Пацан сказал — пацан сделал

Анна ШЕСТАК. «Бульвар Гордона» 8 Марта, 2013 00:00

ШЕСТЬ ЛЕТ В БОЛЬШОЙ ПОЛИТИКЕ СДЕЛАЛИ С АРНИ ТО, ЧЕГО НЕ СДЕЛАЛИ ДЕСЯТИЛЕТИЯ В КИНЕМАТОГРАФЕ, - ОН НАУЧИЛСЯ ИГРАТЬ!

65-летний актер признается, что очень волновался перед премьерой «Возвращения героя». И кстати, не зря, потому что особо зубастые критики, посмотрев картину, тут же обыграли ее оригинальное название The Last Stand - «Последняя остановка». Мол, пора тебе, дядя, на покой, слезай, приехали... Но мне, например, кажется, у Шварца есть еще порох в пороховницах. И если физическую форму за годы сидения в губернаторском кресле он таки подрастерял, то приобрел нечто другое - не менее важное для человека, который пытается что-то донести до нас с большого экрана.

Шесть лет в большой политике сделали с Арни то, чего не сделали десятилетия в кинематографе, - он научился играть! Из железобетонного здоровяка с лицом, не обезображенным интеллектом, произносившего полторы фразы в «Конане-варваре» и пять с половиной - в «Терминаторе», Шварценеггер превратился едва ли не в копию Чарлтона Хестона или Клинта Иствуда: та же осанка, тот же взгляд благородного человека, повидавшего многое, та же невозмутимость, непоколебимость и уверенность в каждом слове и жесте.

Кстати, мне всегда казалось, что именно уверенности и не хватало этому австрийскому парню из бедной семьи, приехавшему покорять Голливуд. Стремление чего-то добиться и проявить себя было, даже звездная болезнь со временем пришла, а вот зажатость, скованность и боязнь, что не поймут, не примут, отвергнут, никуда не исчезала. Если рожденный в Штатах Сталлоне мог сниматься хоть в боевиках, хоть в комедиях, хоть в порно, зная, что для со­отечественников он в доску свой, а потому может чудить как угодно, то у Шварценеггера такого ощущения не было.

Он очень хотел стать своим в Америке, но даже получив гражданство США, превратившись в миллионера всего лишь в 30 и впоследствии выгодно женившись на даме из клана Кеннеди, оставался чужим. Приезжим откуда-то издалека, как сказали бы у нас, понаехавшим, который, наверное, потому и приперся, что дома не нужен...

ШВАРЦЕНЕГГЕР С ПУЛЕМЕТОМ - ЭТО АЦЦКИЙ СОТОНА

Он говорил, что напишут, делал, что скажут. Механично, словно робот. Может, потому в отличие от того же Сильвестра Сталлоне получил лишь звезду на Аллее славы, но не «Оскар», не «Золотой глобус» и не премию BAFTA. Хотя, чем черт не шутит, может, теперь, на новом творческом витке, что-нибудь отхватит? Потому что нельзя не заметить: нынешний Шварц на экране - не заводная игрушка, а полноправный король.

Ему уютно, комфортно, он в своей тарелке. Раскованный и уверенный в себе настолько, что не боится над собой иронизировать и играть такую роль, за которую в прежней киношной жизни вряд ли взялся бы, не стесняется показаться нелепым, жалким или смешным, потому что знает: опыт, харизма и известное всему миру имя выручат в любой ситуации. К тому же смешной Шварценеггер - очень трогательный, вспомните хотя бы «Детсадовского полицейского», картину, не раскрученную настолько, как «Терминатор» или «Коммандо», но такую милую, что хочется смотреть ее снова и снова.

В «Возвращении героя», снятом талантливым корейским режиссером Ким Чжи Уном, у Арнольда роль пожилого шерифа провинциального городишки. Это когда-то, 100 лет назад, он пинками гонял наркомафию по Лос-Анджелесу, сейчас войнушки в прошлом, и еще крепкий, но уже порядком уставший дядечка Рэй Оуэнс со значком на груди тихо-мирно досиживает до пенсии в маленьком Соммертоне на американо-мексиканской границе. Какие тут наркодельцы? У них просто нет покупателей. А значит, и у шерифа и его подчиненных - милой барышни Сары, инициативного юноши Джерри и толстяка Фигги - нет никаких проблем.

Но, как говорится, не было печали - вороны накричали: в некотором царстве, в некотором государстве из-под конвоя ФБР сбегает смертник - кровавый босс наркокартеля Габриэль Кортес. Ясное дело, не сам, помогли «добрые люди»: бережно выкрали на пути к месту казни, усадили за руль сверхскоростного автомобиля, угнанного с выставки технических новинок, еще и перебраться в Мексику пообещали помочь. Мол, не волнуйся, братан, езжай на границу, мы тебе мост через каньон перебросим. Возле захолустного городка, который, если что, и сжечь-то не грех.

ФБР и большая федеральная шишка агент Баннистер (Форест Уитакер, полюбившийся нашему зрителю и мне лично благодаря сериалам «Щит» и «Скорая помощь»), конечно, делают все возможное, чтобы Кортеса изловить, а именно звонят захолустному шерифу, этому «деревенскому псу», которого играет Арни, и просят не вмешиваться. Потому что с минуты на минуту в Соммертон примчится крутой спецназ и начнет ни с чем не сравнимую по красоте и силе операцию. А через пару минут выясняется: спецназа не будет (остановлен навеки), будет только Кортес со своими головорезами.

Шериф, надо отдать ему должное, на рожон не лез. И первым никого не трогал. Но бандиты начали стрелять, во многих попали, вот и пришлось давать отпор, причем с помощью старого, списанного уже со счетов, как и сам Оуэнс, пулемета «максим». А Шварценеггер с пулеметом - это аццкий сотона, в кошмарном сне не дай Бог видеть.

ПРОТИВ ЛОМА НЕТ ПРИЕМА

...Когда порезанный и побитый шериф возвращается в город на искореженной машине, таща на веревке криминального гения современности Кортеса, который в шоке - прежде всего от того, что крутые федералы его упустили, а сельский дядька-дуболом поймал, набил морду и связал веревкой, как корову, зрители хлопают, орут, хохочут, плачут... Наблюдать это зрелище спокойно действительно нельзя, но не потому, что оно неправдоподобно, а как раз наоборот. Возьмите, к примеру, новейшего образца компьютер. Ну, устоит он, если по нему ломом шарахнуть? Думаю, навряд ли. Вот так и с навороченным наркобароном: каких ты хитрых комбинаций ни придумывай, а против лома нет приема. Наука пока не изобрела.

Не поедет сверхскоростная тачка по кукурузному полю, не прокатят новомодные «пукалки» против старины «максима», да и мальчик-мажор, возомнивший себя великим боссом, без своей армии никто и ничто. А дядька за 60 из глухомани - и кто, и что, поскольку, во-первых, он на своей территории воюет, во-вторых, знает, что остановить преступника надо, но больше некому.

За весь фильм Шварценеггер ни разу не снял футболку, чтобы показать рельефную мускулатуру. Не закрутил ни с кем роман, не спас очаровательную заложницу (оказавшуюся, кстати, предательницей). Возле него не вертелись, как раньше, записные красотки вроде Шерон Стоун или Бригитты Нильсен - только философствующие старички да бойкие старушки с обрезами прохаживались.

Несколько раз за фильм он слышал убедительное: «Твое время вышло», и не раз об этом вспоминал - во всяком случае, когда боролся с противником, который вдвое моложе. В общем, был органичен и предельно честен со зрителем, будто хотел сказать: «Да не собираюсь я строить из себя мачо! Я вернулся, но теперь я такой, и другим уже не стану. Хотите - любите, хотите - просто помните. Молодым и потому красивым...».