Легендарный полузащитник донецкого «Шахтера» Михаил СОКОЛОВСКИЙ: «В четвертьфинале Кубка кубков судья сказал нам: «Советский Союз — bad! Вы — плохие!». Тогда весь мир в бешенстве был, что СССР сбил южнокорейский самолет, — этот матч мы проиграли...»

Соколовский — обладатель приза «Вер­ность клубу» (400 матчей в составе одной команды). Двукратный серебряный призер чемпионата СССР (1975, 1979), двукратный обладатель Кубка страны (1980, 1983), трехкратный финалист Кубка (1978, 1985, 1986), обладатель Суперкубка Союза (1984). В течение шести сезонов был капитаном команды, болельщики с уважением прозвали его Бригадиром. По разным версиям считается вторым футболистом в истории донецкого «Шахтера».

Тренировал клубы Польши, «Шахтер» (Донецк) и «Металлург» (Запорожье), сейчас работает в селекционной службе донецкого «Металлурга».

Авторитетнейший спортивный журналист Лев Филатов, который почти 20 лет являлся главным редактором еженедельника «Футбол-Хоккей», отмечал полную сосредоточенность Соколовского на своем деле и считал, что судьба оттого продлила Михаилу жизнь на зеленой арене (играл на высоком уровне до 36 лет), что он был крайне, до зарезу необходим своему клубу. «Соколовский может считаться идеальным, классическим примером игрока «Шах­тера», — убежден Филатов.

«В МОЛОДОСТИ С РЕБЯТАМИ МОГ СЕМЬ-ВОСЕМЬ ЗАХОДОВ В САУНУ СДЕЛАТЬ В ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ. НАЗЫВАЛИ ЕГО «ДНЕМ СЧАСТЬЯ»

— Михаил Григорьевич, начнем, знаете с чего, с бани...

— С бани? Давайте.

— Вы по-прежнему любите париться и отводить душу в этом заведении?

— Ну конечно! Даже после того, как мне сделали операцию и врачи сказали: «Не надо пока в баню ходить», я все равно не могу отказаться. Обматываю ногу и снова в парилку. Эта любовь у меня на всю жизнь. Как футбол. Даже когда нельзя, я потихонечку хожу. Не могу не ходить. Игнорирую врачей.

— А что за операция была?

— Как у многих футболистов — поменяли тазобедренный сустав. Сейчас чувствую себя нормально.

— Правда, что вы в сауне полдня сидите?

— Это было в молодости. Тогда я с ребятами мог семь, восемь заходов сделать в выходной день. Называли его «Днем счастья». Это такое удовольствие — с веничком попариться!

— Я так понимаю, вы испытывали наслаждение не только телесное, но и духовное. Как у Высоцкого: «Разомлею я до неприличности... Пар горячий развяжет язык»...

— В «Шахтере» более полувека и по сей день работает массажистом легендарный Владимир Иванович Ткаченко, ему 70 лет, он незрячий (полный кавалер «Шахтерской славы», обладатель ордена «За труд и доблесть», а также всех наград, которые горняки завоевали с 1963 года. — Авт.). Когда я играл, всегда вел с ним откровенные, душевные беседы. Об одном и том же — о футболе, о жизни. Бывало, телевизор перед нами стоял: транслировался матч, мы его обсуждали. Он особый чай готовил. Спасибо ему за золотые руки, за доброе сердце. Помогал мне.

Сейчас нет того, можно сказать, остервенения, той мощи, когда много заходов делали. Но все равно каждую неделю с друзьями собираемся. И что интересно, жена моя, которая раньше вообще сауну не признавала, уже пять-шесть лет, как ее полюбила. Поняла, что это хорошее дело. И сын тоже. Я его с детства приучил, с восьми лет водил. Любимое занятие было: после сауны — в снег! Или — под холодную воду. И никто не болел.

— Сауна сочетается у вас с пивом, с другими напитками?

— Если не за рулем, можно, конечно, себе позволить немного пива. Но до и во время сауны я этого не делаю. Не бывает так, чтобы выпить — и стыдно было за себя.

— Про вас говорят, что вы режимный человек. Подтверждаете?

— Когда в футбол играл, считаю, что да. И таких, как я, поверьте, было много. Это не пустые слова. Могу назвать игроков «Шахтера», которые идеально относились к футболу, строго соблюдали режим.

— Назовите...

— Беру по минимуму: Володя Пьяных, Витя Кондратов, Сережа Ященко, Валера Рудаков, Витя Звягинцев... Это были профессионалы.

— Кто вас так воспитал?

— В нашем роду нет пьющих. Я никогда не видел в молодости пьянок в семье. Отец наставлял: «Держи себя в форме, если хочешь чего-то добиться в футболе. Будешь пить и курить — не сможешь хорошо играть». И я считаю, что держать себя в форме надо всю жизнь. Слежу за собой, чтобы выглядеть человеком. Хотя иногда хочется себе что-то позволить. Сейчас могу иногда выпить бокал вина.

— Как же вы отмечали большие победы? Держались в сторонке?

— В 1980 году мы выиграли Кубок СССР у «Динамо» (Тбилиси) — команды, которая в следующем году взяла Кубок кубков. Собралось, помню, дома немного ребят. Слушали музыку. Кстати, самая большая фонотека была у меня и у Олега Блохина. Привозил пластинки из-за границы, нравилась итальянская эстрада — Джанни Моранди, Риккардо Фольи, Джанни Белла. Сидели, болтали, вдруг звонок в дверь. Заходит милиция: оказывается, пожаловались соседи, услышали какой-то шум и подумали, что назревает что-то серьезное. А мы: «Да вы что? Никакой пьянки нет. Мы Кубок Союза выиграли!». Налили милиционерам шампан­ского, они выпили и с нами слушали му­зыку.

— И, кроме шампанского, ничего?

— Как-то мы с Володей Пьяных пообещали женам наловить раков. Это было ранней весной, еще снег лежал возле деревьев. Пошли на пруд, полезли в воду. А она ледяная, до костей продрогли, ужас! Вылезти сразу — характер не позволяет. Ловим раков. Вроде бы насобирали достаточно, можно выходить на берег. Трясемся оба. Володя говорит: «Давай выпьем». — «Что это?». — «Спирт». — «Да я никогда его не пил». — «Чуть-чуть». — «Ладно». Хлопнул залпом полстакана. И представляете, даже не почувствовал, что это спирт, до такой степени промерз. Ни в одном глазу. Вот так мы доказали нашим женам, что если что-то пообещали, то обязательно сделаем.

«ОДНАЖДЫ Я ПОЛУЧИЛ СРАЗУ ДЕВЯТЬ ПРИГЛАШЕНИЙ ОТ ИМЕНИТЫХ КЛУБОВ И ДАЖЕ РАСТЕРЯЛСЯ, НО КИЕВСКОМУ «ДИНАМО» ПРЕДПОЧЕЛ «ШАХТЕР»

— Вы действительно сызмальства мечтали играть в «Шахтере»?

«Меня до 27 лет тоже не подпускали к штрафным и пенальти, кто-то это делал лучше меня, но я дождался своего часа. К штрафным никто, кроме меня, не подходил — я бил хоть с правой стороны, хоть с левой. Это было безоговорочно»

— Об этом мечтал не только я, а все мальчишки, которые занимались футболом на Донбассе. Но до «Шахтера» мне пришлось быть игроком в других командах. За «Авангард» (Краматорск) и СКА (Киев) в классе «Б» я сыграл 49 матчей, за «Металлург» (Запорожье) в первой лиге — 35, объездил с командой весь Советский Союз. Немало! Школу прошел неплохую. Но это была не высшая лига.

— Тренеры вас выделяли?

— Главным наставником киевского СКА, куда меня призвали в армию, был Николай Алексеевич Маношин, известный футболист московского «Торпедо», который играл с Эдуардом Стрельцовым, Валентином Ивановым, Валерием Ворониным. В армейском клубе выступали будущие игроки «Шахтера» Виктор Звягинцев, Юрий Дегтярев, Владимир Пьяных, футболисты из команд высшей лиги. А я, как тогда говорили, был из «колхоза».

Маношин подошел ко мне: «Ты где, в какой футбольной школе занимался?». — «Нигде». Он говорит: «Это хорошо, что нигде, что ты самоучка. У тебя много импровизации, ты действуешь нестандартно. Нет шаблона, что надо делать только так, а не иначе». Я сказал: «Просто я по телевизору много матчей смотрел, учился». Он посоветовал: «Будь увереннее. Игра больше от тебя зависит, а не от других. Ты сам все должен определять». Я после этих слов понял, что чего-то стою.

— Маношин играл со Стрельцовым, что-то рассказывал о нем?

— Говорил, что все прославленные торпедовцы были простыми, доступными людьми. А Эдик вообще был неподражаемым. Но я же и сам видел, как он играет. До сих пор помню, как он вел мяч, как забивал голы. У меня все это в памяти, как на видеомагнитофоне, записано. Например, все голы чемпионата мира в Англии в 1966 году. Помню все, что было 50 лет назад. А вот то, что вчера случилось, бывает, забываю. Но запечатлелось, как, отыграв сезон за «Металлург» (Запорожье), я в один день получил девять приглашений в именитые клубы — «Динамо» (Киев), «Шахтер» (Донецк), «Днепр» (Днепропетровск), «Локомотив» (Москва), «Зенит» (Ленинград)...

— Да вас надо в Книгу рекордов Гиннесса заносить...

— Все, видно, наблюдали за мной и ждали, когда чемпионат закончится. Я даже растерялся. Поехал в Киев к Валерию Лобановскому. Он сказал: «Я видел матчи с твоим участием. В «Динамо» сейчас многие игроки стали старше, они будут сходить. Я рассчитываю на тебя».

Думаю: «Ничего себе! Сам Лобановский мне такое говорит». Он продолжал: «Надо кому-то забивать! Владимир Веремеев и ты владеете великолепной резаной подачей». Мне хотелось сказать: «Валерий Васильевич, я этому научился благодаря вам. Когда наблюдал с детства, как вы крутите мяч после штрафного». Но промолчал. Целый день провел в разговорах с Лобановским.

— Убедил он вас?

— На тот момент — да. Я написал заявление и сказал, что только съезжу в Донецк за сумкой с вещами. А там меня обработали наши. Говорили, что в такой именитой компании, как в «Динамо», я буду больше «греть лавку». Скажу честно, не обманывая: я боялся там затеряться. В «Динамо» же такие звезды, такие люди, вообще с ума сойти! И я киевскому «Динамо» предпочел «Шахтер». Мне стыдно, неудобно было перед Лобановским, но получилось как получилось. Такая жизнь.

— Как Валерий Васильевич воспринял ваш отказ?

— Наверное, плохо. Обычно ему не отказывали — у него ж были большие амбиции. Видимо, понял, что в «Шахтере» мне будет лучше. Никто мне не сказал: «Не бойся! Иди в «Динамо», рискни, а потом вернешься в «Шахтер». Однако я не жалею. Потому что в Донецке в то время появилась команда, которая была на ведущих ролях в Советском Союзе и выигрывала медали чемпионата, Кубки. Из областных клубов это удавалось немногим.

«Металлург» (Запорожье), клуб первой лиги, обещал мне в финансовом отношении больше, чем «Шахтер», но я хотел играть в высшей лиге. О каких-то деньгах, благах не думал вообще. Помню, начальник команды Владимир Васильевич Онисько меня убеждал: «Миша, какой Киев? Ты же из Донбасса! Будешь играть рядом с Анатолием Коньковым!». А Коньков — игрок национальной сборной, величина. Если честно, это и стало для меня важнее, чем все блага, которые обещали мне другие команды.

— Коньков сразу признал вас, новичка?

— Сначала вроде бы сказал: «Тут какой-то «колхозник» пришел из Запорожья». А через пару матчей и тренировок удивился: «Да этот «колхозник» что-то умеет!». Это мне рассказал журналист Марк Левицкий.

«НИ РЕКЛАМЫ, НИ ПРЕМИАЛЬНЫХ  НЕ БЫЛО — ИГРАЛИ ПОЧТИ ЗА БЕСПЛАТНО»

— Журналист Лев Филатов писал, что манера игры донецкого «Шахтера» в те времена тяготела к английскому футболу. Вы с этим согласны?

— Это так. Володя Сафонов мог на скорости 100 километров в час такую передачу с фланга сделать! Так же, как и Юра Дудинский. У нас было много футболистов, которые хорошо играли головой, а Старухин среди них вообще был непревзойденным. Он постоянно забивал головой.

Я, как говорится, был у него на подхвате. Но мне английский футбол не был близок. Я больше тяготел к импровизации, к хитрости. Стенка, касания, замахи — то, что мне нравилось. Когда шли передачи с фланга, я на мяч не шел. Я ведь не высокий, голова слабая была. А Старухин, на­оборот, боролся, скидывал мяч. Он это делал фантастически. Благодаря ему я забил столько голов!

Если он сам головой не сыграет, то и защитнику сыграть помешает. А ты только подхвати мяч. Как-то гениально сказал: «Мяч до меня еще не долетел, а ты думай, что я делаю». Это вообще, я считаю, классика! Он шутник был, юморист, говорил: «Ты смотри, чтобы меня не отчислили. Потому что ты без меня не забьешь много голов». И вот его отчислили, он подходит: «Я вообще не понял: думал, что без меня ты в футбол играть не можешь, ни одного мяча не забьешь. А ты забиваешь и забиваешь».

Проводы Виталия Старухина, матч с «Ди­намо» (Тбилиси). Он выходит на поле, ему вручают цветы, отбойный молоток и больше ничего. Виталий Дараселия, игрок тбилисцев, сказал мне в недоумении: «Ему надо самолет подарить, а ему дали отбойный молоток, чтобы он в шахту полез?». Я запомнил, что люди были удивлены такими проводами великого мастера.

— Было такое, что вы, игроки «Шахтера», да и футболисты других украинских клубов, недолюбливали московский «Спартак», динамовцев Киева?

— Я бы так не сказал. Когда «Спартак» или «Динамо» играли в Европе, мы за них болели. Даже созванивались. А если и не­долюбливали, то, видимо, за то, что «Спартак» на льготных условиях ездил за границу, на сборы. А киевское «Динамо» — за маленький диктат. Люди это чувствовали. Киев мог лучших футболистов взять к себе. Этот клуб особняком стоял, его в Европе ценили больше.

— Существовала между украинскими клубами (в их противостоянии с московскими) некая негласная договоренность — подыгрывать в случае чего своим?

— Везде что-то происходит, в любом чемпионате, даже в итальянском. Я думаю, это могло быть даже в матчах, когда определялся лучший бомбардир. Без этого никуда. И наверное, были такие игры. Но не хочется к этому возвращаться. Знаете, почему? Если бы так было только тогда, а сейчас нет, можно было бы о чем-то рассуждать. Когда все силы отдаешь футболу, об этом говорить мне лично неприятно. Это моя самая нелюбимая тема.

— Самые памятные матчи в вашей биографии...

— Один из них — ответная игра на Суперкубок СССР в 1984 году между «Шахтером» и днепропетровским «Днепром». Тогда Суперкубок так не рекламировали, как сейчас. Не было ни рекламы, ни премиальных. Играли почти за бесплатно. Но стадионы были забиты, ажиотаж огромный. Сейчас же миллион долларов призовых, а стадионы пустые. Такого отношения к Суперкубку, как раньше, нет и близко. А тогда Суперкубок — да вы что!

Дома мы выиграли 2:1. В Днепропетровске соперник надеялся взять ре­ванш и, похоже, не сомневался в этом. Подготавливался банкет по случаю торжеств — на Днепре, на теплоходе. Были приглашены почетные гос­ти — Гавриил Качалин, Лев Яшин, высокопоставленные особы. В середине второго тайма хозяева открыли счет. Матч близился к концу. Ос­та­валась минута. Лев Яшин и руководители уже направились подписывать грамоты ­днепропетровцам.

Я посмотрел на табло: 90-я минута. Сережа Морозов со штрафного с такой силой пробил, что мяч попал в перекладину и взвился свечой. Высокий Сережа Кравченко головой скинул его мне. Я глазом, косяком, увидел дальний угол, ударил и — попал! Все, конец матча. Лев Яшин рассказывал: «Мы идем, вдруг слышим: тишина. Гробовая. Пришлось грамоты на вас писать».

Это матч, который принес нам большую радость. Но был и такой, который очень огорчил. В четвертьфинале Кубка обладателей кубков УЕФА мы первую встречу проводили с португальским «Порту». Начали легко, Морозов открыл счет, я удвоил. Может быть, португальцы расслабились, не ожидали от нас такой скорости и мощи. А дальше началось убийство нашей команды. Судил ирландец Джон Карпентер. При счете 2:0 я выхожу один на один, сзади бьют по ногам, должно быть чистое удаление и пенальти. Что делает судья? Выносит мяч за штрафную. В конце первого тайма выдумывает удаление, пенальти в наши ворота: человек упал за штрафной — сегодня это была бы симуляция.

В глазах судьи горела ненависть к нам, советским людям, в них словно было написано: я вас живыми с поля не выпущу. Сказал откровенно: «Советский Союз — bad! Вы — плохие!». Тогда весь мир был в бешенстве, что СССР сбил южнокорейский самолет, и мы в Португалию самолетом не летели, добирались пароходами, поездами. Этот матч мы проиграли 2:3. Дома вели 1:0, но за пять минут до конца пропустили. А ведь могли играть в полуфинале Кубка.

— Кроме Николая Маношина, кому еще из тренеров вы благодарны за веру в вас?

— Год в Запорожье я провел под руководством Юрия Владимировича Захарова. Сначала сыграл два матча неудачно и думал, что посадят на лавочку. Но этого не случилось, тренер продолжал выпускать меня в основном составе. Он мог сделать команду даже без материала, как говорят, поставить игру, а это тяжело. Очень умный, практичный, по тем временам современный. И в «Шахтере» он создал неплохой коллектив. При нем, если не ошибаюсь, дубль клуба впервые стал чемпионом Советского Союза.

Владимир Максимович Сальков был больше организатором. Он принял то, что уже было создано Олегом Базилевичем, Юрием Захаровым, хорошо этим воспользовался. Настолько был уверен в уже укомплектованной команде, что никого не пригласил для усиления. В московском «Торпедо» у него не получилось, потому что в «Шахтере» собрались более ответственные ребята, у них любовь к футболу сильнее была. Я такое слышал от москвичей.

«ГРАЧЕВА МОЖНО БЫЛО УДАЛЯТЬ ЧЕРЕЗ МАТЧ. Я ЕГО ОДЕРГИВАЛ: «ВИТЯ, ОТОЙДИ ОТ СУДЬИ, ОН НОРМАЛЬНО СУДИТ!»

— Когда вас стали называть Бригадиром?

— Это прозвище мне дали на одной из шахт, где бригадир — человек, отвечающий за бригаду. Нас, футболистов, часто приглашали на шахты, горнякам интересно было с нами встречаться. И от этого общения остались самые приятные впечатления.

Приедешь на шахту, а директор тебе говорит: «Вот ты дачу имеешь, машину. Что тебе еще дать? Бери что хочешь бесплатно!». От души говорил. В те времена шахты для футболистов стадионы строили. Можете себе представить? Такая была любовь к футболу. Сколько команд было в чемпионате Украины! Все хотели играть. Сейчас команды больше снимаются. Той массовости, масштабности в футболе и близко нет.

Очередная встреча проходила на шахте после выигрыша Кубка СССР в 80-м. Я, капитан, готовлюсь выступать. Кто-то, обращаясь к собравшимся, представляет меня: «Вот к нам приехал Бригадир». И это прозвище ко мне приклеилось по сей день.

— Когда я, студент факультета журналистики, проходил практику в Донецке, то однажды полез в шахту и ползал там по жутким норам, глубоко под землей, как в аду.

— Я там тоже ползал. Нас посылали посмотреть, выдали каску, одежду. И я удивлялся, как шахтеры, работая в таких тяжелых условиях, всегда улыбаются, смеются. Вообще тогда жизнь была более оптимистичная. А сегодня шахтеров-оптимистов я почти не вижу. Что-то поменялось в духовном и моральном плане.

— Как вы выполняли капитанские обязанности?

— Я мог беседовать с руководством, выбивать ребятам квартиры, машины. Хотя это было тяжело, но мне удавалось. Поэтому меня и избрали капитаном. Помню, хлопотал в обкоме за Сережу Ященко: «Мы выиграли Кубок СССР. Человек сжигает себя на поле! Неужели он не может купить машину на свои деньги?». Чиновник ответил: «Лимита уже нет». Я возмутился: «Тогда я не знаю вообще, что такое лимит. По Донецку ездят на машинах те, кто торговлей занимается. А человека, который рискует ноги поломать, защищая честь «Шахтера», вы отвергаете». И нашли-таки возможность, чтобы Ященко приобрел машину.

В 82-м году в команде поднялось всеобщее негодование. Потому что областное руководство, которое тогда было, вообще не знало, что у футболистов могут возникать материальные, бытовые проблемы. Все было построено только на энтузиазме, ничем другим не подпитывалось. Мы оказались на последнем месте (один из матчей «Шахтер» проиграл киевскому «Динамо» со счетом 0:5. — Авт.). И 9-10 человек захотели покинуть коллектив. Сами понимаете, когда в команде условия хорошие, такого желания у стольких людей не возникнет.

Вызвали меня в обком. А это уже что-то значило (смеется). Председатель спорткомитета сообщил: «Носова после обеда уже не будет, снимаем. Будьте к этому готовы». Я не согласился: «От Носова сейчас ничто не зависит. Он должен остаться! Давайте уберем тех футболистов, которые не хотят играть, которые попивают. Они не нужны, думают, что уже вылетели из высшей лиги». Вот так я спас команду и отстоял нашего главного тренера. Секретарь обкома подошел ко мне и сказал: «Это настоящий капитан».

Виктор Васильевич Носов вызвал к себе: «Спасибо, шансов не было, ноль». Говорю ему: «Я не вас защищал. Меня взбесило, что те, кто не хотел играть, говорили про вас, что вы ничего для них не делаете, не создаете им условий». В итоге мы с последнего, 18 места, переместились на 14-е и остались в высшей лиге.

— Вы у Носова до 36 лет играли. И он вам ни разу не напоминал о возрасте...

— А как он мог мне об этом напоминать, если я постоянно был бомбардиром? 81-й год — мне 30 лет, я, капитан команды, забиваю семь мячей. 82-й — 12, 83-й — 18, 84-й — девять, 85-й — девять. Как снять лучшего бомбардира, скажите? Я ложился спать и думал: «Да, года уже не те, вроде бы пора и заканчивать», а потом другая мысль: «Ну и что?». В 32 года у меня лучшее достижение — 18 голов (15 — в чемпионате и три — в Кубках). И я опять играю и забиваю. Думал: «Если чуть-чуть сдам, мне моментально подскажут». С самыми лучшими бомбардирами мгновенно прощаются, если они перестают забивать голы.

— Виктор Грачев в интервью «Бульвару Гордона» в шутку пожаловался на то, что ему не давали бить пенальти: мол, Носов говорил: «Пусть Соколовский бьет»...

— Меня до 27 лет тоже не подпускали к штрафным и пенальти, кто-то это делал лучше меня. Но я дождался своего часа. К штрафным никто, кроме меня, не подходил — я бил хоть с правой стороны, хоть с левой. Это было безоговорочно. Что касается Грачева, то был такой момент. Когда я забил свой сотый мяч, на­значили пенальти в нашу пользу. Я этот эпизод запамятовал, мне потом рассказали: я взял мяч в руки, подошел к Грачеву и сказал: «Витя, на, бей! Я 100 уже забил». Видно, так и было.

— Эмоции футболистов во время игры порой зашкаливают. Как вы утихомиривали своих ребят в подобных горячих ситуациях?

— Я знал характер каждого, поэтому и поступал соответственно, стараясь успокоить. Но знаю, что мне тяжелее всего приходилось с Витей Грачевым. Он был очень эмоциональным: заведется, подбежит к судье. Его можно было удалять через матч. Я чувствовал, что судья ему сейчас карточку даст или на команду обозлится, пытался его одернуть: «Витя, отойди, судья нормально судит!». Как бы специально говорил в пользу судьи. Один арбитр сказал: «Мне приятно было иметь дело на поле с Соколовским». А мне приятно было слышать такие слова. Но Витя не специально это делал, такой у него характер.

— После распада Союза у вас были какие-то накопления?

— Какие накопления? Никто из футболистов не копил ничего. Жили нормально, всего хватало. Все было дешево. А потом случился развал государства, это было вообще! Все дееспособные футболисты разъехались по разным странам. Покидали наш чемпионат, играть в котором было неинтересно. Потому что здесь уже ничего не осталось. 90-е годы — тяжелое время. Для меня это было удивительно. Я как раз в Польше начал работать тренером, взял с собой Володю Юрченко и Валеру Гошкодерю. Валера спустя какое-то время признался: «Я бы здесь всю жизнь работал. Мне здесь нравится». Там цивилизация была, а у нас сплошная дикость.

На свадьбе Михаила Соколовского гулял весь «Шахтер»

— Вы всю жизнь посвятили одному клубу. В наше время возможна ли такая верность? Не будете осуждать вашего воспитанника Тараса Степаненко, если он станет, к примеру, игроком киевского «Динамо»?

— Нет, конечно. Но, думаю, в «Шахтере» ему лучше, он по стилю подходит. Я его сразу приметил, сказал: «Вот этот мальчик мне нравится», предложил его взять в «основу». Сегодняшняя разница в оплате футболистов, естественно, заставляет их бегать, искать лучшие варианты. Раньше оплата была примерно одинаковая, менять шило на мыло не стоило и, если честно, даже мыслей не возникало об этом.

Но скажу прямо. Если бы такое было, что я получаю в Донецке, допустим, 500 рублей, а где-то в другом клубе — пять тысяч и меня туда приглашают, то я, конечно бы, туда уехал. Однозначно. Потому что коммунистические лозунги не всегда срабатывают.

— К обилию легионеров уже привыкли? Не возмущают?

— Легионеры «Шах­тера» выиграли Кубок УЕФА, достойно выступают в Лиге чемпионов (не всегда, правда). Они стоят тех денег, которые за них платят. А вот легионеров, которые играют в Ужгороде, в Запорожье, можно легко заменить нашими ребятами. Команды все равно внизу плетутся. Там постоянно меняют тренеров, легионеров, а воз и ныне там.

— Зачем же берут таких?

— У меня еще в октябре 95-го был разговор с владельцем клуба «Шахтер» Ахатем Брагиным. Мы смотрели игру первых легионеров, и он спросил с недоумением: «Почему я вот этих иностранцев купил, а они не играют?». Говорю: «Если вы хотите знать правду, я вам как профессиональный футболист скажу. Дело в том, что вашим агентам нужны деньги. А играть в футбол умеют те люди, которых мы нашли здесь: Ковалев, Спивак, Шелаев. Они бесплатные и играют. А за этих заплатили, но они не могут».

Высказал не в угоду ему, а так, как есть. Он обрадовался, что я ему все объяснил, и говорит: «Миша, ты у меня будешь работать вечно». К сожалению, он через два-три дня после этого погиб во время взрыва на матче «Шахтера» с «Таврией».

Кто-то хорошо сказал: «Легионеры — профессионалы за деньги». Я, в общем, к ним хорошо отношусь, встречаюсь с ними в «Шахтере»... Воспитанные, все знают, понимают, подходят, здороваются. Нормальные ребята.

— Вы рассказывали, как в детстве, соревнуясь с другими ребятами, ударом ноги по снежку попали в дерево и учительница предрекла: «Будешь футболистом!». Что вы говорите мальчишкам, в которых видите будущих футбольных звезд?

— Обычно, если кто-то мне по душе, говорю: «Все посвяти футболу, а остальное придет, приложится». Мне не нравится, когда молодые ребята разговаривают, какая у кого машина, у кого дороже. Я вообще не знаю названий многих марок. Но сегодня, наверное, время такое, что полно соблазнов. Хотя и сейчас есть отличная молодежь. Например, в нашей первой сборной совсем неплохие ребята.

— Как выживаете в это непростое время?

— Забот стало, может, раз в 100 больше, чем раньше. Когда играл в футбол, их не было вообще. Футбол есть, и все. Сейчас больше ответственности. Есть работа. Есть дети — сын Денис и дочка Марина. Есть внучка Даша, три с половиной годика, от сына. Такая шустрая! Может без устали бегать часа четыре. Дали ей прозвище Батарейка Энерджайзер. Видно, в ней дедушкины гены сказываются.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter