Виктор СЕРЕБРЯНИКОВ: «Сели мы в машину, Банишевский с Маркаровым кулек мне тычут. Я: «Что вы суете?». Они: «Витя, бери!». Там 80 тысяч рублей было — сумасшедшие по тем временам деньги, за них надо было игру бакинцам в Киеве сдать. Деньги мы взяли, 1:2 проиграли... Маслов потом матерился: «Падла ты! Что, сказать не мог?»

(Продолжение. Начало в № 52)

«Помните случай, когда девушка с балкона пятого этажа на площади Победы выпрыгнула? Там были замешаны Круликовский, Кириченко и еще третий динамовец, но я его не назову»

— 66-68-й годы — беспрецедентный успех, киевское «Динамо» — трижды подряд чемпион Советского Союза: блестящая команда, талантливейшие, один лучше другого, футболисты... В 69-м году все идет к тому, что снова первенство СССР вы выиграете, и вдруг досадная ошибка в решающем матче со «Спартаком» — и все, серебро. Расстроились тогда сильно?

— Обидно было, и за Маслова особенно — это ж клюют тебя, на базу приезжают, премии недоплачивают... Накануне той игры Дед даже какого-то знахаря привел — не женьшень, а золотой корень выпить нам дали. Сил было, как у быков, но буквально из ничего гол москвича Осянина — и все... Какая-то череда досадных случайностей была: Вася Турянчик поскользнулся, потом Серега Круликовский, затем Сосна (Вадим Соснихин. — Д. Г.) упал... Ну, ливень тогда шел, и винить их нельзя: видно, шипы не перекрутили, потому... Давили, в общем, давили... Судья, кстати, нам помогал: я два раза штрафной бил...

— ...а мяч мокрый...

— Я знал, что Кавазашвили (он на цыгана похож был), как и Дасаев, не прыгучий вратарь, зато игру хорошо читал, на голеностоп смотрел — вот меня и высчитал. Две возможности со штрафного забить было, но бутсы мокрые, скользко — не получилось.

— Маслова сняли потом. Как?

---

---

— Это пресса все... Мне не хочется, чтобы о покойном плохо говорили — он столько выиграл, золотой мужик! Ну, Дедушка тоже женщин любил, а кто их не любит?

— Это правда, что в Киеве у него девушка Клава была — в Федерации футбола работала?

— Все-то вы знаете! Да, была... Когда Деду 65 стукнуло, отметить это дело на базе в Конче-Заспе мы собрались, и папа приехал, подарок привез...

— Щербицкий?

— Да, но к нам не заходил — на улице поздравил и там же с Вик Санычем выпил, чтобы не видели. И так разговоров много хо­дило: «Динамо», мол, чуть ли не личная его команда, для него все... Ну, так оно и было — он действительно много для нас делал: сколько ЧП случалось — ни одного не посадили, понимаете?

Помните случай, когда девушка с балкона на площади Победы выпрыгнула? — там же игроки основного состава были замешаны. Я с ними в машине ехал — мы как раз в Москве победили, Дед расслабиться разрешил, сам тоже принял, но во время полета сидел и считал, сколько очков соперникам не хватит, действительно ли нас не догонят, а мы с ребятами в самолете квакнули, потом такси поймали и добавлять поехали. Я сыну из Москвы медведя игрушечного, рубашечки какие-то вез — у меня в ЦУМе, в отделе интуристовском, знакомая продавщица была, по блату вещи хорошие доставала. Едем мы, значит, с парнями, я с этими подарками, мимо дома моего проезжаем — и меня вдруг как петух клюнул: ну что, думаю, нет у меня дома коньяка, что ли? Взял и вышел, к семье пошел...

— ...а они дальше поехали...

---

---

— Как я позже узнал, из этого такси вышли, в метро спустились и там с девушками познакомились — командированными, из Алма-Аты, то есть не командированными — учиться они приехали...

— По обмену студентами?

— Нет, на повышение квалификации, что-то вроде того. Ну, деньги у ребят есть, они мозги девчатам запарили, домой пригласили... Сережа Круликовский, Вася Кириченко, а третьего не назову (те двое его не сдали, но третий был). Девушка, которая выпрыгнула, в Сережу Круликовского влюбилась, но ему-то что — он свое дело сделал, а на кухне еще воины ждут... Она как увидела, что второй к ней заходит, разогналась — и с пятого этажа! Дурак все-таки Сережа: такая жена была бы!..

— С пятого этажа — и насмерть?

— Да, там же плиты — мокрое место осталось... Их сразу, всех троих, к Деду Лукьяну забрали — в СИЗО на Лукьяновку. Я на базу прихожу, ни о чем не догадываюсь, а Маслов стоит и на меня смотрит: он же не в курсе, кто третий был, — думал, что я. Потом как матом на меня попер и остановиться не может — он ведь переживает, у него основные игроки в переделку попали! Я: «Вик Саныч, что происходит?». — «Ты с ними не был?». — «С кем? С Круликовским и Кириченко? Ну да, с ними ехал, но возле дома своего вышел, а что случилось?». — «Они у Лукьяна, так и так». — «О-о-о, — я вздохнул, — дело серьезное». Он: «Да понимаю, но что делать-то?». Я так по-свойски посоветовал: «Вик Саныч, к Папе ступай. Больше никто не поможет — ни генералы, никто». — «Да мне неудобно...». — «Ну а что? Откажет так откажет».

Я его на машине подвез: «Ты иди, Вик Саныч, иди. Партбилет с собой?». Он побледнел: «А что говорить? С таким делом в ЦК идти — все равно что на виселицу». Я вслух рассуждать начал: «Вот взять бы да и спросить: «В тюрьмах у вас людей много? А у нас основных игроков не хватает», и это он взял и брякнул — представляете?

— И Щербицкий понял...

— Мне Костя Продан, его референт, потом рассказывал: дескать, так и сказал Папе! (Смеется). Щербицкий у Маслова спросил: «Вы на машине?». Он: «Нет, меня Виктор привез, Серебряников». — «Виктор... Ну пускай тогда на базу вас отвезет, а потом на Лукьяновку едет и ребят заберет».

— И вы поехали?

— Маслов вышел и сказал: «Витя, давай так: я машину ловлю — и на базу, а ты прямо туда: забирай их и ко мне привози».

Я примчался, в окошко дежурному постучал: так, мол, и так, фамилии назвал. Он: «Щас!», а парни уже с той стороны на выходе ждут. Вышли, коньячку им налил — они тоже ведь перепуганные... Спрашивают: «Витек, что будет?». Я: «Ничего, а вот если плохо сыграете, будет худо». К Деду их привез, думаю: что сейчас начнется? Два часа он их песочил — я даже время засек, столько энергии потерял! Всего я наслушался, а потом Маслов переодел их: «Бегать давайте» — не разобрал, что поддатые, и на базе оставил. Матч мы, разумеется, выиграли, но народ к этому сдержанно отнесся — разговоры по Киеву ходили, слухи: все-таки смерть...

«В квартиру к Маслову захожу — Дед в трусах сидит, а рядом три девушки. Две из ансамбля Вирского и одна из хора Веревки — все в трусиках и бюстгальтерах»

— Итак, 65-летие Маслова...

— ...весь бомонд собрался...

— ...его сын из Москвы приехал...

— Да, жена, Катя, дома осталась, а сын был. Выпили, посидели, потом танцы начались — в кинозале, где мы кино смотрели, стулья убрали, чтобы удобнее танцевать было. Я жене говорю: «Поехали». Сели в машину, кого-то еще с собой взяли — домой отправились, а Клава подвыпила, танцевать с сыном Деда пошла и всю мульку ему выложила!

— «Я с твоим отцом живу», — сообщила?

— Да-да, вы правильно поняли.

— А он все матери рассказал?

— Сел в поезд, в Москву поехал...

Я, помню, после очередного матча пришел, дома сижу, жду, когда жена заснет, — она же выпить мне не дает, а хочется! (Сме­ется). В это время звонок, а я уже на кровати прилег, жду, когда моя засопит. Не выдержал, встал... Жена: «Ты куда?». — «В туалет» (там у меня, как обычно бывает, под ванной спрятано было). Выпил немного, в спальню пошел — опять звонок. К телефону подходить не хотел, потому что болельщики часто звонили и такое после игры гнали...

— У многих же телефоны динамовцев были...

— Ну да, а тут трубку взял — сейчас, думаю, напихаю, какие в 12 ночи разговоры?! Слышу — Дед: «Виктор, не спишь?». — «Да что-то не спится, Вик Саныч». — «Подъ­ехать-то можешь?». — «Постараюсь». Жена тут как тут: «Кто звонит?». Я соврал: «А, никто. Болельщик», а сам прикидываю уже, как смыться. Подождал, пока заснет, под кроватью прополз, спортивный костюм натянул, ключи от гаража взял (гараж недалеко от дома был — на Госпитальной), в гараж пошел, машину вывел, замок повесил, закрыл, в машину сел и смотрю, как выезжать. Там два выезда было — можно так, можно эдак. Я выглянул: откуда моя бежать будет? Не бежит. Ну я машину завел и к Деду поехал. Он после матча не спал никогда: игрок — и тот заснуть не может, а тренеру на скамейке тяжелее вдвойне (представляю, болельщику каково)...

---

---

В квартиру к нему захожу — Дед в трусах сидит, а рядом три девушки. Две из ансамбля танцевального...

— ...Вирского?

— Да, и одна из хора Веревки: все в трусиках и бюстгальтерах — жарко им, наверное, было... Я по дороге в гостиницу «Днепр» заехал, у знакомого швейцара две бутылки взял, а у Вик Саныча полный холодильник: еда, выпивка — все есть. «Вить­ка, — Дед говорит, — меня обидели». — «Как? — спрашиваю. — Эти три?». Стакан коньяка хлопнул — и сижу, храбрая моська. «Они мне сказали, что у нас в команде ни одного мужчины нет». Я смотрю на него и думаю: «Вот гад!» — и коньяк себе наливаю. Потом подмигнул: «Так, может, вы бы с ними прогуляться, Вик Саныч, сходили, а я тем временем выпью и на кушетке у вас в кухне вздремну?».

Квартира у него хорошая была, большая, в цековском доме напротив «Большевика»... Дед произнес: «Нет, пить ты больше не будешь. Какую-нибудь из троих себе выбери!», а они пьяненькие сидят... Я одну из них знал — посмотрел на нее и сказал: «Выбрал». В общем, изнасиловали меня — пришлось! (Смеется).

Ой, с этим Дедом... То он нас на базу за три дня до игры забирал... Семьи обижались: как так? — а он ворчал: «Как Соловьев, бегать за вами и ловить я не собираюсь — тут, со мной, сидеть будете, а когда не со мной вы — мне все докладывают. Кто? Вить, как ты их называешь? Агенты 007».

— Это правда, что жена Маслова била?

— Все время, и он ее боялся — не знаю, почему. Видно, в чем-то виноват перед ней был.

— Она же тоже спортсменка была, капитан сборной какой-то?

---

---

— Сборной Советского Союза по хоккею с мячом.

— Здоровая?

— Конечно, потому и боялся он, чтоб не убила.

— Когда Маслов ушел, жалели?

— Очень. Я же его мысли знал: так, как он, никто не работал, никто этим не жил. Он ведь, когда Васильич и Базиль ушли, дубль, смену подготовил, новых ребят набрал, — и потом эти же люди его...

Помню, в самолете из Мексики как-то летели — выпили, разговорились, и он сказал: «Все, Витя, буду состав менять, и ты, если не получится, тоже на выход готовься». Я ответил: «Вик Саныч, меня сразу отпускай». Ну какая там уже игра: я из Чили с чемпионата мира приехал — полгода восстанавливался, физически истощен был, из Англии — то же самое. Не тот я стал, пол-игрока: то недодача, то недобежал чуть-чуть — везде по чуть-чуть, а в общем, ничего хорошего.

— Вы, между прочим, трижды в чемпионатах мира участвовали — редкий для футболиста, тем более советского, результат. Вы же и в Чили в 62-м были, и в Англии в 66-м, и в Мексике в 70-м, причем везде играли блестяще. В 66-м году матч за третье место с португальцами был странным образом сборной СССР проигран, потому что Хурцилава в безобидной ситуации двумя руками мяч взял...

— Поймал. «Случайно»...

— Мне между тем один из ваших партнеров по команде (фамилии называть не буду) сказал, что Хурцилава у соперника деньги якобы взял и таким образом их отработал...

— Да, это все знали. За нами постоянно представители компаний Puma и Adidas лазили: матч в бутсах Adidas отыграл — получи деньги. Самым хитрым спортсменом Армин Харри, немец-бегун, оказался, который на Олимпиаде в Токио стометровку выиграл, — один «тапочек» Adidas надел, второй — Puma. Те торговались, думали-гадали, в каких кроссовках чемпион выйдет, а он и то, и другое надел и у обеих фирм деньги взял (смеется).

— А вы Хурцилаве вопрос: «Что же ты натворил?» — задавали или нет?

— А какое я право имел? Посмотрел, все понял — и достаточно.

— И никто из ребят ничего не сказал?

— Нет. Ну, третье место упустили, но четвертое все-таки заняли, старший тренер Морозов доволен был — для Советского Союза результат хороший. Речь просто об очень крупной сумме шла.

— Сколько же вам дали?

---

---

— За то, что проиграли?

— Нет, за четвертое место...

— Ничего мне не дали, Союз — ничего, а на машину я благодаря тому заработал, что в бутсах Puma играл.

«Из-за таких б... как ты, — Маслов сказал, — у меня сердце когда-нибудь остановится!»

— Договорные матчи в те годы в советском чемпионате бывали?

— 100 процентов.

— И это правда, что, когда в 66-м году «Нефтянику» очень очки нужны были, они киевским динамовцам мешок с деньгами привезли?

— Не мешок, но такое было. Мы на базе как раз находились, и вдруг дочь Ольги Трофимовны прибежала...

— Легендарной бабушки Оли, хозяйки базы...

— Да, а мы с ней нормально ладили, она на моих глазах выросла... «Витя, — говорит, — там ребята пришли, тебя зовут». Я спросил: «Какие ребята?». — «На машине приехали». Ну, я понял: раз на машине — люди серьезные, вышел — Толя Банишевский и Эдик Маркаров стоят...

— Им второе место нужно было?

— Да, и СКА (Ростов) на второе шел. Сели мы в машину, парни кулек с деньгами мне тычут. Я: «Что вы суете?». Они: «Витя, бери!». — «Пойду с ребятами переговорю!».

— Большой хоть кулек был?

— Увесистый.

— И сколько там было?

— 80 тысяч рублей.

— Новыми? Страшная сумма!

— Сумасшедшие по тем временам деньги!

— Коленки у вас не дрожали, когда такое богатство несли?

---

---

— Нет, я спокоен был — думал только, как же своим сказать. Пришел, основной состав собрал... Кулек этот в центр стола поставил: «Вот такие дела, ребята. Нам очки не нужны, мы уже чемпионы, но если возьмем и в Киеве на глазах у наших болельщиков игру сдадим, будет нам плохо оттуда» (наверх показывает). В общем, весь расклад выложил: хотите — решайте, да или нет, потому что парни ответа ждут. Все молчат — что ответить, думают и все взять хотят — по глазам вижу...

— ...но боятся...

— ...а то. Я говорю: «Ну ладно, пошел» — и кулек забираю, а они тут же за него как схватились! (Смеется). «Не порвите, — сказал, — это же деньги!».

Я спросил: «Все за?». Бышовец поморщился: «Ну, знаете, это как-то...».

Быш в том году в лучшие бомбардиры чемпионата рвался, 16 голов забил, а в «Ди­намо» (Тбилиси) на первое место Датунашвили выходил — я с ним знаком был, парень хороший. В общем, конкурент у Бышовца серьезный был, но деньги мы взяли...

— И как же проигрывать договорились?

— 1:0, но что же вы думаете? Бышовец в первом тайме забивает!

— Молодец!..

---

---

— В перерыве я как начал ему пихать, а Дед не понял: «Витя, ты че это на него? Он же забил!». — «Да пас не отдает вовремя, — я проворчал, — хапуга!». (Смеется). Второй тайм начался... «Женя, пропускай!» — Рудакову, вратарю нашему, говорю, а Женя ловит, и те все время мимо бьют! Ну, Дед увидел, что сдача уже полная идет, встал и ушел — в машину сел, вообще со стадиона уехал. В конце концов нам-таки забивать начали: 1:1, 1:2...

— Со счетом 1:2 проиграли?

— Ну да — деньги поделили, а Дедова доля-то у меня. Дома сижу и прикидываю, что делать: ехать к нему? Дай, думаю, подожду, пусть успокоится. Он быстро вообще отходил, и потом, ну что он против команды? Раз команда взяла, ничего не поделаешь...

---

---

Тут звонок — Дед, и матом таким трехэтажным! Я голос немного изменил: «Молодой человек, вы куда звоните? За что вы меня ругаете?» — и трубку положил. Снова звонит, и опять мат: «Ты, б... я те дам «за что ругаете?»!». Я тогда: «Вик Саныч, к вам можно?». — «Срочно приезжай! И захвати чего-нибудь». Я повеселел: уже легче — заехал, выпить купил... Приезжаю — он на меня: «Падла ты! Что, сказать не мог?». — «Вик Саныч, ну а как тут скажешь? Я же знаю: вы ростовских тренировали, это ваши ребята, вы бы уперлись, а ко мне мои друзья пришли — Банишевский, Маркаров... Так получилось». Достаю его бабки, рядом с коньяком на стол кладу. Он: «Ну ладно, но в следующий раз говори, а то из-за таких б... как ты, у меня сердце когда-нибудь остановится!». Ну, правильно все сказал...

«Допинг раз в жизни принимал — в Чехословакии, и больше ни-ни»

— Допинг вы когда-нибудь принимали?

— Раз в жизни.

— Значит, все-таки было?

— Да, но больше ни-ни. В составе сборной Советского Союза к чемпионату мира-66 я готовился — нас Морозов тогда тренировал, и по Южной Америке мы два раза в турне ездили. Я у него лучший запасной был: никак на поле попасть не мог, за сборную всего два матча сыграл, а так игр много было — коммерческих. 15 минут на поле побуду, 20, полтайма, тайм: весь матч — почти никогда. Приехал я в Москву и понимаю: к играм сборной еще не готов. Морозов ее, кстати, за границей держал, здесь не выступали. Его другом министр путей сообщения Бещев был, и он же «Аэрофлотом» руководил — Морозову он помогал, и кличка у того поэтому Блатной была.

— А тренер хороший был?

— Как тренер, честно говоря, фуф­ляк. Футбол хорошо не понимал, и то, что мы на четвертое место в чемпионате мира выскочили, — чистый везун. Каким он был? Ну, в самолет заходит — одет скромно, а только взлетели, галстук снимает, очки, беретик с помпончиком надевает — в общем, дядька...

— ...не отсюда...

— ...да, и все время поддатый был. На тренировку выходим — он мяч возле углового флажка ставит: дескать, я подам, а вы набегайте и бейте, но это ж его добить надо... Кто хочет, тот бежит, кто не хочет — нет... Ребята тоже часто поддатые ходили — видели, что тренер поддает, а им почему нельзя? Гуляли, по бардакам ездили...

— Веселая у вас, я вам скажу, команда была!..

---

---

— Веселая, но когда на последний сбор отправились... Представляете, куда он нас возил — в Швейцарию! Я хоть страну эту посмотрел, да и другие тоже: оттуда мы во Францию играть ездили, в Бельгию, в Люксембург, а в Москве все уже шелес­теть начали: «Команду-то хоть по­кажи!». Пришлось Морозову нас показывать, и в Москву на матч с французами мы отправились.

Ну, я-то немало уже сыграл, в Бельгии гол забил — я понимаю, что на чемпионат мира поеду, а тут с французами сражаться, а они далеко не подарок... В общем, 2:0 первый тайм проигрываем, Витю Банникова на ворота поставили — он нашкодничал. Долго не играл, запасной все время да запасной, а надо ж наигрывать. Первый мяч пропустил, во второй раз вообще за защитником, который атаковал, побежал и ворота пустыми оставил: тот подал — и забили.

Ну, вратаря поменяли, Кавазашвили поставили, а я сначала выходить отказался. Морозов спросил: «Что у тебя?». Я скривился: «Живот болит». — «Съел что-то? Ну ладно, отдохнешь, Виктор». Я ведь и так на чемпионат еду, чего мне? — но не тут-то было! 2:0, и он как залетел: «Давай, выходи! Щас как в живот твой тебе дам!» (смеется).

Троих поменял, Эдика Маркарова выпустил — закрутилась игра, 3:2 мы победили. О сборной в Москве хорошо заговорили, тренер счастливый, довольный, а допинг в Чехословакии я принял. Их сборная — это же призеры чемпионата мира в Чили, второе место заняли. Морозов подошел: «Витя, или Масопуста нет, или тебя — съешь его!». Я: «Ну какой же из меня пес? Неужели я должен в него вцепиться? Я никогда так не играю, я атакующий полузащитник». Ну, у него же Блатной кличка, и я с ним на его блатном языке разговаривал, но Морозов настаивал: «Витя, надо!». Я сказал: «Хорошо», а сам думаю: «Ну я же его, Масопуста этого, не скушаю, объем работы у него колоссальный, он моего роста, крепыш такой, бандит...».

Перед игрой к доктору я пошел, попросил — и он мне таблетку дал. Вышли на поле, гимны играют, а я уже горю: рано принял, неправильно, — первый раз, потому и не знал, когда нужно, как действует и так далее. 3:1 мы выиграли — не дал я Масопусту дышать и еще из-под него атаковать умудрялся. Он злился, матом русским ругался, а я молчал. Потом уже, когда с поля мы уходили, со злости мне в лицо плюнул...

---

---

— Даже так?!

— Да. Я спокойно так вытер, а на банкете он подошел и при всех передо мной извинился: прости, мол, распсиховался — очень расстроился, что вы нас на трешку обставили.

«В бардаке любви никакой, удовольствия ноль. Лучше по-простому: вздрочил — и все...»

— Ваши партнеры по команде рассказывали мне, что во времена Маслова ребята сильно пили, причем вместе с Масловым — он позволял. Действительно так и было?

— Нет, говорить, что все бухали, не надо, к тому же были те, кого тренер не брал: не умеешь — не подходи.

— А были те, кто не умел?

— Да, они втихаря дома пили или в ресторан шли, а у Деда своя компания была — мужики: как садились, бутылок 15 коньяка могли убрать!

— Ну, мужики — это кто? Он, вы, кто еще?

— Были у нас бойцы невидимого фронта (улыбается), человек шесть хороших, но я так вам скажу: Маслов очень много мог выпить...

— ...и при этом самообладания не терял?

— Знал, когда встать из-за стола нужно, воздухом подышать, кофеек попить — и снова начать, как будто и не пил. Я его в 69-м году в Штатах победил — ну, уже возраст у него не тот был, а мне только 29, еще мужик крепкий.

Подождите, сейчас еще кое-что интересное расскажу. Там кафе было, где мы питались, а хозяин его — прибалт, из Вильнюса, и он в Деда просто влюбился. Нормальный мужик, еще когда буржуазная эмиграция была, уехал. Он в баню нас пригласил — есть у них такие клубы здоровья. К клубу две бани относятся — одна с мокрым паром и вторая с сухим (там пар сероводородом слегка отдает — видимо, что-то добавляют: в Турции тоже так делают). Ну и бассейнчик был: прыгнул в него, а там водоворот, никакой массаж не нужен, вода так бурлит, что тело прямо от кос­тей отнимает! Сероводородная вода крайне полезна — в общем, отдыхать американцы умеют. Там же, в клубе, комнатки есть, кроватки: после работы пришел, отдохнул, покушал — и с вечера жизнь начинается...

— Здорово!

---

---

— Литовец у меня спросил: «Виктор (с ударением на «о». — Д. Г.), как тебе?». Я: «Плохо. В парную зашел — женщины вместе с мужчинами там сидят, ну а мне просто с такой дамой сидеть? Я вскочил — и в бассейн холодный!». (Смеется). Потом он нас в дорогое заведение «Топлесс» пригласил — там женщины обслуживали...

— ...топлесс...

— ...да, поэтому ни в бардаки, никуда я не ходил — в 29 лет объехал и повидал уже все, что можно. Раз в бардак пошел и прямо скажу: любви там никакой, удовольствия ноль. Лучше по-простому: вздрочил — и все...

— Такую народную любовь в Киеве и в любом другом городе Советского Союза имея, зачем куда-то ходить, правда?

— Да, согласен.

«Щегольков и Островский на выезде всегда вместе жили и все время квасили»

— К теме выпивки возвращаясь: ваши партнеры по команде мне говорили, что некоторые динамовцы даже на матчи подшофе приходили, Щегольков, например, пьяным играл — это правда?

— Их двое таких было — Володя Щегольков и Леша Островский, оба покойные: на выезде они всегда вместе жили и все время квасили. Ну, Леша, тот вообще...

— ...профессор был...

— ...бое-е-ец! Мы на финал Кубка СССР в 64-м в Москву отправились — с «Крыльями Советов» надо было играть, и вот на «Динамо» стоим и автобус ждет: одного игрока нет, а тогда без замен играли — 11, и все. Каждый переживает: ну как это, Островский отсутствует? Смотрю: генералы что-то Маслову шепчут — мол, езжайте, кого-то другого берите, ведь запасные есть, а Дед — он же упрямый! — ждет.

Мы в автобусе уже сидим, и сверху нам видно: из-за поворота сумка Adidas появляется и исчезает — представляете? — а нас такие высокопоставленные лица на финал провожают! Потом опять: появляется сумка, за ней Островский, причем кто кого нес — он ее или она его — непонятно.

Подходит он ближе — Дедушка, бедный, на него как набросится! Я из автобуса вылетел: «Вик Саныч, товарищи генералы! Обещаю: Кубок мы выиграем! Нас 11, к игре все готовы, а если не победим — головы с нас снимайте!». За Леху — и в автобус. Дед заходит: «Ты понимаешь, что сказал?». — «Ну а что делать было? Сказал... Что теперь, выгонят и казнят?».

Посадили нас в поезд, Маслов мне указание дал: «Витя, с утра Островского в баню, пообедаете — и спать». — «Понял». Я Леху в баню повел, банщику денег дал — что ж я еще и парить его буду? «На, — сказал, — котлету из него сделай!». Леха крепкий был, быстро отошел...

— Здоровые были ребята!..

— О да — от природы! После бани мы в ресторан «Берлин» пошли, пообедали, а потом в гостиницу его привел, закрыл и ключ забрал — он же бродячий дух. Правда, полстакана водки дал — чтобы спал...

— Это в день финала?

— Ну да, и он уснул, и что вы думаете? В финале Кох из Куйбышева на правом крае играл — хороший футболист, но Леха его «съел»: не было Коха, представляете?

— Нет, не представляю...

— 1:0 мы тогда выиграли, Каневский Витя забил — я как раз выскочил, подрезал ему, а те все время только защищались — куйбышевцы. Думали на фу-фу проскочить, по пенальти, что-то высчитывали — в общем, просчитались, а тогда все Политбюро на футболе было, и наших руководителей подкалывали: мол, как же так, хохлы кацапов обыграть не могут — мы все ждем, а они никак...

— Щегольков тоже в день матча принять мог?

— А он все время принимал — здоровый мужик был!

— Слушайте, я — вот честно говорю! — диву даюсь, как при таких нагрузках ребята могли на поле под мухой выходить и играть...

— Как Щегольков умер, вы знаете?

— Нет...

— На даче: загородный дом купил, детям в городе квартиру оставил... Рано ушел — вот вам и здоровье. Он его, здоровье это, угробил, съел, еле ходил. В молодости крепким был очень — вот и думал, что вечно таким будет. Сломался...

— Москвичи тоже пили?

---

---

— Больше, чем мы. Почему Дед нас на базу за три дня до игры забирал?

— Чтобы за воротник не закладывали...

— Все, табу — нагрузки и никакого алкоголя!

«Яшин не потому поддавал, что пьяница, — водкой язву глушил»

— Вы, знаю, с великим Яшиным дружили, а Лев Иваныч, по слухам, даже в перерыве матча мог выпить, причем только водку — это правда?

— Чтобы вы все правильно поняли, историю расскажу. Мы за сборную СССР выступали, и тут все сборники из московского «Динамо» в Южную Америку отправились — коммерческая была поездка. Первые две игры в Перу они завалили — ну, там играть умеют, и наши руководители их срочно усилить решили: из «Динамо» (Тбилиси) Славу Метревели и Мишу Месхи вызвали, из киевского «Динамо» — меня и Банникова, хотя зачем нужен был Банников, если там Яшин? Контракт ведь какой был? 50 тысяч рублей за игру, а если Яшин не играет, то 25.

— Ну, потому что на него шли...

— В Южной Америке он, как звезда какая-то был, как Бог! «Яшин» (с ударением на «и». — Д. Г.), и все, только бы за него подержаться! — тамошние фанаты никого, кроме него, не знали.

Прилетели мы, короче, при поселении у него спрашивают: «Лев Иваныч, с кем жить будешь?», а он в ответ: «С хохлом». — «Так хохлов много у нас — два человека». — «С Виктором». — «Так они оба Викторы!», и тогда Яшин сказал: «С тем, который Серебро» — это в Монтевидео было, в Уругвае.

К игре готовимся, а он из Москвы бутылок пять водки взял. Много Яшин не пил, я свидетель — вот по столечку (показывает) примет, и где-то часов через пять опять надо. Ни таблеток не употреблял, ничего — язву водкой глушил.

— Так его что-то мучило?

— Двенадцатиперстная кишка — он же не потому поддавал, что пьяница, а по-медицински, кто-то ему подсказал, и я об этом не знал. Ну, в номере посидели, телевизор посмотрели и спать легли, а проснулся я от рева какого-то — вскочил: «Что такое, Лева?». Смотрю, а он к стенке животом прижался и от боли ревет. Я тогда сообразил: «Что, Леваш, бензин закончился?». Он: «Да-а-а...».

Ну а мы когда-то из Южной Америки летели, в Монреале сели, и в это время хоккеисты из сборной заходят...

— ...а они в этом плане ребята могучие...

— Да, и штоф двухлитровый заносят — спирт медицинский. Цыганков Гена возле меня сел, красный: «Витя, ты спирт пьешь?». Я-то сам сибиряк, отец в Комсомольске-на-Амуре жил, а он из Хабаровска — где-то рядом. «О-о-о, земляк!» — полстакана налил...

— ...спирта?

— Да, я хлопнул — недаром же сибиряк все-таки, и вот случай с Яшиным. Я за спиртным собрался и вспомнил, что хоккеисты мне сказали: «Витя, в Южной Америке литр спирта в аптеке три доллара стоит». Я думал, врут...

— ...ну просто кто ж его еще, кроме русских, пить будет?

— Ну да, он там печально стоял, не покупали. Яшин спросил: «Витя, деньги хоть есть?». — «Есть!» — и я побежал. Надпись Farmacia поискал — нашел, три доллара дал, девушка мне с удовольствием двухлитровый штоф продала, Леве несу. Прихожу, а он на меня только смотрит — уже говорить не может...

— Водичкой разбавили...

— ...чуть-чуть, вот столечко, налил. «По­легчало?» — спросил. Он: «Что это?». Я: «Спирт медицинский». Еще налил. Яшин удивленно: «Пес поганый, ты где взял?», а я: «Это вы пес поганый, а я в аптеке купил — три доллара за литр. Вы сколько из Москвы водки везли — пять бутылок? И уже закончилась, а этого на всю поездку вам хватит». Он: «Откуда ты про него уз­нал?». — «Хоккеисты сказали». — «Вот мудак же я старый, водку тащил! И чего они мне шепнуть не могли?». С тех пор мы дружить начали...

(Окончание
в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter