Георгий ЮНГВАЛЬД-ХИЛЬКЕВИЧ: "Россия, как грязная пьяная баба под забором - мне ее жаль!"

72-летнего режиссера Юнгвальда-Хилькевича можно считать легендой советского кино уже за то, что он снял "Мушкетеров" и "Узника замка Иф". Однако этот смутьян страшно раздражал власть предержащих. Так что радовался он "на своем веку" с грехом пополам и судьбе шептал: "Мерси боку" - разве что сквозь слезы. Тем не менее к своей жизни он относится с юмором. "Проспался - и уже 70!" - однажды пошутил Хилькевич. Режиссер всегда любил водку и красивых женщин. У него было три жены, последняя из которых вдвое моложе его. В утро нашей встречи "мастер", как его называли коллеги, показывал собственные рисунки, на которых он изобразил персонажей своего нового фильма (в главных ролях Антон Макарский и Лиза Боярская). Он окинул меня пристальным взглядом и улыбнулся: "Хороших баб делают у вас в Киеве!".

"C ВЫСОЦКИМ МЫ СЛУЧАЙНО ВСТРЕТИЛИСЬ НА КИЕВСКОМ ВОКЗАЛЕ И НАПИЛИСЬ ДО ГЛУБОКОГО НАЖРАТИЯ"

- Георгий Эмильевич, вы можете объяснить, почему в то время, как ваши фильмы гремели по всей стране, вас самого советская власть называла "режиссером, поражающим своей бездарностью"?

- Это социализм! Я о дипломе за картину "Дерзость" (1971), полученном на Пражском кинофестивале, узнал только через пять лет. Да и то случайно! Дело в том, что у меня плохое происхождение. Я родился в Ташкенте, потому что папу туда выгнали. Он был княжеских польских кровей. Этот "недостаток" не искупило даже то, что дедушка по маминой линии был полковником, комендантом Варшавы... Я режиссер, работник идеологического фронта, не состоял ни в партии, ни в комсомоле. Властям это не нравилось. Потом я снял "Опасные гастроли" как бы о революции, где не употреблялись слова "Ленин" и "партия". Такого не прощали.

- В этом фильме вы работали с Владимиром Высоцким. Почему больше его не снимали?

- Не разрешили. Причем без объяснений. Просто Володя, как и я, изгой социализма. Обком партии распорядился не пускать его в Одессу. Дебильная, беспросветная, дегенеративная страна!

Впрочем, сейчас ситуация не намного лучше. Критики те же. Одно время они притихли, а теперь к ним вернулась уверенность - вместе с руководящими позициями. Правда, они меня как-то стесняются... Я же классик, золотой фонд советского кино.

- Не секрет, что и вы, и Высоцкий страдали алкоголизмом. Случалось выпивать вместе?

- При Володе я старался не пить из жалости к нему. В то время я еще не был алкоголиком, а Высоцкий уже был. Ему хватало и 50-ти граммов. Человек талантливый и невероятно страстный, он такое творил! Но один раз мы с ним все-таки напились до глубокого нажратия. Случайно встретились в Москве на Киевском вокзале: я направлялся в Одессу, а он просто прогуливался. Володя уехал со мной, и в поезде - ух! (Закрывает глаза). Я испытывал колоссальную гордость за то, что он меня любит и ценит. Его отношение давало мне огромную силу. Я знал, что Высоцкого гнобят даже больше, чем меня, и не обращал на травлю внимания. Мне было на все насрать!

- Наверное, именно поэтому Марк Захаров назвал вас "самым неправильным режиссером советского кино".

- Ну да. Я не расшаркивался перед властью. В моих фильмах не было и намека на то, что я живу в социалистической стране...

- По вашим словам, советское кино - это "конъюнктурное говно, которое смотреть стыдно. За исключением двух-трех фильмов". Свои ленты причисляете к исключениям?

- Я не считаю свои картины советским кино. Я снимал их на территории СССР, ну и что? А если б я в Корее работал? Это просто кино! У меня был свой мир, некая кинокухня. Я не жил по законам социализма. Естественно, меня ненавидели, зажимали глотку. Но все мои фильмы крутили, потому что власть была очень цинична. Уничтожая меня, за мои картины она получала миллионы долларов. Это выяснилось только сейчас.

- А сами вы ничего от этих доходов не имели?

- Ни копейки! Я их идеологически не устраивал, хотя и открыто не боролся против них. Их раздражало, что в моих фильмах современная музыка. Мне говорили: "Какое вы вообще имеете отношение к нашей стране? Ваши фильмы могут быть сняты и в Чехословакии, и в Америке!".

- Что вы отвечали?

- Что искусство космополитично, что "совок" любит Дюма... Я никогда не снимал для зрителей, только для себя. А таких, как я, огромное количество, десятки миллионов!

- Вы и раньше высказывались так же откровенно?

- В 1971 году на трибуне я порвал свой профсоюзный билет. И при всех сказал: "Это такая же липа, как и все остальное в нашей стране. Я выхожу из профсоюза". После этого мне год не давали снимать, таскали по обкомам. Говорили: "Ты такой дурак! Это глупость!". А я: "Не глупость, а мое глубокое убеждение!"...

Сейчас эти сраные депутаты твердят, что раньше была промышленность. Была, но только военная! Все готовились к войне. Я не понимаю, зачем сегодня эти старые пердуны стоят под коммунистическими знаменами?! Они что, беспамятные дегенераты?! Забыли рубашки китайские, туфли чешские, костюмы венгерские, мыло по записи, один кусок в месяц... Лампочку можно было купить только по большому блату. Холодильник, наше вонючее саратовское дерьмо, я ждал четыре месяца.

Моя мама, как и все жители Узбекистана, страдала хроническим гепатитом. У моей нынешней жены Надирочки, она еще молодая девочка, тоже гепатит. А все из-за того, что в СССР хлопчатник с самолета опрыскивали дефолиантом. Чтобы листья опали и хлопок собирать было удобнее! Коммуняки все сады уничтожили, один хлопок оставили! Американцы, кстати, тоже поливали джунгли дефолиантом и таким образом травили вьетнамцев. А эти по собственному народу лупили!

- Неужели в то время вам никогда не угрожали расправой за такие крамольные мысли?

- Нет-нет, я был очень полезен. Слишком большие деньги на мне загребали. Потом вожди на них ездили на сафари - охотиться на козлов. А я, как и вся моя семья, был невыездным. Когда это говно рухнуло, первое, что я сделал, - поехал за границу.

- Куда?

- В Финляндию. Поразительно! Еду: лес, грязь, все обосрано, какие-то заржавевшие краны, пожухлая трава. Пересекаю границу: чистота, зеленые деревья! Знаете, это как ненавидимая баба и любимая женщина. Россия, как грязная пьяная баба под забором...

- Не было больно за родину?

- Конечно, мне жаль ее! Россия же такая красивая, посмотрите на картины Левитана! Он так воспел ее природу, красоту - душу за нее отдал! Но его не оценили, ведь он еврей. Странная была страна, странная! Все, что из социализма вышло, какое-то изломанное. Вот и Украина тоже...

- Вы симпатизировали нашей "оранжевой революции"?

- Противно! Я ненавижу все виды революции. Народ мерзнет, его дурят, а кто-то на этом наживается.

"В МОСКВУ Я БЕЖАЛ ИЗ-ЗА ЛЮБОВНОЙ ИСТОРИИ С БЕЗУМНО КРАСИВОЙ ДЕВЧОНКОЙ. ЕЕ МУЖ ПООБЕЩАЛ МЕНЯ ЗАРЕЗАТЬ"

- Георгий Эмильевич, в детстве вы получили серьезную травму позвоночника. Как это произошло?

- Увлекался спортом: ездил на мотоцикле, играл в футбол... Ну и угораздило, в гипсе пролежал три года. Родителям говорили, что вообще не буду ходить. Через год, когда боли прошли, папа мне сказал: "Мы все истратили, все продали. Давай, работай!". Мне тогда было 13. Я начал разрисовывать костюмы, пытался создать свой кукольный театр. Все время рисовал, чертил... Родители приучили меня не сачковать, и я этим гордился.

- Начинали вы художником в театрах Ташкента. Как попали в Москву?

- Свой первый фильм я снял в Ташкенте, потом работал в Душанбе. В Москву пришлось бежать из-за любовной истории с безумно красивой девчонкой. Ее муж, который был связан с криминалом, крутил роман на стороне и вроде бы даже собирался разводиться. Я чувствовал себя свободным. Но когда супруг узнал о нас, то пообещал меня зарезать. Об этом мне сообщил председатель Госкино Узбекистана и срочно отправил в командировку в Москву. Я, признаться, очень испугался. Да и вообще мне стыдно за свое тогдашнее поведение... Будучи в Москве, однажды проходил мимо Союза кинематографистов и увидел объявление: "Набор на Высшие курсы кинорежиссеров". Пошел в Ленинскую библиотеку, что-то почитал. Потом сдал и забыл. Я тогда водку пил.

- Уже были алкоголиком?

- Нет, еще не был, но выпивал много и сильно. Вдруг мне мама звонит из Ташкента: "Юрка, тебя, наверное, разыгрывают. Прислали телеграмму: "Допущен до второго тура". Я прошел второй тур, третий... Конкурс 300 человек на место! В Москве я чужой - никаких связей, из знакомых только пара алкашей. В СССР все пили страшно - больше ничего не оставалось делать. Постоянное давление, грязь... Грязные плинтуса, улицы. Словом, эпоха государственного двуличия. Все ругались, врали. Власть отучила нас работать, никто ни хрена делать не хотел. Катастрофа! Криворукие, дебильные, пьяные, не любящие свое дело люди! Это касается всего, в том числе и кино. Верхушка горит, а чем ниже по социальной лестнице...

- Вы имеете в виду и наше время?

- Сейчас жизнь тяжелее, но справедливее. Богатые смотрят на твои способности и решают, нужен ты им или нет, а при социализме всегда находилась группа жополизов, которые удачно пристраивались к власти... С другой стороны, "совок" остался на месте. Такое же хамство, как и раньше. Когда начался капитализм, в магазинах продавщицы даже стали улыбаться. А сейчас все вернулось на круги своя! 20 раз ее позовешь, а она к тебе жопой стоять будет. Персонал дрессированный только в дорогих магазинах, где брюки стоят 500-600 долларов.

"МОЯ ТРЕХЛЕТНЯЯ ДОЧКА ВДРУГ ЗАПЕЛА: "А Я ПЬЮ ГОРЬКОЕ ПИВО, УЛЫБАЯСЬ В ГЛУБИНЕ ДУШИ..."

- Я вижу, "совок" и водка для вас наболевшие темы. Давайте поговорим о приятном. Вы как-то сказали, что в ваших фильмах поют не когда надо, а когда хочется. В какие моменты у вас появляется такое желание?

- Я пою и даже плачу, когда обнимаю свою младшую дочь Нину: это очень счастливые и одновременно печальные минуты. Еще - укладывая ее спать. Чаще всего мурлычу под нос Вертинского. Когда Нине было три, мы ходили на новогодний утренник. Ее попросили прочитать стихотворение, и она запела: "Как часто поют красиво в нашей степной глуши! А я пью горькое пиво, улыбаясь в глубине души...". Дед Мороз был в шоке: "Часто ты, девочка, пиво пьешь?". Не станешь же каждому объяснять, что я пел ей эту песню, вот она и выучила!

- Нине всего девять, а третья жена Надира моложе вас на 30 с лишним лет...

- Как это хорошо! Вообще-то, я был человеком крайне порочным, но любовь меня изменила. Я бросил пить, курить...

- Евтушенко, который был четырежды женат, признался, что до сих пор любит всех своих жен, но каждую по-разному. Можете о себе сказать то же самое?

- Нет. Первую жену я вообще забыл. Вторую очень уважаю по сей день, хорошо к ней отношусь и люблю как человека... Просто жизнь у нас не сложилась. По-настоящему люблю трех женщин: двух дочерей и Надирочку.

- Вы всегда неровно дышали к балеринам...

- Такой идеал сложился с детства - мама танцевала в балете. Моя первая жена - спортсменка, а все прочие любовницы и жены - танцовщицы. Старшая дочка Наташа тоже училась в хореографическом училище. Она сама этого хотела, я не настаивал. Но потом сломала ногу и пошла на журфак. Мы с ней даже книгу вместе написали. Наташе повезло, что ее папа постоянно в экспрессии.

- Можете привести пример папиной экспрессивности?

- Как-то в Одессе меня с маленькой Наташей застала холера. Мы как раз находились на корабле. Нам две недели как прокаженным возили воду и еду, никуда не выпуская. Наташа вела себя очень мужественно, помогала мне завязывать со спиртным. Но я так квасил, что она, в конце концов, высадила меня в Сочи. Боялась, папаня умрет. (Смеется).

- Георгий Эмильевич, скоро ли зрители увидят фильм о детях мушкетеров?

- Съемки начнутся в конце весны и будут продолжаться три месяца. Сейчас мы к ним готовимся. Я пока готов назвать только актеров. Четырех мушкетеров сыграют все те же звезды: Боярский, Старыгин, Смехов и Смирнитский. Сына Арамиса - Антон Макарский, сына Портоса - Дмитрий Нагиев, дочь д’Артаньяна - Лиза Боярская, сына Атоса - Андрей Соколов. Еще в фильме будут заняты Александр Ширвиндт, Федор Добронравов из Театра сатиры, Дмитрий Харатьян... Такой вот звездный состав! А картина будет называться "Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини".

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter