Иван ПОПОВИЧ: «Твои западенские песни на хрен никому не нужны! — говорил чиновник из Минкульта, — вот начнешь по-русски петь — народным артистом УССР станешь»

Представлять Ивана Поповича украинской публике нет нужды: даже если найдется кто-то, кто не слышал «Гуцулку», «Василину», «Золото Карпат» и «Примиріться, сини» (хотя вряд ли), он точно смотрел «На гостину до Івана Поповича», передачу, в которой певец и телеведущий по-дружески беседует с коллегами. «10 новых выпусков снял, — признается Иван Дмитриевич, — и пообщался как с молодыми звездочками, такими, как Маричка Яремчук, которая на «Евровидение» собирается, так и с мэтрами эстрады. С Дмитрием Михайловичем Гнатюком, пожалуй, две или три программы выйдет: это же Легенда! Со Сталиным чарку пил, с Хрущевым на охоту ходил, Брежнева перед женой прикрывал, когда тот «по личным делам» выбирался... Есть о чем поговорить с таким человеком». С таким, как Попович, поверьте, тоже...

«ТАЛАНТ ТАЛАНТОМ, НО УЧИТЬСЯ ПРАВИЛЬНО ПЕТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО НАДО»

— Иван Дмитриевич, перед Новым годом вы грозились на концерт юбилейный позвать, а теперь вот смотрю — и афиш не вижу...

— Передумал. Не звать — концерт проводить. Я зимой у себя дома, под Киевом, снял программу «Різдвяний вертеп в гостях у Івана Поповича», где поучаствовали все украинские артисты, от заслуженных до народных и простонародных. Три дня подряд ее показывал Первый Национальный, потом повторяли: рейтинг высокий, люди, говорят, с интересом смотрели. И кстати, думали почему-то, что это в Карпатах снимали, что где-то в горах эта сцена, елочки... Даже неудобно как-то разочаровывать, что в 20 километрах от центра столицы (улыбается). В общем, и съемки, и результат так меня воодушевили, что я подумал: «А зачем мне концертный зал? Приглашу гостей домой, проведу и сниму юбилей там».

Спонсоров нашел, с финансированием все было нормально, но из-за ситуации в стране все-таки решил от этой идеи отказаться. Людям не до концертов, самые популярные передачи даже не блоки новостей, а прямые включения с мест событий на «5 канале», на «Громадському»... Народу это нужнее — знать, что и как в Украине происходит, и вполне понятно, почему телеэфиры заняты такими программами. Так что поеду-ка я на день рождения в Закарпатье и отмечу его без телекамер — в кругу самых близких друзей.

С Вахтангом Кикабидзе и Людмилой Гурченко. «Иногда перед концертом, когда чувствуешь, что голос не будет звучать как надо, можно в чашку чая с лимоном капнуть чуть-чуть коньяку»

— Как они обычно вас поздравляют?

— Знают, что раз пришли, нужно что-то спеть. А я, наоборот, стараюсь не петь, слушаю и гостей, и цыган, которых часто приглашаю, потому что какой же закарпатский праздник без цыганской музыки?

— Эту цифру — 65 — вы как-то ощущаете?

— Если бы знакомые не напоминали, сколько мне исполняется, и сам в паспорт не заглядывал, возраста не чувствовал бы вообще. Да и окружающие — пококетничаю немного — не дают мне столько лет. Недавно с гаишником на дороге спорил. Что-то нарушил, он меня остановил и давай выговаривать: «Вы думаете, раз народный артист — значит, все можно, да?». А я ему: «Слушай, я уже дед старый, мне 65 скоро, чего ты мне мораль читаешь?». Он на меня пристально так посмотрел: «Ну, я, вообще-то, в курсе, что вы, артисты, брехать обучены... 65, как же!». — «Да вот, — говорю, — паспорт, смотри: родился 22 апреля 1949 года. Выпиши себе, если хочешь, и посчитай, сколько получится, если от 2014 отнять 1949. Только давай уже без меня это делай, я спешу...».

— Он не спрашивал совета, как до 65 дожить и так хорошо выглядеть?

— Тьфу-тьфу, постучу по твердому, здоровьем я обязан Господу Богу, родителям своим — царство им небесное! — и тому краю, откуда я родом, — Закарпатью. Помню, в горах снег еще лежит, но кое-где, полянками такими, уже растаял, и из-под него травка молоденькая, зеленая...

Так мы, будучи детьми, друг с другом соревновались: кто быстрее босиком по снегу от одной такой полянки до другой добежит. И это была, наверное, та закалка, благодаря которой мне не нужно спать в носках и я, слава Богу, не знаю, что это такое, когда болит горло. Ну и голос, конечно, хоть и от природы данный, но если бы не кричали мы в детстве с горы на гору...

— Так вот, оказывается, как вы связки тренировали...

— Потом, конечно, по-другому с голосом работал — когда учился в Дрогобычском пединституте и позже, уже во Львовской консерватории.

— Скажите, важно для певца учиться петь? Последние годы телевидение нам такое мнение навязывает, посредством своих талант-шоу, что вроде бы и необязательно...

— Я много лет проработал завкафедрой эстрадного пения в Академии эстрадно-циркового искусства и могу сказать, что знаю множество прекрасных голосистых исполнителей, которые из лор-кабинета не вылезают. И именно потому, что поют, как Бог на душу положит, не знают, что можно, чего нельзя, как работают голосовые связки и что они из себя представляют, и в результате наживают такие проблемы с горлом, что лечатся месяцами. Поэтому талант талантом, но учиться правильно петь обязательно надо.

— Чего певцу в первую очередь нельзя?

— Крепких алкогольных напитков: водки, коньяка, виски... Некоторые, по молодости особенно, думают: «А, прокатит» — и пьют. Ну, с кем проходит этот номер без последствий, как с придурком, который напротив тебя сидит (смеется), а с кем и не проходит, и потом надо либо работать под фонограмму, либо не работать вообще.

Алкоголь, грубо говоря, съедает голос: связки ведь смазаны, а рюмочка коньячку или водочки (или больше, чем рюмочка, потому что музыканты обычно мелкой посуды с собой не возят) их сушит. Поэтому, если на пьяное горло попоешь, ощущение такое, будто по тому горлу трактор проехал. И вот, кстати, почему люди часто говорят: «Ой, вчера на свадьбе был, так напелся, что аж охрип...».

Иногда, правда, когда перед концертом чувствуешь, что у тебя несмыкание связок и голос не будет звучать как надо, можно в чашку теплого чая с лимоном капнуть чуть-чуть коньяку, но только при условии, что и завтра, и послезавтра будешь молчать. А если и сегодня после коньяка работать, и завтра, и каждый день — сразу иди к фониатру.

— Вы ведь из простой семьи, почему решили в консерваторию поступать, кто надоумил?

— Я сперва окончил Хустское культпросветучилище и думал, что после него не возьмут меня во Львов, слишком высокая планка. Поэтому поступил в Дрогобыч на музпед. Но поскольку это километрах в 80-ти от Львова, каждую неделю ездил в консерваторию на консультации — к легендарному профессору Николаю Колессе. И доездился до того, что после второго курса института Николай Филаретович забрал меня к себе — сразу на второй курс Львовской консерватории. Папа рассказывал, как они с мамой читали мое письмо о переводе. «Мамко моя дорогенька! — писал я. — Я вже не в Дрогобичі, а в консерваторії львівській, тож якщо зберетеся їхати, розкажу, як...». Мама в слезы: не знал же никто в селе, что это такое — консерватория!

А соседка заглянула и спрашивает: «Чого, Олено, ревеш?». — «Та, бачиш, Іванко вчився на співака в Дрогобичі, а тепер подався до Львова та в якусь конзерваторію втрапив...». — «То не реви, нащо вони, ті співи? Буде тепер у вас удоста конзервів!». (Смеется).

А уже на третьем курсе, в 73-м году, я привез золотую медаль 10-го Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Берлине. Заранее сообщил: «Мамо й тату, мене тоді-то будуть по телевізору показувати...». И смотрели не только они, но и все село, весь наш Иршавский район и все Закарпатье: это же «Останкино», как было не смотреть, если, по сути, больше нечего?

После этого стал ездить в Москву на ЦТ — и в «Шире круг», и в «Мой адрес — Советский Союз». А в 80-е годы у меня появилась своя передача на УТ-1: легендарный работник украинского телевидения Наталья Абрамова, которая музыкальной редакцией руководила, пригласила меня в Киев вести программу «Здравствуй, песня!». И одними из первых моих гостей были Володя Быстряков и Валера Леонтьев, который тогда работал в Ворошиловградской филармонии, ныне Луганской.

«АНДЖЕЛА ДЭВИС ПОДОШЛА КО МНЕ И ВРУЧИЛА ЦВЕТОК: «ПУСТЬ ЭТА ГВОЗДИКА СТАНЕТ ТВОИМ ТАЛИСМАНОМ...»

— Красная гвоздика в кармане пид­жака у вас когда появилась?

— Еще в Берлине. Мне ее подарила американская правозащитница Анджела Дэвис на приеме по окончании фестиваля, когда я, победитель, спел пару песен. Подошла и вручила цветок: «Пусть эта гвоздика станет твоим талисманом — на счастье...».

— И стала?

— Стала, но об этом дальше расскажу, сейчас хочу о приеме закончить. Гости были высочайшего уровня, и если бы кто-то в родном селе сказал, что я с этими людьми встречусь и своими глазами увижу, как Хонеккер пляшет «Калинку-малинку», я бы, наверное, у виска покрутил: «Ти, парєнь, з дурдому вийшов?». Но я все это видел, потому что меня в зале усадили рядом с Юрием Васильевичем Силантьевым, знаменитым дирижером. А за столом, где президиум, из артистов был, по-моему, только Кобзон, остальные представители советской делегации — «Песняры», Надя Чепрага и другие — находились в другой комнате, выходили оттуда, пели — и уходили.

В перерывах между номерами звучала легкая музыка, и гости танцевали. Я сидел и широко раскрытыми глазами на них смотрел, пока Силантьев не поинтересовался: «Ваня, а какого черта ты сидишь? Пригласи кого-нибудь. Видишь, женщина красивая скучает...». Женщина оказалась Валентиной Терешковой, и я на трясущихся ногах пошел ее приглашать: ну, такого человека все-таки... Валентина, к моему удивлению, танцевать со мной, студентом, пошла, и это придало мне уверенности. Ну, я не танцор-бальник, я привык, как в селе: прижал, закружил...

— И что, прижали?

— Попытался (смеется), но она мягко так, интеллигентно, меня отстранила: нечего, мол, хлопец, космонавтов тискать... А Дэвис уже потом подошла, в конце, и с ней танцевать не довелось. Но гвоздика свою роль сыграла.

Со временем все мои товарищи, с которыми в одно время начинали: Ротару, Зинкевич, Яремчук, — стали народными, а я все никак. Набрался однажды смелости и спросил у чиновника из Минкульта:

Иван Дмитриевич с супругой Марией. «Если бы не напоминали, сколько мне исполняется, и сам в паспорт не заглядывал, возраста не чувствовал бы вообще»

«Слушай, а чем это я перед вами провинился, что до сих пор заслуженный? Уже и Соня, и Вася, и Назар...». — «Ну так у Сони обширный русскоязычный репертуар, Вася поет: «Березы, русские березы», Назарий: «Я рисую, я тебя рисую». А ты — западенские песни, которые на хрен никому не нужны! Вот начнешь по-русски петь — станешь народным УССР». Это, кстати, к вопросу о том, как притесняют в Украине русский язык...

Ну, думаю, ладно. Позвонил во Львов знакомой поэтессе, попросил написать стихи к годовщине Октябрьской революции — и вышел в праздничном концерте во дворце «Украина» (поет): «Сияет над миром весны синева, и Ленин, как знамя, и песня жива...». В первом ряду сидел Щербицкий со всем Политбюро, на сцене я в белом костюме, с коммунистически красной, как говорили потом, гвоздикой... В общем, назавтра я уже был народным артистом.

«АРТИСТИ, ШВИДШЕ — ПУБЛІКА ЗАСИНАЄ!»

— Видите, о чем надо было петь...

— И меня как повело после этого на патриотическую песню! Приехал в Закарпатье и другу своему, поэту Ивану Петровскому, говорю: «Іванку, давай щось патріотичне, але вже по-нашому». И он выдал шедевр, одно название чего стоило — «Комсомольці Карпат»!

— А такі існували?

— Слухай уже! От баби... Начало было такое:

Можна в космос
із Говерли стартувати...

— ...не сомневаюсь...

— ...Бо Говерла — височінь і краса,

А іще про дні буремні у Карпатах
Вам Говерла могла б розказать.
И припев, совершенно уникальный:
Стрічали братів зі Сходу,
вітали нове життя,
За нашу й за вашу свободу
ішли до нових звитяг...
І гори сурові чули,
як братові мовив брат:
«Ми — онуки опришків, гуцули,
Ми — сини комуністів,
комсомольці Карпат!».

Когда я это для партийной элиты спел, подошел Леонид Макарович Кравчук, главный идеолог ЦК Компартии Украины, уроженец Черновцов, и спросил: «Ваня, а ты, часом, не сдурел? Где это в Карпатах были комсомольцы?». (Хохочет).

— Одно время вы выступали с Оксаной Билозир, тоже народной артисткой и экс-министром культуры, даже в Австралии вместе были...

— ...гастролировал с ней и ее нынешним мужем Романом Недзельским, и тоже смешной случай могу рассказать. Организаторы концертов попросили нас выступить в доме престарелых — для наших же эмигрантов: «Нужно попеть, пока старики обедают, потому что потом они уснут и не добудишься... Много не заплатим, но по 50 австралийских долларов получите». — «Ладно, — говорим, — согласны».

Захотелось порадовать этих девочек от 80-ти до 100 и таких же мальчиков (там один гуцул сидел — 104 года!) украинской песней. А аккомпанировать оказалось не на чем. Было пианино, но в школе неподалеку, и прежде чем выступать, нам с Романом пришлось тащить его в дом престарелых, а оно английское, старое, тяжелющее, еще и без ножки одной — кто-то спер... Тянем-тянем, а организатор подгоняет: «Артисти, швидше — публіка засинає!». (Смеется). А как швидше, если оно из такого дерева, из которого корабли строят, «Украина» отечественная в два раза легче? В общем, встали-таки передохнуть, и я у Недзельского спрашиваю: «Романе, а який сьогодні день?». — «Субота». — «О, у нас, мабуть, уже ранок, і Віктор Герасимов у програмі «Від суботи до суботи» розказує, як успішно проходять австралійські гастролі Оксани Білозір та Івана Поповича... Ти, головне, тягни, Романе, тягни, бо 50 доларів не дадуть!».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter