Николай МАЩЕНКО: "Дадут тебе взятку 100 гривен и тут же заложат. Лично я не хочу таким образом пачкать свое звание академика"

Николай Мащенко находился в прекрасном расположении духа и отличной форме. Повозил на машине по территории киностудии Довженко, ознакомил с последними штрихами своего директорства. Несмотря на внешнюю веселость, в голосе его заметно слышалась и грусть, и ностальгия, и обида. "Стену этого павильона я покрасил напоследок. А здесь вот крылечко красивое было, так его разрушили. Не ленись, посмотри, какой мы дамский туалет отгрохали! Все его Янтарной комнатой за красоту называют. Так видишь - света нет, крыша протекает". После экскурсии я была усажена в кинозале на просмотр первой части кинотрилогии о Богдане Хмельницком. Вторая часть из-за отсутствия средств пока не снимается. Когда найдут деньги, Мащенко затрудняется ответить. Сегодня он убежден лишь в одном: "Богдан Хмельницкий" - это последняя его картина.

"СТУПКА СТАЛ МИНИСТРОМ БЛАГОДАРЯ МОЕЙ РЕКОМЕНДАЦИИ"

- Николай Мащенко, Николай Губенко, Богдан Ступка, Михаил Евдокимов, Полад Бюль-Бюль-оглы... Список можно продолжать и продолжать. Объясните мне, нетямущей, что заставляет художников идти в министры, директора, губернаторы? Неужели жажда власти сильнее здоровых творческих амбиций?

- Не могу говорить обо всех. Но в фильмы Николая Губенко, как и в работы его изумительной жены Жанны Болотовой, остаюсь влюблен до сих пор. Что касается Богдана Сильвестровича Ступки, то буду откровенен: он никогда не стремился стать министром культуры. На совещание по поводу назначения министра культуры были приглашены Иван Драч, Лина Костенко, Богдан Ступка, ваш покорный слуга и еще несколько человек. Не сочти за нескромность, но Богдан стал министром благодаря моей рекомендации.

- Вы уверены, что он действительно не хотел занимать эту должность?

- Не хотел. Это доказывает еще и тот факт, что после назначения в течение определенного времени Богдан Сильвестрович имел ко мне претензии. Дескать, ему эта должность совсем не нужна, но и отказаться неудобно. Правда, он со временем понял, что, будучи столь влиятельным лицом в государстве, реально совершить ряд полезных поступков. Я сам присутствовал на заседании правительства, когда решался кардинальный вопрос о передаче священникам севастопольского старинного храма или же о сохранении его как музея. Благодаря Ступке было принято решение сохранить храм как музей.

В следующий раз он добился, чтобы премия имени Довженко была восстановлена как государственная. Словом, на посту министра Ступка для культуры сделал немало.

- И все-таки вы не ответили на мой вопрос.

- Отвечаю собственным примером. Я ведь пост директора киностудии занимал дважды. Первый раз (а это было в 1988 году) "без меня меня женили". Я тогда находился в Болгарии на съемках, никакого понятия о собственных пертурбациях не имел. Деятели искусств сами на эту должность меня определили. Было велено немедленно возвращаться домой.

Время выборное, поэтому пришлось сразу же стать директором. Пробыл тогда я на посту два года. Первое условие, которое высказал второму секретарю ЦК Титаренко, звучало так: "Согласен стать директором, но сразу хочу попросить государство построить за его же счет жилой дом для работников киностудии. И его построили. Эта шестнадцатиэтажка находится рядом с гостиницей "Ника", в ней 90 квартир. На строительство ушел год. Кстати, я настоял на том, чтобы все до единой квартиры были отданы нашим сотрудникам. Как только дом был сдан, я тут же ушел с поста.

- Вас уволили?

- Нет, сам написал заявление. Очень хотелось снимать кино. До этого я долго не работал как режиссер, а тут появилась отличная возможность поработать в Болгарии. Но, кроме творческих мотивов, у меня был и личный интерес - большая светлая любовь. Так вот, пока я снимал в стране роз и золотых песков, на Довженко поменялось аж четыре директора.

Тогда вовсю рушилась система финансирования. Все закончилось тем, что меня вновь вызвал министр культуры и попросил еще раз занять кресло директора. При этом замечу, что власть режиссера намного больше, нежели власть директора. Лично я, когда снимаю фильмы, дальше чем на 50 километров никаких чиновников и близко к площадке не подпускаю. Моя власть на съемках безгранична. Это же не Театр русской драмы, где 32 актера целиком и полностью зависят от директора. А на киностудии какая власть? Актеры приходят, уходят...

- Получается, директор студии - это нечто вроде марионетки?

- Ну почему же? У него есть свои права. Например, наводить чистоту. Я имел полное право на свои деньги повесить мемориальную доску Ивану Миколайчуку, Виктору Иванову, собрать под собственную ответственность гроши на памятник Параджанову. Поверьте, быть директором киностудии нет ни резона, ни интереса. Кроме головной боли, никакой радости. К тому же получает он намного меньше, нежели режиссер. Заработать в кино можно, исключительно снимая фильмы. Многие любыми путями рвутся к этой должности. Как по мне, то это больные люди. Здоровый человек мечтать о подобном "счастье" не станет.

Помню, снимали с поста очередного директора. Он со слезами просил-молил, чтобы я помог ему задержаться в этом удобном кресле. Я не выдержал, поинтересовался: "А зачем вам все это надо?". Он ответил вполне искренне: "Просто никем другим я быть не могу".

- Каковы причины вашего последнего ухода с поста - добровольное решение или намек сверху?

- Сразу оговорюсь, что за время моего правления (а в целом оно насчитывает 15 лет) я успел кое-что хорошее для людей сделать. Во-первых, было снято ни много ни мало - 134 картины. Конечно, за их качество директор полностью отвечать не может. Тем не менее за плохие киноработы ругали именно меня. Но я вмешиваться в творческий процесс, даже если мне 100 раз что-то не нравится, не имею права. К тому же я сразу обещал людям: "Клянусь, что никогда никого не сокращу. Хотя давайте вместе подсчитаем: уволим мы 700 человек. Значит, оставшиеся будут получать в два раза больше. Поэтому будем решать этот деликатный вопрос только вместе".

Все работники высказались единогласно: "Нельзя оставлять человека без возможности выжить. Если уволить энное количество людей, останутся без пропитания не только они, но и их жены, мужья, дети, родители". Насчитали около трех тысяч голодных ртов. Словом, с киностудии уходили лишь те, кто находил место с более высокой зарплатой.

Но время двигалось вперед. Все больше и больше назревала необходимость кардинально решать вопросы занятости. Снимая в год уже не 30, а три фильма, прокормиться было очень трудно. И тогда я взял к себе несколько молодых заместителей, среди которых был и Виктор Приходько, мой ученик. Как режиссер я пригласил его в штат студии еще студентом. Сразу отметил его дипломную работу. Боялся, что талантливых ребят расхватают по разным телеканалам. Но даже молодым заместителям без кардинальной перестановки на студии было тяжко. Чтобы дать им дорогу, мне нужно было уйти. Я начал целенаправленно этого добиваться.

"КАБИНЕТА НА КИНОСТУДИИ У МЕНЯ СЕЙЧАС НЕТ. ДА ОН МНЕ И НИ К ЧЕМУ"

- Долго добивались?

- Достаточно долго. Причем при нескольких министрах. При последнем - Юрии Богуцком вновь написал заявление, которое пролежало у него на столе год. Меня попросили найти замену. С кандидатурой Виктора Приходько обошел очень много инстанций.

- Вы целиком и полностью доверяли своему ученику?

- Конечно. Кстати, с ним этот вопрос обсуждал тоже не раз. Он не сразу согласился, но я аргументировал свой уход тем, что предстоит большая работа. Ну представь - я начинаю снимать "Богдана Хмельницкого", а на студии кардинальные перемены. Работа директора - это сплошная суетня, нервотрепка, полностью несовместимая с режиссурой. Поэтому заместители меня здорово выручали. Но министерство не давало добро на мой уход. В конце концов я их уговорил.

- Вас действительно не хотели отпускать?

- Не очень. Некоторые люди из Минкульта сами предлагали себя на мое место, но их имена не устроили министра. Сработала одна лишь кандидатура Виктора Приходько.

- А Виктор Николаевич сам не намекал вам, что может сменить вас?

- Нет-нет, что ты! У него были свои программы, проекты. К тому же Витя очень тактичный человек. Единственное, что он мне предложил, так это остаться в своем старом кабинете. Но, помилуй, зачем это надо? Чтобы ко мне по-прежнему обращались со всеми хозяйственными вопросами? То есть с хорошими новостями ходили уже к новому начальству, а с плохими по старой памяти ко мне. (Смеется). Кстати, кабинета у меня на киностудии сейчас вообще нет. Но я по этому поводу совершенно не страдаю.

Директора судят не только по тому, постороил он дом для сотрудников или нет. Я ведь, помимо того здания, о котором говорил, построил еще одно, правда, не на студийной земле. Не без моего участия построили еще один дом. И за счет этого город выделил нам в разных районах 2100 квадратных метров жилья. В этом плане меня можно занести в Книгу рекордов Гиннесса как единственного на планете режиссера, раздающего ключи от жилья в таком количестве.

"МНЕ ОЧЕНЬ ОБИДНО, ЧТО СЕГОДНЯ РАЗРУШЕН ТЕАТР КИНОАКТЕРА, ЧТО ЗАКРЫТ НАШ ПРОЯВОЧНЫЙ ЦЕХ"

- Когда вы покидали пост директора, было много претензий?

- Конечно. В основном они сводились к следующему: за какой счет на киностудии производится несметное количество ремонтов. Сейчас говорю: "Не знаю". А раньше знал, что все работы по реконструкции производились исключительно за государственный счет. Один-единственный раз деньги на покраску павильона нам выделили спонсоры.

- Есть много нареканий по поводу того, что вы сдавали в аренду огромные площади киностудии фирмам с сомнительной репутацией, которые чуть ли не паленую водку изготавливали.

- Были прохвосты, которые утверждали, что Мащенко сдает в аренду 90 процентов территории. Но ведь официально их сдавалось 19 процентов, не больше. Причем большинство - складские помещения. Ну а как прикажете содержать студию при полном бескартинье и отсутствии финансирования в течение 15 лет? При всем при том мы должны были непонятно как заработать три миллиона на содержание студии плюс полтора миллиона на налоги. Иного выхода, нежели аренда, не было. Но замечу: сдавались не самые хорошие помещения. Лучшие были и остаются в распоряжении кинематографистов.

- Когда вы узнали, что с завтрашнего дня больше не являетесь директором, неужто не было ни горечи, ни обиды? Все-таки столько лет студии отдано...

- Нет. Хоть я и нашел себе замену, мне все равно дали два месяца на размышление. Надеялись, что передумаю. Но я не сдался. Вот тогда и была назначена окончательная дата передачи престола.

- Где все происходило?

- В театре киноактера. Собралась вся студия. Было море цветов, аплодисментов и слез. Все выглядело трогательно.

- Вы сейчас часто появляетесь на студии?

- Крайне редко. Три раза мы собирали наблюдательный совет. Директор Приходько рассказал нам о реорганизации студии. Вот тогда-то я и узнал, что театр киноактера, который мы строили семь лет, полностью разрушен. Это было очень горько.

Когда-то давно режиссер Ивченко, задумавший создать такой театр, взял меня к себе ассистентом. Мы с ним вдвоем начинали. Больше никого не было. Я ездил по Украине, собирал актеров для будущей труппы. Набралось 100 человек. Многих я заманил с периферии, они побросали свои театры, переехали в Киев. Покойный Кость Петрович Степанков пришел к нам, попрощавшись с труппой Театра имени Ивана Франко. Здесь сверкали такие таланты, как Коля Олялин, Борислав Брондуков, Коленька Гринько... Всех и не перечислишь. И вдруг такая новость - наш театр разрушен. А зря...

- Во-первых, разрушать - не строить, а во-вторых, на студии много пустующих зданий. Все-таки можно было найти компромисс, а не рубить все под корень.

- Я так понимаю, что ряд актеров, у которых, кроме этого театра, ничего в жизни не осталось, лишились работы, а вместе с ней и надежды на востребованность?

- Однажды я решил поставить здесь спектакль и объявил об этом нашим актерам. Собралось 20 человек. Если бы ты видела, как они радовались, - как дети! Покойная Наталья Наум даже расплакалась. Все были в восторге от идеи, работали с огромной отдачей. Как только министерство выделило деньги, я тут же пригласил талантливого режиссера Виктора Шулакова. Но спектакль "Судный день" был про расстрел евреев в Бабьем Яру. Увы, это далеко не всем понравилось.

- Николай Павлович, давайте подведем некоторый итог. Находясь на посту директора, вы в первую очередь думали о людях. Построили дома, давали работу, не разрушали Театр киноактера, никого не увольняли. При этом киностудия являла собой удручающее зрелище - разруха, пустота, ободранные стены, поломанные унитазы, раздеребаненный реквизит. Ныне на Довженко все сверкает, вовсю идет ремонт, объявлен стопроцентный сухой закон. Но при этом многие сокращены и так далее. Что же важнее - человеческий фактор, защищенность людей, но внешний развал или красота и минимум гарантий?

- Ты задала самый главный вопрос. Увы, на него нет однозначного ответа. Конечно, как воздух необходима реорганизация, строительство, улучшение быта. Но мне кажется, все надо делать мудрее, по-отечески, повнимательнее к каждому человеку.

Как-то ко мне обратилась пожилая женщина, уборщица, которая собралась на пенсию и пришла со словами благодарности. "Я, - говорит, - всю жизнь отдала киностудии. На старости лет даже квартиру удалось получить. Спасибо вам". А сама плачет. Конечно, я мог просто подписать заявление об уходе, но ведь человек проработал у нас столько лет! И мы устроили ей шикарные проводы. Собрались все начальники цехов, дарили подарки, говорили много теплых слов. Уборщица была тронута, и она вполне заслужила такое к себе отношение.

Люди не дураки, они прекрасно понимают, что так, как было раньше, больше никогда не будет. Но ко всем переменам в судьбах начальству нужно подходить без кавалерийской атаки. Нельзя все и сразу сметать на своем пути. Делать то же самое, только постепенно. Становясь беднее, люди становятся чрезвычайно гордыми. Правда, лишь те из них, кто не опустился ниже планки человеческого достоинства.

Я когда-то разговаривал с известным продюсером Эдди Тернером, который сказал сугубо американскую фразу: "Бизнес не терпит сантиментов". Он может позволить себе такие высказывания, потому что американские актеры старшего поколения, давно не снимающиеся, получают отличное пособие. У нас страна к этому не готова. И мне кажется, что это безнравственно - оставлять людей, всю жизнь отдавших киностудии, на произвол судьбы.

- Когда бразды правления были переданы Виктору Приходько, о чем вы подумали?

- Что нет в мире более счастливого человека, нежели я. Свобода! Больше не нужно думать о дворниках, которые не хотят за 40 гривен в месяц подметать территорию... Ломать голову над тем, как расплатиться за свет, за воду... Как заплатить налоги государству, не получая при этом от него ни копейки... Я освободился от всех чиновничьих проблем и буквально родился заново. Немедленно собрал все свои записи, дневники. Написал и издал книгу объемом в 800 страниц. Она уже увидела свет, на подходе еще две.

"МОЙ "БОГДАН ХМЕЛЬНИЦКИЙ" НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ОТВЕТОМ ЕЖИ ГОФФМАНУ НА ЕГО "ОГНЕМ И МЕЧОМ"

- Но, простите, на что же вы жили, ведь кино Николай Мащенко в то время не снимал?

- Во-первых, я получаю деньги как академик. Плюс пенсия, которую недавно повысили. Так что мне вполне хватает. А зарплата директора студии составляла 750 гривен. Мне этой суммы не хватало даже на то, чтобы после многочисленных представительских приемов расплатиться с буфетами. А если кто-то утверждает, что можно безумно разжиться на аренде, не верь. Не знаю, как в иные времена, но в мою бытность директором цену аренды определял не я. Есть определенная квота, и попробуй возьми больше. Рискни! Тебе дадут взятку 100 гривен и тут же заложат. Увольте, но лично я не хочу таким образом пачкать свое звание академика и главного режиссера.

В последние годы моего директорства несколько фильмов киностудия сняла в долг. А зарплату ведь платить надо, иначе вызывают куда следует. И что прикажешь делать, если денег нет? Ни на "Мазепу", ни на "Мамая", ни на "Богдана Хмельницкого" средств не выделяли. В итоге на "Богдана" министерство выделило мне ровно половину. Мы с актерами до сих пор не расплатились. И коль они не хватают меня за горло, не душат, то только из уважения. Так и говорят: "Миколо, ти не хвилюйся, ми зачекаємо, але коняка, вона ж нiчого не розумiє, вiвса хоче". Это они имели в виду лошадей, которые в "Богдане Хмельницком" во всю прыть скакали.

- Сегодня вы показали мне первую полуторачасовую часть "Богдана Хмельницкого". Масштаб и замысел впечатляют. Тем не менее объясните, почему в украинском кинематографе происходит явный исторический крен: "Мазепа", "Чорна Рада", "Шевченко", "Богдан Хмельницкий"...

- Ну вот, и ты туда же! Мне последнее время часто вменяют в вину: "Николай Павлович, сколько можно снимать фильмов о Богдане?". Опомнитесь! За 354 года о нем было снято всего два фильма. Третий - мой. Разве это много? Если бы мы в год снимали, скажем, так, как в Индии, - 390 картин, или как в Америке - 420, или как в Китае - 900, никто подобными подсчетами не занимался бы. Только французских фильмов о Наполеоне я видел шесть. Плюс три сняты в СССР.

- Ваш "Богдан Хмельницкий" - это ответ Ежи Гоффману с его "Огнем и мечом"?

- Нет-нет, так говорить нехорошо. Хотя в одной газете меня именно с "ответом" и поздравили. Но, во-первых, у Гоффмана фильм не о Богдане, а мой - исключительно о гетмане. Потом, мы с Ежи давние друзья, какая здесь может быть киноперепалка?

- Это правда, что актерам, снимающимся в вашей картине, все костюмы по бедности перепали от съемочной группы все того же "Огнем и мечом"?

- Неправда. В свое время Ежи Гоффман хотел, чтобы киностудия Довженко приняла участие в создании его киноэпопеи. Но идею напрочь зарубили украинские лжепатриоты. А брать напрокат намного дороже, нежели дома пошить. Кстати, именно Ежи нам это и посоветовал.

"МОЛОДЕНЬКИМ СОЛДАТИКАМ НА СЪЕМКАХ ОБЪЯСНИЛИ, КАК ПРАВИЛЬНО ВИСЕТЬ, ЧТОБЫ НЕ ЗАДОХНУТЬСЯ В ПЕТЛЕ"

- За роль Богдана среди известных украинских актеров чуть ли не драка разразилась. В результате гетмана сыграл, безусловно, талантливый, но мало кому известный актер Театра имени Ивана Франко Владимир Абазопуло. Кстати, грек по происхождению. Как отреагировали на это "патриоты"?

- Я безмерно счастлив, что в Володе увидел нечто неповторимое, словами непередаваемое греко-римско-украинское! Абазопуло - весьма нетипичный мастер. Удивительно, что такой талант до сих пор не раскрыт кинематографом. Я снимал его, потому что лучшего артиста не нашел. А претензии, поступающие от наших звезд, были, и многочисленные: "Почему он, а не я?". Их имена не называю, поскольку дело прошлое.

Впервые я увидел Володю Абазопуло в спектакле франковцев. У него была совсем маленькая роль. Но я не смог оторвать взор от его глаз. Это нечто потрясающее! Не зря древние говорили: "У человека вначале есть глаза, затем всего понемногу и снова глаза". У Абазопуло сумаcшедшая внутренняя энергетика, нерв плюс сентиментальность, детскость. В чем-то он очень схож с Хмельницким.

- В вашей картине поражает сцена повешения казаков. Огромный мост, на котором стоит Богдан и смотрит на людей, болтающихся в петлях. Где изготовили столь правдивые муляжи?

- Это не муляжи - живые люди.

- ???!!!

- Правда-правда. На съемки пригласили много молоденьких солдатиков. Постановщики трюков объяснили, как надо правильно висеть, чтобы не задохнуться и чтобы на экране состоялся эффект настоящего повешения. Для этого между подбородком и петлей вставляется небольшая планочка. Кроме того, "повешенного" поддерживали специальные страховочные ремни, которых не было видно.

Словом, все секреты раскрывать не буду, но бедным солдатикам пришлось болтаться на виселицах с утра до вечера. Погода подвела, условия для съемки были неподходящие. Я же по мосту длиной 150 метров взад-вперед пробежал раз 200. Слава Богу, заметил, что одному парнишке плохо стало. Он немного соскочил с защитной пластины. Подхватил я его: "Что же ты так неаккуратно? Задохнуться ведь мог". Он же наивно отвечает: "А я думал, так надо". Слава Богу, все обошлось.

- Когда съемки закончите? Планировали 20 серий, бюджет сократили до трех, на сегодня снята лишь половина.

- Трудно сказать. Мне, например, за эту работу очень обидно. Обещали выделить деньги на продолжение еще летом. Но вот уже зима, а воз и ныне там. То, что закончу картину, знаю точно. А вот когда - вопрос. Но то, что это будет последний фильм режиссера Николая Мащенко, - железно. Хотя как Бог рассудит, так и будет.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter