского жили (сейчас это Романов переулок), у меня был с собой паспорт, и я через ограждение пошел: там увидели - прописка, поэтому никто не задерживал (тогда таких строгостей, как сейчас, не было). Вернулся домой, когда на часах где-то восемь утра было, отец и мама не спали. «Где тебя носит? - спросили встревоженно. - Мы все больницы уже обыскали, морги». Я: «Да вот Сталина хоронить хотели», и тогда отец спросил: «Хочешь на него посмотреть? Пойдем со мной и хоть целый день гляди».

- И взял вас?

- Да, и я даже в почетном карауле, по-моему, постоял. Целый день там крутился, пока люди шли, но мне казалось, что одно дело - прийти, как они, поклониться усопшему, а тут провели через задний двор и делай что хочешь - хоть развлекайся.

- В Колонном зале Дома Союзов вы действительно жуткое народное горе видели?

- Да, неподдельное. Люди плакали, и я тоже, - да все! - но иначе и быть не может, если вы, как Никита Сергеевич говорил, живете в стране рабов и умирает ваш любимый хозяин...

- ...верховный жрец...

- ...и вы не знаете, что с вами будет, не осознаете, что все кончилось. Хотя сейчас мы с таким же рабским пониманием живем, особенно в России.

- Мы, на ваш взгляд, рабы?

- Вы - нет, а россияне, наверное, еще да.

- Вы считаете, что Украина от этого наследия прошлого уже избавилась?

- Как бы там ни было, в своем политическом развитии в период демократии сделала большой шаг. Это страна разделенная, где все время борется друг с другом Восток - Запад, Кучма - Кравчук, Янукович - Тимошенко, и их противостояние тот имидж верховного единственного жреца, о котором мы говорили, нивелирует. Вы же не можете назвать сегодня Януковича каким-то харизматическим, общепризнанным лидером: кто-то его любит, а кто-то нет, и то же самое с Тимошенко - одни кричат: «Юля!», а другие на дух ее не переносят.

Ну а тогда - да, это неописуемое было горе, хотя многое сейчас мы тоже преувеличиваем. Известны цифры: всего за ту ночь в многомиллионной Москве от всех естественных и неестественных причин 109 человек погибло...

- ...а говорят про тысячи трупов...

- Да, говорят... - эти данные на разных совещаниях, не связанных с обсуждением сталинских похорон, Никита Сергеевич приводил. Если бы они имели отношение к подведению итогов траура, нам могли бы возразить: это Хрущев старался масштабы трагедии приуменьшить, но он упомянул их где-то случайно, в другом контексте. Мы же нагнетаем все время страсти, стараемся все это как рассказы про войну преподнести, и я вам простой приведу пример. Ко мне американские телевизионщики как-то пришли: так, мол, и так, хотим сделать фильм о том, что первым космонавтом Гагарин не был. Я им: «Был первым», но слушать ничего не хотят: «У нас есть доказательства». - «Но я-то знаю», - отвечаю...

- ...еще бы...

- ...а они: «Был сын авиаконструктора Владимир Ильюшин». - «Ну так у него спросите», - предлагаю. «Он все отрицает, но ему приказали врать» - понимаете? Они убеждены, что именно так и было, а другие - что американцы на Луну не летали, а вот ваши собеседники уверены, что Сталина отравили, - и никуда от этих сочинителей мы не денемся.

- В 20-е годы признанным лидером партии наряду с Лениным был еще Троцкий, и до сих пор дискуссия про­дол­­жается, кто из них был популярнее. Никита Сергеевич говорил вам что-нибудь о том, как могла бы сложиться история Советской страны, если бы ее возглавил не Сталин, а Троцкий?

- Этой темы мы не касались: во-первых, в его время реабилитирован Троцкий не был, а во-вторых, таким уж активным троцкистом, как сейчас это ему приписывают, отец не был. Ему, как и всем молодым людям, Троцкий импонировал и, видимо, где-то в 20-21-м году он придерживался его линии, потому что, когда в 37-м в СССР начали выдвигать в адрес Льва Давидовича обвинения, Хрущев пришел к Сталину и сказал: «Да, я его поддерживал, но давно перестал - должен на партийной конференции в этом признаться?». Вождь пристально на него посмотрел и посоветовал: «Не надо, молчите. Мне признались - этого достаточно», поэтому мы Троцкого не обсуждали.

- Троцкий выдающимся был человеком?

- В отличие от ваших «историков», которые якобы все про начало войны знают, я постоянно подчеркиваю, что черпаю информацию из книг (так же, впрочем, как и они), и если прочитать, как Троцкого преподносят сейчас, он, конечно же, выдающейся был фигурой. Если, будучи не военным, Лев Давидович смог организовать армию из ничего, если, как некоторые исследователи теперь утверждают, стал провозвестником нэпа и разных других начинаний, о чем-то это, наверное, говорит. Он проявил себя во время и революции, и Гражданской войны, и потом, но менеджером не был.

- Продолжая разговор о репрессиях: правда ли, что в 37-м году Сталин сказал Никите Сергеевичу: «Хрущев - не настоящая ваша фамилия»?

- Да, отец о таком эпизоде упоминал. Сталин же, как я уже говорил, никому не верил и любил смотреть прямо в глаза - бегают они у вас или нет, опустили вы их или взгляд не отвели. Он специально вызвал Хрущева в Кремль и огорошил: «Яковлев (был такой министр сельского хозяйства. - С. Х.) дает показания, что вы не Хрущев, а...» - и польскую назвал фамилию, после чего вперил в него взгляд, а поляки были тогда врагами, их преследовали. Никита Сергеевич не растерялся: «Ну что вы, товарищ Сталин, - возразил, - меня всякая собака в моей деревне знает - пускай кому надо спросят, какой я поляк». Видимо, Сталин в эти россказни не поверил, да и Хрущев в то время опасной фигурой для него не был. Он отмахнулся: «А, Ежов опять все спьяну придумал».

- Берию вы видели?

- Один раз.

- А вот так, лицом к лицу, с ним разговаривали?

- Нет, я с ним не общался. Очень коротким период после Сталина оказался (при нем такое было невозможно), когда эта троица: Берия, Маленков и Хрущев - неразлучной стала.

- И Булганин, наверное, к ним примыкал?

- Нет, Булганин с хрущевской стороны был, но стоял особняком. Было же как? Возникло два центра власти: один - Берия и второй - Хрущев, и у каждого из них сложились свои команды, а Маленков...

- ...между ними метался?

- Он был прилипалой и понимал, что всегда будет при лидере. Тогда он прибился к Берии, и они ездили всюду вместе, но я к вашему возвращаюсь вопросу. Хрущев и Маленков жили в Романовом переулке, на бывшей улице Грановского, а Берия дальше, у Садового кольца, - обычно он их под­возил, а потом ехал к себе. Однажды я шел из института и вижу: они стоят разговаривают. Меня отец подозвал и говорит (Маленкова-то я знал хорошо): «Лаврентий, это мой сын». Это незадолго до ареста Берии было - где-то, наверное, в апреле, весной 53-го, поэтому у меня такой его образ сложился... Ну, как вам сказать?

- Зловещий?

- Да.

- А на самом деле?

- Трудно сказать. Одет он был скромно, шарфом замотан - кто его знает? Наверное, если бы я с ним потом общался, относился бы к нему не хуже, чем к Маленкову или Булганину...

«В ТО, ЧТО КАКАЯ-ТО ИЗ ЖЕНЩИН БЕРИИ «НЕ ДАЛА», Я НЕ ВЕРЮ, КАК И В ТО, ЧТО ЛАВРЕНТИЙ ПАВЛОВИЧ НАБРАСЫВАЛСЯ НА ДАМ, КАК НАСИЛЬНИК ИЛИ СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА»

- Опять-таки, опираясь только на логику... Наверняка Хрущев, Маленков и Булганин видели, что Берия, который и так в силе, после смерти Сталина еще больше ее набирает, и понимали: скоро соратники станут ему помехой, поскольку стране один лидер нужен, - значит, надо его упредить. Иными словами, ничего им другого не оставалось, как объединиться и Лаврентия Павловича убрать...

- Конечно, но там, кроме всего прочего, и другая была линия. Они отдавали себе отчет: если Берия у власти останется, в стране перемен не жди - мы снова к концлагерям вернемся, опять в ход любимая присказка Лаврентия Павловича пойдет: «Сотру в лагерную пыль».

- С другой стороны, приходится сейчас слышать, что Берия довольно прогрессивным был: и Германию объеди­нить хотел, и политических заключенных из лагерей выпустить...

- Об этом твердят те, кто о полицейском государстве мечтают - не в Украине, а в России, где сейчас эти люди у власти, им хочется доказать, что вот мы-то можем сделать страну сильной и процветающей. Одного такого я слышал. «При Берии, - он сказал, - никакой коррупции не было, ничего»...

- А коррупции действительно не было...

- Ну, естественно: зачем же сотню или тысячу красть, если вам за это голову отвернут? - вы думали, как бы выжить, но и никакой эффективности не было. Конечно, Берия был, как говорил Никита Сергеевич, очень ловким и в отличие от Сталина достаточно эффективным менеджером, а с другой стороны, на атомный проект все ссылаются, но представьте себе, что его вам поручил вести Сталин. Вы звоните министру и говорите: «Вася, мне нужно 100 тысяч тонн металла назавтра» - Вася же понимает, где послезавтра окажется, если не поставит все до последней тонны. Сразу запишут в шпионы или еще куда-то...

- Английский шпион Вася...

- Конечно, плюс Берия неисчерпаемыми резервами рабочей силы располагал. Все эти атомные производства, лаборатории и полигоны не были бы построены, если бы не подневольный труд заключенных и военных строителей, разница между которыми была невелика. И те, и другие работали из-под палки, только ученые-атомщики сохраняли свободу - правда, и им Берия пообещал, что в случае провала первых испытаний атомной бомбы найдет им замену, у него новая команда уже подготовлена...

Считается, что слова о второй группе фи­зиков-теоретиков и практиков лишь пус­тая угроза, - откуда, дескать, им взяться, если все имеющиеся в наличии мало-мальски пригодные физики в исследованиях, возглавляемых Игорем Васильевичем Курчатовым, уже были задействованы? Я этой точки зрения тоже придерживался, но оказалось - нет.

Была такая группа в Московском университете во главе с деканом физического факультета профессором Соколовым - ученые, в нее входившие, эйнштейновской «теории относительности» не воспринимали, считали ее идеалистической заумью. В 1945-1946 годах они писали бесконечные письма в ЦК, что вот, дескать, эти евреи протягивают чуждые нам взгляды, и в ЦК к ним прислушались. По их жалобе в 1949 году Академии наук поручили провести Всесоюзное совещание с целью осудить и «выкорчевать извращения в отечественной физике» - если бы оно и впрямь состоялось, «физику идеалистов-релятивистов» ожидала судьба опальной генетики.

Курчатову с трудом удалось команду свою отстоять - он объяснил Сталину, что американцы сделали и взорвали свою бомбу, опираясь на теорию Эйнштейна, на квантовую физику, а у Соколова за душой нет ничего, и на Сталина аргументы подействовали. Он запретил в атомном проекте какую-либо самодеятельность, приказал бомбу с украденных разведкой американских чертежей скопировать, а затем Секретариат ЦК постановил отложить Всесоюзное совещание физиков как недостаточно хорошо подготовленное, но Берия подстраховаться решил: если одни бомбу не сделают, тогда другие этим займутся, однако угрозу свою приводить в исполнение ему не пришлось, и потом, уже при Хрущеве, Соколова и Ко прикрыли. Его освободили от должности за несколько дней до испытаний новой водородной бомбы, на факультет возвратились изгнанные Соколовым «физики-идеалисты» Лев Арцимович, Михаил Леонтович, Исаак Кикоин и будущий нобелевский лауреат Лев Ландау... Их сейчас знают все, а вот Соколова подзабыли...

Я это к чему? Берия в этом смысле был эффективным менеджером, но при нем мы еще жили бы в лагере.

- Изнасилованные девочки, которых Лаврентию Павловичу приписывает молва, были?

- Вы знаете, изнасилованные они или нет - это вопрос чисто судебный, потому что кто-то, возможно, добровольно соглашался...

- Тем не менее девочки, подобранные на улицах Москвы, были?

- Были подобранные на улицах, были откуда-то зазванные, были какие-то официантки, актрисы. Одни говорят, что их насиловали, другие - что Берия относился к ним очень ласково и потом как-то еще помогал, третьи рассказывают: а я не дала, и он меня сослал - ну, в то, что «не дала», я не верю...

- Исходя опять же из логики событий?

- Исходя из нормальной логики 77-летнего человека. Допускаю, что кого-то он мог поиметь, подпоив или что-то еще, а вот в то, что Лаврентий Павлович набрасывался на дам, как насильник или серийный убийца, задирал юбку или за горло хватал, я, конечно, не верю.

«БЕРИЯ НЕ ВЕСЕЛЫЙ, А СЕКСУАЛЬНО ОЗАБОЧЕННЫЙ БЫЛ, НО В СЕГОДНЯШНЕМ КИЕВЕ НА ТАКИЕ «ШАЛОСТИ» НИКТО БЫ И ВНИМАНИЯ НЕ ОБРАТИЛ»

- Веселый он просто был и жизнерадостный...

- Ну, не веселый, а сексуально озабоченный, но в то время такое поведение морали противоречило...

- Партийной?

- Да не просто партийной, а нормальной человеческой морали, согласно которой все это только после свадьбы возможно, и думаю, что в 2012 году в Киеве никто бы и внимания на такие «шалости» не обратил. Вот как на Берлускони, которого обвинили в том, что он с 15-летней девицей спал, но с другой стороны, она проститутка (смеется).

Из книги Сергея Хрущева «Никита Хру­щев. Рождение сверхдержавы».

«Образование» мое началось с обвинительного заключения по делу Берии, которое попало мне в руки в конце 1953 года. Тот промозглый осенний вечер запомнился мне в деталях: отец вернулся домой с разбухшей папкой, в столовой вынул из нее многостраничный том в стандартном «государственном» серо-голубом, цвета парадных шинелей КГБ, бумажном переплете и, оставив остальные бумаги на при­вычном месте, на обеденном столе, направился с загадочной книгой в кабинет.

Я пошел за ним. Соскучившись, вечерами старался не упустить ни минуты, ходил за отцом как привязанный, а на сей раз раз­бирало к тому же любопытство: такие объемистые документы отец домой не приносил, вечерами занимался лишь текущей почтой.

Оставив том на письменном столе, он ушел в спальню переодеться, но о том, чтобы заглянуть в привлекшую мое внимание книгу, не могло быть и речи - я лишь издалека разглядывал обложку, стараясь разобрать набранное некрупными буквами заглавие. Подойти к столу означало нарушить тот же внутренний запрет - единст­венное, что мне удалось разобрать, - это слова, набранные буквами покрупнее: «Обвинительное заключение...», а дальше - слившиеся строки на сером фоне.

Такого, с вытянутой шеей, сосредоточенно вглядывающегося в едва различимые буквы, и застал меня отец. Что привлекло мое внимание, объяснять было не нужно: он подошел к столу, недолго, как бы примериваясь, постоял, а потом сунул том мне в руки - это было подготовленное прокуратурой для предстоящего суда над Берией и его ближайшими помощниками обвинительное заключение.

До суда оставалось несколько дней (тог­да я об этом не подозревал), и по сложившейся, как я теперь понимаю, еще в 30-е годы практике Генеральный прокурор направил результаты дознания на высочайшее утверждение. Конечно, серо-голубой «кирпич» получил не только отец: его разослали всем членам Президиума ЦК - коллективному руководству страной и партией.

- Хочешь прочесть? - с оттенком сомнения спросил отец: казалось, он еще не уверовал, стоит ли оставлять столь важный документ в моих руках.

- Конечно, - заторопился я, испугавшись, что его отнимут.

Меня захлестнуло любопытство, жажда узнать, что же такого ужасного совершил этот человек, чьи портреты еще в мае ук­ра­шали фасады московских домов.

- Хорошо, - отец, наконец, решился, - только имей в виду: я тебе доверяю государственную тайну, держи язык за зубами.

Я закивал головой и свое слово сдержал - впечатлениями о прочитанном не смел поделиться ни с кем, за исключением, конечно, отца.

Читал я, замирая от ужаса, всю ночь. Чего только в этом документе не было: и связь с британской разведкой, и сотрудничество с контрреволюцией, и насилие над женщинами, и моральное разложение, выразившееся в строительстве на чужое имя собственных домов.

Последнее обстоятельство особенно возмущало отца, считавшего проявление частнособственнических инстинктов самой страшной крамолой: собственный дом у коммуниста! - позорнее проступка в его глазах не существовало.

Ничего из прочитанного сомнения у меня не вызвало - Берия предстал эдаким кровавым разбойником, способным на все.

Возвращая утром книгу отцу, я наивно спросил его, как и какие секретные сведения Берия передавал англичанам? Отец замялся и ничего вразумительного не ответил, а настаивать я не стал, решив про себя, что попытался выведать тайну, не предназначенную для моих ушей (усомниться в прочитанном в те годы просто не мог).

Другой вопрос волновал меня еще больше - какое нака­зание ждет со­участ­ников всех этих преступлений? Мучился я своими сомнениями долго - все не выдавалось удобного момента заговорить на эту страшную тему с отцом, а когда все это ему выложил (дело было уже после суда над Берией), он надолго замолчал. Я уж подумал, что отец решил не отвечать, но нет.

- Понимаешь, - как-то натужно заговорил он, - главных сообщников Берии мы наказали: одних расстреляли, другие сидят в тюрьме, но в этой мясорубке смешались миллионы. Миллионы жертв и миллионы палачей - следователей, доносчиков, конвоиров, и если сейчас начать наказывать всех, кто приложил к этому руку, произойдет не меньшее кровопролитие, а может, и большее...

На полуслове отец замолчал. Таким ответом я был поражен - оставить палачей без возмездия! Я принялся было возражать, но спорить со мной отец не намеревался.

- Не надо об этом, - как-то обреченно произнес он, - я устал, давай помолчим».

(Продолжение в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter