Народный артист России композитор Владимир НАЗАРОВ: «Михалков и Табаков скоро переобуются в воздухе, и мы еще рта открыть не успеем, а они уже будут раздавать интервью о том, как любят Украину и что Путин — враг»

«Демократию Россия профукала»

— Владимир Васильевич, родом вы из Новомосковска Днепропетровской области, по слухам, даже из запорожских казаков...

— Абсолютно точно.

— Казаком себя чувствуете?

---

---

— Если учитывать, что пер всегда на рожон и никогда ничего не боялся, наверное, да (смеется).

— Революция достоинства, которая произошла в конце 2013-го — начале 2014 года в Киеве, не напомнила вам августовские события 1991 года в Москве — путч ГКЧП, который, в конце концов, провалился? Три дня и три ночи у Белого дома сотни тысяч людей находились: та эйфория счастья, ощущение, что вот сейчас, наконец, заживем по-человечески, что все только начинается, у вас никаких аналогий не вызы­ва­ют?

— Аналогии есть, и очень устойчивые, особенно после Майдана. Тогда подобрать названия всему, что произошло, я не мог, и когда услышал: «Революция достоинства», подумал, что у нас, наверное, тоже была революция достоинства, только, к счастью, не такая кровавая, потому что...

— ...три человека погибло...

— ...да. Конечно, любая смерть — трагедия, и те молодые ребята, уверен, отдали свои жизни не зря, но самое печальное не это, а то, что после мы благополучно и уютно уснули и все дальнейшее развитие России проспали. Мы считали, что демократия победила, теперь само собой все пойдет, и в результате ее мы профукали.

Мой друг Слава Ростропович все эти трое суток рядом со мной стоял и был, со­гла­ситесь, лицом этой революции. Думаю, что если бы кто-нибудь ему сказал, что начиная с 2000 года Россия по такому пути пойдет, там бы, наверное, Слава и застрелился, ей-богу...

— ...из того автомата, который в руках держал...

— Кстати, как виолончель (смеется).

— Ростропович интересным был человеком?

— Потрясающим! — это был сгусток энергии, оптимизма и совершенно чумовой выносливости. Я много раз наблюдал, как он работает, — Слава два-три перелета в день совершить умудрялся (друзья ему частный самолет предоставляли) и три концерта в разных странах дать, понимаете? А возраст-то уже достаточно почтенный был...

— Он был большим ребенком, правда?

— Абсолютно (улыбается).

— Вы много прекрасных песен написали (самые известные — «Ах, карнавал» и «Танец маленьких утят»), а также музыку для кино и мультфильмов, стали народным артистом России, и, живя в Российской Федерации, начали вдруг против существующего режима и ее агрессии по отношению к Украине резко высказываться. Вам, обласканному властью, имеющему все звания, не страшно было рот открывать?

— Страшно.

— Почему же не сдерживались?

— (Вздыхает). Вы знаете, есть такое артистическое выражение «не могу молчать» — вот и я так же. После гибели сопредседателя нашей партии ПАРНАС Бориса Немцова молчание было бы не нейтральной позицией, а предательством, поэтому я начал протестовать. В детстве мама мне говорила: «Держи язык за зубами»...

— ...предупреждала....

— ...да, но я ее не послушал (смеется). Конечно, обратка сразу прилетела: наш театр — Государственный музыкальный театр национального искусства — один из крупнейших в России, был разгромлен, полностью, причем исполнителем этого заказа был Мединский. Кстати, по происхождению...

— ...украинец...

— ...да, так сказать, из наших краев (смеется)...

— Из Смелы Черкасской области...

— Да. Нас во всех мыслимых и немыслимых грехах обвинили — как это всегда и бывает. В частности, в том, что мы с Касьяновым какие-то политические сходки там проводили, но, несмотря на то что Михаил Касьянов, будучи премьер-министром, действительно мне в создании этого театра помог, с просьбой какое-то политическое собрание там провести он ни разу не обратился. Понимал, что из благодарности отказать ему я не смогу, а потом у меня неприятности будут, то есть мы только искусством там занимались: все остальное, обвинения в какой-то политической деятельности, — чистое вранье.

— Вы же с Касьяновым дружите?

— Да, я его со студенческих времен знаю — он на моих глазах в большого политического деятеля вырос и премьер-министром стал, поднимаясь ступенька за ступенькой. Кстати, в отличие от некоторых то­варищей, которые даже в своей конторе...

— ...карьеры не сделали...

— ...да, а потом их, как водолазов, раз — и наверх вынесло. Наверное, поэтому у нашего лидера кессонная болезнь, а Михаил Михайлович шел постепенно: начальником управления был, заместителем министра, министром, вице-премьером, премьером. Ну а потом оппозиционером стал и все это время другом моим оставался — и когда премьер-министром был, и когда на него гонения начались. Партию нашу травили, о том, что с Немцовым произошло, знают все... Мише сейчас очень тяжело, потому что он лидер, и на него все удары, угрозы и провокации сыплются....

— С Немцовым вы в хороших отношениях были?

— В прекрасных. Немцов — уже легенда, это был человек совершенно потрясающей энергетики, обаяния, веселости и бесстрашия, рассказывать о нем можно сутками. Я его обожал, как и все мы...

«То, что Табаков об украинцах говорит, — лицемерие. Я знаю его давно и не верю, что он не понимает того, что происходит»

— В Москве у меня много друзей — выдающихся деятелей российской и ми­ровой культуры: писателей, режиссеров, артистов, художников и так далее, и подавляющее большинство из них, к сожалению, заболело ненавистью к Ук­ра­ине. Что с российской культурной эли­той случилось?

— Вы знаете, как в свое время Булгаков сказал: «...обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их...», так вот, мне кажется, людей искусства квартирный вопрос тоже испортил. Сытая жизнь, нежелание с ней расставаться, боязнь потерять то, что у них есть, к тому же очень многие совершенно не верят в то, что говорят...

— Не верят?

— Нет, это абсолютное лицемерие и ложь, что, на самом деле, еще хуже! Знаете, когда какой-нибудь товарищ вроде Жириновского выступает, я как режиссер смотрю...

— ...ну, он вообще гений...

— ...и не могу не поверить! Он настолько в предложенных обстоятельствах натуральный — ну как собака! — понимаете? (Смеется). Сомневаться в том, что он говорит, невозможно, а этих я знаю — они врут, врут и лицемерят, а потом, вне эфира, вне посторонних ушей, говорят мне, что у них за плечами театр, заказы, еще что-то и вообще нужно кормить семью. Ладно, но курвиться-то зачем? — ну вы же свой некролог портите!

Господи, дети, внуки, правнуки, поклонники будут потом не то вспоминать, что ты какие-то потрясающие образы в искусстве создал, а предательство, то, как ты за 30 сребреников своему делу, профессии изменил и, я считаю, родине тоже, потому что происходящее сейчас — это предательство по отношению к России. Не только к Ук­раине — здесь они еще как-то себя оправдывают: «Ну как же?! — мы же украинцев от фашистов защищаем!». Я говорю: «Ребята, а с головой как, нормально?». Они: «А что у вас там, в Киеве, происходит?!». Я ссылки на веб-камеры сбрасываю — в интернете каждую улицу рассмотреть можно. Не смотрят, потому что...

— ...телевизором увлечены...

— Вот-вот (улыбается).

— Я, если честно, какое-то оправдание многим из них найти пытаюсь...

— ...я тоже...

— ...думать начинаю: «Ну хорошо, Марк Анатольевич Захаров — пожилой человек, и театр все-таки на нем держится. Ему деньги идут, блага, государство ему ордена цепляет, и дочка у него в «Ленкоме» работает — если бы не он, она бы никогда там не играла. Ну ладно, Олег Павлович Табаков — ну жена, дети, деньги». Там же огромные суммы крутятся, как я понимаю...

— ...конечно...

— Кстати, Олегу Табакову вы открытое письмо по поводу его антиукраинской позиции написали...

— Да, с видеообращением к нему выступил. Хотел это на заседании Совета по Общественному телевидению сделать.

— А вы были членом Совета?

— Да, и более того, вы будете смеяться, но члены Совета указом президента назначаются.

— То есть вас Путин назначил?

— Да, и я на Совете выступить собирался, но потом подумал, что будет так, как на Первом канале: мой микрофон выключат, а остальные включат, все станут орать и просто сказать не дадут. И тогда форму видеообращения выбрал и письмо к Олегу Павловичу записал, причем я, конечно, уважал и уважаю его как актера, он, несомненно, мастер...

— ...и организатор...

— Но то, что он совершил, стерпеть я не смог. Как и работать под его началом, ведь получается, что я тоже человек третьего или какого там еще сорта (смеется).

— Да, он украинцев «людьми третьего сорта» назвал.

— А если точнее, сказал: «Во все времена их лучшие представители интеллекта, литературы — они по сравнению с русскими были где-то на второй или третьей позиции. Ну может быть, Тарас Григорьевич как-то выделялся в лучшую сторону, и то — по политическим причинам». И еще Ожешко приплел, которая вообще из Польши — с его стороны это тоже лицемерием было. Я ведь давно его знаю и не верю, что он не понимает того, что происходит.

— Понимает?

— Абсолютно.

«Михалков бухнулся на колени, по паркету к ногам Касьянова проехал и сказал: «Дайте денег на кино!»

— Боже, ну ладно, подписал ты это злополучное письмо в поддержку аннексии Крыма — дальше-то тихо сиди, хотя я знаю, что покойная Елена Васильевна Образцова вообще своей подписи не ставила, — о том, что она расписалась, из газеты узнала...

— Да, некоторые в жернова попали...

— Это понятно, но зачем же ты еще и высказываться начинаешь, причем так отвратительно, в адрес людей, которые тебе ничего не сделали, и страны, в которую ты деньги приезжал зарабатывать? Многие ведь российские эстрадные звезды ежегодно из Украины полмиллиона, миллион долларов и даже больше вывозили...

— Конечно.

— Ужасно!..

— На самом деле, это трагедия, причем как украинских артистов и людей искусства, так и российских, потому что культурные связи, которые у нас были, нас же взаимообогащали. Нельзя утверждать, что русские украинцев научили, — простите, а сколько нас, украинцев, в Москве было, сколько мы спектаклей поставили?

— А грузины, армяне, прибалты?

— Несомненно, и как можно было сказать, что Россия такая вот гениальная, а все остальные — младшие братья, сестры, племянники, и я не знаю, кто еще? Мы же на общую культуру работали и считали, что это общемировое культурное пространство разорвать невозможно, а оказывается, возможно.

— Никита Сергеевич Михалков — тоже, безусловно, суперталантливый человек, создавший прекрасные образы в кино как актер и блестящие фильмы как режиссер, так же подлейшим образом по отношению к Украине себя повел. Кстати, это правда, что он в свое время перед вашим другом Касьяновым, когда премьер-министром России тот был, на коленях стоял?

— Чистая правда, но сделано это было по-артистически. Смотрите: Михаила Касьянова премьер-министром только назначили, и секретарша ему доложила, что в приемной Михалков ждет — первый посетитель. Ну и тот в кабинет влетает, по-грузински на колени бухнулся, по паркету к ногам Михаила Михайловича едет...

— ...красиво...

— ...и говорит: «Дайте денег на кино!» (смеется)...

Понятно, что это домашняя заготовка бы­ла, — думаю, что Никита Сергеевич перед каждым премьером так делал (смеется), поэтому нельзя сказать, что он в прямом смысле на коленях стоял: просто он артист даже в этом, понимаете?

— Дал ему Касьянов на ки­но денег?

— Думаю, нет (смеется).

— Вы сказали, что в приватных беседах известные режиссеры и актеры все-таки признаются, что любят Украину, но просто обстоятельства так сложились, а когда все изменится (а ведь это произойдет), они станут в открытую говорить, что их ввели в заблуждение, на глазах пелена была, а теперь она спа­ла?

— Я абсолютно уверен: люди, которых мы называли, скоро переобуются в воздухе, и мы еще рта открыть не успеем, а они уже будут раздавать интервью о том, как любят Ук­ра­и­ну, что, конечно, их обманули...

— Путин — враг...

— Да, Путин — враг, Администрация президента России — сволочи. Ну то есть точно так же, как они лицемерят сейчас, будут лицемерить в будущем, 100 процентов!

— Профессионалы!

— Беда только в том, что интернет существует...

— ...да, раньше его не было...

— ...и все, что они сказали, говорят и будут говорить, — зафиксировано, и топором это не вырубишь.

— Вы знаете, много моих российских друзей — далеко нерядовых людей — жуткой телевизионной пропагандой просто оболванены, одурманены. «Фашисты», по их словам, по улицам Киева ходят, всех, кто говорит по-русски, бьют...

— ...и нас с вами...

— ...периодически, да — в общем, весь этот бред повторять невозможно. Почему же вас российская пропаганда не одурманила? Вы что, из другого теста сделаны?

— Думаю, да, и не только я, но и моя семья — супруга Лидия, сын Артем. Начнем с того, что за Путина мы никогда не голосовали. Когда он в должность президента вступил, и Касьянов, и его супруга были страшно удивлены, что мы за Путина не проголосовали, она даже сказала мне: «Как?! Ты что, вообще сдурел? Миша же премьер-министром станет». Я ответил, что Миша и так им станет, а я голосовать за эту гэбэшную сволочь не буду! Потом много лет прошло, и Касьянов у меня спросил: «А как ты это проинтуичил?». Да ничего я не интуичил, просто считаю, что люди, которые в спецслужбах работают, в принципе не должны и близко к государственному управлению подходить — именно к государственному: пусть свою узкую нишу разрабатывают.

— А почему не должны?

— Мозги набекрень, они по-другому видят — особенно кадровые, которые всю эту школу прошли, главным образом советскую. Не о молодых ребятах речь, которые сейчас на демократию и в нашей, и в других странах работают, а вот у тех, советских, у них мозги другие. Были и порядочные люди, разумеется, — я таких встречал, которые нас от каких-то нечаянных, а порой и намеренных проколов спасали. Я же выездной был, по всему земному шару ездил, и сколько наших ребят от каких-то совершенно дурацких наездов гэбэшников защищать при­ходилось, поэтому считаю, что эти товарищи своими прямыми обязанностями должны заниматься. Также, кстати, и артистам не стоит на государст­венную службу идти, потому что у них тоже мозги набекрень, но в другую сторону (сме­ется).

«К запрету российских фильмов нужно подходить индивидуально»

— Сегодня в Украине много российских фильмов и сериалов запрещено — это, на ваш взгляд, правильно?

— В принципе, наверное, да — учитывая, что таких средств на контрпропаганду, как у России, у Украины нет. Там пенсионеры от пенсии до пенсии дотянуть не могут, но в пропаганду огромные деньги вбухиваются, а у Украины возможности ограничены, поэтому украинское руководство такой способ защиты выбрало. Наверное, можно было бы тоньше работать, но вот что бы я нашим властям посоветовал: индивидуально, точечно каждый случай рассматривать, чтобы чохом не рубить, понимаете, по принципу «лес рубят — щепки летят».

— Сериал «Ликвидация», который я, например, очень люблю, запретили из-за того, что там в одной из главных ролей Михаил Пореченков снимался, в сторону наших солдат на Донбассе стре­лявший, — эту идиотскую, просто отвратительную историю, вы наверняка помните. Стоило ли из-за одного придурка весь сериал запрещать, который миллионы людей так любят?

— Считаю, что нет, не стоило. Об этом и разговор, что подходить надо индивидуально, это тонкая сфера, и здесь механизм в обратную иногда работает и вред Ук­ра­и­не наносит. Как действия какого-нибудь дурака-чиновника, который в чем-то не раз­берется, а списком — бабах, и всех под одну гребенку!

— В Украину многих российских эстрадных артистов не пускают, которые то ли в оккупированном Крыму пели, то ли какие-то антиукраинские письма под­писывали, — их тоже персонами нон грата объявлять надо или опять-таки сле­­дует подходить индивидуально?

— Смотрите, Украина приняла закон, где совершенно четко все действия, связанные с оккупацией Крыма, прописаны, и на основании этого закона посещение полуострова преступлением является — имен­но посещение. Закон начинает срабатывать, когда границу суверенного государства ты незаконно пересекаешь, но иногда, конечно, какие-то ошибки совершаются. Думаю, что в этом случае можно было бы тоже подходить индивидуально, но, скорее всего, на это не хватает ни сил, ни времени, ни кадров, поэтому ошибки происходят, которые, конечно же, людьми, незаслуженно под эти санкции попадающими, воспринимаются болезненно.

— Сегодня, когда более 10 тысяч ук­ра­инцев по вине России, агрессора, убито, когда столько горя вокруг, целый ряд украинских артистов, в частности, эстрадных исполнителей, благополучно гастролируют по Российской Федерации, выступая в том числе на концертах в честь российской армии, ФСБ, МВД, пограничных войск и так далее. Я очень резко по этому поводу высказывался, в ответ на что как-то услышал: «Ты говоришь, что артисты плохо по­ступают, что в России поют? А не­сколько миллионов украинцев, в том числе из Западной Украины, которые туда гас­тар­байтерами едут, — это как, ничего?». Язык я тогда прикусил, потому что довод убийственный, а что вы об этом думаете?

— Знаете, очень сложно объяснить людям, что они от денег должны отказаться. Когда их много и хочется, чтобы стало еще больше, ты еще можешь вспомнить, что ты украинец, сколько людей на востоке погибло, и какие-то выводы сделать, но когда речь о тех, кто в России копейки зарабатывают, а именно столько они и зарабатывают, я бы подошел к этому вопросу несколько по-другому. Хоть я и не государственный деятель, а артист, но, наверное, можно было бы какую-то программу помощи этим людям принять и попытаться им возможность для трудоустройства в других странах предоставить, то есть не просто: ты туда не езди, потому что... Можно и нужно призывать отказаться от денег, когда человек зарабатывает, я не знаю, 500 долларов в месяц, пашет как проклятый...

— ...и что-то сюда, семье, отсылает...

— Да, но делать это стоит деликатно, сплеча не рубить и прежде всего какую-то альтернативу предоставить, чтобы он сказал: «Действительно, я же могу прокормить свою семью и в Украине». Или, допустим, в дружественную Польшу или какую-то другую страну поехав, и правительство должно в этом направлении работать.

«Путин хитрый, но дурак,может, это состояние здоровья или еще что-то»

— Скажите, а Путин вам вообще интересен? Что вы о нем думаете?

— Думаю, что он хитрый, но дурак.

— Дурак?

— Да.

— Весь мир почему-то иначе думает...

— (Пожимает плечами). Понимаете, до 2008 года мы другого Путина видели, и мно­гим он импонировал, и хотя мне не нра­вился никогда, у многих симпатию вызывал. Была возможность работать, зарабатывать, бизнес в России вести, — это были...

— ...золотые докризисные годы...

— Да, тучные. Высокая цена на газ и нефть была — в общем, «Спаси меня, Углеводородица!» (смеется), и я не понимаю, что с ним произошло. Может, это состояние здоровья или еще что-то, но он сейчас совершенно другой.

— А в его рейтинг — 86 процентов — вы верите?

— Нет, извините.

— Вы так нелицеприятно о Путине от­зываетесь, а ведь он вам в Кремле звание вручал, руку жал. При этом что-нибудь говорил?

— Да, что он следит за мной, за моим творчеством, и слово «следит» мне понравилось (смеется).

Это 2004 год был, вручение мне звания было омрачено тем, что вскоре он Михаила Михайловича Касьянова в отставку отправил, и, честно вам скажу, я не считаю, что это он звание народного артиста мне дал, — это народ сделал. Всю жизнь, с 1975 года, я для народа и ради народа работал — ради моих зрителей, которых очень люблю и которые любят меня. Это всего лишь какой-то условный знак моего безусловного вклада в искусство — вот и все.

— Что, на ваш взгляд, с Путиным будет?

— По-моему, ничего хорошего. Наверное, я романтик, но надеюсь, что все-таки если не Углеводородица, то Богородица его вразумит, и деяниям рук своих он ужаснется, потому что не верю, что сейчас его кто-то там снимет или какая-то оппозиция сделает так, что в 2018-м его не изберут. Изберут...

— ...тем более что лидера оппозиции-то нет..

— Да, и более того, даже если выборы без фальсификаций пройдут...

— ...все равно изберут...

— Ну, не 86 процентов его поддерживает, но процент все равно большой...

— Плоть от плоти народа, правда?

— Да, думаю, что России он был нужен, — именно такой лидер, который рупором всего затаенного в русском народе стал. Путин озвучил то, что в них было...

— В 2018 году в России должен будет пройти чемпионат мира по футболу. Вы заявили о том, что Российскую Федерацию нужно лишить права на его проведение, и я тоже говорю об этом давно — это было бы правильно и логично. Как думаете, лишат или нет?

— Думаю, нет, думаю, что администрация Трампа взяла курс на такое, что ли, умиротворение Владимира Владимировича, надеются на то, что он все-таки сам спохватится и начнет назад откручивать...

— Глубокое «понимание» русской души, да?

— Да, но, мне кажется, они плохо его знают — дальше никуда он не открутит и будет переть, как бык. Я не говорю, что Путин дурак в плане того, что какой-то ненормальный, — нет-нет, у него достаточно мозгов для того, чтобы все свои дела проворачивать, что он и делает, и вы правильно сказали, что он плоть от плоти русского народа. Путин его чаяниям соответствует...

— ...какое забытое слово «чаяния» — из 70-х... В прошлом году вы в интервью сказали: «Думаю, России наступила хана» — так наступила уже или нет?

— Ну, в том виде, в котором это государство мы наблюдаем, наступила, и весь вопрос только во времени.

— Чем все в России закончится?

— Боюсь, что в этот раз — кровавым рас­падом, и это не будет такая вот безболезненная «революция роз» или достоинства, как в 1991 году, — тогда Господь всем нам необычайный, фантастический, волшебный подарок послал...

— Избавление...

— Да — от коммунистического ига. Все как-то спокойно получилось, без крови, но таких подарков дважды Бог не дает, понимаете? — и я этого очень боюсь. У меня в России дети, внуки живут и я, конечно же, всей душой переживаю за все, что с этой страной происходит.

«Эйфория после Майдана должна рассеяться и уступить место труду и ответственности за каждое обещание»

— В 2016 году в Украину вы переехали — почему?

— Да вот не смог больше в России — просто не смог.

— Усталость материала, да?

— Уже да. Для начала, как я сказал, наш театр полностью разгромили, то есть здание было отобрано, бюджета лишили, труппа рассеялась. Я ушел, бросив на стол заявление, но если бы этого даже не сделал, меня бы все равно ушли, поэтому дальше в России работать не мог, а здесь, на своей родине, я востребован.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— В Днеп­ровском музыкально-драматическом театре имени Шевченко мюзикл «Скрипач на крыше» поставил. Там совершенно прекрасный коллектив, очень талантливые люди, энергичный, замечательный директор — Оксана Ивановна Петровская: я просто оча­рован ими и с огромным удовольствием работаю, тем более что это мой родной город, я там каждую улицу знаю...

— ...и каждая улица знает вас...

— (Улыбается). Да, и каждая знает меня. Я обожаю Днепр и Новомосковск, я там вырос, первое образование получил, то есть для меня находиться там — это никакая не эмиграция, это не то, что «начни сначала» называется. Ребята, которые со мной работают, с полуслова меня понимают — я во всем этом купаюсь, мне по кайфу: вот прос­то по кайфу!

— Вам не кажется, что Украина слишком медленно реформируется, уж очень неспешно в Европу идет? После такой революции, смертей, войны хочется, чтобы это быстро было, стремительно, а нас словно какие-то тормоза держат...

— Наверное, нам еще многому нужно учиться. У меня ощущение, что эйфория после Майдана, чувство, что все само собой произойдет, должны рассеяться и уступить место труду, ответственности за каждое обещание, каждое данное слово, за свои семьи и окружающую среду. Знаете, вот для начала окурки на землю не бросайте, просто лужу перед вашим подъ­ездом уберите — не президенту пишите, а возьмите и вместе с соседями это сделайте. Не хочу сильные выражения употреблять, но многое из того, что вижу, — это в пер­­вую очередь безалаберность самих ук­ра­ин­цев.

На самом деле, надежда моя на молодых, я считаю, что они должны брать эту страну в свои руки и на европейский путь развития выводить, причем не болтать языком, а работать — работать, работать и еще раз работать! Никакого другого рецепта нет, и первоочередная задача для страны — это культура и образование. Мы не «банановая республика», а технологическая страна, у нас очень светлые мозги, особенно среди молодняка в хайтековских технологиях, то есть в этом мы можем конкуренцию самым выдающимся ребятам составить, которые в Силиконовой долине сидят.

— В том же Днепре, извините, в свое время лучший в мире ракетный завод функционировал, который сейчас еле-еле работает.

— В Днепре, кстати, еще одно знаковое место есть — это «Менора», центр европейской иудейской религии. Я вспомнил об этом потому, что они очень много хороших вещей делают, причем тихо, не для прессы, не для понтов — искусству и культуре помогают, но их, понятное дело, на все не хватит.

«В «Феофании» меня не предупредили, что нужного препарата у них нет. Это — убийство!»

— Очень личный вопрос: я слышал, что недавно вы тяжело заболели. Что случилось?

— Ну, это не недавно... В 2003 году у меня онкологию диагностировали, я в Германии прооперировался, потом облучение делал, дальше все это было в нормальных, так сказать, параметрах, а с 2013 года, видимо, из-за стресса здоровье мое ухудшаться стало. Наверное, ничего удивительного тут нет...

— Но вы собой занимаетесь?

— Ну как? — проверяюсь, какие-то лекарства принимаю, вакцины.

— У вас какой-то инцидент в киевской специализированной больнице для «шишек» «Феофания» произошел...

— Ну, это не просто инцидент, это вопиющая ситуация, я считаю — особенно если вспомнить, что такое «Феофания».

Понимаете, я попросил ПЭТ-КТ мне сделать (позитронно-эмиссионную компьютерную томографию для диагностики онкозаболеваний, которая проводится с использованием радиоактивного индикатора), а до этого такое обследование в Израиле проходил, и у меня метастазы в лим­фоузлах обнаружили.

Пришел в «Феофанию», они все проверили и поздравили меня с тем, что ничего не нашли. Тогда я сказал: «Друзья, я сейчас с удовольствием накрыл бы стол и выпил бы с вами шампанского, но гвоздь в ботинке у меня все-таки есть, меня смутные сомнения терзают». Ну а сомнения эти — диск с результатами обследования в Израиле, который я им дал. Они его переписали, но не посмотрели и сказали, что надо доверять израильским результатам. Я поинтересовался: «А почему так? Вы же только что сказали, что я здоров и могу идти водку пить?». Они ответили, что их аппарат того, что показывает израильский, не видит. «Как это?! Стоп, ребята! Что значит не видит?!» — спросил я. «Ну вот так, потому что там диагностику на основе галлия проводят, а мы — радиационной глюкозы», — объяснили они. Я: «А аппарат у вас нормальный?». — «Да, современный, но необходимого препарата, который в качестве контраста используется, нет». Я возмутился: «А почему вы меня об этом не предупредили?». Ну а теперь представим, что к ним не я, а простой фермер, обычный ук­ра­инец пришел, который в Израиль не ездил. Он деньги заплатил, ему ПЭТ-КТ сделали...

— ...и обрадовали: ничего нет...

— Да, сообщили, что он здоров, а пациент так устроен, что больше верит в хорошее, чем в плохое, то есть я бы сказал: «Спа­сибо, ребята!», пожал бы всем руки и через два года умер. Это — убийство, на самом деле убийство, потому что они предупреждать обязаны, что нужного препарата у них нет, во все колокола должны бить, звать журналистов, пресс-конференции созывать и кричать на весь мир, что они в этом деле — отстой, и срочно что-то решать надо! Некоторые наши олигархи по 200 тысяч долларов в казино прогуливают, а это ровно та сумма, которая для производства препарата, необходимого для со­временного обследования, нужна.

— Владимир Васильевич, хочу здоровья вам пожелать и чтобы интервью на минорной ноте мы не завершали, давайте вы какой-нибудь отрывочек из одной из своих самых популярных песен исполните.

— Ах, карнавал, удивительный мир,
Где перемешан Париж и Памир.
Если ты с нами всю ночь танцевал,
Снова приедешь на наш карнавал...

Это ладно, а с Петром Магой мы недавно, как вы знаете, мюзикл «Жил-был пес» в Театре оперы и балета для детей и юношества выпустили, а также песню о Киеве написали. Сейчас я припев спою, правда, как у всех композиторов, у меня тот еще голос.

Київ — місто хороших людей.
Київ — місто святої Софії.
Київ нас пригорнув до грудей,
Древній, освячений Київ.
Київ — місто на двох берегах.
Київ — місто великої мрії.
Київ наш — у серцях і піснях,
Юний, усміхнений Київ.

Ну вот такая песня...

Записала
Виктория ДОБРОВОЛЬСКАЯ

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter