Председатель Одесской областной госадминистрации, президент Грузии в 2004-2013 годах Михеил СААКАШВИЛИ: «Если бы я и впрямь нюхал, мало бы нашим власть предержащим не показалось, а что касается гарема из местных чиновниц... Никакого гарема у меня нет, и половым гигантом себя я не ощущаю. В общении с противоположным полом очень застенчивый, поэтому многие грузины подозревают, что не до конца свой»

(Продолжение. Начало в № 5, в № 6)

«ЕСЛИ БЫ В ОДЕССЕ У МЕНЯ КТО-ТО БЫЛ, ВСЕ БЫ ОБ ЭТОМ СРАЗУ УЗНАЛИ»

— Несколько личных вопросов. Вы впечатление неутомимого, чрезвычайно работоспособного человека производите, который по 24 часа в сутки может решения принимать и быть динамичным, жестким, конкретным, в форме оставаться, однако от ряда наших власть предержащих мне приходилось слышать, что это неспроста — Саакашвили, дескать, наверняка, что-то нюхает...

— (Возмущенно). Если бы я и впрямь ню­хал, мало бы им не показалось! Им, тем, кто так говорит, очень повезло, что я не нюхаю, а на самом деле люди, которые нас не любят, могут придумать все, что угодно. Старая технология: главное — что-то много раз повторить в расчете, что кто-то поверит, а если нет, по крайней мере, с подозрением посмотрит: дыма-то без огня не бывает...

---

---

— Ну, если это к каким-то серьезным потрясениям для тех ребят приведет, думаю, вам пора начинать...

— Нет, я и так чувствую себя отлично. Никаких наркотиков никогда я не употреблял — в Грузии в свое время мы полностью их прикрыли, чем клубной жизни на нашем побережье весьма повредили. Помню, одна кинозвезда к нам приезжала и мне пожаловалась: «Господин президент, нигде ничего найти у вас не могу... Хотя бы что-нибудь...». — «Вы сколько дней в Грузии будете?» — я спросил. «Четыре». — «Если найдете что-нибудь, мне скажете: никто ничего вам не сделает, но я в таком случае к вам присоединюсь и вместе кайфовать будем»...

— В Голландию, в Голландию...

— Я пошутил, точно зная, что ничего она не найдет, — так и получилось. Потом у нее поинтересовался (где-то мы еще раз пересеклись): «Ну что, нашли?». — «Нет, — развела руками, — абсолютно».

— Украинский политикум слу­хи о ваших многочисленных лю­бовницах будоражат, о не­обы­чайных приключениях сексуальных...

— (Возмущенно-брезгливо). Какая чушь!

— По НТВ недавно даже фильм показали, из которого явствовало, что любовницей у вас транссексуал был, и в Одессе, говорят, целый гарем из местных чиновниц вы создали...

— В Одессе, если бы кто-то у меня был, все бы об этом сразу узнали, а поскольку никто «разоблачениями» похвастать не может, ничего, значит, и нет.

— Как бы там ни было, образ полового гиганта и сексуального маньяка вам создали, а самим-то вы половым гигантом себя ощущаете?

— Нет.

— Вы с сожалением это сказали?

— Ну, знаете... Вот говорят: «О-о-о, Одесса... — девушки такие красивые!»... Наверное, они действительно супер, но я не считаю, что как-то от других украинок отличаются. Здесь все красивые, куда ни глянь...

---

---

— Нет, одесситки таки особые...

— Ну, во-первых, в остальных местах Ук­раины тоже, а во-вторых, я, наверное, из этого возраста вышел. Или другая причина имеется... Все свое время сейчас, всю жизнь — это правда — работе я отдаю, и когда вопрос задают: «Почему ты часто по телевизору выступаешь?», такие привожу аргументы... Я действительно много рассказываю, но не о том, сколько мы уже сделали, а о том, что бы еще сделать хотелось, и хотя первого гораздо меньше, чем второго, о чем поговорить сейчас уже есть... Большую часть времени, в общем, работаю (не круглые сутки, но очень много!), чтобы планы реальностью стали.

...После президентства для меня испытанием было где-то год ничего не делать, то есть все как обстояло? Под конец очень уставший я был, и из Грузии не из боязни, что меня посадят, уехал (не думал, что так уж сразу меня арестуют) — просто не мог уже этим воздухом дышать, антураж давил... В Америку полетел, где мой дядя жил и двоюродные братья, которые там вообще родились, — они квартиру для меня подготовили, все условия создали... Подумал: вот приеду сейчас и несколько недель просто отсыпаться буду, но два дня отдохнул, и все...

— А характер куда денешь?

— Утром просыпаюсь — нечего делать, некуда идти, и это чувство невостребованности, ненужности, навсегда я запомнил. Это катастрофа была, поэтому самый кошмарный сон для меня — когда-нибудь в ту ситуацию, когда нечего делать, вернуться. Все остальное вроде бы в это упирается: когда есть чем заняться, это настолько большое счастье, по сравнению с которым все остальные жизненные соблазны — ничто.

Что же черного пиара и пропаганды, которая против меня ведется, касается, — это старо, как мир. Они эту тактику с самого начала на вооружение взяли. Почему? Потому что, во-первых, постоянные атаки деморализуют, и человек нервно реагировать начинает, а во-вторых, Путин посчитал, что, поскольку самым молодым президентом на постсоветском пространстве я был, этим меня уязвить можно. Я уверен, что такие вещи на уровне высших эшелонов власти согласовываются, — ну кто еще мог фильм о премьер-министре самого большого соседа и о президенте суверенной страны заказать, если не высшая власть? Какой там, к черту, Митрофанов? Правильно?

---

---

— Конечно, но он, говорят, это кино финансировал...

— То, что этими темами он одержим, показывает, на самом деле, о чем он думает, а недавно Маша Гайдар — она же у нас в Одессе моим замом работает — ко мне прибежала: «Ой, про меня, про нашу семью передачу какую-то делают». «Маша, — я ей сказал, — дважды в неделю про меня какие-то новые, новые и новые измышления на интимные темы на всех каналах вашей бывшей Родины показывают — на всех! Маша, — черту подвел, — я не тот человек, которому ты жаловаться должна, даже если чести такой удостоилась, что про твою личную жизнь твоя Родина передачу в прайм-тайм выдает, не по адресу ты». Она улыбнулась...

«БОРЩ Я ПРЕКРАСНО ВАРЮ И СТУДЕНТОМ К ДЕВУШКАМ ЧЕРЕЗ БОРЩ ПОДРУЛИТЬ ПЫТАЛСЯ»

— О девушках разговор продолжая... Вслед за великим одесситом Михаилом Жванецким повторить: «Я уже из большого секса ушел» вы можете?

— Ну, если честно, когда я в нем был, не знаю... Чересчур скромным быть я не пытаюсь, то, что в фильмах, передачах, в представлениях людей мне приписывают, не опровергаю, но на самом деле во взглядах своих достаточно консервативен и в отношениях с противоположным полом очень застенчивый, кстати. Вот насколько настойчивым, экстравертным таким могу быть...

---

---

— ...в политике...

— ...настолько же всю жизнь застенчивым в личных отношениях был.

— Не типичный вы какой-то грузин...

— Наверное, поэтому многие грузины подозревают, что я не той культуры, не до конца свой, хотя в очень многих проявлениях я совсем уж грузин. Люблю гиперболы, гордиться люблю и, как говорят, часто какими-то вещами хвастаться, люблю лучшей стороной все показывать.

— В Украине, по слухам, борщ трижды в день вы едите...

— Борщ обожаю, и вообще, украинская кухня, как по мне, лучшая в мире, потому что вкусная. Грузинская тоже на высоте, но постоянно блюда ее не поешь, поэтому в грузинские рестораны хожу, но больше в украинские — от них я кайфую. Я, кстати, и сам борщ прекрасно варю — это единственное блюдо, технологически сложное, кроме яичницы, которое готовить я научился. Я в свое время в Дарнице жил, вернее, между Дарницей и Лесным массивом...

— В студенческие годы?

— Да, и тогда — я навсегда это запомнил — можно было на улицу выйти, и там всегда бабушки из сел стояли, у которых можно было все-все купить, причем очень дешево. Овощи, зелень я к себе приносил, готовил и друзей при­глашал. Девушек тоже, и пытался, поскольку, как уже сказал, застенчивый, к ним через борщ подрулить.

---

---

— Михаил Ми­хайлович Жванецкий в Одессе не­сколь­ко месяцев в году живет — у себя в Ар­­кадии: вы встре­чались?

— Я с ним общаюсь, дружу — он приятнейший, просто удивительный человек, и вообще, вся одесская интеллигенция нас под­держивает. В местных выборах я сам не участвовал, но с нами по митингам прекрасный актер Олег Филимонов, сатирик Валерий Хаит, потрясающий пианист Алексей Ботвинов ходили. Ну и Михаил Жванецкий на российских каналах очень нас защищал, Роман Карцев весьма положительно о нас отзывался, то есть все, к кому с детст­ва я трепетно относился, не только замечательными актерами, писателями, те­левизионными персонами, но еще и хорошими людьми оказались.

«ЗА ОДНУ ЛЕКЦИЮ Я МОГ ПОЛУЧИТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТУТ ЗА ДВА-ТРИ-ЧЕТЫРЕ ГОДА РАБОТЫ ГОСЧИНОВНИКОМ»

— Мне очень нравится идея чиновникам большие зарплаты платить и внушительные соцпакеты предоставлять, чтобы тяги воровать у них не было, и я с одобрением ваши слова воспринял о том, что вам и команде вашей зарплаты Госдепартамент Соединенных Штатов платит...

— Нет-нет, мне в отличие от многих, кто с нами работают, он не платит, госчиновников на зарплату брать Госдепартамент не имеет права. Я и хотел бы, чтобы платили, но увы...

— Но кто-то же вознаграждение вам сейчас выплачивает?

— Нет, никто.

— Вы что же, доходов никаких не имеете?

— В течение двух лет, когда мне, в принципе, нечем было заниматься, лекции я читал: иногда раз в неделю, иногда раз в две — не реже и, чтобы вы представляли себе, за одну лекцию мог получить больше, чем тут за два-три-четыре года работы чиновником. За одну лекцию!

При этом я из маленькой страны, а были люди, которые в 10-20-30 раз больше могли получать. Допустим, в африканскую страну на одну лекцию меня пригласили и вместе с оплатой проезда, где-то, по-моему, 70 или 80 тысяч долларов заплатили, и это всего за день — нужно было туда прилететь, отчитать и назад...

— Представляете, сколько бы вы заработали, если бы еще на день там ос­та­­лись?

— (Смеется). В ведущих европейских университетах гонорары поскромнее были, но были, а вот в Америке платили щедро, поэтому... Затем в престижном Университете Тафтса — это в Бостоне — я работал: меня туда декан Школы Флетчера адмирал Ставридис пригласил, который до этого Главнокомандующим объединенными вооруженными силами НАТО в Европе был — я с ним очень потом подружился. Затем Новый международный институт лидерства в Вашингтоне был, где в board (в совете, правлении. — Д. Г.) много интересных людей было — знаменитых политиков, общественных деятелей, и там, наконец-то, у меня очень высокая зарплата была, но когда сюда был назначен, оказалось, что продолжать получать ее не могу, потому что украинским госчиновникам даже за лекции платить нельзя.

Мы, кстати, должны обязательно это ограничение отменить — я с европейцами  много говорил о том, почему оно делу вредит. В этом году Евросоюз готов был украинским чиновникам зарплату платить, но правительство это предложение зарезало. Казалось бы, чего проще пять или несколько тысяч чиновников взять — налоговиков, из аппарата министерств и так далее...

— ...на содержание...

— Потом украинские власти должны были бы уже всем остальным оклады поднять — так в Грузии было.

— Класс!

— Сначала 500-600 человек нашли, которым платить надо, а под конец моей ка­ден­ции уже по всей стране чиновники больше зарплату получили, чем их коллеги где-нибудь в Чехии, Румынии или Болгарии, хотя эти страны — члены Евросоюза, увы, украинское правительство сказало: нет, нет, нет! — всем платить одинаково, хотя не могло не знать, что это невозможно, то есть они сознательно...

— ...коррупцию стимулируют...

— Премьер-министр специально фонды для зарплат госчиновникам сократил, а он не глупый человек и прекрасно знает, что сделал, таким образом, это означает, что внутри различных госструктур и ведомств деньги в конвертах циркулируют. Все они в курсе, но так управлять легче, а вот если бы Евросоюз платил, чиновники были бы народу Украины отчетны и тогда были бы в своих действиях независимы, поэтому существующая система для меня неприемлема, поэтому я сражаюсь, чтобы одесский Центр обслуживания граждан спасти, добиваюсь, чтобы ребятам хотя бы по шесть-семь тысяч гривен выделили. Сейчас мы в парламенте закон провели, который с января пять-шесть-семь тысяч платить позволит, — для меня это очень важно.

Часто говорят: сколько им ни плати, все равно красть будут... Ну, если теперешних чиновников оставить, может, и будут, поэтому просто набрать новых людей надо и пла­тить им достойно, а достойный минимум, когда мы молодых нанимаем, — это чтобы они питались нормально, чтобы хотя бы раз в году возможность куда-то уехать имели и, допус­тим, девушку в кафе могли пригласить. Все, этого, если тебе 23 года, достаточно, и больше должно быть молодых...

---

---

— ...и неиспорченных...

— ...хотя и более квалифицированные нужны — к каждому, в общем, подходить надо индивидуально. Вот мы в свое время министра экономики из Канады привезли. У Вероники Кобалии в Канаде дом был, за который она должна была ипотеку регулярно выплачивать, так мы ей, по-моему, дополнительно пять или шесть тысяч долларов в месяц дали, потому что она нужна  нам была.

— Все правильно...

— И хотя эти деньги из бюджета выделили, причем публично, народ не возмущался. Почему? Потому что видел: страна вперед движется. Сейчас, когда теперешнее правительство Грузии такие зарплаты получать продолжает, все дико протестуют, потому что все назад катится, опять — не в госслужбах, а на тендерах, на других подобных вещах — признаки коррупции появились, и все это видят. А-а-а, думают, они не только зарплаты огромные получают — еще и деньги делают: вот и роптать начали.

Не сомневаюсь: и здесь люди готовы принять то, что госсектор нормальные зарплаты получать будет, при условии, что страна прогрессировать будет, а правительст­во это блокирует и в Ук­ра­ину даже не верит — это очень печально.

«УКРАИНСКАЯ МАФИЯ ОЧЕНЬ ТРУСЛИВА — ОНА ВСЕГДА, КСТАТИ, МЕНЕЕ СКЛОННА К НАСИЛИЮ БЫЛА, ЧЕМ РОССИЙСКАЯ»

— Любопытно, ездили ли вы в одесском общест­венном транспорте с кошельком в заднем кармане?

— Нет (улыбается), но, во-первых, сейчас, благодаря появлению на улицах полицейских патрулей, преступность в Одессе заметно снизилась. Да, переходный период был, когда она, наоборот, росла, но в последние месяцы все видят, что присутст­вие патрулей результаты дает.

Вместе с тем, чтобы ситуацию в корне улучшить, надо, чтобы суды поменялись, прокуратура — до конца и остальные полицейские тоже, а до этого нам еще далеко. В целом, я считаю, что в Украине, конечно, проблемы с преступностью есть, но это немного по сравнению с тем, что быть могло бы. Благодаря тому, что украинский народ самоорганизован, общество спокойно, и в нем порядочные люди пре­обладают, худшего здесь не произошло — в Грузии при таких условиях катастрофа была бы.

— Я вас очень смелым человеком счи­таю, потому что нужно большим бес­страшием обладать, чтобы в Одесскую область прийти и годами, десятилетиями сложившиеся коррупционные связи рушить...

— Все эти кланы объединились сейчас и каждый день под нас там и сям копают, что-то выискивают. Они все угрозу почувствовали! Мы вежливы были, но кому-то там что-то прихватить и приватизировать, нечестно какой-то тендер городской выиграть, не позволили...

— Вы же на деньги «наступаете»!..

— Ну да, то какие-то дела возбудили, то на таможне потоки перекрыли, и теперь, сколько бы я им ни улыбался, они на это уже не поддаются.

— Хочу слух проверить: за что, как говорится, купил, за то продаю. Я силовиков спрашивал: «Саакашвили же угрожают, наверное, потому что реальные финансовые потоки он перекрывает», а они в ответ: «Да ты не волнуйся, американские ребята со всеми ворами в законе встретились, с теми, от кого потенциальная опасность исходить может, и предупредили: если с Саакаш­вили, не дай Бог, что-то случится, на краю земли вас найдем». Это действительно было?

— Нет, это опять же из области мифов о всесильности выдуманных американских ребят. На самом деле, я считаю, что в целом украинская мафия очень труслива — она всегда, кстати, менее склонна к насилию была, чем российская, допустим, и даже грузинская, но и грузинская трусливой оказалась, мы быстро ее подмяли.

Влияние этих господ сильно преувеличено, как и их свирепость, — они просто на инстинктах госаппарата играют, на жаднос­ти многих чиновников. Мафия — это пиявки, которые к организму присасываются и кормятся, и как только госаппарат поменяется, они сами по себе отпадут. Пиявки эти не очень зубастые, но сегодня они глубоко в госорганы на местном уровне проникли — я в этом не сомневаюсь.

Вот смотрите, кто сейчас из депутатов на меня нападает? Из фракции Порошенко — какой-то уголовник бывший, которого разыскивали, из Оппоблока — знаменитый контрабандист, который всю жизнь конт­рабанду возил, и перед ним шлагбаум по­ставили, то есть, независимо от партийной принадлежности, все это представители кланов, которые из одной партии в другую, в третью перебегают.

— Угрозы физической расправы вам поступали?

— В свое время, когда пара олигархических элементов, которым дорогу я перешел, звуки такие издали, чтобы все слышали, что мне они угрожа­­ют, — СБУ даже расследование начала.

— Звуки издали — это звучит забавно...

— Когда мне об этом сказали, я в ответ улыбнулся: во-первых, если бы намерения были серьезные, они бы об этом так громогласно не сообщали, а они стольким уже сказали, чтобы до всех дошло... Просто эти ребята работают так и по-другому не умеют — или типа угрожать должны, чтобы ты испугался, или через свои каналы дискредитировать тебя, чем, собственно, каждый день и занимаются. Поэтому так много выступать мне приходится, чтобы показать всем: я не то, что обо мне рассказывают. Иными словами, мафиози гораздо больше склонны характер убивать (по-английски это character assasination называется), чем пулями убивать, но это не означает, что других элементов нет, — конечно, они есть, всех типов.

— Охрана у вас большая?

— Нет, большую охрану по определению я не люблю — даже ненавижу, если честно. Со мной пара ребят иногда ходит, но очень часто — это не большой секрет! — рядом вообще никого.

«Я ИЗ УКРАИНЫ ОТСТУПАТЬ НЕ НАМЕРЕН, ПОТОМУ ЧТО НЕКУДА. УКРАИНА ДЛЯ МЕНЯ СЕЙЧАС — ГЛАВНОЕ СРАЖЕНИЕ В ЖИЗНИ, И МЫ ЕГО НЕ ПРОИГРАЕМ!»

— В Киеве сейчас ночь, но вы настолько меня своей энергией зарядили, что спать абсолютно не хочется, и я вам последний задам вопрос. Вы бывалый политик с колоссальным опытом политической борьбы за плечами, все уже, кажется, видели, и чем-нибудь вас удивить трудно, но мне представляется, что все равно в душе романтиком остаетесь, — это так или я ошибаюсь?

— Я очень сентиментальный человек, однозначно, и всегда во что-то светлое верю, мне чего-то большого, хорошего хочется, и если бы я считал, что только ради того надо жить, чтобы какие-то маленькие прагматичные вещи делать, вообще бы от скуки умер. Нужно к вершинам стремиться, верить, что большие, фундаментальные изменения возможны, и более того — они обязательно будут.

Я столько перемен за свою жизнь видел... Меня вот мои прабабушка и прадед воспитывали, причем прадед перед началом эпохи перемен умер (прабабушка до второй половины 90-х дожила и увидела больше). Почти вся его жизнь в Советском Союзе, при советской власти прошла, он был сослан, потом освобожден — в общем, ничего хорошего, это было полностью потерянное поколение. Как должно было не повезти, чтобы так статически прожить, правильно? — а я столько перемен к лучшему, к худшему увидел, и вы их видели... Я верю, что еще одна большая перемена обязательно будет — к лучшему.

— Окончательная...

— Ну, окончательного ничего нет, но для нашего поколения, может, итоговая, поэтому этой идеей настолько я одержим, настолько верю, что что-то грандиозное, хорошее произойдет, и в первую очередь хочу, чтобы это произошло в Украине. Для этого нужно чуть-чуть романтиком быть, фантазером — самую капельку, верить просто: будет вот так, не иначе.

— Тогда уже действительно последний вопрос. Мы с вами сегодня об Украине, об Одессе, о Жванецком говорили... Михаил Михайлович как-то сказал: «Что наша жизнь? Свет в конце тоннеля, вот только тоннель, сука, никак не заканчивается». Этот тоннель при нашей жизни закончится?

— Знаете, сразу после российско-грузинской войны Жванецкий предложил: откройте нам Грузию! — и для нас это такой луч света был в темном царстве: все за Россию, за Путина, и вдруг Михаил Михайлович нас поддержал, а потом еще книгу свою мне прислал и там написал: «Почти все страны бывшего СССР гордятся своим прошлым. Одна Грузия — настоящим! Вы изменили ее!».

— Сильная фраза!..

— Это лучшая, наверное, для меня оценка! Вот Одесса... Все говорят: Ришелье, Де­ри­бас, граф Воронцов, оперный театр, но когда это было? Сколько можно жить давним прошлым? Мне Одесский оперный театр очень нравится, но сколько можно только на Ришелье ссылаться? Ну Ришелье-Ришелье, а каждый раз ставленников каких-то мафиози выбираем, но тут ситуация очень конкретная, надо нам своими руками такое сделать, чтобы следующие поколения нами гордились — вот это и есть свет в конце тоннеля. Хватит, в общем, все время на других и на прошлое уповать.

---

---

— Сделаете?

— А какой у нас выбор, какая альтернатива? Я с Украины отступать не намерен, потому что некуда. Поражение потерпеть, руки опустить и сдаться — так вопрос не стоит, по определению не может стоять: у нас, у меня этого выбора нет.

Что вот после 2012 года было? Тогда руками грузинских политических пар­тий Путин смог сделать то, чего не удалось руками своих военных в 2008-м сделать, он через демократические методы цели добился, которой своей 100-тысячной армией не смог достичь, — реально мою столицу, которая в 2008 году устояла, через демократические выборы в 2012-м взял. Два последних года я много об этом думал и к выводу пришел: мы никогда больше допустить не можем, чтобы темные силы хоть на столечко где-нибудь еще восторжест­вовали.

Украина для меня сейчас — главное сражение в жизни, и мы его не проиграем: я в этом совершенно уверен!

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter