Двукратный олимпийский чемпион, самый сильный человек планеты середины-конца 60-х Леонид ЖАБОТИНСКИЙ: «Шварценеггер признался: «С самого детства я за тебя болел»

(Продолжение. Начало в № 4)

«ДУМАЛ, МЕНЯ БУДУТ ПОЗДРАВЛЯТЬ, А ВМЕСТО ЭТОГО ПАРТБЮРО СОЗВАЛИ»

— Не знаю, легенда это или нет, но говорят, что на закрытии Олимпиады в Токио вы несли знамя сборной СССР в одной вытянутой руке, и все бы замечательно, но, проходя мимо императора Японии, вы не преклонили в знак уважения и почтения перед сановной особой наш флаг, как того требовал протокол. После этого вас якобы чуть не исключили из партии...

— Дима, чистая правда! Став капитаном сборной Союза, я нес знамя в одной руке — как мне уже потом сказали, впервые.

— ???

— Знаменосцам давали специальные пояса, куда вставляется древко, но я подумал: «Неужели не пронесу его 100 метров в одной руке? Ну не затечет же она!»...

---

---

— ...такая могучая!

— Теперь представь: все-таки полотно килограммов 16 имеет, да еще ветерок был. Когда я мимо императора проходил (его ложа стояла метрах в 10-15, не больше), подумал: «Преклонить? Как бы не так — перехватывая, еще упущу».

— Позора потом не обобрались бы...

— «Нет, — решил, — пронесу гордо, красиво: пусть наш стяг высоко реет!».

Так и сделал, а в конце стометровки ко мне подошли соответствующие наши товарищи...

— ...и сказали наверняка: «Молодец!»?

— «Леонид Иванович, — спрашивают, — ты почему знамя не преклонил?». Я объясняю: «Был ветер, то, се»... Наутро бюро...

— Партийное?

— Ну конечно. Я-то думал, меня поздравлять будут: заслуженного мастера спорта вручат, торт и все остальное. Смотрю: тишина. А мы ж вечерком все это дело немножко отметили... Практически я не спал, задремал только под утро, а уже в семь часов меня будят. «В чем дело?» — спрашиваю спросонья. «На бюро!». — «Какое бюро?». — «Твое персональное дело рассматривать собираются. Объяснишь, почему не cклонил перед императором знамя и прочее, прочее, прочее...». Ну и пошли на эту тему дебаты...

Я встал и сказал: «Судить — ваше право. Считаете, что виновен, — наказывайте, но я не преклонил знамя лишь потому, что хотел гордо пронести его в одной руке до самого конца стометровки!»...

---

---

— Кулаком по столу от обиды не грохнули?

— Нет, но сказал правду: мне было стыдно перехватывать древко в обе руки, да и несолидно. Сказал, что ни о чем не жалею, но утренним бюро, где на меня бочку катили, дело не обошлось. В Москве вызвали в Главпур — Главное политуправление Советской Армии — на партсобрание... В общем, много было разговоров, но все закончилось выговором.

— Ордена не лишили?

— Нет, но сказали: «Ты, Леонид Иванович, орден Ленина заработал, а получил Трудового Красного Знамени». Ну, бывает... Веришь ли, я по сей день горжусь тем, что пронес знамя гордо, что свое Отечество не посрамил.

— В советское время героев создавала огромная идеологическая машина — не на пустом месте, естественно. Народ гордился космонавтами, летчиками, спортсменами... Вы олицетворяли добрую силу, были народным кумиром, вас все любили, ваша улыбка не сходила со страниц газет и журналов... Скажите, а лидеры Советского Союза вас жаловали? Общались вы, например, с Хрущевым, Брежневым?

— Судьба сводила меня и с Хрущевым (он провожал нас на Олимпийские игры), и с Брежневым (он уже после известных событий встречал). Было, помню, двойное торжество: нас напутствовали, а победителей зимней Олимпиады чествовали. Кроме Никиты Сергеевича, как обычно, присутствовали и все члены Политбюро...

---

---

— Чарку выпивали?

— А как же! Я говорил с Косыгиным минут, наверное, 10 — о том, можно ли проводить Олимпийские игры в Москве. Сказал, как думал: «Покамест мы не готовы. Чтобы перед иностранцами не краснеть, нужно построить новые спортивные сооружения. Пусть видят: Москва — это Москва».

«НИКОГДА В ЖИЗНИ АЛЕКСЕЕВ ЖЕНУ НЕ БИЛ»

— Ну а народную любовь вы чувствовали? В чем она выражалась?

— Когда вернулся из Токио, даже не представлял, что мне предстоит. Сперва всем чемпионам устроили правительственный прием, затем отдельно министр обороны Малиновский поздравил, но самая сердечная встреча ожидала меня дома, в Запорожье. Народ собрался на стадионе «Металлург», трибуны были переполнены. Рая, жена, засмущалась: «Я не пойду». — «Ты что, смеешься? — спрашиваю. — Меня будут чествовать, а ты дома останешься?».

... В Запорожье я переехал после свадьбы и с первых же дней почувствовал, как там заботятся о развитии спорта. Не зря говорят, что это город металлургов и спортсменов! Он ведь не только тяжелой атлетикой славен — там и гандбол был, и баскетбол неплохой, и легкая атлетика: вообще, запорожские спортсмены показывали хорошие результаты.

Пользуясь случаем, хочу сегодня поблагодарить мэра Запорожья Евгения Карташова и губернатора Евгения Червоненко, которые уделяют спорту много внимания, да и сами с ним дружат. Они понимают, что надо отвлечь молодежь от улицы, что, отработав на заводе смену, человек с удовольствием пойдет в зал, поплавает, позанимается в секции.

---

---

— Не сомневаюсь, Леонид Иванович, что о любви к родине вы говорили не ради красного словца, тем не менее, поездив по миру, не могли не видеть, какие условия создают спортсменам на Западе, как живут там простые люди. Скажите, у вас не возникала мысль из Советского Союза сбежать?

— (Твердо). Никогда в жизни! Я предан своей отчизне всем сердцем, горжусь ею (хотя не раз был сурово наказан). И молодежи стараюсь привить такое же отношение. Напутствуя, говорю: «Найдите себе любимое дело, учитесь, развивайтесь, занимайтесь спортом, про­славляйте свою страну, потому что родина — это мать!».

— Чтобы упорно тренироваться и поднимать над головой сумасшедшие веса, нужны суперусилия, а это неминуемо отражается на здоровье. Вас мучили травмы? Были моменты, когда вы понимали, что организм с нагрузками уже не справляется?

— Естественно, в большом спорте без травм не обходится: то спину потянешь, то сухожилие... В Токио, например, поехал с надрывом дельтовидной мышцы, но, выходя на помост, об этом я забывал. Командного врача Миронову попросил: «Зоя Алексеевна, любой ценой, какой угодно укол вытерплю»... Ради соревнований, на которых мне доверили представлять великую страну, я был готов на все...

— Несколько лет из-за травм вы практически не выступали, но потом в 73-м году триумфально вернулись...

— Мне тогда в Киевском военном госпитале сделали операцию на почке. В лоханке застрял камушек — ни туда, ни сюда. Два года лечили, но не от того. Кое-кто уже посчитал, что на этом моя спортивная карьера закончена, но хирург Борис Самойлович Гехтман сказал: «Леонид, я не разрезал тебе мышцу, а разрывал, потому что тогда она заживает быстрее. Ты не станешь после этой операции инвалидом, а сможешь еще устанавливать мировые рекорды». Он внушил это мне, психологически убедил...

---

---

— И вы продолжили выступать?

— После этого стал еще чемпионом Европы, установил три мировых рекорда, завоевал кубок страны, Спартакиаду народов СССР выиграл — во многих участвовал соревнованиях. Оставил же большой спорт после того, как при подготовке к первенству мира в Феодосии травмировал мениск... Обычно по окончании тренировок мы в волейбол играли: выигравший получал приз — трехлитровую банку томатного или яблочного сока.

— Такие здоровые ребята — и в волейбол? Потрясающе!

— Мой вес был под 180 килограммов, но разве об этом в кураже думаешь? В общем, как-то так прыгнул и неудачно приземлился на левую ногу. Ты, наверное, обратил внимание — я хромаю. Это с тех пор! К тому времени один мениск у меня уже был удален, а во время прыжка я травмировал и наружный. Когда прооперировали, я себе сказал: «Все! На этом большой спорт закончен». Получил международную категорию по судейству, был тренером сборной Вооруженных сил, работал в Спорткомитете Министерства обороны...

---

---

— ...даже, насколько я знаю, поехали военным советником на Мадагаскар...

— Провел там три с половиной года, вернулся, имея всего 105 килограммов веса, а тут и время пенсии подошло. Впрочем, я не из тех, кто в 50 лет может сидеть на печи и ничего не делать. Пить-курить не научили, а без спорта я себя не представлял.

— В истории тяжелой атлетики есть только два супертяжеловеса, которые дважды смогли выиграть Олимпийские игры: вы и принявший у вас эстафету Василий Алексеев. Будучи еще ребенком, в Алуште, я его не раз видел. Это была огромная гора мышц, не в пример вам: он шел с высоко поднятой головой и никогда не смотрел вниз — только вверх. После обеда, за которым Алексеев съедал, по-моему, не только кастрюлю борща, но еще и пару куриц, он любил полежать на скамейке, задрав кверху брюхо. Ходили упорные слухи, что собственную жену Олимпиаду, которая таскала за ним увесистые блины, он поколачивает, а когда со временем Алексеев стал главным тренером сборной Союза, спортсмены-штангисты рассказывали мне, что, если что-то ему не нравилось, он просто их... бил...

— Ну, я тебе скажу, когда спортсмен на вершине, чего о нем только не придумывают. Нет, никогда в жизни Алексеев жену не бил — он очень порядочный семьянин. Вырастил двух сыновей, которые окончили вузы, женились, подарили ему внуков... Став главным тренером сборных Советского Союза, а потом и России, он всегда строго относился к ребятам, но по-отечески их опекал, без злобы.

Обычно на каждую тренировку дается план нагрузки, который ты должен выполнить, но настроение-то бывает разное... Хорошо, когда у тебя подъем, а ведь порой кривая опускается вниз и вообще тягать железо не хочется. Я в таких случаях бросал штангу и шел в настольный теннис играть. Через день, через два, когда желание появлялось, возвращался в зал.

Да, крутым нравом Алексеев отличался. Любил дисциплину, порядок, но чтобы ребят обижать — этого не было. Разговоры...

---

---

— Говорят, известные тяжелоатлеты могли хорошенько расслабиться: и выпить, и покурить, и загулять, и пропасть из расположения сборной на несколько дней. Это правда?

— Лично я не помню такого, чтобы спортсмен вышел из-под контроля тренеров — тем более что они постоянно были с нами на сборах.

При подготовке к важным соревнованиям я всегда брал с собой наставника и массажиста. Ефим Самойлович Айзенштадт понимал меня, чувствовал, что я сегодня могу, а что мне не по силам. К спортсмену, чтобы он показывал хорошие результаты, тоже нужно прислушиваться, знать, чем он дышит, учитывать его мнение. Это не значит, что то и дело следует себя заставлять, но бывает, накатит апатия... Нужно перебороть ее, найти силу воли, чтобы выполнить запланированное на тренировку задание.

«ОЦЕ НАЛИВАЙ, — КАЖЕ МЕНI ТАРАПУНЬКА, — БО МИ ТЕБЕ ЖЕНИЛИ»

— В свое время психологом сборной СССР по тяжелой атлетике работал Анатолий Кашпировский...

— На сборах он помогал спортсменам психологически, и знаете, это очень действовало. Ну, скажем, сегодня у тебя по плану нагрузка в 70-80 процентов, а Кашпировский видит по своему графику, что атлет может установить, допустим, мировой рекорд, и говорит: «Эти 70-80 процентов ты можешь на грудь брать по два раза». Попробуешь — и действительно...

Анатолию я должен сказать большое спасибо. Он хорошо понимал ребят, потому что сам любит и знает спорт. Кашпировский по сей день работает с железом, на­сколько я знаю, со 180-килограммовой штангой несколько раз приседает. Честно говоря, это не каждый из нас может...

---

---

— ...тем более в его 67 лет...

— Я к нему хорошо отношусь, хотя в свое время он очень дружил с Власовым. Ну что же — так жизнь сложилась, но мое мнение об Анатолии неизменно: он молодец, доброе дело делает для народа.

— В начале нашей беседы вы рассказали потрясающую историю с быком. Наверняка в жизни таких сильных людей, как вы, случаются иногда ситуации, когда не грех применить силу. У вас такие моменты были?

— Не знаю (смущенно), стоит ли говорить... Все было... Однажды вместе с супругой мы возвращались от тестя и тещи — они жили в Зеленом Яру (есть такой на отшибе Запорожья поселок)... У нас были билеты в театр, мы торопились... Выходим из дому, а темень кромешная — ни одной лампочки, и вдруг подваливает гвардеец, из местной шпаны, из хулиганов: «Ну ты, дай закурить!».

Рая перепугалась... «Ты знаешь, — отвечаю ему, — я не курю». — «Как? Такой большой и не куришь? Ну тогда дай на сигареты. У тебя же есть деньги?». Я супруге сказал: «Иди вперед, сейчас догоню», — и достал из сумки ее туфли на каблуке.

— Хотели забить ими наглеца в землю?

— Нет (улыбается) — протянул ему пакет: «Иди сюда!»...

— ...я тебя обую!

— Смотрю, второй в это время сзади заходит, а в сторонке еще и третий стоит — видать, старший. Я понял: надо так отоварить приятелей, чтобы они уже не приближались, а убегали. Первый не успел даже охнуть — лег сразу, и я ему еще добавил.

— Добавили чем? Рукой, ногой?

— Да мне, в общем, достаточно кулаком — сверху вниз. Дал по челюсти — и нормально. Второй попытался наскакивать — ну я его по печени... Третьего поманил: «Теперь ты подойди». Он стоит, но хорохорится: «Смотри, попадешься ты нам!». Я: «Вот когда попадусь, с тобой то же самое будет, что и с твоими друзьями». Словом, все хорошо закончилось, но в театр в тот вечер мы с Раисой Николаевной уже не попали.

— Вы же с ней и познакомились, если не ошибаюсь, в театре?

— Тогда в Запорожье проходила Всеукраинская спартакиада — в Дубовой Роще на берегу Днепра состязались команды заводов, шахт, строек... Я победил, настроение было хорошее, и вечером своему товарищу говорю: «Сегодня Тарапунька и Штепсель выступают — может, сходим в зал Глинки? Вдруг попадем». Билетов, естественно, не было — ну что значит Тимошенко и Березин приехали?

— Понятное дело — полный аншлаг!

— А мы все равно туда рвемся. Витю (он в весе 56 килограммов выступал, а мне же неудобно — тяжеловес) подталкиваю к администратору: «Давай, переговори с ним. Скажи, так, мол, и так, у нас тут соревнования»... Тот руками развел: «Ребята, я бы с удовольствием, но нет билетов». Витя ему: «Та мы как-нибудь, хотя бы на приставных!». — «Ну если на приставных — ладно». Что-то мы уплатили, дали нам квиточки какие-то... Женщина принесла стулья, и мы уселись довольные: я в девятом ряду, Виктор чуть впереди. Рядом со мной оказалась женщина с девушкой.

---

---

— Присмотрелись, девушка хорошая...

— ...красивая, добрая... Поговорил с ней самую малость и... назначил свидание. А почему бы и нет — я в этом направлении смелый был. Думал-гадал: «Придет — не придет?». Пришла! Мы погуляли, сходили в кино. В общем, я понял, что мне очень приятно проводить с Раей время.

— Сколько лет вы уже вместе?

— 45. Какое-то время мы с ней попереписывались, а через несколько недель я не выдержал — опять в Запорожье махнул, и к концу года уже поженились. На свадьбе было много друзей, товарищей... Так я стал запорожцем...

— Покойным Тимошенко и Березину вы рассказали об этом?

— Вот слушай дальше. Не помню уже, где это было, — запамятовал! — я встретился с ними, поведал свою историю. Тимошенко сориентировался сразу. «Так! Оце, — каже, — наливай нам, бо ми тебе женили». Ну куда тут деваться? Посидели нормально!

Первенца мы с Раей назвали Русланом — ты его знаешь прекрасно, — а потом ждали дочку. Думал, что будут Руслан и Людмила, а родился второй сын Вилен. Сегодня оба они живут в Запорожье, получили достойное образование. Руслан сначала в Донецком военно-политическом училище учился, потом в институте, Вилен тоже окончил вуз, работает в строительстве. Я горжусь, что они выросли хорошими людьми, что не лентяи — занимаются делом.

«В КИЕВЕ Я ШЕСТОЙ РАЗ В АВТОРАЛЛИ ПОЛИЦЕЙСКИХ УЧАСТВОВАЛ»

— Я, Леонид Иванович, так понимаю, что на вас слабый пол засматривался. Во-первых, народный герой, чемпион, во-вторых, какая фактура! Были соблазны?

— Соблазны? Может, и были, но, понимаешь, мой вес всех почему-то отпугивал. Супруге до сих пор говорят: «Какой же у тебя муж огромный!». Она смеется: «Какой огромный? Нормальный, обыкновенный человек».

— Но вы чувствовали повышенное внимание женского пола?

— (Смущенно). Ощущал...

— И возникали пикантные ситуации?

— Нет, Дима! Я ж говорю: моя масса общаться с дамами не позволяла.

— В свое время первой вашей машиной был «запорожец», но, если честно, не представляю себе, как такой человек ростом метр 90 и весом за полтора центнера мог не то что водить малолитражку — залезть в нее. Непонятно, кто кого вез: «запорожец» вас или вы его?

— Действительно, «запорожец» у меня был — мне эту машину завод «Коммунар» подарил. Мастера переднюю подвеску усилили, переднее сиденье срезали. Тогда сложно было купить автомобиль, ну а мне, молодому парню, с ветерком прокатиться хотелось. Я и «горбатому» был рад: отодвигался в самый конец салона — и порядок. Сперва знакомый гаишник премудростям вождения обучал, потом права выписали. Заеду иной раз в нехоженые места на острове Хортица, застряну в песке... Другой, если за­грузнет, газует, газует, а я выходил из машины, поднимал ее, пере­ставлял — и ехал дальше.

Чуть позже «запорожец» поменял на «Волгу» — это уже было солидно. К тому времени я был призером чемпионата Союза, выезжал на первенство Европы, участвовал в фестивалях.

Вспоминаю, как в 1962 году на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Хельсинки впервые встретился с Юрием Алексеевичем Гагариным. Мы все — артисты, спортсмены — жили на пароходе «Грузия», и он прямо там нас принимал. Застолье получилось великолепное, этот великий, замечательный человек совершенно ничего не стеснялся, не забыл по­здравить меня с очередной победой. Чуть позже мы оказались с ним делегатами съезда комсомола... В моей книге есть фотография, где мы вместе, — это память на всю жизнь.

— Вы стали кумиром для миллионов людей не только в СССР, но и во всем мире. Многие поклонники пронесли эту любовь к вам с юных лет — в их числе нынешний губернатор Калифорнии, небезызвестный супермен и актер Арнольд Шварценеггер...

— В позапрошлом году я побывал у него в гостях. Перед этим в Запорожье — не в Москву! — пришла телеграмма, что Арнольд приглашает меня на открытие патронируемого им турнира. Я сына спрашиваю: «Руслан, поедем?». — «Папа, ты что? Конечно!». Я дал подтверждение: «Еду, встречайте!».

Шварценеггер принимал нас на высочайшем уровне — с охраной и машинами сопровождения, поселил в шикарном люксовском номере. Когда сели обедать, за столом оказался знаменитый штангист Томми Коно, которого называли блуждающим атлетом (он легко переходил из легкого веса в полусредний и обратно). Великий спортсмен, олимпийский чемпион, еще и культуризмом занимался — «Мистером Универс» был. Обычно Арнольд с ним советуется, и вот однажды спросил: «Томми, как думаешь, если я приглашу Леонида, приедет он или нет?». Томми сказал: «Думаю, должен приехать. Давай дадим телеграмму».

Почему именно меня Шварценеггер хотел видеть? Он мне признался: «С самого детства я за тебя болел. Даже во время токийской Олимпиады, хотя там выступали Шеманский и Губнер. За них тоже, конечно, переживал, но мне почему-то хотелось, чтобы выиграл ты».

Открыли мы, в общем, его турнир и с тех пор не теряем связь. В частности, планирую пригласить Арнольда на соревнования молодежи и школьников, которые традиционно провожу в Запорожье. Вскоре, кстати, пройдет 10-й, юбилейный турнир. Этим вопросом Руслан у меня ведает, он вице-президент нашего фонда, судья международной категории... Стал еще и депутатом Запорожского облсовета, проводит множество состязаний. «Папа, — говорит, — я это делаю, чтобы нация была здоровая, чтобы в Украине появлялись такие спортсмены, как ты».

— Смотрю на вас, Леонид Иванович: моложавый, красивый, подтянутый. За счет чего в таком возрасте, после тяжелейших спортивных нагрузок вы так замечательно выглядите?

— Ну, во-первых, я регулярно выполняю физические упражнения, а во-вторых, в форме мне помогает держаться постоянное общение с молодежью. Все-таки работаю в Московском институте предпринимательства и права проректором, постоянно встречаюсь с армейскими спортсменами, с курсантами военных училищ. Бывает, и в соревнованиях участвую, правда, не как тяжелоатлет. Вхожу в сборную по авто­спорту ГИБДД Московской области. Недавно, например, приезжал в Киев на авторалли полицейских — это был европейский чемпионат.

— Так вы, оказывается, бывалый гонщик?

— Можно и так сказать — выходил в авторалли на старт уже шестой раз: баранку крутил в Италии, Голландии, Венгрии...

— На каком автомобиле?

— На разных иностранных марках. Садишься, отодвигаешь сиденье — и нормально! Там по 400 гонщиков собирается, поэтому не имеет значения, какое ты место занял: 30-е или 70-е... В сотню попадаешь — уже успех. Мне гонки нравятся, коллективу тоже. Ребята говорят: «Леонид Иванович, если ты не поедешь, и мы откажемся». Мне это в удовольствие!

— Напоследок задам вам сентиментальный вопрос. Скажите, вам снится иногда, как вы толкаете штангу?

— Одно время такие сны были, а сейчас нет. Не знаю, с чем это связано, но я очень пе­реживаю из-за того, что у нас — и в России, и в Украине — тяжелая атлетика в упадке. Душа болит!.. Вспомни, какие великолепные штангисты, борцы, легкоатлеты, гимнасты в Украине были: Шахлин, Борзов, Бубка... Этими спортсменами гордился весь Советский Союз, они принесли Украине славу. Верю, что впереди еще много рекордов и побед, но молодежи нужно уделять внимание, платить тренерам достойную зарплату, создавать условия для занятий спортом. Только тогда у нас будет здоровая нация.

— Я, Леонид Иванович, счастлив, что вы у нас были и есть, что на вас могут равняться молодые ребята, которые хотят сделать свою жизнь яркой, насыщенной и полезной...

— Ты пригласил меня в гости, и я с удовольствием приехал. Было очень приятно встретиться, и я не устаю повторять всем, особенно молодежи: «Учитесь, занимайтесь спортом, вы — будущее нашей Украины». На прощание хочу подарить тебе книгу «На вершине Олимпа», которую я написал. Очень надеюсь, что время, потраченное на ее прочтение, потерянным для тебя не станет.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter