Украинский журналист, собственный корреспондент агентства УНИАН в Москве Роман ЦИМБАЛЮК: «На оккупированной части Донбасса людей освободили от всего — от Украины, от фашизма, от работы, от банкоматов, от аэропорта и свободы перемещения»

«2014 год. Десятки наших ребят погибали каждый день. Понятно, что другого вопроса, кроме того, который касался бы войны, быть не могло»

— Я рада вас видеть в студии в Киеве, а не в Москве! Обычно вы там. Вы и вправду единственный постоянно аккредитованный украинский журналист в России?

— С юридической точки зрения в списке журналистов, аккредитованных при МИДе России, есть люди, у которых в разделе «страна» написано: «Украина». Но они не являются представителями нашего государства, потому как это беглые товарищи. Еще работает постоянный корпункт ТРК «Украина». Но поскольку его сотрудники по­стоянно ротируются, соответственно не попадают в список постоянно аккредитованных. Но они работают, и это очень важно. Я не единственный украинский журналист в России.

— Единственный неизменный...

---

---

— Если уж докапываться, то единственный, кого киевская редакция отправила в Москву на длительное время. В таком ключе, может, единственный.

— Как, наверное, и большинство наших телезрителей, я очень хорошо помню пресс-конференцию Путина, на которую вы пришли в свитере с огромной надписью «Укроп». На ней вы задавали Путину резкие, неудобные вопросы, заставив его хорошо понервничать. Что вы в тот момент чувствовали? Волновались? Боялись? О чем думали?

— Признаюсь честно: над своим вопросом я думал полгода. Еще летом 2014 года, когда на востоке Украины шли самые тяжелые бои за независимость нашей страны, мне хотелось сказать русским, россиянам и их президенту...

— ...его пресс-конференцию там смотрят практически все...

— ...что, как минимум, вы не просто совершаете преступление по отношению к нам, а ошибку с точки зрения российских интересов. Напомню, это 2014 год. Десятки наших ребят погибали каждый день. Понятно, что другого вопроса, кроме того, который касался бы войны, быть не могло. Это самое важное. Мне так казалось и кажется до сих пор. Та майка была надета только с одной целью — чтобы сказать: «Ре­бята, если вы думаете, что кто-то вам сдаст Украину, то вы глубоко ошибаетесь». Я так чувствовал.

Я постоянно общаюсь с друзьями, и так чувствовали все. А они почему-то решили, что если у них получилось захватить военным путем Крым... Когда не было власти в Киеве, а был у нас тут полный бардак, несмотря на победу Майдана (или поражение предыдущего президента, неважно), они воспользовались слабостью нашего государства и на нас напали. Мне хотелось им сказать: «Ребята, вы поймите, у нас, украинцев, по большому счету, выбора нет. Мы обязаны защищать свое государство». А у русских есть выбор. Они могут заниматься своей страной. Она у них, по крайней мере когда я уезжал на выходные, была самой большой на планете. Мне кажется, им есть чем заняться.

— А Китай?

— По площади — Россия. А по населению — да, конкуренты Российской Федерации не спят.

— Подпирают. С одной стороны особенно.

— Интересно, что они объявили врагом государство — я говорю об Украине, о нас всех, — которое, если отмотаем на три с половиной года назад, было для них самым близким. Вспомните, что было до войны. Фактически общее информационное пространство.

— Не просто информационное пространство. Оказалось, министры здесь были с российскими паспортами в главных оборонных ведомствах.

— Это их успешная спецоперация. Может, многие не согласятся со мной, но опять же, если вернуться на три с половиной года назад, никаких претензий к русским не было. Хотелось иногда анекдоты рассказывать, дискутировать на тему, кто кому делает более сжиженный газ. И все.

— Газовые войны были счастливым временем?

— Да. А то, что произошло... Я считаю, этому прощения нет. Они сделали невозможным налаживание отношений между нашими странами в ближайшие 100 лет.

«Я знаю тех, кто категорически отказывается от украинской темы. Некоторые говорят: «Отправьте меня лучше в Арктику, снимать про белых медведей»

— По поводу закулисья той пресс-конференции... Как реагировали российские коллеги? Что говорили? Шикали на вас, оскорбляли? Может, охрана давила на вас?

— Ой, уже столько времени прошло! Во-первых, в 2014 году я на пресс-конференциях в Москве использовал формулировки, которые применялись в нашей стране, — «террористы, боевики». От «террористов» я быстро отказался, потому что это неправильно все-таки. Лучше, мне кажется, говорить «российские боевики и коллаборанты». Так вот, задаешь вопрос, а вокруг тебя такое, что думаешь, будто в террариуме. Все: «Ш-ш-ш!». Шипят!

— Ропот был, да?

— Потом как-то они успокоились. Время прошло. И опять же — российское сознание. Если я так задаю вопросы и меня еще не отправили на родину, значит, что-то здесь нечисто! Мне так кажется, не знаю. Сейчас все нормально.

— От вас не шарахаются, как от прокаженного, россияне, работающие в медиа? С вами здороваются, общаются?

— Здороваются. Но мои посты и фотографии в Facebook далеко не все лайкают, в отличие от того, что было до войны. Масса людей, кстати, в том числе работающих на российских федеральных каналах, абсолютно вменяемые. Они прекрасно все понимают и не поддерживают того, что делает их страна. Я знаю тех, кто категорически отказывается от украинской темы. Некоторые говорят: «Отправьте меня лучше в Арктику, снимать про белых медведей. В командировку на полгода».

— Ого!

— Да, лишь бы этого не касаться. У них устроено так: если ты не поддерживаешь линию партии, то — досвидос! Прощай, прости!

— Просто за деньги работают? И много вменяемых журналистов в России?

— Чтобы сказать, много или нет, их нужно как-то посчитать. Я же всех не знаю. Говорю о своих знакомых, некоторые из которых, подчеркну, работают на федеральных каналах. Они меня спрашивают: «Как дела?». Я говорю: «Хунта рулит!».

— А не «Слава Украине!»?

— А мне отвечают: «Я в своих репортажах это слово никогда не использую». Говорю: «Понял». А про себя думаю: «Ах ты пятая колонна!».

— Как вообще готовятся подобные кремлевские мероприятия? Вопросы оговариваются заранее? Только ли «своим» журналистам дают их задавать? Что делают Песков с помощниками?

— Подход — как в серьезном телешоу, которое имеет большую долю импровизации. Мероприятие такого формата, когда ты можешь лично увидеть президента всея Руси... Извините, Российской Федерации...

— Царя!

— ...можешь увидеть только один раз в год. Естественно, на это мероприятие работает весь — не знаю, можно ли его так назвать, — агитпроп. Кто-то назовет его пресс-службой.

— Много охраны?

— Думаю, Владимиру Владимировичу ничего не грозит. Когда была та история с «укропом», меня посадили между двумя (делает паузу) сотрудниками пресс-службы...

— Они не были похожи на сотрудников пресс-службы?

— Э-э-э... (Хитро улыбается). Там был один момент. Они прочитали, что значит этот «укроп». В 2014 году в России вообще не очень понимали, что «укроп» — это «український опір». Прочитали — и подходит парень, такого же роста, как я, но в четыре раза шире. Что-то он мне сказал такое, не очень цензурное. Не буду цитировать дословно.

— Наехал на вас?

— Ну да. Я реально растерялся. Хотел им сказать: «Ребята, вы его рано выпустили». Потому что до момента, когда началась пресс-конференция и я смог задать вопросы, прошло минут 60 и, естественно, я успел прийти в себя. Смотрю, он далеко, прямой эфир, скорее всего, стрельбы не будет.

— Он угрожал вам?

— Нет, мне показалось, что это психологическое давление было. Смысл в чем? Чтобы была видна надпись «укроп», я свой бейджик спрятал под кофту...

— Я думала, кстати, что вы сегодня придете в ней.

— «Укроп» продан. В фонд телеканала ATR. Причем я продал эту толстовку дважды и выручил за нее 604 доллара. Если кто не верит, можете спросить Айдера Муждабаева (заместитель генерального директора крымско-татарского телеканала ATR. — «ГОРДОН»).

— Класс!

— Между прочим, первый покупатель был из Читы. Он сказал: «Раз я собственник, то повелеваю продать ее снова». Тогда я продал ее девушке Татьяне в Москве.

— Так у вас еще и россияне ее купили!

— Тогда казалось, что да. Первый парень точно был россиянин. Паспорт Татьяны я не проверял. А потом познакомились, подружились в Facebook, и я выяснил, что она киевлянка. И «укроп» вернулся на родину. Вот так.

— Вернемся к пресс-конференции. Все это постановочно, значит?

— Нет, не все. Далеко не все. Повторю, на это мероприятие работает очень много людей, оно отрежиссировано. Но для того, чтобы происходящее выглядело по-настоящему, доля импровизации есть. Насколько мне известно, иностранных журналистов, к которым отношусь и я, никто никогда не инструктирует. И вопросы не оговариваются. Они мне за какое-то время (до пресс-конференции) звонили, интересовались: «Что вы хотите спросить?». Я говорю: «Слушайте, ну а что мне спросить? Когда Владимир Владимирович будет избираться на очередной срок? Нам это неинтересно».

— Свой вопрос вы им озвучили?

— Нет. Я сказал только, что он будет касаться войны.

«Зачем человеку бояться Путина, если человек его прославляет?»

— Что бы вы сейчас у Путина спросили?

— Я бы попросил уточнить некоторые его ответы, которые он давал в предыдущие годы.

— Например?

— Например, как можно требовать от Украины выполнения Минских соглашений или еще чего-нибудь, когда президент России говорит, что, дескать, мы никогда не скрывали, что отправляем людей в Украину решать военные вопросы. Ну, то есть убивать нас. Я хотел бы у него спросить: где, в каких соглашениях это записано? Он еще говорил о людях, едущих решать военные вопросы (не путайте это с российскими войсками). Я б ему сказал: «Владимир Владимирович, нам все равно, кого вы отправляете. Их юридический статус не важен, я к нему равнодушен. Мы знаем, что вы их снаряжаете и обеспечиваете войну против нашей страны».

— Кто конкретно в Кремле отвечает за темники и за информационную повестку страны?

— Таких деталей я не знаю.

— А что говорят?

— За информационную политику отвечает администрация президента. Не последний человек там пресс-секретарь президента, естест­вен­но. Еще — товарищ Гро­мов (первый заместитель руководителя Администрации президента РФ Алексей Громов. — «ГОРДОН»). Наш вопрос, оккупированный Донбасс, курирует, понятно, Владислав Сурков.

— Вы знакомы с Сурковым?

— Я его ни разу не видел. Очень хочу познакомиться. Он абсолютно непубличный человек. Вот недавно он открывал памятник российским оккупантам в Ростове-на-Дону, можно было поехать. Но сложно понять, как это освещать в нашей стране. Ну и люди там были такие... Не очень приятно. Не только Сурков присутствовал, интеллигентный и умный человек, но и те, у кого кровь на руках.

— Российские журналисты Путина боятся?

— Смотря кто и при каких обстоятельствах.

— Есть те, кто не боится?

— А зачем человеку бояться Путина, если человек его прославляет?

— Может, потому и прославляет, что боится?

— Нет, человек на работе. Российская система готовит довольно высококачественных специалистов. Почему они должны бояться? Они высокооплачиваемые сотрудники, все у них хорошо. Вот если бы они говорили, что не надо воевать с государством Украина, давайте помиримся и займемся своими дураками и дорогами, тогда — да. А они освещают события так, как им спускают.

— Вам предлагали перейти на российское ТВ или на российские медиа работать?

— Да нет. Мне недавно сказали: «Мы думали, но ты слишком — цитирую, — упоротый. Никак не получится».

— Упоротый?

— Это такой донецкий термин.

— Кто-то из Донецка вам предлагал?

— Донецких ребят сейчас там много. Но нет, это некорректное слово, я его отменяю. Все жители Украины, независимо от города, одинаковые украинцы.

«С врагами нам очень не повезло — они сильные, богатые, беспощадные»

— Но лингвистические особенности какие-то есть.

— Это важно. Я иногда слышал от людей, с которыми общался: «Я из Донецка, и ко мне как-то настороженно относятся». Это неправильно, это колоссальная ошибка. Мы должны ко всем нашим гражданам относиться одинаково. До того момента, пока не доказано, что они нарушили закон.

— Как бы вы охарактеризовали Путина? Какой он человек?

— Он очень опытный.

— Это понятно!

— Как бы правильно сказать, а то получится, что я прославляю президента страны-агрессора... Вроде бы он — один человек, но на самом деле это колоссальная команда, делающая его таким, каким он есть. Нам с врагами очень не повезло. Они сильные, богатые, беспощадные. Противостоять им очень и очень непросто. Об этом не надо забывать. Можно, конечно, спеть песню про Владимира Владимировича, у нас некоторые дипломаты поют в определенных ситуациях...

— Какую вы имеете в виду?

— YouTube в помощь! Я цитировать не буду ее.

— Ла-ла-ла?

— Я говорю о том, что можно посмеяться, использовать нецензурную лексику, но надо понимать, с кем ты имеешь дело. Если ты своего врага недооцениваешь, будь готов, что он будет открывать ногой дверь в твой дом.

— Процитирую Дмитрия Гордона. Он сказал: «Если санкции зажмут Путина так, что встанет вопрос об уходе, то гарантии неприкосновенности ему может дать Ксения Собчак». Дело в том, что 2 февраля мы все ожидаем анонсированного американской финансовой разведкой опубликования активов — денег, домов и всего остального — окружения Путина и их семей. Всего того, что у них есть на Западе. Собственно говоря, откроется путь к тому, чтобы это все у них забрать. В свете этих событий, в свете того, что они случатся перед выборами президента России, такой вариант возможен, как вы считаете?

— Возможен. Но сегодняшнюю внутреннюю российскую стабильность это никак не изменит. Напомню: не один год в России действуют законы, которые требуют от чиновников и сотрудников госкорпораций, короче, российских богатых людей, не иметь ни счетов, ни собственности за границей. Они все предупреждены, а чиновники законодательно обязаны.

— Но мы же понимаем, что это не так?

— Их предупредили.

— По-пацански? Ребята, я вас предупредил, а дальше пеняйте на себя, да?

— Кроме того, у них было много времени для того, чтобы свои деньги вывести. Знаете, если у человека миллиард — ну, заберут у него один дом где-нибудь на Ямайке. Ну что ему? Так устроен мир — физиологически одномоментно человек может спать только в одной кровати. Поэтому — ну и что?

— Как вы вообще рассматриваете спецоперацию с выдвижением Ксении Собчак на пост президента?

— Ксения Анатольевна должна добавить красок в кампанию избрания на четвертый срок президента Владимира Путина. На сегодняшний день она справляется.

— Считаете, никаких шансов? Новым президентом опять тот же будет?

— Пока официально не огласили, что он будет баллотироваться. Точнее, не баллотироваться, а побеждать на выборах. Но, мне кажется, этот вопрос предрешен. По настроениям, по крайней мере, понятно, что будет именно так. Если бы было как-то по-другому, это можно было бы почувствовать. Что идут поиски преемников, кого-то тестят, показывают по телевизору. Как было, допустим, когда произошла рокировка. Это ж целый процесс, не просто так — вот, пожалуйста.

— В принципе, преемника можно за месяц или за два сделать, если надо.

— Можно, и опыт Владимира Владимировича это показывает. Но я думаю, действующий президент России молод, полон сил и может еще показать...

— ...к сожалению...

— ...кузькину мать.

— Да, были и такие тоже лидеры в России. Сейчас вы можете назвать фамилии тех, кто, на ваш взгляд, был бы хорошим президентом России? Есть ли такие люди, хотя бы теоретически? Мы не говорим, что они выдвинутся на этих выборах.

— К моему большому сожалению, если мы говорим о политическом аспекте, а не о личном, то для Украины нет хороших россиян. И на этом можно поставить точку. Кто бы ни занимал главное кресло в Российской Федерации, нам все равно будет очень тяжело. Прошло 26 лет, как мы живем в независимой стране. Но там культивируется представление, там почему-то думают очень многие, что Украина как государство или недоразумение, или должно находиться в сфере российского влияния. Что это зона национальных интересов России. Надо просто осознать, что помириться с российским государством не удастся. Особенно после того, что произошло. Есть один способ выхода из войны на сегодня — сдаться. Думаю, что наша страна, ее граждане на это не согласятся.

«Я написал запрос: «Нужна квартира в центре Москвы, для иностранца». Мы встретились, даю свой паспорт с трезубцем. Мне говорят: «Ну какой же вы иностранец?»

— Вы уже около 10 лет живете в Москве, верно?

— До 10 надо еще доработать. 10-й год пошел. Я очень благодарен своему работодателю, агентству УНИАН, где меня терпят.

— Вы только пару раз его сегодня рекламировали, и вот опять...

— Почему? Я только один раз сказал.

— Хорошо, сейчас был второй.

— Первый раз сказали вы!

— За эти годы как изменилась ваша жизнь в Москве? Окружение, бытовые вопросы?

— Первый раз меня отправили в Москву снимать квартиру, оргвопросы решать в сентябре 2008 года. Числа 13 я вернулся из Грузии, после войны, и поехал открывать корпункт в Москву. И мы долго не могли найти квартиру — то дорого, то еще что-то. В конечном счете обратились в большую компанию, я написал им запрос: «Нужна квартира в центре Москвы, срочно, для иностранца».

Мы встретились, я даю свой паспорт с трезубцем. Мне говорят: «Ну какой же вы иностранец?». Я вообще не понял вопроса, говорю: «А как?». Так вот, если девять лет назад была формулировка «какие же вы иностранцы?», то сейчас сомнений нет. Для них сомнений нет. Возможно, это странно прозвучит... Все говорят в России, мол, мы, там, любим Украину. Но — не любят ук­ра­ин­цев. В этом главный парадокс. То есть если украинцы поют песни, а лучше — горланят, напившись горилки и объевшись сала, и танцуют гопак — вот тогда они нормальные.

— Карикатурные.

— А если речь идет о политической нации, то, получается, мы «закляті вороги».

— Вы вблизи наблюдаете российский народ уже столько времени? Какой он?

— Нет однозначного ответа. Россия — гигантская страна. Она очень разная. Там безумное количество отморозков, прости Господи, но при этом много образованнейших людей, знающих десятки языков. Общаясь с ними, чувствуя их интеллект, получаешь такой кайф.

— Только когда не говоришь на тему Украины, да?

— Разные случаи есть. Далеко не все поддерживают войну с нами. Принято считать, что 86 процентов, которые за Путина, они же и за войну с Украиной. А 14 процентов, кто против него, соответственно, против войны. Ничего подобного! Все очень перемешано.

— Бывает, что те, кто за Путина, против войны с Украиной?

— Может быть и так. И есть так называемые российские оппозиционеры, которые во время протестов в 2010-2011 годах скакали по московским проспектам с белыми ленточками, а потом, когда у нас отжали, вернее, завоевали Крым, почему-то ринулись на Донбасс. Воевать.

«Россия на ближайшие 100 лет останется для нас вражеским государством, но при этом все равно нельзя мазать всех одной краской»

— За Россию?

— Естественно.

— Вы про людей с Болотной?

— В том числе они. Очень многие.

— Знаете их лично?

— Давайте я не буду называть фамилии, мне кажется, это не настолько важно. Но если посмотреть ретроспективу... Против Путина в Москве немножко бузят постоянно. Чуть-чуть. Раньше существовало такое мероприятие, как «Стратегия 31». Это номер статьи российской конституции о свободе собраний. И вот люди каждый раз, когда в месяце было 31 число, выходили на площадь, их там винтили, они кричали: «До­лой Путина!», «Раз-два-три, Путин, уходи!». Цитирую, подчеркну. А потом, когда произошел Крым, выяснилось, что они такие же русские фашисты, как и те, кто это все придумал. Повторю, да, Россия на ближайшие 100 лет для нас останется вражеским государством. Но при этом все равно нельзя мазать всех одной краской. Даже если есть минимальное количество вменяемых людей, надо их искать, с ними общаться.

— Ви прекрасно володієте українською мовою. В Росії ви робите експерименти, говорите українською? І яка реакція у людей?

— Складне питання. Українською мовою на вулицях насправді намагаюся не говорити. Розмовляю тільки з дитиною, із сином своїм. І то, знаєте, складні моменти. Приходиш на дитячий майданчик і думаєш: перейдеш на українську мову — і одразу почнеш виділятися на загальному фоні.

— И на ребенка сразу косо посмотрят...

— І я такий собі думаю: треба це робити зараз чи ні? Тобто в залежності від ситуації.

— Ребенок в украинскую школу пойдет?

— Та йому ще два роки. Сподіваюся, у Києві піде в школу.

— Вы планируете вернуться?

— Я не хочу, щоб мого сина вчили, як любити Росію і Путіна-президента. Він — громадянин України, українських шкіл у Росії немає, тому, мені здається, це абсолютно природне бажання.

— В интервью Дмитрию Гордону Алек­сандр Невзоров сказал: «Россия — страна гнилых, раздолбанных дорог, чудовищных очередей в поликлиниках, грязи, скотства и кошмаров. Есть два сравнительно цивилизованных места — Москва и Петербург, а все, что находится за пределами этих городов, утопает в огромных, ужасающих проблемах». Роман, скажите, российский народ устраивает такая ситуация?

— Если честно, я бы не согласился до конца с такой формулировкой. Может, это парадокс, но одновременно с войной против нас они разрабатывают федеральные программы. Многие дороги в России не отремонтированные и не залатанные, а новые. Абсолютно новые. Особенно те, которые через Брянск ведут к границе с Украиной. Кто поедет — посмотрите. Возможно, они это делают для русских танков?

— Все равно ж испортят танки...

— А мы, наоборот, не ремонтируем, чтобы они не проехали? Сейчас только начали ремонтировать, слава богу. Поэтому, еще раз, нельзя про Россию говорить, что она черная или белая. Не так это. Есть места, на которые ты смотришь: да, «Лада Калина» не проедет и танк, наверно, тоже. Но есть и абсолютно современные автобаны. Не только Санкт-Петербург и Москва. Есть Казань, Екатеринбург, города-миллионники. Я считаю, что такая постановка вопроса ошибочна. Получается, раз у них только два города, где можно жить, значит, еще чуть-чуть — и будет буза за Уралом, они рас­падутся, бла-бла-бла и так далее. Тем самым мы делаем самую главную ошибку. Мы недооцениваем эту страну. А мы не имеем на это права.

— Пресловутые 86 процентов поддержки Путина реальные или нарисованные?

— Думаю, когда человек приходит на избирательный участок, это становится реальностью. Потому что — а за кого? Им просто не за кого голосовать.

«У Януковича в глазах какая-то тоска и боль»

— Сейчас, смотрите: Беркова (российская порнозвезда Елена Беркова. — «ГОРДОН»), Собчак, Чехова (российская телеведущая Анфиса Чехова. — «ГОРДОН»)...

— С Берковой проблемы — она слишком молода.

— Ей еще нет 35?

— Нет.

— Ну все, не за кого голосовать!

— Я бы за нее агитировал, если бы у меня было российское гражданство. Иностранцы не имеют права агитировать на территории России.

— На территории своего Facebook — имеют.

— Если посмотреть на этот процесс с технологической точки зрения, эти все карикатурные персонажи...

— Порнокабаре какое-то...

— Подводят простого россиянина к какому выводу: «Бог ты мой, я лучше за Путина проголосую. При нем нас хотя бы американцы боятся. И Крым наш». Очень просто. А второй эшелон кремлевских старцев, типа Зюганова и Жириновского...

— Б/у.

— Вся информационная машина России работает на одно лицо. Понятно, что он выглядит на четыре, на 10, на 100 голов выше, чем все остальные.

— Как-то вы говорили, что только у одного человека видели охраны больше, чем у Путина. У Виктора Януковича в России.

— На самом деле, это вопрос дискуссионный. Но, мне кажется, Владимиру Путину бояться пока нечего. Его охраняют хорошо.

— А Януковича как охраняют?

— Сейчас он в подполье. Но когда он приезжал на суды в Ростов-на-Дону, откуда была прямая видеосвязь с нашим киевским судом, то его охраняли точно так же, как действующего президента. Оцеплен суд, полный досмотр, собаки, люди в штатском.

— Вы там были тогда, видели его?

— Конечно. Я даже тянул руку, хотел что-то спросить у не­го. Дело в том, что он, наверное, в плену там. Гусман (заместитель генерального директора ТАСС Михаил Гусман. — «ГОРДОН») вел пресс-конференцию исключительно для российских журналистов.

— «Мы начинаем КВН».

— Просто было обидно. Они называют его бывшим президентом Украины, а вопросы задают только россияне. Ну что же это такое?

— Вы там повозмущались?

— Ну так, лайт.

— Я знаю, что вы пытались найти дом Януковича под Москвой, но вам не удалось.

— Он там не живет.

— Вы это ответственно заявляете?

— Мы выполняли редакционное задание. Был адрес, который слил товарищ Коб­зон, мы забили его в навигатор и поехали. Вступили в контакт с местным населением. Я им честно сказал, что мы — украинское телевидение.

— Они вам прямо так взяли — и все рассказали...

— Они сказали: «Да отстаньте от нас, уже сколько сюда приезжали. Здесь его никог­да не было». Потом мы позвонили Кобзону. Я спросил: «Вы лично Януковича видели?». Он говорит: «Нет». — «Вы уверены, что он там живет?». — «Нет». По факту Иосиф Давыдович создал информационную волну, ни на чем не основанную. Скорее всего, Янукович живет не в Москве, а в теплом городе...

— Сочи?

— Сочи.

— Как вы думаете, он сейчас счастливый человек?

— Не думаю. Когда смотришь на него, вот на этих судебных заседаниях... Что прежде всего бросается в глаза — он стал на порядок лучше говорить на украинском языке.

— Может, репетирует?

— Может быть. Когда он был президентом Украины, у него, может, или времени, или желания не было. Мне кажется, что у него в глазах какая-то тоска и боль.

— Правда ли, что у него сейчас проблемы с алкоголем?

— Не знаю, ничего не могу сказать по этому поводу.

— Вы смотрите на Украину со стороны, из Москвы. Какие проблемы Украины вас более всего беспокоят или раздражают?

— Что меня раздражает и в чем на самом-то деле сила Украины и украинского народа... Использую такое некрасивое слово: мы по натуре своей хуторяне. В хорошем смысле. Если посмотреть украинское телевидение, может сложиться впечатление, что Украина — самая важная страна на этой планете. Но мы — на острове. Есть какие-то русские, с которыми где-то война идет. Какая-то мифическая Европа, где очень хорошо и всем платят большие зарплаты. Но, по большому счету, мы смотрим внутрь себя. А вокруг происходят не просто события — водоворот! Почему я говорю, что надо смотреть по сторонам, особенно в сторону Российской Федерации? Чтобы понимать...

— Мне кажется, наоборот, мы много в ту сторону смотрим. Может, даже слишком много.

— Это у нас так подается... Глубокой информации о Российской Федерации у нас не очень много. Читаешь иногда сайты, там люди, называющие себя экспертами, говорят: «Все, Путина дожали, завтра он уходит с Донбасса. Или послезавтра, в 12 часов 05 минут».

— Но послезавтра он не уходит...

— Находясь там, я понимаю: это приятно слышать, этот текст наверняка кликнут, что даст трафик ресурсу. Но это самообман.

— Мы говорили о ваших вопросах Путину. А что бы вы спросили у президента вашей страны Петра Порошенко, если бы у вас сегодня была такая возможность? Что вас больше всего тревожит?

— У нас, слава богу, не Россия. И у нас на четвертый срок баллотироваться невозможно. На второй — возможно. Я бы спросил, что для него самое важное в жизни. Достаточно ли, по его мнению, он сделал для того, чтобы его фамилия была вписана золотыми буквами в историю Украины? Он многого достиг. Я убежден, у нас далеко не самый худший президент из всех, которые были. Может, и наоборот. Мне было бы интересно, как он на это смотрит.

«Когда украинцы придут освобождать города Донбасса, их будут встречать с цветами»

— Кто главный враг Украины сегодня? Путин или коррупция?

— 100 процентов — наши внутренние дела. Понимаете, нельзя все валить на россиян.

— Это вы российских политических ток-шоу насмотрелись!

— Объясню, что я имею в виду. Им нет прощения за Крым, нет прощения за Донбасс. Им никогда не будет прощения за тысячи наших погибших парней и мирных жителей на Донбассе. Но жизнь не ограничивается только этим. Хотя матери наших погибших, думаю, со мной не согласятся. Когда ты смотришь все эти дискуссии про шоколад, или про рюкзаки, или про янтарь, то хочется сказать: «Люди, вы не понимаете, с чем вы имеете дело».

Я даже в Facebook пишу: «Товарищи наши власть имущие! Имейте в виду, придут россияне — они у вас отожмут все! Вообще все. Посмотрите на ситуацию в Донецке. Где бизнес Рината Ахметова? «Внешторгсервис» он теперь называется, российский менеджмент. Заводы в Крыму, в том числе нашего действующего президента, где они сейчас? И так будет везде. Как ни странно, сейчас возникла ситуация, когда интересы — многим не понравится это слово — украинской элиты и украинского народа полнос­тью совпадают. Потому что раскатают всех.

— Украинская элита об этом знает?

— Сомнения меня иногда берут. Достаточно включить телевизор. При этом у нас не все плохо. Особенно когда бываешь в Украине наездами, заметно. Есть масса вещей, которые двигают нас вперед.

— Может, мой вопрос покажется странным, тем не менее: где вы себя чувствуете в большей безопасности — в России или в Украине?

— Вопрос безопасности — он такой... Это иллюзия. У меня охраны нет. Я езжу в метро, хожу по улицам. Понятно, что комфортнее я себя чувствую в Украине, в Киеве. Потому что это мой город. Мне не хочется надвигать кепку на глаза, чтобы лишний раз никто не прошептал что-нибудь в мой адрес. Как иногда в Москве бывает: иду, а мне вслед (прикрывает рукой рот): «Какая отвратительная морда!».

— Серьезно?

— Был такой случай.

— А я думала — автографы берут.

— Так что однозначного ответа не могу дать. В безопасности могут себя чувствовать только, может быть, президент России и президент Украины, которых охраняют.

— Вы уверены?

— Конечно. Нашего гаранта Конституции, уверен, охраняют очень хорошо. Так и должно быть.

— Я постоянно смотрю российские каналы, это профессиональное...

— Нарушаете закон Украины?

— Нет, это не нарушение.

— В СБУ знают?

— Не раз говорила! Так вот, с момента начала войны у них в прайм-тайме нет другой темы, кроме Украины. Каждый день столько грязи, столько ненависти. На этих ток-шоу учат профессионально ненавидеть Украину. Вы часто появляетесь в этих передачах. Вам не противно?

— Очевидно, я очень ярко там выступаю, потому что...

— Ярко, подтверждаю...

— Нечасто. Вот нечасто.

— Вопрос был — не противно ли там находиться?

— По поводу «противно — не противно» однозначного ответа нет. Понятно, что если ты туда приходишь, то переспорить их не можешь. Там так устроено. Если ты даже это сделаешь в студии, найдя какие-то аргументы, то из-за манипулирования со стороны звукорежиссера в эфире тебя просто не слышат.

— Программы монтируют?

— Нет, все в прямом эфире.

— Прямой эфир в России часто иллюзия, там ведь 11 часовых поясов.

— Я посещал только одну программу, она выходит в 19.00 по московскому времени и идет в прямом эфире.

— На Москву?

— На Москву. Это 100 процентов.

— Зачем вы туда ходите?

— С одной стороны, добавляются подписчики в Facebook.

— Но это ведь не главная причина?

— Не главная. Во-вторых, очень много людей с оккупированных территорий, где транслируются только российские телеканалы, пишут мне. И ты понимаешь, что результат будет такой: когда украинские осво­бодители придут освобождать эти города, их будут встречать с цветами. Потому что то, что устроили русские там, беспредел и нищету...

«В «Миротворце» написали, что раздобыли список иностранных корреспондентов, аккредитованных при МИДе России. Они его не раздобыли, а просто перепечатали»

— Там беспредел и нищета?

— А вы не знали? На оккупированной части Донбасса ну совсем все плохо. Совсем. Людей освободили от всего: от Украины, от фашизма, от работы, от банкоматов, от аэропорта, от свободы перемещения. Наградили их комендантским часом.

— Тарифы им оставили, по крайней мере, те, которые и были.

— Это манипуляция, по большому счету. Тарифы-то оставили, но жизнь не ограничивается тарифами.

— Вам предлагали деньги за участие в российских ток-шоу? Это ведь не секрет, что многие эксперты там сидят на зарплате.

— Недавно предлагали.

— Интересно! Сколько?

— Это программа... Наверное, это военная тайна? Но я туда не ходил, поэтому ладно, расскажу. Есть программа на канале НТВ, называется «Звезды сошлись». И у них сейчас проблемы.

— Звезды разошлись?

— Армен Джигарханян расходится со своей женой...

— А, так в буквальном смысле?!..

— ...у которой часть фамилии такая же, как у меня, — Цимбалюк. Мне звонят и говорят: «Вы родственник? Приходите, надо поддержать или, наоборот, осрамить».

— «Сегодня ты будешь родственник!».

— Я говорю: «Если у нас одинаковые фамилии, это все-таки не доказательство».

— А они: «Вас там, в Украине, не поймешь!». Да?

— Я сказал, что не могу. Говорю, может, это вам удивительно, но у меня, вообще-то, работа есть, и это самое главное. Все, объясняю, не трогайте меня, и новостями занят, или еще что-то было, я просто не могу эти вопросы обсуждать с вами. Я не родственник, все, до свиданья! Проходит какое-то время, может, минут 30... Надо сумму назвать?

— Конечно, скажите!

— 30 тысяч рублей мне предложили.

— В долларах или в гривнах сколько это, чтобы зрители поняли?

— Чуть больше 500 долларов.

— Ну и?.. Почему отказались?

— Но я не родственник!

— Не могли за 500 долларов им побыть?

— Следующий раз подумаю. Надо будет рассмотреть такую ситуацию.

— Какое у вас отношение к таким гос­тям российских политических ток-шоу, как Ковтун и другие вроде бы проук­ра­ин­ские эксперты, которые там работают за деньги?

— Нормально к ним отношусь. Поскольку то, что они делают, не запрещено украинским законодательством, значит, они могут делать то, что хотят. Они рискуют своей репутацией. Или, наоборот, на нее работают, кто как. Некоторые люди из тех, о которых вы говорите, себя считают superstar.

— Какие зарплаты у Киселева, Соловьева? За какие деньги можно вот так родину любить?

— Не знаю, ничего не могу сказать.

— Почему у этих людей, главных певцов «русского мира», такая тесная связь с Западом? Там их семьи, имущество, отдыхают там? У вас есть объяснение?

— Все очевидно. Потому что там лучше. Потому что там безопасно. Если ты купил дом на озере Комо и известно, что ты деньги на его покупку не украл, у тебя его никто не отберет. И не отберет у твоих детей, и у их детей и внуков, что немаловажно. Там хорошая медицина, хорошие дороги. Чувство безопасности. Мы все сейчас, слава богу, можем путешествовать.

— Вы с ними знакомы?

— С Дмитрием Киселевым даже когда-то записывали интервью, до войны.

— А после начала этих событий не задавали ему вопрос, за какие деньги можно вот так вести себя?

— Ну, у меня не настолько близкие с ним отношения.

— Вы до сих пор в базе сайта «Миротворец»?

— Я не выяснял. Когда меня туда внесли, многие задавали мне вопросы по этому поводу. Мне это очень не понравилось, потому что они написали, что раздобыли список иностранных корреспондентов, аккредитованных при МИДе РФ. Они его не раз­добыли, а просто перепечатали, он в открытом доступе на сайте mid.ru.

— Появление в базе «Миротворца» по­влияло на вашу жизнь?

— А как оно может влиять? Я гражданин Украины, люблю свою страну и — главное! — не нарушаю наше законодательство. Поэтому мне все равно.

— На этой оптимистичной ноте завершим. Роман, спасибо вам за интервью!

— Спасибо!

Записал Николай ПОДДУБНЫЙ

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter