Глава Елизаветовского сельского совета Днепропетровской области Максим ГОЛОСНОЙ: «Мало кто понимает, что сейчас вся Украина платит офшорным компаниям кипрского происхождения деньги за газ, которого те не имеют»

37-летний Максим Голосной с 2010 года возглавляет Елизаветовский сельский совет в Днепропетровской области. Прославился он в 2012 году, когда создал политический плакат с бабушкой и котом: «Узнала, что внук проголосовал за «Партию регио­нов», пере­писала хату на кота».

Голосной родился в городе Каменское, работал архитектором в частной компании. В 2006 году купил дом и переехал жить в село Елизаветовка. С тех пор его деятельность тесно связана с этим населенным пунктом. Сначала он судился с компаниями, которые недоплачивали налоги в местный бюджет, с 2016 года ведет тяжбы с поставщиками газа. Село известно различными новациями — не дожидаясь указаний сверху, административные здания и дороги тут оборудовали камерами наблюдения с распознаванием автомобильных номеров, застраховали здоровье всех школьников, для экологического мониторинга используют беспилотник, легализовали криптовалюты, а также выращивают китайские финики.

«У меня есть право выбора газопоставщика. Я хочу, чтобы он был украинского происхождения и платил налоги в Украине»

— Ваше газовое дело вызывает большой интерес, причем не только в Украине. Что сейчас в нем происходит?

— В начале года меня пригласили в Великобританию и как раз расспрашивали об этом деле. Я предоставил уникальные документы. Мало кто понимает, что сейчас вся Украина платит офшорным компаниям кипрского происхождения деньги за газ, которого те не имеют. Эти «Дніпрогаз», «Харьковгаз», «Запорожгаз», «Криворожгаз», «Луганскгаз», «Донецкоблгаз» и другие им подобные — не имеют правоустанавливающих документов на газ, газохранилища, газовые сети (никто никогда от имени территориальных общин не передавал им в бесплатное коммерческое использование газовую сеть), к тому же они не ведут учет отпущенного газа (у них нет показаний счетчиков) и по линии налоговой инспекции не имеют подтверждения убытков. Что особенно интересно, именно эти компании являются самыми крупными должниками перед государственной НАК «Нафтогаз України».

Пользуясь Хозяйственным кодексом, я принципиально в 2016 году отказался составлять договор с этими офшорными компаниями без четко определенного конечного бенефициара. С тех пор мы судимся с ними. Однако газоснабжение продолжалось на детсад, клуб, библиотеку и сельсовет.

За все это время ни одного уголовного дела против меня за кражу газа или еще чего-то не возбудили. Я лично не портил газовую сеть, не врезался в трубопровод, не ломал счетчики. Только сказал: «Уважаемые, отрежете меня от газа, только когда покажете правоустанавливающие документы на трубу. Вы — частная компания, с которой у меня нет никаких отношений».

Они смогли подать на нас в суд только за период январь-февраль 2016 года. Нам выставили единст­венный счет за газ на 85 тысяч гривен. Это просто смешно! Срок давности по иску уже прошел. В суде выяснилось, что газ они нам не поставляли, убытков мы никому не причинили. И все три года в сельсовете, клубе, библиотеке, детском саду было тепло. Так что потреблять газ по Конституции, оказывается, очень выгодно.

— В вашем селе люди газом пользуются?

— Мы не можем вмешиваться в личные дела по составлению договоров на электроэнергию, газ и так далее. Но я как представитель власти принципиально не подписывал такой договор.

У меня, как главы общины, есть право выбора газопоставщика. Я хочу, чтобы он был украинского происхождения и платил налоги в Украине. Однако все газораспределительные компании и поставщики — кипрского происхождения без четко определенного конечного бенефициара.

Кто именно стоит за ними, мы пока не знаем. Хотя кое-что все же удалось раскопать, и все собранные документы мы передали в Лондон и Брюссель людям, которые профессионально занимаются расследованием подобных схем. Эти офшорные компании проверят, и если их деятельность вызовет сомнения, их счета заблокируют. Для меж­дународных органов, которые занимаются расследованием крупных махинаций, коррупции и так далее, не проблема выяснить, кто и что скрывает.

Есть подозрение, что часть средств, не­законно выведенных из Украины через эти офшорные компании, пошли на вмешательство в выборы США. Не я пришел к такому выводу. Кроме того, часто у этих офшорных предприятий есть серьезные контакты с энергетическими компаниями российского происхождения. Если у нас гибридная война, то позволять им наживаться на украинских на­логоплательщиках просто тупо.

— В декабре прошлого года вы участвовали в совместной пресс-конференции с представителями «Нафтогазу». Вы теперь вместе сражаетесь с офшорами?

— Представители компании приехали в Днепропетровск, пообщались с журналистами и предложили встретиться. Первые три встречи были неофициальными. Инициировали их представители «Нафтогазу». Они пояснили, что им дали задание выяснить, кто я такой, разбираюсь ли я в проблеме или просто чья-то говорящая голова. После этого предложили совместную пресс-конференцию, потому что самая большая задолженность перед государством именно от этих кипрских компаний.

Почему я пошел на сотрудничество? Потому что конечный бенефициар НАК «Нафтогаз України» — народ. Государство судится с этими «прокладками», накладывает аресты, однако суды в областях часто выносят решения об отсрочке выплаты задолженности. То есть люди платят за газ, а они выводят средства в офшоры и наращивают долги. Вы будете шокированы, если узнаете, сколько они задолжали. Я не имею права разглашать эту информацию. Но сумма просто космическая. Мы можем не париться о выплате процентов МВФ в этом году, если эти «прокладки» вернут хотя бы половину долга.

На официальном сайте «Нафтогазу» видео события провисело ровно сутки. Почему? В самом начале я сказал: если мы действительно хотим решить проблему и хотим победить в гибридной войне, то все сказанное и показанное тут должно быть как можно скорее разобрано на первом же заседании СНБО. По моей информации, в тот же день из Кабмина позвонили и сказали: «Не будет какой-то колхозник рассказывать нам, когда и по какому поводу собирать СНБО». Видео осталось только в YouTube и соцсетях.

Еще одна важная тема — качество газа. В трубе в Днепропетровской области идет газ 29 компаний. Понятие «газовая смесь» никак не урегулировано действующим законодательством. Не секрет, что в Киеве чайник закипает за три минуты, а Елизаветовке — за 7,5. Бодяжат. Кто это делает? В 99 процентах случаев — эти самые кипрские компании. А их, как видим, не сковырнуть.

Убежден, деятельность этих компаний лоббируется на высшем уровне, я бы даже сказал, на уровне Кабмина. Мы помним, как пару месяцев назад премьер-министр Владимир Гройсман кричал, что вжарит им по полной, но никто ничего не сделал. Как работали эти компании, так и продолжают. В любом цивилизованном государстве такое просто невозможно.

«Во время драки меня зацепили ножом, порезали куртку, но ни одного человека не задержали»

— Интересная ситуация: единственный в Украине сельский голова сказал «платить за газ не буду», все смотрят и как-то не очень сопротивляются. У вас хорошая крыша, надежный спонсор, может быть, папа или кум — депутат Верховной Рады?

— Никакого спонсора или крыши. Я живу по Конституции Украины. Я просто первый, кто обратил внимание на эту проблему. И меня оставили в покое, мы целый год беспрепятственно наслаждались бесплатным газом.

В 2017 году я вышел на пресс-конференцию в Днепре и рассказал, как можно бороться за свои права. На следующий день со мной связался посредник и попросил, чтобы я оставался в сельсовете, дес­кать, ко мне придут представители компании договариваться. Вместо этого приехали 28 во­оруженных титушек с зеленкой, кислотой, ножами, битами, и началась драка...

— Вы один против толпы бандитов, и никто за вами не стоит — ни политики, ни олигархи? Слабо верится.

— Да, это небезопасно, и меня могут убить. За все это время единственный, кто приехал в Елизаветовку, — Михаил Саакашвили. Он не депутат парламента и на тот момент уже не имел должнос­ти. Ни один политик не встал рядом с нами, не сказал, что есть интересный юридический кейс. Встал только НАК «Нафтогаз». Зафиксировать инцидент при­ехали четыре телеканала, а показал только один — ТК «Ук­раина», принадлежащий Ринату Ахметову.

— Тогда, может, вас Ахметов поддерживает?

— У меня вообще нет покровителей. Но факт остается фактом — это был единственный репортаж в эфире. После чего я оказался в информационном вакууме, который подтверждает, что никакой олигархической или политической крыши у меня не было и нет. Я о своей борьбе информирую общественность в социальных сетях.

— Нападение на сельсовет расследовала полиция?

— Во время драки меня зацепили ножом, порезали куртку, но ни одного человека не задержали. И это при том, что наш сельсовет полностью оборудован камерами наблюдения и на улицах стоят камеры с распознаванием номеров. Ни одной записи силовики не запросили. И самое интересное. В 9.30 утра люди в масках напали на орган местного самоуправления, наши юристы позвонили в СБУ в Киев, оттуда их перекинули в Каменское, дежурный выслушал и заявил: «Там не так все было, при­ехали представители охранных фирм, предложили главе свои услуги, он им нагрубил, они немного потолкались и уже уехали». А в действительности титушки только грузились в машины под окнами нашего совета.

И вот вопрос: откуда обычный дежурный СБУ в Каменском в курсе события, которое еще даже не завершилось в Елизаветовке, если только в СБУ его не координировали? Так что я уверен на 100 процентов, с газовой трубы кормятся и криминал, и право­­охранители, и олигархи. Использование такой схемы просто невозможно без их поддержки.

— И вы утверждаете, что в одиночку противостоите государственной и криминально-олигархической машине...

— Много чего было за прошедшие годы — и угрозы, и покушения. Никто за мной сегодня не стоит. Но я считаю, если ты прав и можешь доказать, делай. Конечно, за это должны взяться министр внутренних дел, глава СБУ, представители внешней и внутренней разведки.

Так сложилось, что газовое дело уже перекочевало из юридической в политическую плоскость. Замолчать ситуацию не­возможно, множество материалов передано за пределы Украины. Каждое заседание суда ведется онлайн, и его смотрят за границей. Мы сейчас на сломе. Какой будет политическая система, никто не может знать.

В апреле состоялось очередное слушание. Суд допросил эксперта и оставил решение первой инстанции без изменения. Эксперт настаивал, что за основу для расчета брал договор, срок действия которого истек в январе 2016 года. Это незаконно. Газопоставщик не предоставил суду показания счетчиков, договор аренды или права собственности на газотранспортной сети, не подтвердил право собственности на газ и не показал убытки. То есть кто-то что-то поставлял, но убытков от этого не получил. Странно, согласитесь. Через пять дней мы получим полный текст решения суда и подадим кассационную жалобу.

Да, мы проиграли очередное сражение, но не процесс в целом. В любом случае, по моему мнению, мы уже победили. Вся эта олигархическая коррупционная система выставила нам счет в 85 тысяч гривен. Мы готовы его оплатить. Только остается вопрос: кому и за что? Покажите договор, подтвердите расходы. Если у вас этого нет, то в чем проблема?

— Кто оплачивает ваши судебные рас­ходы?

— Все, что касается сельсовета, оплачивается из бюджета. Иски, которые касаются меня лично, я подаю без пошлины. Только когда ты проиграешь, суд тебя обяжет заплатить, выиграешь — заплатит оппонент. Так, например, я судился с ЦИК. Он оплатит расходы по первому иску, а по второму — я, когда придет исполнительный лист. Это будет около 1,8 тысячи гривен.

«Представитель одного из мощнейших банков Великобритании спросил меня: «Если мы вам сегодня дадим пять миллионов долларов для любого инвестиционного проекта, что это будет за направление, куда вы их вложите?»

— В конце января вы побывали в Великобритании. Можете рассказать, для чего туда поехали и кто оплатил эту поездку?

— Меня пригласил прямой потомок государственного деятеля Великобритании Оливера Кромвеля — Мэттью Эванс. Он дипломат и в прошлом вице-президент военной корпорации BAE Systems Inc, а сейчас представляет военную компанию NEC. Я бы сказал, это были смотрины. О поездке со мной договаривался переводчик, я жил у него в доме, в пригороде Лондона — Сафолке. Он же заказал билеты, но я сам оплатил перелет в обе стороны.

Знаковой была встреча в первый день. Как только я прилетел в аэропорт Гатвик, меня встретил представитель МИД Великобритании, который занимался мирным урегулированием конфликта в Афганистане, Майкл Сэмпле. Он четыре часа задавал вопросы: где родился, где учился, кто родители, родня. Я видел, он с чем-то сравнивает, проверяет факты. Последний вопрос был принципиальным, и, вероятно, от ответа зависел формат будущих встреч: «Есть ли у вас граница, которую вы не сможете пересечь ради достижения своих политических или финансовых амбиций, где она проходит?». Я ответил: «Если вы мне сейчас предложите принять участие в чем-то, что нанесет вред моей стране, давайте я сразу куплю обратный билет и поеду домой». Он улыбнулся и молча пожал мне руку. Переводчик сказал: «Добро пожаловать в высшую лигу!».

График был очень насыщенный. Чтобы не опаздывать, я просыпался в 4.30 и выезжал в Лондон (ехать полтора часа). Обо всех публичных встречах я рассказывал на своей странице в Facebook. После непубличных мне предлагали: «Если вам надо сфотографироваться, мы можем это сделать, но дайте слово, что фото никогда не станут публичными». Приходилось пояснять, что я из Украины, у меня могут украсть телефон или взломать, не могу дать гарантии сохранности фото, так что лучше их не делать.

Была серия встреч с экономистами, финансистами и политиками, которые работали в правительстве Маргарет Тэтчер. Например, Ричард Нидхэм был министром и принимал активное участие в урегулировании конфликта в Северной Ирландии. Пообщался с действующим членом Палаты лордов Тимоти Клемент-Джонсом. В гостиной The Goring Hotel встречался с представителем Букингемского дворца Майклом Джефсоном и его братом Патриком, который в течение 15 лет был личным секретарем принцессы Дианы.

Их интересовало, что в общем происходит в Украине, как это воспринимают люди и я как рядовой граж­данин. В конце одной из встреч я поинтересовался, зачем меня пригласили, я же обычный сельский голова. Люди улыбнулись и сказали: «Для нас вы молодой перспективный украинский политик, с которым можно вести диалог, а ваш опыт в локальном комь­юнити на вес золота».

В Великобритании обычно вас о чем-то спрашивают, внимательно слушают, а потом протягивают смартфон и просят: будьте любезны, покажите, где мы можем это про­верить? Их интересует видео, информация на официальных и не­офи­циальных сай­тах. К этому важно быть готовым, особенно когда ты общаешься на высоком уровне.

— Что вы вынесли для себя из этой поездки?

---

---

— Великобритания очень заинтересована в Украине. Экономисты, финансисты хотят инвестировать в страну, но им непонятны правила игры, настораживает вялая позиция правоохранительных органов в коррупционных делах, слабое антирейдерское законодательство. Все это сдерживает наших потенциальных партнеров. Например, я общался с представителями компании Stiletto Systems. Они уже пять лет безус­пешно пытаются построить в Украине патронный завод.

Представитель одного из мощнейших банков Великобритании спросил меня: «Если мы вам сегодня дадим пять миллионов долларов для любого инвестиционного проекта, что это будет за направление, куда вы их вложите?». Я подумал и ответил: «С оглядкой на нынешнюю ситуацию в Украине до завершения президентских и парламентских выборов лично я никуда не инвестировал бы, потому что это рискованно». Он улыбнулся, встал, пожал руку и сказал: «Спасибо, у нас такая же информация».

— Как думаете, будет продолжение сотрудничества или вас просто опросили и отпустили?

— Не знаю. Мне задавали вопросы, проверяли мою информацию, поблагодарили, что я нашел время и приехал, и все. Первый бонус — это сопровождение судебного дела по поводу отказа в регистрации кандидатом в президенты. Как мне отписывались люди из Великобритании, которым я оставил свои контакты, они следили за процессом онлайн, были очень удивлены решением судьи, что два с половиной миллиона гривен залога — это не дискриминация.

«Когда на высшем уровне политик говорит: «Мы идем своим путем», я хотел бы видеть, в каком направлении, чтобы на финише не оказалась жопа»

— Невольно напрашивается вопрос: зачем вам все эти судебные тяжбы? Вы тратите на это так много сил и времени, а могли бы общаться с семьей.

— Когда ты ломаешь коррупционные схемы, конечно же, наживаешь себе врагов и остаешься с ними один на один. Но это нормальный процесс, к которому надо быть готовым. Я не мечтаю всю жизнь оставаться сельским головой. Я себе уже все доказал. Понимаю, как система работает на уровне районного комьюнити, что нужно для реанимации базовых органов местного управления. Меня держит на должности только газовое дело. После его завершения я надеюсь ее оставить.

Мне есть чем заниматься. Я хочу жить в зоне комфорта, работать честно. А на долж­ности главы сельсовета это очень сложно. Ты постоянно в конфликте за имущество общины с представителями криминала и правоохранительных органов.

— То есть на следующие выборы сель­ского головы уже не пойдете?

— Не знаю, что будет дальше. На тех выборах, где меня избрали, я единственный принципиально не давал обещаний, не делал политической рекламы, не тратил на агитацию и оборзел до того, что даже не встречался с избирателями. Я для себя таким образом протестировал новый формат выборов. А теперь попробуйте это повторить в любом другом, даже самом маленьком комьюнити.

В Елизаветовке я аккумулировал достаточно позитивных примеров, которые могут быть имплементированы на общеук­ра­ин­ском уровне. Сразу же, когда занял долж­ность, внедрил схему, которую можно легко распространить на всю Украину. У меня официально 2570 жителей села, это 2000 избирателей. Я объяснил людям: «Если вас что-то не устраивает, даже не надо объяснять, просто соберите 250 подписей — и я сложу полномочия». Когда село шантажировали кипрские офшоры и отключали от газа, инициаторы собрали всего 55 подписей. То есть когда ты даешь реальный рычаг управления, люди начинают ответст­венно к власти относиться, понимают, что в любой момент могут отправить голову в отставку, и взвешивают, стоит ли это делать именно сейчас. Я делегировал им ответственность, и теперь они сознательно принимают решения.

Мной движет не патриотизм, а эгоизм. Я хочу, чтобы населенный пункт, где я живу, был благоустроен, чтобы тут вывозился мусор (90 процентов сел Украины мусор не утилизируют, а где-то просто закапывают или выбрасывают в посадках), хочу, чтобы каждый член территориальной общины был защищен. И наши люди имеют такую защиту.

— Можно подробнее, о какой именно защите речь?

— У нас, без преувеличения, самые высокие социальные стандарты. Вместе с единомышленниками, депутатами, которые представляют нашу общину, мы разработали социальные программы.

Каждый ветеран получал на 9 Мая по 10 тысяч гривен из местного бюджета, продуктовый набор, также оплачивались ему любое лечение и медпрепараты в полном объеме. В этом году уже ни одного ветерана не осталось. Программа себя исчерпала.

Если ребенок или взрослый тяжело заболел, ему срочно нужна операция, местный бюджет оплачивает расходы по предъявлению чеков.

Детям с инвалидностью, которые находятся на содержании родителей, государство платит около полутора тысяч гривен. Этого не хватает даже на еду. Из нашего местного бюджета такие дети получают почти в два раза больше помощи, причем мы выдаем средства сразу на полгода. Потом родители отчитываются о расходах, и если подтверждают, что все полученные средства потратили на нужды ребенка, то получают выплату на следующие полгода. Такую помощь получают уже четыре семьи, хотя детей с инвалидностью у нас больше. Другие родители заявили, что пока справляются сами, но при необходимости обратятся в сельсовет за поддержкой.

Каждый выпускник сельской школы получает стартовый капитал. В 2018 году это было пять тысяч гривен. Не исключаю, что в этом году сумма удвоится. Ребенку, который оканчивает школу, нужны не благодарности, грамоты, напутственные речи, а реальная помощь. Деньги — это независимость. Наша новация уже привела к замечательным переменам: уровень знаний начал расти. По итогам прошлого года мы стали первыми в районе по результатам внешнего независимого оценивания, а из более 500 школ Днепропетровской области мы 186-е.

Дети — наш наивысший приоритет, поэтому мы застраховали всех школьников. Такая медицинская страховка стоит всего 480 гривен на год, а страхует детей в режиме 24/7 от любого травматизма и 10 наиболее распространенных заболеваний. Чтобы вы понимали, учащихся в любом городе страны страхуют обычно на средства родительского комитета и на период пребывания в школе. Эта программа себя полностью оправдала. Страховые случаи, которые у нас были, наступали в выходные дни и после окончания школы, чаще всего это переломы конечностей. Родителям выплачивали по пять тысяч гривен. Для Киева, возможно, это мелочь, а для семьи из села — значительная помощь.

На все социальные программы у нас уходит не более 10 процентов от общей суммы бюджета. И я горжусь, что бюджет на 2019 год составляли члены общины без моего участия. То есть тут, в Елизаветовке, я тестирую демократию в чистом виде. Я воспринимаю свое село как маленькую модель государства. Глава сельсовета — не авторитарный лидер, на которого все должны равняться. Его обязанность — определить вектор развития.

По закону любой госслужащий должен ежегодно отчитываться, я отчитываюсь о своей работе каждый месяц, чтобы люди знали, что сделано и куда мы двигаемся. И когда на высшем уровне политик говорит: «Мы идем своим путем», я тоже хотел бы видеть, в каком направлении, чтобы на финише не оказалась жопа.

— Как и из каких источников формируется бюджет вашего села?

— Болезненная тема. Львиную долю сегодня дает акциз на топливо. По факту от одной автозаправки поступает больше денег, чем от агропредприятия, которое тут работает и создает немало проблем. Так происходит потому, что в стране несовершенная система налогообложения.

Например, большая часть налогов предприятия «Наша ряба», которое находится у границ населенного пункта, — почти 30 миллионов гривен — поступает в бюджет района, а нам падает менее одного миллиона гривен и все «радости» промышленного производства — экологические и другие проблемы. В Киеве не хотят понять: чтобы реанимировать села, даже денег не надо давать, достаточно просто как можно скорее пересмотреть систему налогообложения.

— Бюджет у вас не самый большой, и есть трудности с наполнением, но вы сказали, что у вас работает система видеонаблюдения. Как вам удалось ее поставить?

— Я — главный распорядитель средств бюджета и могу приобрести что угодно на сумму до 200 тысяч гривен, ни с кем не советуясь, но публикуя отчеты. Если речь об услуге, то я могу купить ее на сумму до полутора миллионов гривен. Есть один маленький секрет: когда ты живешь без откатов, которые тебе предлагают, направляешь средства на усовершенствование, то все получится. Каждый раз мы рационально подходим к вопросу безопасности в нашем селе и тратим не более 200 тысяч гривен на видеонаблюдение. Обслуживание одной камеры обходится не более чем в одну тысячу гривен.

— Сколько всего видеокамер у вас уже есть?

— На сегодня 14 штук. В ближайшее время установим еще две. Тогда все въезды и выезды из поселка, улицы и административные здания будут под контролем. Уже сейчас все происходящее в селе можно отслеживать на сайте, а я как глава сельсовета еще имею доступ к системам видеонаблюдения со своего смартфона. Камеры запрограммированы таким образом, что, задавая номер машины, мы можем полностью проследить маршрут ее передвижения по поселку. Благодаря этой новации количество правонарушений в нашем населенном пункте уменьшилось в несколько раз, а разбои или кражи, которые все же происходили, раскрывались в 90 процентах случаев.

Но есть вещи, которые мы не можем сделать самостоятельно при всем желании, например, заасфальтировать дороги. По финансам это нереально. Но мы сделали шлаковое основание на всех грунтовых дорогах, а по такому основанию уже не проблема положить асфальт.

«Я провоцирую интерес к криптовалютам. Это же Уолл-стрит для бедных. Овладеть навыками трейдинга лучше, чем выезжать на заработки за границу или у кого-то просить деньги»

— Расскажите, пожалуйста, о вашем эксперименте с криптовалютой.

— Он начался в апреле прошлого года. Начальный капитал 534 доллара — это мои отпускные, премии и средства на оздо­ровление. Собрал деньги и рискнул вложить в криптовалюту Cardano, которая на тот момент стоила 14 центов за единицу. Практически за месяц ее цена выросла до 39 центов. Я не стал ждать и продал ее, забрал свои вложенные деньги и сказал: именно с этого момента денег Максима Голосного тут уже нет. Разницу мы легализовали, а именно внесли в устав общины в раздел «Движимое и недвижимое имущество, финансы и криптографические активы», что заверено печатью гос­регистратора, хотя статус криптовалюты юридически все еще не определен в Украине.

Впервые в истории Украины сельский совет дал мне разрешение осуществлять любые операции с криптовалютой в интересах общины без привлечения денег бюд­жета. И 11 ноября прошлого года мы попробовали выплатить первую дотацию размером 100 гривен в рамках безусловного базового дохода, полученную от продажи криптовалюты. В раздачу пошло 200 тысяч гривен, которые в действительности я мог бы и себе забрать. Но я поставил амбициозную цель и хочу, чтобы она осуществилась: выдать от 100 до 1000 долларов каждому жителю села.

— Вы вложили свои деньги, и процент по ним тоже ваши деньги. Но вы внесли их в устав общины. Занимаетесь благотворительностью?

— Я интеллектуально помог селу, если так можно сказать. Фактически да, одолжил. Но так я смог заложить основу криптовалютных активов комьюнити, которые уже никуда не денутся, а будут расти с каждым днем.

Какова моя конечная цель? Я показал, что один глава теробщины может при желании сделать для населения больше, чем все политические партии, вместе взятые. Я рискнул своими деньгами и забрал их. Мне интересно это направление — я провоцирую интерес к криптовалютам. Это же Уолл-стрит для бедных. Овладеть навыками трейдинга лучше, чем выезжать на заработки за границу или у кого-то просить деньги. Это крутой новый финансовый инструмент, который грех не использовать в своих целях. Так что сейчас я провожу социальный криптовалютный эксперимент.

— Вы могли эти 200 тысяч гривен вложить в какое-то дело.

---

---

— Мог. Но это виртуальный процесс. Люди должны увидеть его результат в реальности, потрогать руками. И кстати, благодаря этому я, по сути, сделал перепись населения. 100 гривен выдавались при наличии у человека паспорта и прописки в селе. За основу взяли реестр избирателей. И оказалось, что 500 человек из реестра вообще непонятно кто. В подавляющем большинстве случаев соседи вообще не смогли их вспомнить. Тут появилась отдельная тема для расследования.

— Но ваши действия можно расценивать как подкуп.

— Понимаю, что это можно трактовать как криптогречку. Поэтому написал в сельсовет прошение: в соответствии с обретением статуса криптопенсионера освободить меня от должности. Мне не дали уйти. Но я никуда не баллотировался, не являюсь членом ни одной политической партии и не просил за меня голосовать.

— Ваша зарплата за четыре года — около 600 тысяч гривен, я не думаю, что вас как мужчину это устраивает.

— Работать честно в Украине невыгодно. Сейчас я на максимуме по карьере и зарплате в районе. Но мы с вами понимаем, что это зарплата неквалифицированного рабочего, который уехал в Польшу или Италию, и то им там больше платят.

Когда я пришел, на 2016 год бюджет в селе был три с половиной миллиона гривен, а сейчас — семь с половиной миллионов и продолжает расти. Я отвечаю за две с половиной тысячи жителей села. Я сейчас играю, мне интересно порулить. Но я себе уже все доказал. По прошлому году 90 процентов моей работы занимала борьба с искусственными препятствиями, созданными властью. Нет смысла тратить свое жизненное время на это.

Пока я хочу на 100 процентов тестировать криптопенсию и ею насладиться, пусть она и не большая — примерно 300 долларов, но большинство пенсионеров Украины о таком могут только мечтать. Этот эксперимент неизбежно тоже закончится. Там посмотрим.

Я из города уехал в село и не жалею. В действительности меня интересует только коэффициент полезного действия, а не какие-то теории.

Вот, например, в прошлом году мы впервые собрали урожай китайских фиников. На выставке купил 11 саженцев. Три оставил себе, остальное раздал по селу. Все саженцы прижились и в прошлом году дали первый урожай. Плюс я тестирую уникальный сорт клубники. Всем селянам раздаю саженцы. Эта клубника в открытом грунте плодоносит до поздней осени. Я собирал ягоды непрерывно с мая по 17 ноября. 1 сентября дети пошли в школу с клубникой в ланчбоксе.

По образованию я архитектор, по призванию — человек с обостренным чувством справедливости. Не исключаю, что однажды мне это все надоест. Но сейчас я ловлю кураж.

— А ваша семья?

— Жена часто спрашивает: «Максим, тебе нравится? Да? Вот и слава богу!». За это я ей благодарен. Я не занимаюсь тем, что не вызывает интерес или не нравится. В Украине не хватает позитивных примеров, а мне интересно создавать прецеденты.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter