Дочь выдающегося советского поэта Александра ТВАРДОВСКОГО Валентина: «Не думаю, чтобы он под конец испортил поэму», – произнес Иосиф Виссарионович и красным карандашом вписал Твардовского в список будущих лауреатов Сталинской премии»

...И увиделось впервые, Не забудется оно: Люди теплые, живые Шли на дно, на дно, на дно... «Василий Теркин» стал для меня, пятилетней, потрясением. Дед читал мне эту поэму вместо детских считалок, рассказывал: как бы нашим бойцам на передовой ни хотелось курить, газетные стра­ницы с главами из «Книги про бойца» на самокрутки не шли, а каждая глава была с самостояте­ль­ным сюжетом, ведь и читатели, и Александр Твардовский, военкор газеты «Крас­но­ар­мей­ская правда» Западного фрон­та, автор по­эмы, которая урыв­ками писалась с 1942 по 1945 год, в любой момент могли погибнуть. Что знает о литературном генерале советской поры, создавшем лучший учебник рифмованной истории Великой войны, нынешнее «Поколение «П»? В лучшем случае «Теркин», «пьянки», «Новый мир». Наверное, точнее других сказал об Александре Трифоновиче Евгений Евтушенко — в своей «Балладе о Твардовском»: ...Твардовский был престраннейший поэт, не написавший о любви ни слова. Он мне бурчал: «Уж вам за 40 лет, а машете своею пипкой снова!»... Он знал одну любовь на свете белом и ради так истерзанной земли тяжелым телом и тяжелым делом пробил пролом, в который мы прошли...Так же пронзительно Евгений Александрович пишет о поэте, которому «Ленинская и Сталинские премии (целых три! – Авт.) только отяжеляли... грудь, давили на сердце», в многотомной антологии «Десять веков русской поэзии»: «...Несмотря на раннее официальное признание, Твардовский был на всю жизнь ранен раскулаченностью семьи, сам только случайно избежал ареста на Смоленщине, отсиживаясь по совету добрых людей в Подмосковье. Память об этой трагедии помогла ему, когда он стал редактором «новонароднического» журнала «Новый мир», мужественно бороться с цензурой за произведения других писателей, которые во главу ставили не конъюнктуру, а совесть».

Валентина и Ольга Твардовские считают, что главным произведением отца являются его дневники, которые должны были стать основой автобиографической книги «Пан Твардовский»

Именно Твардовский, обратившись к Хрущеву, добился пуб­ликации первого советского произведения о том, что творилось за колючей проволокой ГУЛАГа. Этого партбюрократия не простила поэту и во времена брежневщины выдавила из журнала. Он не вынес расправы и вскоре скончался. Как пишет Евтушенко, «по случайному совпадению его похоронили в уже выры­той яме, предназначавшейся Хрущеву. Вместе с Твардовским хоронили последние надежды хрущевской «оттепели...».

Сегодня корни рода Твардовских - дочери поэта Валентина и Ольга, которые систематизируют и издают архивы отца, учас­т­вуют в «Твардовских чтениях». Младшая - Ольга Александровна Твардовская - зас­луженный художник России, лауреат Государственной премии РФ. Старшая - доктор исторических наук, профессор, работала в Инс­ти­туте российской истории РАН. Она, Валентина Александровна, как и ее сестра, считает: «Главное произведение Александра Трифоновича не «Теркин», на котором все зациклились, не отмеченные премиями поэмы «Страна Муравия», «Дом у дороги», «За далью - даль», даже не поздняя лирика, фактически непрочитанная, а дневники. Они должны были стать основой книги автобиографической прозы «Пан Твардовский» - история его семьи, собственные искания».

«ВСТРЕТИВ ЧЕЛОВЕКА ПО ОДЕЖКЕ, ОТЕЦ В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ОЦЕНИВАЛ ТОГО ПО ЕГО ДЕЛАМ»

- Валентина Александровна, история о том, как Сталин лично позаботился, чтобы премию его имени дали Твардовскому, - легенда?

Поэт с дочерьми Олей и Валей

- Семейное предание, основанное на реальном факте, о котором отцу рассказал Александр Фадеев. Не обнаружив среди выдви­женцев на Сталинскую премию в области литературы за 1944-1945 годы фамилии автора «Василия Теркина», вождь заинтересовался причиной. Составители списка отговорились тем, что произведение еще не закончено. «Не думаю, чтобы он под конец испортил поэму», - произнес Иосиф Виссарионович и красным карандашом вписал Твардовского в список будущих лауреатов...

- ...и в 1946-м постановлением Со­ве­та народных комиссаров СССР эта награда Александру Трифоновичу была присуждена, хотя «Теркин» оказался едва ли не единственным произведением военных лет, в котором отец народов и ВКП(б) не упоминались, а родина называлась Россией, а не СССР.

- По сути, в Комитете по Сталинским премиям считали верно - поэма явно не соответствовала требованиям, предъявляемым партией к военной литературе. Автор, стремившийся к «правде сущей», писал не только о победах, но и о поражениях, потерях, отступлениях.

Александр начал публиковаться с 14 лет. Поначалу это были маленькие заметки в смоленские газеты, свои первые стихи послал в Москву Михаилу Исаковскому, который творчество юного поэта одобрил. В 1931 году вышла в свет первая поэма Твардовского «Путь к социализму»

Понравилась ли поэма вождю, или Сталин принял во внимание огромную популярность ее в армии, трудно сказать, но этот непредсказуемый поступок изменил судьбу «Теркина». До эт ого он с большими препятствиями продвигался к читателю, о чем Твардовский рассказывал в книге «Я в свою ходил атаку...» - дневниках и письмах 1941-1945 годов.

- Это ваша мама отговорила мужа произвести рядового пехотинца в офицеры?

- В ходе войны Александр Трифонович уловил новые тенденции в литературе - простой солдат оказался «не в моде», возникла мысль и Теркина повысить в звании, но наша мама Мария Илларионовна восстала против этого всей душой...

- Теркин - потому что на фронте была команда «На протирку», по которой бойцы до блеска драили оружие?

- Скорее, как пояснял и сам автор, - от определения «тертый», то есть опытный, бывалый.

- Многие упоминают редчайший для ху­дожника талант Твардовского - азарт к открытию чужих талантов. Он ведь напечатал в «Новом мире», главным редактором которого был 16 лет, роман Василия Гроссмана «За правое дело» и повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», честно рассказывающие о цене Победы, - еще при жизни Сталина. Вашему отцу удавались невероятные чудеса...

- ...ценой огромных усилий, тратами нервов и здоровья. Чего стоил отцу один только роман Гроссмана, который не смог опубликовать Константин Симонов - предыдущий главред. Едва появившись, роман (и «Новый мир») подвергся жестокому разгрому, но ведь все-таки увидел свет - вряд ли кто-то, кроме Твардовского, сумел бы в ту пору это сделать.

Александр Твардовский (второй слева) с родителями — Марией Митрофановной и Трифоном Гордеевичем, братьями Иваном (на велосипеде), Константином и сестрой Анной, 1916 год. В 1931-м семья была раскулачена, отец сослан

В 60-е годы «невероятных чудес» со­вершалось значительно больше, чем в 1951-1954 годах, во время «первого редакторства». Соответственно, на них ушло больше сил - и главреда, и его соратников.

А вот «В окопах Ста­лин­гра­да» печатали, когда Твар­дов­с­кий еще не возглавлял «Новый мир». Впрочем, Виктор Пла­то­нович недаром считал Алексан­д­ра Трифоновича своим литера­тур­ным отцом. Именно Твардовский активно продвигал повесть Некрасова в печать, прибегнув и к маленьким хитростям: в издательстве «Советский писатель», где он был внутренним рецензентом, уверял, что «В окопах Сталинграда» приняты «Знаменем», а в редакции этого журнала сообщал: мол, повесть Некрасова будет печатать «Советский писатель». В итоге в 1947 году произведение появилось и там, и там.

Первое издание книги автор подарил отцу с надписью: «Александру Трифоновичу Твардовскому, настоящему поэту и человеку - от втянутого им в литературу В. Некрасова».

- Кстати, Виктор Платонович вспоминал: «Какие-нибудь красные носки или излишне пестрый галстук могли сразу же настроить Александра Трифоновича против человека»...

- Некрасов прав лишь отчасти - встретив человека по одежке, Твардовский в конечном счете оценивал того по его делам, литературным вкусам, отношению к собратьям по перу. Надо сказать, отец редко ошибался в своих оценках.

Александр Твардовский на фронте, 1943 год

«Шостакович собирался оперу писать «Теркин на том свете»

- О себе он писал: «...таких, из-под елки, не трогают волки». Насколько знаю, этот литературный образ не придуман - мать будущего поэта родила его, второго из семи детей, прямо в поле, потому что и на сносях целыми днями работала...

- Разумеется, литературные волки не оставляли ни Твардовского, ни его журнал в покое.

В первый заход в «Новый мир» Александра Трифоновича с поста главного редактора снял Секретариат ЦК - в 1954 году - за идейно-ошибочную линию журнала и клеветническую поэму «Теркин на том свете», названную пасквилем.

Кстати, Дмитрий Дмитриевич Шостакович собирался оперу писать «Теркин на том свете»... В 2000 году, когда в Думе обсуждали вопрос о новом гимне, я была в гостях у племянника Георгия Свиридова, декана Санкт-Петербургской консерватории. Он сел за свиридовский рояль и сыграл Гимн России, написанный композитором на слова Твардовского... Квартира старинная, большая, высокие потолки, непроницаемые стены... И первые его аккорды - я только читала про это и впервые в жизни испытала сама: мурашки по коже побежали! Какая музыка! Думаю, только из-за авторской конкуренции Путину не дали послушать этот вариант.

- Почему влиятельный Брежнев, знавший, говорят, половину «Теркина» наизусть, не поддержал Твардовского, когда его увольняли из «Нового мира»?

- Произведения «социалистического реализма» в журнале не печатались, поэтому постоянны были обвинения в очернительстве советской действительности, отсутствии классовой, партийной позиции.

Теща поэта Ирина Евдокимовна Горелова, супруга Мария Илларионовна, Александр Трифонович с дочерью Валей и своей сестрой Машей, Красный Бор, 1936 год

В конце 60-х годов власть уже не хотела больше мириться с существованием такой помехи, как это чужеродное ей издание, и «Новый мир» подвергся массированной травле... Из редколлегии вывели соратников Твардовского, заменив их литераторами, чуждыми ему по идейно-эстетическим позициям. Просто вынудили отца в знак протеста подать в отставку.

- Твардовскому ведь припомнили и от­каз подписывать письмо, осуждавшее Синявского и Даниэля, и отсутс­т­вие его подписи под другим письмом - пи­сателям Чехословакии? Александр Три­фонович тогда сказал: «Я бы мог все под­писать, но только до танков и вмес­то танков»...

- Уточню: Твардовский протестовал против суда над Синявским и Даниэлем и приговора им, но их действия - одновременное сотрудничество с советскими журналами и антисоветскими изданиями - осуждал. По убе­ждению отца, начав печататься за рубежом, Синявский должен был пе­ре­стать публиковаться в «Новом мире» - жур­нале, находи­в­шемся под самым пристальным вниманием властей, положение которого и без того было край­не трудным...

«СОЛЖЕНИЦЫН ЖИЛ ПО ПРИНЦИПУ «ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА»

С Константином Симоновым

- Благодаря Твардовскому мир узнал об Александре Солженицыне - повесть «Один день Ивана Денисовича» впервые напечатал «Новый мир». Правда ли, что когда из-за инсульта Александр Трифонович не мог даже говорить, узнав, что Солженицыну дали Нобелевскую премию, прошептал: «Браво! Победа! Так им и надо!», хотя тот фактически предал Твардовс­кого?

- Мне кажется, предать можно то, чему хоть сколько-нибудь предан, то есть привержен...

Солженицын, как теперь ясно, всегда относился к «Новому миру» чисто утилитарно. Поначалу ну­ж­дался в нем, по­нимая, что нигде больше напеча­та­ться не сможет, однако очень скоро сделал ставку на западные пуб­ликации, и журнал, открывший его миру, стал ему не нужен.

«Новый мир», в глазах Солженицына не отличавшийся от других советских изданий, был для него частью враждебной ему системы. Поставив задачу ее сокрушить, Солженицын жил по принципу: «Цель оправдывает средства». По отношению к журналу, который его печатал и, единственный, защищал от нападок, он поступал вероломно, считая себя свободным от всяких обязательств, грубо обманывая «новомирцев». С гордостью повествовал, что остался «лагерным волком», что приходил в редакцию «с ножом за голенищем».

Александр Трифонович с его открытостью и искренностью не мог принять подобного двоедушия. Отчуждение от Солженицына, судя по записям в его дневнике, с середины 60-х годов быстро нарастало.

О Нобелевской премии Солженицыну Твардовский знал: в начале болезни газеты просматривал, радио слушал. Но разговаривать уже не мог и, естественно, ничего не мог прошептать...

- Валентина Александровна, деликатная тема - об алкоголе...

Прообраз Василия Теркина — солдат Василий Глотов

Солженицын в своем очерке «Бодался теленок с дубом» упоминал о запоях Александра Трифоновича, о «буяниях»: «Все эти подробности по личной бережности, может быть, не следовало бы освещать. Но тогда не будет и представления, какими непостоянными, периодически слабеющими руками велся «Новый мир» - и с каким вбирающим огромным сердцем».

- Об этой слабости Александра Трифоновича говорят, когда хотят принизить его образ. Но Твардовский сам рассказал о своем недостатке - или неотъемлемом свойстве? - с такой беспощадностью, как никто другой. Не надо было разным авторам спешить с подробностями. Но все очень спешили - и Трифонов, и Войнович...

Из досье «Бульвара Гордона».

Владимир Войнович в книге «Портрет на фоне мифа» пишет: «...в тот вечер он (Твардовский. -­ Авт.) был счастлив, как молодой человек, и влюбившийся, и ответно любимый. Он даже особо не пил, а только пригубливал водку и читал («Один день Ивана Денисовича». - Авт.)... Часто смеялся удачному словцу или фразе. Делая передышку, чтоб слегка закусить, с особым удовольствием обращался к хозяйке: «А подайте-ка мне маслица-хуяслица». Это из повести - употребляемые персонажами выражения, с которыми потом сам же Твардовский боролся. Вообще, надо сказать, он часто боролся с тем, что ему больше всего нравилось. Виктор Некрасов рассказывал, как Твардовский, будучи большим любителем выпить, вычеркивал у него всякие упоминания об этом занятии или смягчал картину: бутылку водки заменял ста граммами, а сто граммов - кружкой пива».

О слабости «Державина 1960-х» сущес­т­ву­ет много анекдотов: мол, случалось ему и рухнуть всем весом из лифта прямо на народную артистку СССР Фаину Раневскую в санатории, и падать пьяным с лестницы.

Лучшим средством от стрессов на Руси всегда была матушка-водка - горькой заливали горькие думы... Вот еще одна красноречивая цитата Владимира Войновича, на этот раз из его новой книги «Автопортрет: Роман моей жизни»: «Вскоре подошло 60-летие А.Т. (июнь 1970 года. - Авт.).

Корреспонденты газеты 3-го Белорусского фронта Баканов, Зеленцов и Твардовский в день освобождения Витебска, 26 июня 1944 года Фото «ИТАР-ТАСС»

Опальному юбиляру вместо «Гертруды» (Героя Социалистического Труда) дали всего лишь орден Ленина, что оказалось причиной серьезных переживаний и обиды... Свой юбилей Твардовский отмечал на даче в Красной Пахре, в кругу коллег по «Новому миру»... Некоторое время спустя, заехав к Тендрякову, жившему там же, в Пахре, я застал у него А. Т. Он выглядел нездоровым, хромал, опираясь на палку... Рассказывал, что недавно его «вызвал» к себе работник ЦК Павленок... спрашивал, как здоровье и настроение. Твардовский ответил, что здоровье по возрасту, а настроение... «Вы, кажется, белорус? - спросил он Павленка. - Так вот, как говорят в Белоруссии, «пережили лето гарачее, переживем и говно собачее». Но как раз этого пережить ему не пришлось. Вскоре у него был обнаружен рак (легких. - Авт.), на фоне рака случился инсульт, его лечили, но он был безнадежен...».

- Тогда, в декабре 1971-го, вы или Ольга провезли Александра Исаевича на похороны вашего отца в своей машине?

- Солженицын не пришел проститься с Александром Трифоновичем в морг, где накануне официальных похорон собрались друзья поэта. Он появился в ЦДЛ (Центральном доме литераторов) на гражданской панихиде, а затем вместе с нашей семьей прибыл на кладбище (очевидцы вспоминают, что власти до последнего скрывали, где будет погребен Твардовский, кругом была милиция, боялись демонстраций, протестов, даже родного брата Константина долго не пропускали к могиле. - Авт.).Присутствие такого человека нарушало ритуал прощания, чего сам он не мог не предвидеть, но, говоря современным языком, похороны Твардовского Александр Исаевич попытался использовать для своего пиара...

С Никитой Хрущевым. «Твардовский не был ни оппозиционером, ни диссидентом, ни революционером. По своим убеждениям он оставался приверженцем демократии и социализма»

Кстати, Нобелевская означала новый виток борьбы, а не победу - отвага и мужество Солженицына в этой борьбе определялись именно зарубежной поддержкой. Варлам Шаламов, который не хотел быть «орудием «холодной войны», премии не получил....

«МЫ С СЕСТРОЙ ОПРЕДЕЛЯЕМ ОТЦА СЛОВАМИ, СКАЗАННЫМИ ИМ О ЕГО ГЕРОЕ: «СВЯТОЙ И ГРЕШНЫЙ РУССКИЙ ЧУДО-ЧЕЛОВЕК»

- Сказывалась ли смелость и оппозиционность Александра Трифоновича на близких или он прикрывал вас собой?

- Твардовский не был ни оппозиционером, ни диссидентом, ни революционером. По своим убеждениям оставался приверженцем демократии и социализма, но, как и всякого подлинного поэта, писателя по призванию, его не­воз­можно отнес­ти к какой-либо политической группировке или течению. Он посвятил жизнь ли­тературе, при­знавая ее ог­ром­ную роль в жизни общества - оздоровляющую, очи­щающую, пре­образующую...

Все муки «жур­нального пу­ти» Твардовс­ко­го, как и его собственного творчества, конечно же, ощущались в нашей семье.

С маршалом Победы Георгием Жуковым, 1957 год Фото «ИТАР-ТАСС»

- Говорят, все 40 лет (за исключением военных) Твардовский среди зимы в день рождения жены непонятно где доставал охапку белой сирени...

- Эта традиция установилась с конца 50-х и держалась в 60-е годы, но 28 января было много и других подарков - в этот день родилась и моя сестра Оля.

Мария Илларионовна ему всегда, еще с молодости, была верной опорой, а проблемы «отцов и детей» не существовало - мы с Ольгой понимали значимость его деятельности, риск, с ней связанный. И жену, и дочерей, и всю разросшуюся семью Александра Трифоновича не оставляло непрестанное беспокойство, тревога за него, предчувствие беды. Жизнь рядом с таким человеком была насыщенной, содержательной, но не могла быть благополучной и спокойной.

- Твардовский оказался жертвой режима, пожиравшего своих чад, как древнегреческий титан Кронос. Режима и времени, когда «правильный» комсомолец, как пишет в воспоминаниях его отец Трифон Гордеевич, бежавший из ссылки вместе с младшим сыном и нашедший в Смоленске Александра, заявил: «Помочь могу только в том, чтобы бесплатно доставить вас туда, где были!».

- Каким образом мог Александр принять, поселить у себя в комнате коммунальной квартиры ссыльных? Поэт Твардовский числился не только сыном кулака, но и «кулацким подголоском», автором «кулацких стишков». Еще до высылки родителей в июне 1930 года он был исключен из смоленской писательской организации, и восстанавливать его не спешили. Что же в таких условиях он мог сделать для отца и брата?

Александр Твардовский, Юрий Гагарин и Дмитрий Шостакович в Кремле

Александр рано покинул родительский дом: мечтал учиться, посвятить себя литературе. Отношения с отцом у него были напряженные - Трифон Гордеевич его стремлений не разделял. Когда родительскую семью в 1931 году раскулачили, Александр уже несколько лет жил в Смоленске с женой и ребенком. Узнав о бедствии, он бросился на помощь, пытался хлопотать за родных. Однако встретил жесткий отпор секретаря Смоленского обкома, поставившего его перед выбором между папой-мамой и революцией. Что мог ответить на это комсомолец, веривший в революцию и уже знавший, что она не бывает без жертв? А если бы он предпочел революции родителей, разве бы это помогло им?

Об этом эпизоде пишет в своих воспоминаниях брат отца Иван Трифонович, который свидетелем ему не был (как и старший брат Константин Трифонович, он сразу из ссылки бежал и знал о событиях по поздним рассказам Трифона Гордеевича). Думается, он не смог бы внятно объяснить, в чем состояла вина поэта перед семьей, - именно Александр Трифонович и вызволил ее из ссылки, вернул в родные места...

Мне думается, Александр Трифонович был правильным по своему образу жизни в литературе, в жизни же обычной, каждодневной вряд ли есть абсолютно правильные люди... Мы с сестрой определяем отца словами, сказанными им о его герое, в которого Твардовский вложил много своего: «Святой и грешный русский чудо-человек».

С поэтом Самуилом Маршаком

- ...который смело вставал поперек несущейся на него партийно-государственной машины, но, говорят, не мог ввинтить пробки и боялся переходить улицы.

- Дорогу отец переходил без страха, однако с осторожностью - как большинство близоруких людей. Многое умел сделать своими руками - например, на даче починить деревянное крыльцо, забор, соорудить скамейку. Косил траву, окапывал яблони, пересаживал деревья и кустарники. По части пробок специалистом, скорее, была наша мама.

- Когда поэт отдал в фонд обороны Сталинскую премию, полученную накануне войны за поэму «Страна Муравия», Мария Илларионовна поддержала Александра Трифоновича. Потом он направил свою Ленинскую премию, которой была отмечена поэма «За далью - даль», на «культуру» Смоленщины - жена не перечила. А не упрекала ли ваша мама мужа за то, что Александр Трифонович не воспользовался привилегиями и не просил для нее, заболевшей, хорошего хирурга - согласился с уже назначенным, и операция оказалась неудачной?

- Действительно, отец никогда не просил ничего лично для себя и своих близких - сверх того, что положено. Как он объяснял, ему совесть не позволяла претендовать на исключения из общих правил (ситуация с мамой это подтверждает). Моя младшая сестра Ольга только со второй попытки поступила в художественное училище - никакой помощи папа ей не оказывал, хотя при его связях в мире художников ему это ничего не стоило, а Оля не потеряла бы год. Такова уж была его позиция, и поколебать ее мы не пытались.

«ТОМ ПИСЕМ ТВАРДОВСКОГО ОТВЕРГНУТ - НАМ ОБЪЯСНИЛИ, ЧТО ЕГО СЕГОДНЯ НИКТО НЕ КУПИТ»

- «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал свою жизнь, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено», - написал в предсмертной записке другой литературный генерал - автор романа «Молодая гвардия» Александр Фадеев. Приходилось слышать: мол, если бы Твардовский был рядом с Александром Александровичем, когда тот решил свести счеты с жизнью, рокового выстрела из револьвера на даче в Переделкино не произошло бы.

Александр Солженицын прощается с Александром Твардовским, Москва, Новодевичье кладбище, декабрь 1971 года. «Похороны Александр Исаевич попытался использовать для своего пиара»

- Такое мнение мне известно, но подтвердить его со всей определенностью невозможно.

История дружбы поэта с писателем закончилась драматически - она отражена в дневнике отца 50-х годов. Здесь записи, относящиеся к Фадееву, впервые представлены без изъятий, бывших в журнальном варианте. Эта рукопись, залежавшаяся в одном издательстве, была перенесена в другое, но и на новом месте пока никакого движе­ния. Ожидаем, что книга выйдет в 2013 году.

- В прессе сообщали, что вы с сестрой подготовили к печати двухтомник.

- Увы, обещают издать только дневник. Том писем отвергнут - нам объяснили, что сегодня его никто не купит.

- В вашем Доме на набережной жили Фаина Раневская, Галина Уланова, множество звезд, как сейчас говорят. Вы видели их «без грима». Кто запомнился больше других?

- Когда родители переехали в высотный дом на Котельнической набережной, я уже была замужем и жила отдельно. Для отца городская квартира осталась неким перевалочным пунктом. Он с Марией Илларионовной в 60-е годы постоянно оставался на даче. На квартире ночевал, если допоздна задерживался в городе или важная встреча была намечена на раннее утро.

В доме на Котельнической обитала моя сестра Ольга - и когда училась в институте, и потом, уже со своей семьей. Оля была знакома с Фаиной Раневской, дружила с балериной Раисой Стручковой...

- Два года назад отмечалось 100-летие Александра Трифоновича. Знаю о вашем сожалении, что в Смоленске нет музея Твардовского. Значит, квартира-музей по адресу: Запольный переулок, дом № 4 - слишком мала, чтобы вместить все материалы?

- Мечтаем, чтобы на родине отца был Центр изучения творчества Твардовского, где бы хранились, хотя бы частично, его архив, библиотека, могли бы работать исследователи-литературоведы (все это мы готовы передать вместе с обстановкой кабинета). Было бы замечательно, если бы там обосновались «Твардовские чтения», которые сейчас ежегодно проходят в городской библиотеке Смоленска. Увы, пока нет подходящего помещения, хотя именно на этой земле он осуществил первые литературные опыты, здесь памятник ему и его литературному герою Василию Теркину.

- А мэрия Москвы уже окончательно определилась с местом будущего памятника Твардовскому?

- Да, он будет установлен на Страстном бульваре рядом со зданием, где находилась редакция «Нового мира».

- Когда? Обещали ведь еще летом.

- Работа скульптора Владимира Суровцева была готова два года назад, но не хватало денег - то на постамент, то на надписи (цитаты из стихов). Открытие памятника намечено на 18 декабря нынешнего года. Хочется надеяться, что это окончательный срок, но, признаюсь, уверенности нет.

- В СМИ писали, что недавно были в школе у правнука Тимофея - на уроке-беседе по книге Твардовского «Времена года», составленной вами и Ольгой Александровной. Как дети, которые вырастают на мультиках-ужастиках и компьютерных стрелялках, воспринимали пейзажную лирику?

- Вы спросили об одном из самых ярких для меня впечатлений последнего времени. Я читала стихи Твардовского о природе, например: «Стала ель в лесу заметней...». Ребята должны были не только догадаться, о каком времени года идет речь, но и объяснить, почему это приметы именно той, а не иной поры. Поднимался лес рук - первоклашки с увлечением рассказывали о родной природе, которую, как оказалось, большинство любит и понимает. Немного обиженным остался правнук Тимофей - он тоже тянул руку, но до него очередь не дошла.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter