В разделе: Архив газеты "Бульвар Гордона" Об издании Авторы Подписка
Cам себе режиссер

Режиссер картин "Вор" и "Водитель для Веры" Павел ЧУХРАЙ: "За картину "Баллада о солдате" отца хотели исключить из партии"

Людмила ГРАБЕНКО. «Бульвар Гордона» 10 Октября, 2006 00:00
14 октября 2006 года известному режиссеру исполняется 60 лет
Вопреки расхожей истине природа на детях гениев отдыхает далеко не всегда.
Людмила ГРАБЕНКО
Вопреки расхожей истине природа на детях гениев отдыхает далеко не всегда. Во всяком случае, с сыном знаменитого советского режиссера Григория Чухрая Павлом этот номер у нее не прошел. Его картины традиционно не остаются без внимания зрителей и получают престижные премии на кинофестивалях. Так, "Вор" не только удостоился шести премий российской киноакадемии "Ника", но и номинировался на "Оскар". А в 2000 году Чухрай принял участие в международном кинопроекте о Холокосте, причем выбрал его сам Стивен Спилберг, продюсировавший этот проект.

"Я БЫЛ ЛОПОУХИЙ И НЕФОТОГЕНИЧНЫЙ, ПОЭТОМУ НИКТО НЕ ХОТЕЛ МЕНЯ СНИМАТЬ"

- Павел Григорьевич, наверное, ваш профессиональный путь был предопределен?

- По большому счету, выбора у меня действительно не было. Детство я провел на Киевской киностудии, с пяти-семи лет по утрам отправлялся туда, как на работу. Наравне со взрослыми смотрел отснятый материал. Нагло заходил в просмотровый зал, даже если там присутствовало высокое кинематографическое начальство. И меня пускали!

Кино было моим миром, я просто жил на территории студии. Правда, надо сказать, что и кино тогда было не то, что сейчас. Алов и Наумов снимали "Тревожную молодость", Параджанов - "Ашик-Кериб", Донской - "Мать" с Баталовым и Марецкой. И все это происходило на моих глазах! Я бродил по декорациям, порой представляющим собой целые деревни с избами, в которые можно было влезать и играть там. А для "Педагогической поэмы" был выстроен небольшой городок, где я иногда оставался ночевать.

- Родители не отговаривали вас от кинематографической карьеры?

- У моих родителей хватило ума и такта не давить на меня, не навязывать свою волю. Единственное, чего они мне не желали, так это актерской судьбы. И я своих детей всегда от этой профессии отговаривал. Мы же не знаем, сколько времени Тихонов сидел дома и ждал, когда его пригласят сыграть Штирлица, или как старела Гурченко, пока ее не снимали. Все эти человеческие трагедии, как правило, остаются за кадром.

Даже у очень талантливых актеров жизнь зачастую складывается не сладко. Например, Татьяна Самойлова юной девушкой снялась в картине "Летят журавли". Потрясающий, сумасшедший успех! Потом - "Анна Каренина". И все! Годы, десятилетия без работы. Люди не выдерживают, ломаются, начинают пить. Причем мужчины сдаются раньше, чем женщины.

- Казалось бы, должно быть наоборот...

- Если для женщины это просто трагедия, то мужчина должен еще и семью содержать. Ты каждый вечер приходишь домой и выслушиваешь ворчание тещи: дескать, кушать все хотят, а когда надо зарабатывать деньги, в кусты.

- А у вас были периоды простоя?

- У режиссера всегда есть выбор. Нет, конечно, если ты очень принципиальный, не хочешь идти на компромисс со своей совестью и снимать конъюнктурные фильмы, сидишь без работы. Но это только твое решение, никто в нем не виноват. В режиссуре человек в большей или меньшей степени отвечает за свою судьбу. Хотя в конечном счете она зависит не от нас. Говорят же: хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах на завтра.

- Вам приходилось идти на компромисс с совестью?

- Слава Богу, нет. Но и без работы я тоже не сидел. Снимал редко, но всегда работал: писал сценарии, которых у меня в столе уже скопилось миллион. Правда, сам их не ставлю - друзьям отдаю.

- Какие профессии выбрали ваши дети?

- Старшая дочь - дизайнер, младшая окончила экономический факультет, но сейчас работает ведущей на телевидении. Я им ни в чем не помогаю, они всего добиваются сами.

- Детей кинематографистов часто снимают в кино. Вас эта участь миновала?

- Я был лопоухий и нефотогеничный, поэтому никто просто не хотел меня снимать. И я безумно ревновал, когда приходили сниматься другие, более красивые дети. Но однажды меня пригласили! Правда, не потому что я приглянулся режиссеру. Просто мальчик, который должен был играть, заболел, а я все время крутился рядом. Картина называлась "Земля", не довженковская, а другая, события которой происходили в Западной Украине. На меня надели гуцульский киптарь, соломенную шляпу и заставили есть курицу. После 12 (!) дублей она у меня уже из ушей лезла. С тех пор я курицу не люблю.
"У ОТЦА БЫЛО РЕКОРДНОЕ КОЛИЧЕСТВО ИНФАРКТОВ - ШЕСТЬ!"

- Быть сыном знаменитых родителей - тяжелый груз. Вас же, наверное, постоянно сравнивают с отцом?

- Было бы кокетством сказать, что это только груз. Гораздо чаще родство все-таки помогает, хотя, конечно, иногда и мешает. И вот ведь что интересно: я сам из известной семьи, но когда сталкиваюсь с детьми кого-то из знаменитостей, поначалу отношусь к ним с предубеждением. И очень радуюсь, когда после общения с человеком от этой предвзятости ничего не остается.

Справедливости ради надо сказать, что среди сыновей известных отцов очень много талантливых людей. Если говорить о кинорежиссерах, то это и Тигран Кеосаян, и Степан Михалков, и Дима Месхиев, и Федор Бондарчук. Но поверьте, фамилия помогает только на первых порах. Картину никто за тебя не сделает. Когда-то недоброжелатели говорили о Карене Шахназарове, что его влиятельный папа просто заплатил Данелии и тот полностью снял и смонтировал на него картину. Это невозможно! Как невозможно выйти на сцену и сыграть роль за другого актера.

Конечно, друзья всем помогают, но только советом и моральной поддержкой, не более. Что же до отца, то он для меня никогда палец о палец не ударил, и это позволяло мне почувствовать собственное достоинство. Вообще, у нас были по-настоящему мужские отношения, никто ни во что не вмешивался.

Отец обладал выдержкой и спокойствием, чего мне так часто не хватает. Ни разу в жизни не оскорбил меня, не крикнул, даже голоса не повысил, за что я ему очень благодарен. Всегда с уважением относился к чужой личности. И при этом очень властный человек, лидер.

- Пик его творчества пришелся на советское время, которое все сейчас дружно ругают: дескать, и гнобили их, и притесняли.

- И стонут чаще всего те, кого вообще не трогали. Отец никогда не считал себя пострадавшим от советского строя, хотя в его биографии были действительно страшные истории. Например, за картину "Баллада о солдате" его хотели исключить из Коммунистической партии.

- Но это же классика советского кино!

- Это сейчас фильм признали классикой, а тогда назвали "пасквилем на Красную Армию". В самом начале, если помните, главный герой убегает от танка. Много претензий было и к тому, что вместо героических фронтовых будней в фильме показан тыл, нет крупных военачальников, не отражена руководящая роль Коммунистической партии. Спустя много лет отец узнал, что, оказывается, "Баллада о солдате" два раза номинировалась на "Оскар" - в 1961 и 1962 годах. Отцу же об этом никто не сказал. Документы приходили к начальству, а оно отписывалось: дескать, режиссер отказывается ехать на фестиваль.

А ведь "Баллада" в значительной степени автобиографический фильм. Отец тоже воевал, правда, в отличие от Алеши Скворцова остался жив. Вернулся домой в звании лейтенанта десантных войск, был кавалером десятка боевых орденов. Свою любовь, мою маму, он, как и герой картины, встретил и потерял в вихре войны. Чтобы найти ее, написал письмо в "Комсомольскую правду", где оно и было опубликовано в 1943 году. "В моей гимнастерке, на груди, - писал отец, - хранится фотография моей невесты - Ирины. Я не знаю, где она и что с ней". Благодаря газете они нашли друг друга и прожили вместе 57 лет. А та фотография и поныне хранится в нашем семейном альбоме...

Кстати, почти все отцовские фильмы постигла печальная участь: и "Сорок первый", и "Чистое небо", несмотря на то что эту картину, как осуждающую и разоблачающую культ личности, поддержал Хрущев, симпатизировавший отцу. В общем, жизнь у него была очень непростой. Но он по натуре был бойцом, без этих встрясок ему просто скучно было бы жить.

- Он что же, не переживал совсем?

- У него было рекордное количество инфарктов - шесть! У меня, например, все переживания, что называется, налицо. А отец загонял их вглубь. Никогда нельзя было понять, насколько сильно он страдает. Вот сердце и не выдерживало.

- За такую нервную работу, наверное, платили хорошо?

- Мы были нищими! Если вы войдете в подъезд дома, в котором жил отец, то просто ужаснетесь! А уж о том, чтобы привести туда гостя-иностранца, и речи быть не могло. Да и район по тем временам не самый престижный - возле "Мосфильма". У нас не было ни дачи, ни машины, ни продовольственных пайков, ни каких-то иных благ. Отец никогда не стремился угодить существующей власти, не снимал конъюнктурных фильмов и оставил нам в наследство только свое доброе имя. Бондарчук общался с начальством, поэтому у него была квартира на улице Горького.

- А у вашего отца не было друзей среди власть предержащих?

- Разве это друзья? Так, нужные люди. Отец не умел заводить полезные знакомства. Зато у него было очень много настоящих друзей. Сейчас люди не умеют дружить. Они в этом не виноваты, просто буржуазный период нашей жизни не располагает к искреннему проявлению чувств, все мы стали более закрытыми, замкнутыми. А в прежние времена все было совсем по-другому! У нас дома толкались все классики советского кино, особенно холостые. Отец-то уже был женат, вот их и влекло тепло семейного очага. Параджанов, Ивченко, Алов, Наумов, Хуциев, Донской... И они ведь не просто собирались и пили водку, а рассказывали интересные истории, иногда устраивали целые театральные представления! Было очень весело.

- Кого из друзей отца вы вспоминаете чаще всего?

- Ивченко, я очень любил этого человека. А вот самым колоритным был, наверное, Параджанов. Моя мама, которая никакого отношения к кино не имела (она всю жизнь проработала в библиотеке), как-то обнаружила, что у нас пропало очень ценное издание Библии. Спросила у Параджанова: "Сережа, ты не брал?". - "Ирина, - чуть не плакал он, - клянусь здоровьем твоего ребенка, я этого не делал!". И все бы ничего, но я собственными глазами видел, что он... ее взял.

- И не сказали об этом маме?

- Не хотел ставить его в неловкое положение, это же был большой ребенок! К тому же, один раз украв, он потом 40 раз что-то дарил. А однажды перед каким-то праздником собрали деньги (как сейчас говорят, скинулись), и мама с Параджановым пошли в магазин покупать продукты. И вдруг он говорит маме: "Ирина, спрячь!". И из-под полы протягивает ей коробку конфет. "Сережа, - изумилась мама, - где ты это взял?!". - "Там", - говорит он и показывает на прилавок.

Мама начала его уговаривать: "Сережа, ведь за эту коробку придется заплатить продавщице! Неужели тебе не жалко молоденькую девочку?". Он помолчал, подумал, потом с сожалением сказал: "Хорошо!". Подошел к продавщице и царским жестом протянул ей конфеты: "Девушка, это вам!". И она расплылась в совершенно счастливой улыбке. Она же не знала, что ей подарили то, что у нее же только что и украли.
"БОГДАН СТУПКА ПИЛ ПОРТВЕЙН СТАКАНАМИ"

- Сейчас легче работать, чем при советской власти, или сложнее?

- В каком-то смысле легче, в каком-то нет. Конечно, ни "Вора", ни "Водителя для Веры" я бы при советской власти не снял. А сейчас работаю без оглядки! С другой стороны, тогда цензура Госкино говорила мне: "Это надо вырезать!". Естественно, начиналась борьба: меня вызывали, прокачивали, я как мог сопротивлялся и доказывал свою правоту. И иногда удавалось что-то отстоять. А сейчас все проще: когда по Первому каналу показывали мою картину, оттуда выбросили целый эпизод. И как я ни возражал, никто меня даже слушать не захотел.

- "Водитель для Веры" - рассказ о драматических событиях нашей истории. У вас какой-то особый счет к советской эпохе?

- Разве можно негативно относиться ко времени своей молодости? С любовью вспоминаю не только людей, но и сам воздух тех лет. Другое дело, что отношение к ним не может быть однозначным. Когда тебе всего 18, в твое отношение к действительности вплетаются физиологические и гормональные аспекты. И даже лагерь ты со временем будешь вспоминать как счастье. В фильме я хотел показать два совершенно несовместимых пласта: ощущение надежды, счастья, солнца, Крыма и жуткой жизни, которая всегда - я в этом убежден! - была, есть и будет.

Ничего в этом смысле никогда не изменится. Человеку отпущено равное количество счастья и несчастья и в каменном веке, и в ХХV столетии. И то, и другое он всегда возьмет! Что же касается картины, то я старался обходить особо острые политические и социальные моменты, выводя на первый план любовную историю генеральской дочери, водителя и горничной. Несколько наиболее жестких эпизодов, присутствующих в сценарии (например, допрос в военной тюрьме), вообще в картину не вошли. Они сразу сделали бы фильм политически конъюнктурным, а мне этого не хотелось.

- У сюжета картины есть реальная подоплека?

- В конце 50-х годов в бухте Севастополя перевернулся большой корабль. Люди, как в большой консервной банке, остались внутри, спасти их не удалось. Так что следствие над генералом, предательство его приближенных и гибель семьи - реальные события. Конечно, на дворе была оттепель, но с провинившимися все равно не церемонились. Однако уже и не зверствовали, как раньше, поэтому водитель в исполнении Игоря Петренко остается жив.

- Этот замечательный актер - ваше открытие?

- Скажем так: не совсем мое. Я не видел его предыдущих работ, просто на пробах он показался мне интересным. Знаете, как обычно я выбираю актеров? Смотрю, понравится ли он зрителям, полюбят ли они его. В отношении Игоря у меня не было никаких сомнений. Пока у нас был подготовительный период, он снимался в "Звезде". Потом, уже во время нашей картины, успел сняться в "Кармен".

- Как же вы его отпустили?

- А у нас как раз было два вынужденных перерыва, первый длиной в 10 месяцев, второй - в четыре. Не было денег. Люди спрашивали, когда начнем работать, а я не знал, что им ответить. Но никто из актеров - ни Алена Бабенко, ни Игорь Петренко, ни Богдан Ступка - не бросил картину и не сбежал. Хотя если бы кто-то из них сказал: "Прости, ухожу на другую картину!", я бы все понял и не осудил.

Если же говорить об актерских открытиях, то к ним я могу причислить Женю Добровольскую (она снималась у меня в картине "Клетка для канареек", еще будучи школьницей), и Мишу Филипчука - мальчика, сыгравшего в картине "Вор".

- Интересно, как сложилась его судьба?

- Он снялся у меня, а вот дальше как-то не пошло, хотя потрясающий парень: умный, работоспособный, с чувством юмора, тщеславный в хорошем смысле этого слова. Помню, ему сказали, что во время одной сцены наверху лестницы будет сидеть дублер. Он не мог пережить того, что кто-то наденет его костюм и займет его место в кадре. Сказал: "Я все сделаю сам!".

Честно говоря, чувствую себя в какой-то степени ответственным за его судьбу, поэтому много разговаривал с его родителями, объяснял им, что они должны подготовить его к последующей жизни. В течение двух лет вокруг ребенка прыгало огромное количество людей, и он привык чувствовать себя центром Вселенной. Когда это заканчивается, может сломаться психика и у взрослого человека. "Чтобы у вашего сына не поехала крыша, - говорил я им, - вы уже сейчас должны его подготовить к тому, что кино в его жизни может оказаться временным, что так будет не всегда". И надо отдать им должное, они очень правильно себя вели.

- А любимые актеры у вас есть?

- Знаю, что есть режиссеры, которые все время снимают одних и тех же. На мой взгляд, это глупо. Иметь одного любимого актера - все равно что иметь одну любимую книгу. Да я был бы идиотом, если бы у меня, как у милиционера, была одна любимая книга! Нет, у меня много любимых книг и любимых актеров.

- Как вам работалось с нашей национальной гордостью - Богданом Сильвестровичем Ступкой?

- Замечательно! Он очень интеллигентный человек и воистину гениальный актер. К тому же профессионал. У него может быть другое мнение относительно роли, но Ступка, в отличие от многих малоспособных людей не навязывает его, не качает права. Хотя крови я у него выпил - будь здоров! Спросите у него, и он вам расскажет, какой я зверь на съемочной площадке. Чего стоил один только эпизод, во время которого Богдан Сильвестрович пил портвейн стаканами. Мы сняли восемь (!) дублей. Вы бы слышали, как он ругался! С площадки уходил, мягко говоря, никакой и проклинал меня. И чего ругался? Портвейн оказался потрясающий. Я после съемки его попробовал, реквизиторы уговорили: "Павел Григорьевич, хоть пригубите, а то алкоголики все выпьют!". Самое интересное, что в тот день портвейн я пил впервые.

- Есть вещи, которые вы ни в коем случае не стали бы обсуждать с журналистами?

- Да, это мои отношения с женщинами. Есть актеры и режиссеры, которые много распространяются на эту тему. И даже воспоминания пишут. Но я считаю, что это не мужское дело. Любить женщин можно, а вот говорить об этом нельзя.



Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии
1000 символов осталось