Петр ПОДГОРОДЕЦКИЙ: «Моя первая жена Люба не только полностью отдавалась работе в ансамбле «Электрон», но, как позже выяснилось, еще и руководителю этого ансамбля»

«ТРЕЗВЕННИКИ В НАШЕМ КОЛЛЕКТИВЕ БЫЛИ ИЗГОЯМИ»

Время от времени члены «Машины времени» пытались бороться с вредными привычками. То один, то другой участник коллектива объявлял, что он завязал с алкоголем. Или говорил, что будет пить только красное вино. Или решал ограничиться пивом. Но такие завязки долго продлиться не могли. Ну месяц-два максимум. Потом на каком-нибудь празднике жизни происходило торжественное нарушение взятого обета.

Периоды временной трезвости объяснялись различными причинами, но, как правило, это были проблемы со здоровьем. В одно прекрасное утро, придя в себя после безумной ночной пьянки, с бешено колотящимся сердцем, больной головой, путающимися мыслями Макаревич, Кутиков или, скажем, Маргулис решали, что дальше так жить нельзя. Некоторых из нас подвигала к временной трезвости любовь.

Жены и подруги по каким-то своим соображениям начинали ограничивать потребление алкоголя у артистов, иногда по моральным причинам, иногда по материальным, а в некоторых случаях и по медицинским. Чаще всего их просьбы игнорировались, но в ряде случаев завязки все-таки происходили.

Надо сказать, трезвенники в нашем коллективе были своего рода временными изгоями. Представляете себе, группа приезжает в какой-то город, принимающая сторона или друзья устраивают грандиозный праздник, и тут один из артистов говорит: «А я не пью».

Немая сцена. И сразу вспоминается анекдот. «Встречаются после долгой разлуки два друга. Один говорит: «Ну что, давай пойдем, выпьем за встречу!». - «А ты знаешь, я ведь теперь не пью». - «Почему?». - «Ну вот ты, к примеру, прошлое лето помнишь?». - «Ну да, отлично сидели, общались...». - «А я - нет!».

Посидев минут 30, поклевав чего-нибудь со стола, скучный изгой уходил в номер спать, втайне жутко завидуя своим товарищам, которые в это время пили холодную водочку под балычок и грибки. Правда, утром все было в точности до наоборот: чисто выбритый и свежий трезвенник со вкусом пил кофе за завтраком, а его опухшие и невыспавшиеся коллеги потребляли кто пивко, кто водку с яйцом, а кто и водичку с «Алкозельцером».

Кстати, уже в начале 80-х начались эксперименты артистов «Машины времени» с фармацевтическими средствами, которые могли бы повлиять на восприятие алкоголя (в том смысле, чтобы больше пить и меньше пьянеть), а также облегчали похмельный синдром. Все эти уловки описаны в литературе, а в отношении к «Машине» - в книге Макаревича «Занимательная наркология». Отмечу только, что сам он начинал с «Алкозельцера», который ему уже в 1981 году начали привозить друзья, ездившие за границу. А вот для меня лучшая таблетка - это хорошо выспаться и выпить рюмочку-другую под горячую жирную закуску. Все!

Самым интересным способом борьбы за здоровый образ жизни были эпизодические, я бы даже сказал, конвульсивные попытки участников группы заниматься спортом. Вообще-то, строго говоря, единственным настоящим спортсменом среди нас был Валерка Ефремов. Он бегал, прыгал, играл в теннис, футбол, катался на горных лыжах и даже играл в хоккей. Стоять-то на коньках умели, в принципе, мы все, кроме Маргулиса, но играть мог только Валерка, несколько лет прозанимавшийся в детской команде «Крылья Советов».

Тем не менее в 1981 году мы сыграли товарищескую игру с киевским «Соколом». За нас, правда, играл вратарь киевлян и двое лучших игроков. Благодаря этому мы и выиграли. Через год наш друг Алексеич, между делом игравший в хоккей, устроил игру против хоккейного клуба МГУ. Мы с Кутиковым, правда, смотрели игру из-за бортика, Макар вообще не приехал, а места артистов заняли технические сотрудники: Заборовский, Гуренков и Трунилин. Ну и Ефремов, конечно, который, как и в случае с «Соколом», играл вместе с двумя лучшими нападающими ХК МГУ Юрой Комаровым и Олегом Ильиным. Алексеич тоже играл за «Машину», так что наши выиграли 3: 2.

«СПОРТ Я ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ - С УДОВОЛЬСТВИЕМ СМОТРЮ ЕГО ПО ТЕЛЕВИЗОРУ»

Индивидуальные спортивные пристрастия участников группы были эпизодическими и разнообразными. Кутиков время от времени появлялся с теннисной ракеткой и после репетиции, тяжело вздыхая, говорил: «Ну, я опять на теннис». Или уезжал в горы, где катался на лыжах (научился все-таки). Я тоже как-то решил прокатиться в Дивногорске и, к своему удивлению, с первого раза проехал без потерь, то есть даже на задницу не сел.

Разохотившись, поднялся наверх и как разогнался... В общем, помню только, что меня понесло влево, в сторону горного леса, одна лыжа куда-то отлетела (ее, по-моему, так и не нашли), а само мое немаленькое тельце летело метров 150  по снегу. Слава Богу, ничего не сломал и на одной лыже доехал до финиша. Больше на подобные эксперименты я не решался, предпочитая на горных курортах проводить время в барах и ресторанах - там тоже много интересного. А вообще спорт я очень люблю. «Формулу-1», биатлон, хоккей с удовольствием смотрю по телевизору.

У Макаревича занятия спортом (если его потуги в этом смысле можно так назвать) были связаны с какими-то конкретными случаями. Как-то раз он пошел пить пиво в «Пльзень», что в Парке культуры имени Горького. На выходе его остановил какой-то здоровенный субъект: «Ты, что ли, Макаревич?». - «Ну я», - гордо ответил Андрей. «Тогда получи!». И как даст Макару в физиономию! В результате Макаревич решил заняться самозащитой без оружия.

«С гадом Угольниковым мне пришлось не только увидеться, но и работать»

В Ростове мы познакомились с замечательным специалистом по боевым искусствам Сашей Иванчой. В те времена карате и прочие восточные единоборства не то чтобы запрещались, но находились под неусыпным контролем «органов внутренней секреции».

Но Саша нашел свой путь, и его фотографии вкупе с описанием приемов публиковались во всяких спецназовских пособиях, что давало ему определенный иммунитет. Он тренировался часов по восемь в день, не пил, ложился спать в 10 вечера и был на ощупь железным. Вот этого человека Андрей и вызвал для того, чтобы тот учил его карате.

Вместе с Макаревичем подтянулись учиться и другие. Особенно смешно выглядел Сережа Рыженко, весивший килограммов 40 и сильно напоминавший кузнечика. Он смешно дрыгал руками и ногами, подпрыгивал и громко кричал: «Кья!». Некоординированный Макаревич махал руками и ногами более вяло, а Кутикову эта затея вообще пришлась не по нраву, хотя Иванчу он очень уважал. Кончилось все тем, что инструктор немного поездил вместе с «Машиной», как бы охраняя Макара, но поскольку ему то надо было тренироваться, то ложиться спать, творческого альянса так и не случилось.

Женщины, обращавшие внимание на выпирающие бока и отвислый зад Макаревича, время от времени вдохновляли его на то, чтобы заниматься бегом трусцой. Как же нелепо он выглядел в спортивном костюме во время пробежек по дворам в районе метро «Ленинский проспект»! Что самое интересное, эти бега никакой пользы ни ему, ни окружающим не приносили. Единственное, что Макар умеет сделать здорово, - это плавать под водой и стрелять в рыбу из подводного ружья. В этом деле он тренировался много, упорно и успехов достиг немалых. Еще он умеет просто ловить рыбу и готовить, что к спорту, правда, имеет сомнительное отношение.

Как я уже упоминал, Саша Кутиков может, не упав, съехать с горы и поперекидывать мяч через сетку с помощью теннисной ракетки. А еще он рассказывал, что в юности занимался боксом и даже имел какой-то юношеский разряд. Мне ни разу не приходилось видеть Александра Викторовича в драке, но разговаривал он на боксерские темы очень компетентно и знал гораздо больше специальных терминов, чем все члены нашего коллектива, вместе взятые.

Об отношении Маргулиса к спорту, вернее, его полном отсутствии, я уже упоминал. То же можно сказать и о Саше Зайцеве, увлечения которого были другими (книги, музыка, наркотики). Не знаю, чем занимается мой преемник Андрей Державин, но лучше бы он учился играть на клавишных. Пользы было бы больше, хотя чего Бог не дал, того в аптеке не купишь.

«ОЧЕНЬ ЧАСТО РОК-ЖЕНЫ СТАНОВЯТСЯ МОЩНЕЙШЕЙ РАЗРУШИТЕЛЬНОЙ СИЛОЙ»

Жены рок-музыкантов - очень странные женщины. Где в нормальной жизни вы видели супругу, которая не только терпит классическую формулу: «секс (по большей части не с женой), наркотики, рок-н-ролл», а также пьянство, постоянное отсутствие дома, тысячи поклонников и еще хуже - поклонниц, а иногда (если муж - рок-музыкант или не знаменит) - безденежье и отсутствие каких-либо перспектив?

А ведь терпят, и еще как, - втаскивают своих нетрезвых мужей домой, укладывают спать, отпаивают с похмелья, рожают им детей и делают все, что делают женщины с мужчинами в этом мире.

Правда, очень часто рок-жены становятся мощнейшей разрушительной силой. Какой-то заштатной фотокорреспондентки и безумной художницы хватило для того, чтобы всего за пару лет полностью и окончательно развалить величайшую группу всех времен и народов - «Битлз». А ведь если бы не дамы, то сегодня «битлы» пели бы все вместе на Красной площади и шумной компанией гуляли с Путиным по Кремлю. Хотя, может быть, дело не только в женах...

Первая моя жена Люба Якимова была натуральной циркачкой. Вернее, циркачкой - это слишком громко сказано, просто училась она в цирковом училище на эстрадном отделении. Я же в то время учился в музыкальном училище при Московской консерватории и периодически подрабатывал в качестве концертмейстера. Одной из моих точек и было место учебы моей будущей жены. Времени у меня свободного было достаточно много, и я мог с утра взять пустой класс (там были хорошие инструменты), сесть за рояль и репетировать.

Помимо того что я занимался по своей классической программе, я наигрывал разные эстрадные хиты, в основном западные, конечно. И вот в один прекрасный момент в класс просунулась милая мордашка с вопросом: «Ой, вы тут занимаетесь, а можно послушать?». Посидела раз, второй, я распушил хвост... Девушка была опытная, старше меня на четыре года, а я вообще еще был мальчиком (в физиологическом смысле слова). Влюбился по уши, начал за ней ухлестывать. Жила моя любовь в общежитии, поскольку родом была с Дальнего Востока. Но когда я предложил ей переехать ко мне, она несколько отрезвила меня: «Но ты же с родителями живешь, давай снимай квартиру». Как всякий влюбленный, я поспешил исполнить каприз возлюбленной и поехал в Банный переулок, чтобы найти себе жилище.

В Банном в то время была подпольная биржа по найму и сдаче квартир, а также обмену и прочим сделкам с недвижимостью. Она заменяла собой все МИАНы, МИЭЛи, «Белые города» и прочие риэлторские конторы, причем не без успеха. В этот же день я еду туда, снимаю однокомнатную квартиру в районе Пресни, как сейчас помню, за 30 рублей в месяц, и лечу на крыльях любви обратно. Помахал ключами и сказал: «Поехали». Мы стали жить вместе.

Жениться, собственно, предложил я сам. Будучи человеком влюбленным, я не мог потерпеть, что предмет моего обожания отправят по распределению куда-нибудь в Улан-Удэ. Сделал ей предложение, на которое она после недолгих раздумий, конечно же, согласилась. Правда, распределили ее в Тульскую филармонию, но все-таки это 200 километров от Москвы, а не пять тысяч.

Случилось все это летом 1976 года, а осенью я отправился в армию - отдавать свой священный долг государству. Жена моя отдавала свой долг молодого специалиста в Туле в ансамбле со звучным названием «Электрон», работая там в качестве конферансье.

Люба не только полностью отдавалась работе в ансамбле, но, как позже выяснилось, еще и руководителю этого ансамбля. Узнал я об этом примерно через год, когда с новым пополнением к нам прибыл служить один из участников «Электрона», который и рассказал мне замечательную историю про руководителя и мою жену, при этом не зная, что это моя жена.

Я расстроился, но не сильно. Во-первых, любовный пыл уже поутих и я понимал, что это не тот человек, с которым я готов прожить оставшуюся жизнь. Во-вторых, служба в армии вдали от жены несколько притупила ощущения и чувства. Короче, мы тихонько развелись, а потом еще лет пять общались, причем у нас даже был секс, неоднократный и продолжительный, поскольку как любовница Люба очень хороша. Во всяком случае, была хороша.

«СГОРЯЧА Я ДАЛ УГОЛЬНИКОВУ ПАРУ РАЗ В РЫЛО, А ЖЕНЕ СКАЗАЛ: «ВСЕ, РАЗВОД! ФАМИЛИЮ ВОЗЬМЕШЬ СВОЮ, ПОТОМУ ЧТО МОЕЙ НЕДОСТОЙНА»

В те времена, когда я только-только появился в «Машине времени», был у меня приятель, который занимался всякого рода аппаратурой. Чинил, паял, продавал и прочее. У него была жена по имени Наташа и маленькая дочка. О существовании семьи я знал только по его рассказам и обрывкам телефонных разговоров, которые он вел с родными. Потом он куда-то пропал, зато в студию ГИТИСа, где мы тогда репетировали, позвонила Наташа и почему-то спросила меня. Возможно, потому, что, по рассказам мужа, я был человеком веселым, положительным и даже не курил. Репетиция у нас уже кончилась, и назревала пьянка. Стала она мне рассказывать о том, что муж куда-то сбежал, о том, как ей одиноко, что делать нечего, и прочее, и прочее. Ну я по доброте душевной и природной отзывчивости сказал: «Приезжай к нам, развеешься». Самое интересное, что она взяла да и приехала. Оказалось, что из себя она не ахти какая красавица, но я уделил ей внимание, она успокоилась и была отправлена домой в веселом состоянии духа. Видимо, поразмыслив на досуге, Наташа решила, что такой отзывчивый и добрый человек, как я, - это именно то, чего ей не хватает в жизни, после чего начала добиваться меня всякими способами.

Звонила чуть ли не каждый день, приглашала куда-то. Мне, конечно, льстила такая настойчивость, но общаться с ней не очень хотелось. И вот как-то раз она звонит и говорит, что у нее завтра день рождения и она меня приглашает. А я и обрадовался. «У меня, - говорю, - концерт, причем за городом, так что ничего не получится». Наташа звонит через полчаса и говорит, что решила на сутки перенести отмечание. Но выяснилось, что и в этот день мы работаем. Звоню ей, а она: «Ничего не знаю, ты обещал, так что приезжай. После концерта чтобы был у меня!». Прямо как в известном анекдоте: «Машу можно?». - «А кто ее спрашивает?». - «Да, действительно, кто ее спрашивает? Передайте, чтобы ровно в 10 была у меня!». В общем, пришлось после концерта заехать к этой самой Наташе. Взяла меня она, конечно же, тепленького и окрутила. И стали мы жить-поживать.

Работала она в системе Министерства обороны, где-то в военном архиве. Я переехал к ней в Строгино, воспитывал ее дочку как свою собственную, во всяком случае, она меня звала папой. Самое удивительное для меня сейчас, это то, что все продолжалось с осени 1979-го по 1985 год. А тут еще в 1984 году умирает мой дед, я понимаю, что семья моя сиротеет и нужны наследники, так что сделал я Наташе предложение, которое было с энтузиазмом принято. И уж вовсю настроился на настоящую семейную жизнь, как случилась одна коллизия. У нас в доме появился некто Игорь Угольников - знакомый моего приятеля Сашки Козловского. Был он тогда никому не известен, а проблем у него было больше, чем грязи. Вот он у нас и прижился. Поступив, со временем, как настоящий гад.

Месяца через два-три после свадьбы я уезжаю на очередные гастроли, уже с «Воскресеньем». Звоню незадолго до приезда домой и чувствую: что-то не то. Такие вещи всегда чувствуются: по интонации, по паузам в разговоре, по многим другим признакам. Спрашиваю жену: «У нас все в порядке?». - «Да, все в порядке». В результате понял я, что в порядке уже, похоже, ничего не будет. Понял, и все.

Приезжаю домой - никого нет. Звоню, родителям, трубку берет бабушка. А бабушка моя была человеком, у которой все всегда было под контролем. Ей все докладывали, а она, как информационный спрут, накапливала эти сведения. Бабушка моя, Вера Федоровна, говорит: «Все нормально, ничего не случилось». Но по ее тону я понял, что она все знает. «Рассказывай», - говорю.

Ну и она мне выложила, что у Наташеньки с Угольниковым роман, что он бурно развивается, что помешать этому, по ее мнению, уже нельзя.

«Понял», - говорю. И положил трубку. Вышел из дома и стал искать «сладкую парочку». Ревность и обида - это такие вещи, которые очень обостряют охотничьи инстинкты. В общем, минут через 20 обнаружил я их во дворе соседнего дома. Сгоряча пару раз дал в рыло Угольникову, а жене сказал: «Все, развод, фамилию возьмешь свою прежнюю, поскольку моей недостойна». Собрал все вещи, попросил товарища за мной заехать, и на этом все закончилось.

Я довольно долго думал о том, что послужило причиной прекращения наших отношений, и пришел к выводу, что, скорее всего, дело было не во мне. Дело в том, что Наташа, несмотря на прежнее замужество и ребенка, досталась мне совершенно неопытной в сексуальном плане женщиной. Она для меня во многом была ученицей, прилежной между прочим. А тут ей попался мальчик, который сам по сравнению с ней был учеником. И захотелось ей побыть учительницей. Побыла на свою голову. Прожила она с ним лет пять-шесть, родила ребенка, правда, не помню, от кого. А самое отвратительное в этом было то, что Угольников сожительствовал и с ее дочерью. Во всяком случае, она сама так утверждает. С Наташиной дочкой мы продолжали видеться, она иногда приезжала ко мне, последний раз - лет пять назад уже взрослой девицей.

Кстати, с гадом Угольниковым мне пришлось не только увидеться, но и работать. В ноябре 1991 года я был приглашен системой бирж «Алиса» поиграть а паузах проводимого ею хоккейного турнира «Миллион на льду». Каково же было мое удивление и негодование, когда я узнал, что само шоу будет вести Угольников в своем клетчатом пиджаке. Хотел уж отказаться, но большие деньги, компания Алексеича и возможность познакомиться с самим Горди Хоу взяли верх. А ненависть к Угольникову почти прошла. Гадам ведь тоже надо как-то жить...

«ОДНА ИЗ ДОЧЕРЕЙ УМЕРЛА ОТ ОНКОЛОГИЧЕСКОГО ЗАБОЛЕВАНИЯ, ХОТЯ МЫ ОЧЕНЬ СТАРАЛИСЬ ЕЕ ВЫХОДИТЬ»

С третьей женой, Светкой, я прожил пока дольше всех, формально почти 20 лет, а фактически - 14. Познакомились мы при весьма романтических обстоятельствах. Я только-только начал отходить от последствий развода с Наташей, как грянул Новый, 1985 год. Настроение у меня было преотвратное, и я решил вообще никуда из дома не выбираться, а просто выпить водки, посмотреть телевизор и улечься спать. То есть назревало отмечание, как в раннем детстве, по-семейному, по-домашнему, с мамой и бабушкой. Не получилось. Буквально за два часа до Нового года звонит мне Боря Зосимов, с которым мы были знакомы еще по «Воскресенью» и бывший в те времена моим соседом. Я жил на проспекте Мира, а он на Большой Спасской, то есть минут 10 пешком. Он и спрашивает: «Как ты, что?».

Я ответил в том смысле, что настроение хреновое, в связи с чем и сижу один, вот Боря и пригласил меня встретить Новый год у него дома. Встретили мы Новый год, я выпил, меня отпустило... Часа в четыре я отправился домой пешком. Дошел до Садового кольца, повернул в сторону дома. И вдруг вижу, выскакивает из дома девушка в накинутой на платье шубке, румяная такая, веселая. Рядом молодой человек какой-то. «А нет ли у вас сигаретки?» - спрашивает. Сигаретка нашлась, поздравили мы друг друга с Новым годом, а тут она еще домашней наливочки предложила, достав из кармана шубки бутылку. Выпили, и меня пригласили в гости.

Народ в основном спал, так что я, выпив наливки, взял и пригласил этих двоих ко мне, благо дома был закупленный для новогодних праздников запас водки и коньяка с шампанским. Посидели, выпили, закусили. А девушка и говорит: «Пошли ко мне, у меня еще наливка есть, а родители на даче». А жила она тоже неподалеку, в переулке Васнецова. Ну и пошли мы туда, еще выпили.

Чувачок как-то быстро сломался и был отправлен домой, и мы остались тет-а-тет. Я, естественно, стал домогаться, требовать доступа к телу, но она держалась как кремень. Сломал ее только тот простой довод, что не вечно же ее родители будут на даче, приедут когда-нибудь, а при них-то точно ничего не получится. Все таинство тут и свершилось, как оказалось, к общему удовольствию. Потом мы разошлись по домам. На следующий день я обнаружил, что оставил у нее дома записную книжку. Она позвонила мне, приехала, привезла книжку, тут все завертелось.

По профессии Светка была «металлисткой». Окончила МВТУ имени Баумана по узкой специальности «сварка металлов». Работала в каком-то НИИ на Щербаковской и занималась там своими «металлическими» делами. Была очень сознательной, стояла за коммунизм и Советскую власть и даже служила секретарем комсомольской организации. Потом даже вступила в партию и окончила Институт марксизма-ленинизма. А я, как назло, в очередной раз остался без работы. Но потом я устроился на работу к Кобзону, и график был таким плотным, что на собственную свадьбу мне пришлось вылетать с гастролей на несколько дней, а потом опять туда возвращаться.

В 1987 году у нас родилась двойня - две девчонки. К сожалению, одна из них умерла от онкологического заболевания, хотя мы очень старались ее выходить. Но вторая дочка радует - учится в институте, мы с ней часто общаемся. Даже на свадьбе с моей последней (надеюсь) женой присутствовала.